На русской охоте

Как хорошо утром в деревне! Пусто на улице, слышен лишь гомон птиц, будильное «кукареку» и изредка отдаленный лай собак. Цветут в саду первые голубенькие цветочки, которые все называют просто «первоцветы», радуют глаз крокусы, на полянках семейства мать-и-мачехи. Хорошо приехать на выходные домой.
Нянчусь с племянницей, смотрим, как мой отец заправляет патроны. Делает пыжи, насыпает в контейнер порох, дробь, вставляет несколько пыжей, несколько кружков картона и закатывает края.
Вечером, поужинав тушеной дичью с овощами и рисом, что так вкусно приготовила сестра, с отцом идем на охоту.
Даже не представляешь себе, сколько он, оказывается, знает, сколько может рассказать. Идем на вальдшнепа в семь и это неспроста. Вальдшнепы начинают летать примерно в половине 9. Солнышко заходит, птицы перестают в лесу петь. Тогда можно услышать крик вальдшнепа: «Цвиг-цвиг! Хор-хор!». Вышли на полянку и встали у опушки леса, возле деревьев, чтобы нас не так заметно было, повернувшись лицом к оврагу - предположительно с той стороны должны полететь.
Отец два дня назад подстрелил двух птичек. Он первый из охотников в этом году открыл охоту на вальдшнепа. Попался по пути друг-охотник, слово за слово, папа рассказал, где и как… И на следующий день уже был табун охотников на том месте. Идем теперь, папа рассказывает: «Вот лошадиные копыта. Теперь туда Холодков ездил на лошади. Теперь их там много ходило». А я на дороге вижу разноцветные перья: «Смотри!». «Это, - говорит, - я щипал по дороге, когда обратно шёл». Удивило меня, что шли мы громко: разговаривали в полный голос, шуршала под ногами листва, оставшаяся с прошлого года. Я вспоминаю, что когда охотились на уток, мы очень осторожничали. Отец говорит: «Нет, вальдшнеп не пугливый». Да и летать они не начали. Вдалеке раздался выстрел, мы решили, что еще рано на вальдшнепа, видно стреляли просто по мишени, как я перед этим в бутылочку.
К опушке-засаде пришли в 8. Поставили срок, что ждать будем до 9. «Раньше, - рассказывает отец, - когда патроны ничего почти не стоили, стрелять учились так: брали ружье, выходили за околицу и стреляли по всему подряд: по воробьям, воронам, голубям». Солнце садилось, и мы ждали, что вот-вот прилетят. Отец перешел на шёпот: «Можно бросить шапку. На это они попадаются всегда. Я читал, мне рассказывали, да и сам так пробовал. Кидаешь шапку, вальдшнеп кидается на неё, и всё, он близко – стреляй. Иногда сразу. А иногда делает большой круг, порой и не в поле зрения, но потом всё равно вернётся, надо подождать». «Это почему?». «Весна, у них тяга». «Думает, что курочка?». «Да, считает, что это самочка». «Будешь стрелять, – продолжает отец, –  ориентируйся на это место, - он прошагал на середину поляны, – здесь лучше всего. Если далеко, не достанешь, а близко, будут над самой головой – неудобно. Ты ещё влёт не умеешь стрелять. Целься тогда, чтобы дуло птицу закрывало и всё». Вальдшнепы любят селиться у воды, где мокро, болотистые места, лужи на полянках, низины. Любят тихую пасмурную погоду после дождя. В сырой почве много червяков, они достают их своими длинными клювами.
Стоим мы, слушаем миллионный оркестр птичьих голосов, вдыхаем свежесть леса, смотрим на небо, на заходящее солнце. Отец-то мой не может не любить всего этого. Он с детства на природе. Живёшь и даже не знаешь эту сторону отцовской души. Завидуешь как-то, что быть на природе – это его хобби. Охота!
Мы слышим сзади себя за лесом выстрел, без пятнадцати 9. Стреляли много, значит промахивались, мы насторожились… Летит. Причём отец всегда сначала слышал птицу, а я лишь по его предупреждению начинал искать в небе. Стрелять не стали, отец кинул шапку. Вальдшнеп пошёл на круг и скрылся. Сзади стреляют вновь. Летит чуть левее нас, наверное, другой, видно сделавши круг от тех охотников, т.к. летит не со спины. Отец стреляет, поднимается второй рядом. У нас двустволка. Папа промахивается двумя выстрелами, улетели, перезаряжает. Пальба с четырёх сторон, а мы ждём. Стоим уже на середине поляны спиной друг к другу. «Смотри откуда полетели… А я думал - с другой стороны». Отец вновь слышит «цвиг-цвиг», и я вижу, как птичка скрылась за соснами. Он ее не заметил.
От нечего делать целится в пролетающего мимо жука. «Хватит, - говорю, – отвлекаться». «Действительно». Как только отец это сказал, прямо на нас вылетел вальдшнеп с той стороны, где мы раньше стояли в засаде. До сих пор не можем оба понять, как бывалый охотник промазал? Так близко ведь. Первый выстрел – мы думали, рухнет, а он зачертыхался и развернулся в обратную сторону. Даже не ранение, а просто испуг. Второй выстрел тоже не достал птицу. Может, свет заходящего солнца, на фоне которого летел вальдшнеп, может, силуэт черного дерева, перед которым он оказался, помешали, только это был наш вальдшнеп, который клюнул на «курочку». Папка расстроился. Но выстрелы слышны ещё, и мы не уходим. «Цвиг», птичка, «бум!». Я радуюсь: подпрыгиваю и хлопаю в ладоши как маленький. Птица упала сразу вертикально. Я беру за клюв: «Как быстро она умерла». Отец осматривает, куда попал. Так и не поняли. «Птицу дома буду щипать я, и не по дороге». Хотелось показать эту красавицу домашним. Идут мимо два горе-охотника, что стреляли позади нас и мазали. «Вам птички привет передавали, – говорят, - они сегодня в бронежилетах». А я с гордостью показываю им наш трофей. Отец говорит: «Пойдём и мы». Мы ещё долго оглядывались на нашу полянку. «Всё-таки я хорошее место выбрал, вальдшнепы всё равно над ним летали откуда не откуда…». Время на часах пять минут 10-ого. И тут позади ещё выстрелы, ещё и ещё. Те встречные охотники говорили, что недалеко от них ещё Весельников стрелял. Вот он и остался на вторую серию. Жалко, что мы скоро ушли, но было уже темно: 22.15. Однако соблазн нас победил, и мы ещё раз встали в засаде. Никто не летел. «Даже если подстрелим, в траве не найдём». С другой стороны мы услышали странные крики. «Это куропатки»,– говорит отец. Я спрашиваю, отчего в куропаток сейчас не стреляют. «Куропатки – птицы местные, их жалко. Пусть сделают выводок. Весной нельзя. А вальдшнепы прилетаю только весной. Срок охоты на них маленький». «А сколько на вальдшнепов охотятся? А на куропаток когда?». «На вальдшнепа вот открылась охота с 10 по 20 апреля. А куропаток в конце августа».
Идём домой. Я иду за отцом, т.к. совсем не вижу куда идти, хотя места знакомые. Так темно. Дома, когда птичку я начал ощипывать, обильно полилась кровь. Вот почему она так сразу умерла, основное количество дроби угодило в самое сердце.
Я не считаю охоту убийством. Это промысел. Это еда. Отец никогда не убивал много. Он отличный охотник, все остальные охотники его уважают за опыт. Он бы мог… Но зачем много убивать? Даже если охота разрешена, это не должно превращаться в отстрел. Иногда, даже если ничего не встретил в лесу, просто хорошо пройтись, подышать свежим воздухом, побыть на природе.
                (Фамилии изменены)