Бабочки

Риза и Кити
Почему ты так любишь бабочек, мама?...
Это было три года назад, летом, близ небольшого городка Айдахо-Фолз на Снейке.
Стоял жаркий июльский день, и горожане старались уехать  за ту черту, которой город отрядился от окружающего его мира. Сотни машин с самого утра ринулись прочь, и за их стёклами, похожие на аквариумных рыбок, пестрели люди.
Семейство Коркханов на верном синем форде, не особо торопясь, присоединилось к этой сумасшедшей лавине, не желая томиться в четырёх стенах, когда существовала возможность бросить всё и на несколько часов стать частью природы.
Маленькая Кити нетерпеливо ёрзала на переднем сидении автомобиля, теребя слишком широкий для неё ремень безопасности.
- Мама, смотри какой смешной аквариум на колёсиках! – воскликнула девочка, прислоняясь к своему окошку.
Риза скосила взгляд влево и улыбнулась.
- Действительно, смешной: красный с жёлтыми дверцами и пухленькими пучеглазыми рыбками. Но ты не думаешь, Кити, что мы в таком случае, тоже похожи на рыбок?
Девочка задумалась, нахмурив выгоревшие на солнце бровки. Потом просветлела:
- Конечно, мама, мы с тобой две маленькие плоские рыбки! – и тут же забыла обо всём, - Ой, а почему это у дерева ствол такой…мохнатый?!!!
Так, непринуждённо болтая, они  и доехали до нужного поворота.
Риза сбросила скорость и быстро вынырнула из потока машин. Тихая, пыльная дорога вела на берег мелкой речушки. В этом месте она делала плавный поворот, огибая пляж, состоящий из мелкого белого песка.
Кити, сосредоточенно сопя, отстёгивала свой ремень безопасности и что-то ворчливо бормотала.
Наконец машина остановилась. Они выскочили на берег, на бегу скидывая босоножки и, держась за руки, с маху влетели в реку.
Смешливая Кити тут же устроила форменное безобразие, разбрызгивая воду в разные стороны. Риза, хохоча, уворачивалась от этого принудительного душа.
На берег они выбрались, конечно же, насквозь мокрые и невероятно счастливые.
- Кити, малыш, помоги мне, - попросила Риза, - давай расстелим полотенце.
Девчушка  вытащила с заднего сидения машины корзину, раза в полтора большей себя самой, и радостно вручила матери.
Вдвоём они быстро расстелили полотенце, и Риза, под протестующие вопли Кити, сняла с неё мокрое платье и развесила на прибрежных кустах.
День проходил тихо, почти незаметно. Медленное палящее солнце лениво скатывалось к горизонту, и над водой затрепетали эфирными крыльями бабочки. Риза глубоко задумалась, глядя за их порханием, и от того не сразу услышала вопрос:
- Почему ты так любишь бабочек, мама? – Кити положила голову на сгиб материнского локтя, ожидая ответа.
Риза вздохнула.
- А ты посмотри на них, маленькая, посмотри внимательно. Видишь, тёплый воздух танцует над водой? Он легко, почти незаметно обтекает нежные, покрытые пыльцой крылья бабочек и цветным узором ложится на речное зеркало. Ты послушай только – едва уловимый шорох тоненьких крылышек наполняет этот вечер особой живой тишиной.
Кити молчала, заворожено вглядываясь в сказочные послеполуденные танцы бабочек.
Где-то в траве застрекотал кузнечик, тоже становясь частью чужой сказки.
Риза поудобнее легла на спину, закинула руки за голову и сонным, блаженным взглядом посмотрела на небо…
…Чья-то сильная рука тихонько потрясла Ризу за плечо, возвращая к действительности.
- Вам плохо, миссис? Быть может, стоит позвать доктора?
Полная чернокожая медсестра в ослепительно-белом халате склонилась над молодой женщиной, озабоченно вглядываясь в её мучнисто-белое лицо.
- Вам плохо?
Риза слабо мотнула головой и неуклюже поднялась с неудобного пластикового кресла.
В вестибюле клиники почти никого не было, лишь молодой врач, загнанный в угол между внутренней дверью и стойкой, устало отвечал на вопросы чьих-то взбудораженных родственников. Он на несколько секунд замолчал, поверх голов поглядел на Ризу и сочувствие в его глазах, словно пощёчина, оглушило её, выворачивая наизнанку неудержимым потоком слёз.
Беззвучно рыдая, и, словно ребёнок, размазывая ладонями по лицу эти самые слёзы, Риза выбежала из стерильно – белых, удушающих стен городской клиники.
Мечась по серым слякотным улицам, шарахаясь от нервно гудящих машин, она бы, в конце концов, попала под одну из них, но тут взгляд её – случайный, скользящий, обезумленный – пробежал по какой-то витрине, вернулся, прикипел…
…Разноцветные – бардовые, сине-зелёные, жёлтые, оранжевые, малиновые бабочки с ломкими бумажными крыльями в некоем хаотическом движении кружились вокруг матовой лампы.
Риза остановилась, словно её ударили, медленно подошла к витрине и приникла к холодному мёртвому листу стекла лбом и ладонями.

А бабочки всё кружились и кружились. Повсюду.
В бледно-сером мокром небе, над головами спешащих, чем-то озабоченных людей, за стёклами проезжающих машин.
Риза поворачивалась им вслед, удивлённо щурясь на ослепительные бумажные вспышки.
Проходящая мимо женщина испуганно отшатнулась от неё, от её вопроса:
 - Посмотрите, бабочки…Какие странные неживые бабочки. Разве такое может быть?...Бабочки?
До темноты она бродила по радужному, сходящему с ума городу, недоумевая серым озадаченным лицам людей, пробегающих безразлично мимо самого настоящего чуда. А ночью её случайно увидел её брат, Кейн, и отвёл домой.
[Три месяца спустя.]
…Риза привычно прошла по тенистой аллейке, свернула налево и опустилась на корточки перед невысокой белой плитой. Сложила в каменную вазу цветы, провела кончиками пальцев по надписи [Катарин-Делла Коркхан III, 28/1992 – IV, 2/2000. Любимой дочери].
…Молодой врач, стремительный, как ртуть, усталый, говорил тогда, нервно поглядывая на часы:
- Мы просто ничего не успели сделать, миссис Коркхан. Пневмония иногда развивается очень быстро. И детский организм не всегда выдерживает такие высокие температуры…Соболезную…Простите, но мне нужно идти…

Слёзы пробежали по щекам Ризы, словно в чаши для причастий, падая в белые лепестки тюльпанов…
- А помнишь, маленькая, ты спросила меня: «Почему ты так любишь бабочек, мама»? А я ответила тебе, что стоит присмотреться к ним и увидишь сотканный на воде радужный узор. Стоит прислушаться, услышишь волшебную тишину из крыльев.
Ты тогда слушала, малыш. И поняла о сказке, которую я для тебя придумала, гораздо больше меня самой.
Знаешь, Кити, ты правильно спросила меня тогда: «Но ведь они однодневки?»
Я засмеялась, очарованная красотой бабочек. То счастье, которое когда-то поселилось в моей душе в детстве, было рождено бабочками. И я подумала, что оно должно стать и твоим.
Милая моя, маленькая Кити, как же ты была права тогда…Они действительно однодневки, а я не сумела вовремя этого разглядеть. Просто не успела.
Я люблю тебя, Кити. Спи, моя бабочка, спи родная…

Риза поднялась с колен и зашагала обратно, к маячившему  далёко впереди выходу. Мерные шаги, словно биение крыльев бабочки по стеклянным стенкам банки, отдавались в голове задумчивыми словами:
«Почему ты так любишь бабочек, мама?»
«Почему ты так любишь бабочек, мама?»
«Почему ты так любишь бабочек, мама?»
«Почему ты так…»