История Нулевая. Глава 4

История Рипли. Долг платежом красен


К Аглае Семёновне ходить Ксюха очень любила.

Была соседка женщиной доброй, сердечной. Бабки, что на лавочках внизу жильцам кости перемывали, на Аглаю Семёновну только что не молились; говорили, ангельской доброты человек.

Да и потом, больше Ксюхе пойти всё равно некуда было.

Отец — пьяница запойный, шесть лет как помер. А умный был, талантливый адвокат, да и из рода дворянского. Но, видно, жизни оно всё равно. Ну или судьбе. Или Богу. Кто уж их там знает.

Маму Ксюха почти не знала. Отец по пьяни порой что-то про неё рассказывал, но по его рассказам она то сказочной принцессой получалась, то распоследней швалью. Даже имени её Ксюха не знала, потому что у отца на это имя словно бы табу было.

А бабушка была старенькая, из ума давно выжила, и не то что имя матери — Ксюхино-то порой забывала. Вот как отец помер, так умом и тронулась, а раньше, когда Ксюха совсем маленькая была, вроде бы была бабушка вполне нормальной, на клавесине играла в оркестре. Ксюху тоже учить пыталась, но в шесть лет та учиться не хотела, а потом уже и бабушка ничему научить не могла.

Так что домой Ксюху и не тянуло даже. В школе отсидит кое-как, а потом слоняется по Перловке. Но, хотя и район — дыра, а Ксюху никогда никто не трогал, потому что была она на районе известна, как Бесстрашная.

Случай был такой. Ксюхе тогда четырнадцать было. Они с Ланкой гуляли, единственной Ксюхиной подружкой, когда к ним этот тип пристал. Ксюха-то ему не нужна была, c неё что взять; а у Ланки телефон мобильный дорогой, да и деньги всегда водились, потому что отец работал в посольстве южноафриканском, а мамка вечно по фитнесам пропадала, так что они, чтобы от Ланки откупиться, давали ей денег столько, сколько нужно было на сладости, косметику, атрибутику (Ланка «готом» себя называла) и всё остальное.

Вор это понял; а может, давно их пас уже. Так что он сумку Ланкину схватил, и на себя, а Ксюхе оплеуху влепил, так, что она на асфальт полетела.

Ланка испугалась, конечно, да только от страха и закричать не могла. Вор с неё принялся куртку стаскивать, кожаную, а Ксюха даже кричать не стала. Спокойно взяла с земли кусок кирпича и что есть сил по балде вору съездила.

А тот и откинулся. Потом менты сказали, она ему череп проломила. Старлей усатый головой качал: мол, ну дала, девка. Словом, признали самозащитой. Ланка спасённая весь вечер Ксюхе в рубашку прорыдала, а на районе с тех пор Ксюху никто не трогал. Наоборот, относились с уважением, даже старшие пацаны. За то, что не струсила, не растерялась и подругу спасла.

А Ксюха думала, странно. Ни на секунду не задумалась она о том, правильно ли поступила. Ведь человека убила, как-никак. Но дело даже не в раскаянии или его отсутствии (хотя какое тут раскаяние), а в том хладнокровии, которое ей тогда овладело. Она совершенно чётко знала, что делать. Как кирпич взять, куда бить. И рука не дрогнула.

Это в четырнадцать-то лет.

Но тому случаю два года минуло, а жизнь как была серой и мерзкой, так такой же и осталась. А тут ещё Ланка, неведомо почему вся какая-то притихшая, сама не своя, все свои феньки Ксюхе отдала и с родителями в ЮАР уехала. Так Ксюха и подругу свою единственную потеряла.

Только вот Аглая Семёновна у неё и осталась. И заместо мамы, и заместо подруги, и заместо бабушки. Она Ксюху жалела, но не так, чтоб рыдать над ней в три ручья, как некоторые: мол, сиротинушка, — нет. Просто любила, спокойно, с такой добротой, как только она и могла. Сказала, что Ксюха, если захочет, в любое время к ней приходить может, и с любыми проблемами. У Аглаи Семёновны-то тоже никого почти, мужа на стройке убило, дочка, Сонька, давно отдельно жила, в Долгопе(1), а в Перловке редко показывалась. Ксюха этого понять не могла: как можно было мать одну оставить, тем более такую, как Аглая Семёновна.

А ещё Аглая Семёновна в церковь любила ходить, и Ксюху с собой брала, если та следом увязывалась. Но и тут не без чудинки было. Вот старухи местные всё поклоны бьют, молятся истово, а Аглая Семёновна просто стоит перед иконами, тихая, счастливая. Казалось, чувствует она себя в церкви, как дома. Да и лицо-то, как сияет, прямо как лики всех этих святых. Радость на нём светлая, кроткая. И в эти моменты была Аглая Семёновна похожа на самого настоящего Ангела. Ксюха даже робела рядом с ней такой. Но никогда она девчонку не поучала, молитвы читать не заставляла, говорила: мол, церковь — она не для ритуалов. Она — для успокоения души, для того, чтобы прийти и, даже если всё не ладится, понять, что ты любима. Что хранят тебя, берегут. И рады тебе всегда, какой бы ты ни была.

Часто и подолгу они разговаривали, о всяком. Аглая Семёновна Ксюху иногда спрашивала, чего та хочет от жизни, кем стать хочет, для чего живёт. Правда, на эти вопросы Ксюха ответы никогда толком найти не могла… Старалась почему-то об этом не думать вовсе. А чтобы Аглая Семёновна не огорчалась, Ксюха ей говорила, что, наверное, врачом станет. Или медсестрой. Потому что в медучилище попасть не так сложно, как в институт; кроме того, думала она, с этим её хладнокровием и бесстрашием даже трупы легко резать будет. Да и Аглаю Семёновну такой ответ вроде бы устраивал; улыбалась она, говорила, что дело это хорошее, людям нужное, особенно сейчас. Что она имела в виду под этим «особенно сейчас», Ксюха не знала, но никогда не спрашивала. Сейчас так сейчас.

Так бы всё это и продолжалось, если бы не один случай.


…


Началось с того, что бабушка пришла в себя как будто. Огляделась, на Ксюху посмотрела пристально. Фыркнула.

Ксюха к таким фокусам была привыкшая, так что и внимания не обратила даже. Читала себе книжку, и читала.

Тогда вдруг бабушка и заговорила:

— Ух ты, тварина! (это она так ласково Ксюху порой называла) И чего тебя отец твой притащил, ума не приложу. Оставил бы лучше там, где взял.

Ксюха посмотрела на неё.

— Что ты имеешь в виду? Что значит «где взял»?

Бабка хрипло рассмеялась.

— Да то самое и значит. Не отец он тебе был, поняла? Он тебя подобрал. И матери у тебя не было, вот и не говорили тебе никогда о ней. Я тебя растила, пока могла. Он тоже. Ясно тебе, кошка ты драная? У-у, неблагодарная ты! Отец твой был ублюдком, спился, меня оставил одной доживать. И ты такая же! — голос у бабки из обвиняющего сделался жалобным. — Я ведь, Ксюшенька, помру тут одна. Вот как чую, одна помру. Никому я не нужна. Из ума выжила — да, а ты поживи с моё, поживи, поживи, тварь!
— Погоди, — Ксюха была спокойна, хотя внутри у неё всё перевернулось. — Погоди. Где, ты говоришь, он меня подобрал? В детдоме?
— Да в каком детдоме! Уличная ты была. Выбросили тебя, как паршивого кутёнка выбросили! Вот ты их и подбираешь ходишь, — потому что сама такая же, как они! И как тебя не утопили только в детстве, удивительно. Столько лет… Столько лет… Никита, что ж ты… Дурак! Да будь ты проклят, где бы ты ни был! Ну прости меня, прости, прости! Я из ума выжила, пожалей меня! Дурак!!! Сволочь!!! Ненавижу тебя!!! Всю жизнь, всю старость спокойную мне испоганил, гнида! Столько лет… Столько лет…

Она говорила теперь уже совсем нечленораздельно, раскачиваясь на стуле, а Ксюха понимала — всё. Снова ушла, вернётся теперь нескоро… Если вообще вернётся. Девяносто пять лет бабке, а всё дышит, живёт всё.

И, теоретически, слова её можно было бы счесть бредом больного сознания. Но что-то подсказывало Ксюхе: нет, не бредила бабка. Правду сказала.

Вдохнуть поглубже.

Сходить к Аглае Семёновне надо. А куда ещё-то…

Ключ у Ксюхи был свой, так что она дверь открыла, зашла, — но Аглаи Семёновны нигде не было видно. Ксюха даже к двери ванной подошла, послушала: может, там? Нет, тишина, во всей квартире тишина.

Наверное, а магазин пошла, подумала Ксюха. Они часто вдвоём ходили, но мало ли как могло случиться. Кроме того, надолго Аглая Семёновна не отлучалась никогда, так что девочка спокойно чайник поставила, и стала соседку ждать.

А пока ждала, читала газету. Там, в газете, телепрограмма (хотя Аглая Семёновна телевизор смотрела нечасто) и, что важнее, там частные объявления публиковались. И вот их она почему-то каждый раз читала с большим интересом, а Ксюха не могла понять: что интересного в объявлениях? Аглаю Семёновну спрашивать как-то неудобно было. Но вот её нет, и Ксюха открыла газету именно на странице объявлений.

Ничего необычного. Кто квартиру продаёт, кто комнату снимает, кто котят в добрые руки пристроить хочет. И тут бабка права была: котят Ксюхе всегда жалко было. Их и во дворе вон сколько, подкармливают их  иногда, да и Аглая Семёновна вот тоже, причём самые хорошие куски им всегда выносила, никогда для них ничего не жалела. Ксюха тоже старалась, один раз отбила мешок с котятами у бабки Пелагеи из второго подъезда, известной на всю округу стервы и злыдни. Она их на помойку выкинуть хотела, а Ксюха их у неё отобрала, принесла к Аглае Семёновне, и они у неё несколько дней жили, а потом она их через церковь по новых хозяевам устроила.

Чайник вскипел: Ксюха себе чашку чая заварила. Аглая Семёновна так и не появлялась; Ксюха уже потихоньку беспокоиться начинала, не случилось ли чего.

А газету читала.

И вот, среди объявлений наткнулась она на одно, довольно странное по содержанию.

«Мечтаете? Мы можем помочь! Обращайтесь в Потустороннюю Компанию! И помните: мы всегда рядом!»

Ни телефона, ни адреса, вообще ничего. И что значит «рядом»? Ксюха покачала головой.

«Надо будет показать это объявление Аглае Семёновне. То-то она удивится!»

В этот самый момент скрипнуло вдруг окно в кухне. Ксюха вздрогнула. Но потом успокоилась: всё-таки восьмой этаж…

Встала, газету отложив, пошла на кухню… Да так и застыла на пороге.

Сидела там на стуле старом Аглая Семёновна. Какая-то усталая, как после работы (а она уборщицей работала), словно в раздумьях. Ксюху сначала и не заметила, а потом встрепенулась — увидела.

— Ксюша! А ты давно тут ждёшь?
— Да я… — девочка не знала, что сказать. Дверь никто не открывал — она бы услышала, тем более что дверь у Аглаи Семёновны старая, скрипучая. Да и в квартире тихо, только ходики на стенке такают.  — Нет, не очень…
— Вот как? Не скучала? — Аглая Семёновна улыбалась, но Ксюхе показалось, что она чем-то обеспокоена.

«Неужели тоже от меня что-то скрывает?»

— Аглая Семёновна, а вы… — начала Ксюха и осеклась. Женщина глядела на неё ласково, спокойно.
— Не бойся, милая. Не бойся. Бабушка тебе что-то рассказала, так?
— А вы откуда знаете? — ошалело спросила Ксюха. Аглая Семёновна улыбнулась.
— Знаю, девочка, знаю. Ты не волнуйся, хорошо? Мы с тобой обо всём поговорим. И всё будет хорошо. А что ты читала? — взгляд Аглаи Семёновны скользнул по газете.
— Н-ничего… Я… Просто… Аглая Семёновна, а вы… Как в квартиру попали? А?

Сказать по правде, Ксюхе было немного не по себе. Пожалуй, многовато странностей и потрясений за день.

Аглая Семёновна вздохнула. Потом посмотрела на Ксюху, — так же спокойно, нежно.

— Через окошко.
— Н-но… Ведь восьмой же этаж…
— А я прилетела! — Аглая Семёновна весело подмигнула девочке.
— Вы что — ведьма?
— Нет, что ты! — женщина рассмеялась. — Не ведьма, не волнуйся. Ты мне лучше скажи: ты читала объявление про Потустороннюю Компанию, верно?
— Ага…
— А хочешь, я тебя к ним отведу?
— А вы что, знаете, где они?
— А то как же, конечно знаю. Да ты не бойся, милая. Разве я когда-нибудь тебя обижала?
— Нет… Просто… После того, что бабушка рассказала, я готова к чему угодно.
— Понимаю, — Аглая Семёновна кивнула. — Понимаю, потому-то и предложила тебя отвести в Потустороннюю Компанию. Там хорошие ребята работают. Они тебе помогут. Вот увидишь.

И тогда Ксюха согласилась.


…


— Это здесь.

Ксюха смотрела туда, куда привела её Аглая Семёновна, и не могла поверить своим глазам.

Дело было в том, что таинственная Потусторонняя Компания расположилась в здании старого кинотеатра «Юность». Странность, собственно, была в том, что этот кинотеатр, а точнее, его руины, снесли вот уже лет шесть как, и сколько Ксюха себя помнила, здание было настолько старым, что разваливалось на глазах.

Но это… Кинотеатр был как новенький — только на двери висела довольно неприметная табличка, на которой было написано:

«Потусторонняя Компания: это здесь»

— Ну, что же ты ждёшь? Идём, тебя ждут.
— Ждут?

Аглая Семёновна покачала головой и вздохнула.

— Ну не будь ты такой подозрительной. Ты же Бесстрашная! Идём.
— Аглая Семёновна… — девочка жалобно смотрела на соседку. — Но вы-то откуда всё это знаете? Вы что, работаете там, да?
— Почти, — загадочно улыбнулась Аглая Семёновна. — Давай уже без лишних вопросов. Тем более на эти вопросы я тебе всё равно ответить не смогу. А вот они там — смогут.

Ксюха несмело потянула за дверь — та легко открылась.

За дверью был небольшой тамбурчик, в котором скучал охранник. Это был здоровый парень, белобрысый, но что самое смешное — на макушке у него красовались игрушечные кошачьи ушки. Ксюха, не удержавшись, хихикнула. Парень покосился было на неё с неудовольствием, но в тот же момент замер. Глаза его расширились, рот беззвучно открывался, и Ксюхе стало как-то не по себе, но тут же подоспела Аглая Семёновна. Она подошла к парню, улыбнулась ему, погладила по голове. Сейчас же он словно расслабился, откинулся на спинку стула, а о Ксюхе, казалось, и думать забыл. Аглая Семёновна довольно потёрла руки, и обернулась к девочке:

— Ну что? Идём?


…


На двери кабинета Ксюха увидела табличку. На табличке было написано:


«ЗАО «Мелочи жизни»

Отдел по борьбе с персоналом

Алексей Алексеевич Репьёв»


Поудивлявшись немножко на табличку, она вопросительно взглянула на Аглаю Семёновну. Та улыбнулась:

— Ну что же ты? Не робей. Алексей Алексеевич на вид хотя и строгий, но в душе он очень добрый и понимающий.
— А вы его давно знаете?
— Не слишком, но мне достаточно. Давай, стучи!

И Ксюха постучала.

— Войдите, незаперто! — крикнули из-за двери.

Она потянула на себя дверь (оказавшуюся неожиданно тяжёлой), и вошла в кабинет.


…


Алистер смотрел на Кошку. Кошка смотрела на Алистера.

С минуту оба молчали. Наконец, Рипли поднял руки:

— Ладно, сдаюсь. Что хочет от меня их Белое Королевское Величество? Готов понести заслуженную кару.
— Что? — пролепетала Кошка. — Какую кару?

Рипли скривился.

— Ну ладно уже, ладно! Сказал же. Виноват, был неправ. Она тебя сюда послала, так ведь? Чтобы долг забрать. Так? Сама-то, поди, отдыхает там со всеми. Могла бы и свою царственную задницу хвостатую сюда принести. Ой, ладно. А то сейчас ещё на три страйка наговорю(2), — он махнул рукой. — Так что там у тебя? А? Только давай побыстрее, у меня мало времени на всю эту ерунду.

У Кошки задрожали губы.

— П-простите… Алексей Алексеевич… Но я понятия не имею, о чём вы говорите…
— Что?

Алистер задумчиво глядел на Кошку. Кошка глядела на Алистера испуганно.

— Так ты хочешь сказать, что ты здесь не по поручению Матриарха Ват-У? Или она там уже и не Матриарх?
— Нет… Я даже не знаю, кто это…
— Поразительно. А зачем ты здесь тогда? — поинтересовался Рипли.
— Я… Я, это, объявление прочла, в газете… И меня Аглая Семёновна к вам привела…
— В газете? — глаза у Алистера полезли на лоб. — Кто привёл?
— Я привела, — раздался голос от двери, и он увидел там ту самую женщину, уборщицу, Ангела на полставки.
— А вы что здесь делаете? Аглая Семёновна, так?
— Да. Я эту девочку к вам привела, потому что знала, что вы ей помочь сможете, — женщина была сама невозмутимость.
— Чудеса, да и только, — Рипли покачал головой. — И как же это я ей помочь могу?
— Ну а как вы в Потусторонней Компании людям помогаете? Вот и тут так же.
— Но ведь она… — начал было Рипли, но Аглая Семёновна приложила палец к губам.
— Она ничего не знает. Ничего.
— Фантастика просто… — Рипли задумчиво смотрел на Кошку. — Тебя как звать-то?
— Ксюха…
— Потрясающе. А я, э-э, меня зовут Алексей Алексеевич Репьёв, я временно исполняю обязанности Генерального Директора Потусторонней Компании, — Алистер встал и церемонно пожал гостье руку. — Что же… Ксения. Рад, что вы заглянули ко мне на огонёк. Как видите, сегодня у нас необычный день. Практически вся Потусторонняя Компания нынче… У них нечто вроде выходного. А ваш покорный слуга остался за главного. Прошу вас, присаживайтесь, — он указал на красное кожаное кресло.

Отчасти он чувствовал облегчение. Всё-таки она оказалась клиенткой, а не кредитором Ват-У. Это немного успокаивало. В то же время… Случай был поистине беспрецедентным.

— Аглая Семёновна… А вы-то как на нашу, э-э, гостью вышли?
— Мне приказ был. Наблюдать, беречь. До того момента, как её бабушка ей всё скажет. Ну, бабушка и сказала.
— А что сказала-то? — полюбопытствовал Рипли.
— А что отец её ей и не отец вовсе, что он её подобрал, что её выбросили. Как Котёнка, — Аглая Семёновна подчеркнула последнее слово.
— У меня просто нет слов, — сказал ошарашенный Рипли. — Я даже не знаю, что сказать.
— Просто скажите, что вы ей поможете.
— А… Ну да… Это само собой… Ксения… Мы… То есть я вам помогу. Можете не волноваться. А как реагировал охранник? — спросил он у Ангела.
— А вы как думаете?
— И то правда… М-да… Хорошо. Если честно, я даже не знаю, с чего начать. Но, думаю, мы с вами во всём разберёмся.
— Вам придётся заняться этим самому, — Аглая Семёновна подошла к двери. — Я должна работать. Свою миссию я выполнила. Теперь ваша очередь. Ксюшенька, — она опустилась на колени перед девочкой, — Ксюша, ничего не бойся, Алексею Алексеевичу верь, он тебе желает добра, так же, как и я. Мне нужно идти… О тебе позаботятся. Хорошо?
— Аглая Семёновна… Не бросайте меня… — Ксюха закусила губу, сдерживая слёзы.
— Ну-ну, милая. Что же ты? Ты же Бесстрашная! Вот и веди себя соответственно. Кроме того, обещаю тебе, мы ещё не раз встретимся. А сейчас мне пора.

Она погладила девочку по голове, затем кивнула Алистеру и вышла из кабинета.

— М-да… А она молодец, эта твоя Аглая Семёновна, для Ангела на полставки.
— Для кого?
— Она и это тебе не рассказала, да? — Рипли вздохнул. — Ангел она, Ангел. Правда, не обычный. Она человеком была. Потом умерла, а там ей предложили работу. Вместо новой жизни стать Ангелом и приглядывать за людьми. В частности, за тобой. Беречь тебя. Понимаешь?
— Не очень… Я что — сплю?
— Э-э, нет-нет, только не это. Нет, Ксения. Ты не спишь. Это не сон. Это — реальность. Точнее, её частичка. Радуга, я как подумаю, сколько с тобой будет работы, мне страшно становится. А ещё, чую, без Колыбельных мне-таки не обойтись.
— Без кого?
— А-а, — он отмахнулся. — Забудь пока. Ты мне лучше расскажи… Ты помнишь своё детство? Самое раннее воспоминание у тебя какое?

И правда, подумала Ксюха. Все мои воспоминания совсем даже и не ранние. Как будто всегда так было. Отца… Ну, то есть того, кто себя отцом называл, она помнила. Даже те времена, когда он ещё был нормальным. И бабушку, когда та нормальной была, тоже помнила. Но вот что было до этого…
Она посмотрела на Рипли и отрицательно покачала головой.

— Бабушка сказала, меня отец подобрал. На улице. Сказала, меня выбросили. Как кутёнка.
— Да не «как», Ксения, не «как»…
— То есть…
— То есть ты и есть — Кошка. Вот так-то. И человеком никогда не была.

Тут кабинет куда-то поплыл, а потом стало темно.

И в этой темноте она видела Алексея Алексеевича. Он сочувственно покачал головой и сказал:

— Да. А Ват-У таки придётся вызвать. Ладно. Пусть не расслабляется там. Не всё же мне разгребать, тем более исключительно Колыбельные дела.

А потом и это видение пропало.


…


— Глазам своим не верю. Алистер… а ты ведь даже не знаешь, кто она, — Белая Королевская Кошка задумчиво смотрела на девочку.
— Нет, не знаю. А что?
— Её имя — Кси-А, и я думала, что мы навсегда её потеряли. Она была Воином, самым молодым Командующим Армией в истории Колыбели, единственной Кошкой, удостоенной ордена «Герой Колыбели». В последний раз она командовала Вооружёнными Силами Колыбели в Битве за Исток. Они схватились с Искажённым на границе Миров. Им не повезло: почти все силы Колыбели были тогда полностью уничтожены. Противник превосходил нас в силе во много раз. Кси-А держалась до последнего, но, судя по всему, была смертельно ранена. И даже после падения Искажённого, после того, как Реабилитологам удалось вернуть к жизни множество Кошек… Кси-А так и не появилась в Нитях. Она просто пропала. На её поиски были брошены все доступные силы, но нам ничего не удалось найти. Мы потеряли надежду. А она, как видишь, каким-то неведомым образом не только затерялась в Миролюдье, но и прожила в нём довольно долго, как человек. Похоже, у неё амнезия… Я не знаю. Но, так или иначе, я вижу её, и… Я не знаю, что мне делать. Можешь ты себе такое представить, Рипли? Не думаю… Она дорога мне, как сестра, и в то же время она едва ли вспомнит меня. Прошло слишком много времени… — Ват-У вздохнула. — Я не знаю, с чем она пришла к тебе. Думаю, нам стоит подождать, пока она придёт в себя. Возможно, шанс вернуть её у нас всё-таки есть… И вот что, Рипли, — Кошка внимательно смотрела на Алистера. — Если нам это удастся, я прощу тебе твой долг. Не считай это одолжением. Просто таковы обстоятельства. В любом другом случае ты не отделался бы так просто. Хотя ты ещё и не отделался. Если нам удастся… Тогда посмотрим.

Рипли сглотнул. Давно уже он не видел Ват-У такой. Он не знал, что сказать.

— Поступим так, — Ват-У взяла стул и поставила его у стены. — Я посижу здесь…
— Погоди-ка, ты хочешь сказать, что не станешь рассказывать ей обо всём том, что она забыла? — перебил Кошку Рипли.
— Нет, пока нет. Пойми, она слишком долго прожила в Мире Людей. Она не воспримет моих слов. Да что там — я пока и на глаза ей показываться не стану, посижу в тени. Понаблюдаю. Я отправила запрос в Датацентр Престола. Возможно, у них есть какая-то информация по Ксении Никитичне Смоленской. Думаю, что есть, иначе Джин не стал бы приставлять к ней эту Аглаю Семёновну. Мне странно, почему он мне ничего не сказал, — Пушистая сжала зубы. — Но с ним я ещё на эту тему потолкую, а пока… Есть у меня одна идея, как мы можем ей помочь. Но, — она пристально посмотрела на Рипли, — для этого нужно, чтобы она сказала, чего она хочет. Она должна. Она пришла сюда, в Потустороннюю Компанию, не случайно. Не случайно наткнулась на объявление в газете. Даже если учесть вмешательство Волонтёра. Сейчас она очнётся… Поговори с ней. Представь, что она простой клиент Потусторонней Компании. Если всё пойдёт, как нужно, я дам тебе знак. Понял?
— Не дурак.
— Вот и хорошо. Работай, — Кошка усмехнулась и тотчас же растворилась в тени.

Рипли посмотрел на Ксюху.

— Ну хорошо, — сказал он вслух. — Давайте поработаем.


…


Ксюха открыла глаза.

В кресле за письменным столом сидел тот человек… Как же его…

— Простите…
— Да? — он посмотрел на Ксюху и слегка улыбнулся.
— Простите, я… Я, кажется, забыла… ваше имя.
— Репьёв, Алексей Алексеевич, — представился мужчина.
— Да, верно… Простите ещё раз… Я, видимо, упала в обморок?
— Точно, — он кивнул. — Как вы чувствуете себя теперь?
— Лучше…
— А вы помните, Ксения, где находитесь?
— Немного смутно, если честно…
— Вы находитесь в офисе Потусторонней Компании. Помните объявление в газете?
— Да… Да! Я помню! Вы исполняете мечты, да?
— Верно, — Алистер кивнул. — А какая мечта у вас? Ведь вы оказались здесь именно потому, что у вас есть мечта. Потому что никак иначе здесь оказаться невозможно.
— Мечта… — она снова задумалась. — Не… Не знаю…
— Не торопитесь, Ксения. Мы никуда не спешим. Вспомните. Вспомните свою жизнь. Помните? Что вы помните?

Она наморщилась. Мысли не желали складываться во что-то внятное.

— Мне бабушка сказала что-то…
— Так-так, — кивнул Рипли. — Продолжайте.
— А потом я… Потом…
— Вы помните Аглаю Семёновну?
— Да! Аглая Семёновна! Это она меня сюда привела. Она сказала, что вы сможете мне помочь.
— Вполне возможно, — Рипли внимательно смотрел на девочку. — Это зависит от того, о чём вы мечтаете. О чём вам рассказала бабушка?
— О чём… Да, она сказала мне, что меня нашли на улице.
— И?..
— И мой отец мне не отец…
— И?..
— И я не знаю, кто я такая… — Ксюха растерянно смотрела на Алистера. — А вы говорите, мечта.
— Мечта, да! Конечно, мечта, —  врио Генерального Директора важно поднял вверх указательный палец. — Мечта, Ксения, есть у каждого. И у вас она тоже есть, я в этом уверен. Осталось вам только её озвучить — это одно из главных условий того, чтобы она сбылась.
— Знаете… Алексей Алексеевич, у меня такое чувство, будто вы всё знаете, и только хотите, чтобы я вам всё это повторила.

«Сообразительна, не правда ли? — прозвучал в голове у Рипли насмешливый голос Белой Королевской Кошки. — Она сделала тебя даже в таком состоянии. Ладно, слушай сюда. Я знаю, как нам провернуть это дело. Придётся тебе поработать в поле. Я связалась было с Валей, но мне сказали, что он на задании. Так что я связалась с Никой, а через неё — с Димкой. Он создаст для Кси-А иллюзию, с помощью которой она сможет вспомнить всё. Тебе нужно отвести её на улицу Семашко, двор дома номер двадцать три. Там на неё и её подругу напал грабитель, и там она его убила. Отведи её туда, а остальное доделает Деметр и она сама».

— Я ведь тебе совсем не нужен, да? — пробормотал Рипли.

«Ну же, Алли, что ты. Куда я без тебя», — рассмеялась Ват-У в его голове.

— Хорошо. Ксения!
— А? — девочка вздрогнула от неожиданности.
— Идём. Нам нужно с тобой попасть в одно место. Там ты сможешь всё вспомнить и понять. Окей?
— Какое место? — она непонимающе смотрела на Рипли.
— Тут недалеко… — вздохнул он.


…


— Погодите-ка… Я помню это место, — Ксюха огляделась.

Тот самый дворик. Вот здесь всё и случилось.

— Помнишь? — спросил Рипли скорее для проформы.
— Да. Правда, я не понимаю, как…
— Слушай, Ксюх, а ты слышала новый альбом Мэрилина Мэнсона?(3) — спросила Ланка.
— А?

Ксюха обернулась. Подруга хлопнула пузырём жвачки.

— Альбом, говорю, Мэнсона, новый.  Слышала или нет?
— Я… Нет, не слышала. Ланка, а мы…
— Я тебе дам послушать, только ты мне напомни, ок? Лан, надо по домам, а то поздно уже.
— Ага… — автоматически согласилась Ксюха.

В этот момент из-за припаркованного неподалёку фургона вышел человек. Невысокий, крепкий мужчина. Лица его Ксюха не видела — было темно. Но она кожей чувствовала опасность, которая исходила от него.

Она взяла Ланку под руку и быстро пошла к подъезду, волоча недоумевающую подругу за собой.

— Эй, Ксю, что случилось-то?

Мужчина неторопливо шёл им наперерез. Ксюха видела — им не разминуться. Даже если они побегут, он сможет их перехватить у самого подъезда. Вдруг Ланка резко затормозила, дернув подругу за руку:

— Да что с тобой?!

В этот миг мужчина бросился к ним. Ланка взвизгнула. Коротко размахнувшись, он ударил Ксюху по щеке — девочка отлетела на асфальт. Тогда он схватился за лямку ланкиной сумочки и рванул на себя. Ланка почти не сопротивлялась: она была в сильном шоке.

Казалось, к Ксюхе мужчина потерял всякий интерес, и теперь, отобрав у Ланки сумочку, принялся деловито и неторопливо стаскивать с неё кожаную куртку.

Внезапно страх пропал. Унялась дрожь. Ксюха нащупала рукой кусок кирпича, лежащий в сторонке и, внезапно подскочив к мужчине, изо всех сил ударила его кирпичом в висок.

Он как-то растерянно охнул, отпустил Ланку и грузно свалился на землю. Ланка так и осталась сидеть, не в силах произнести ни слова. Ксюха отшвырнула кирпич в сторону и протянула подруге руку:

— Вставай. Ну же!

Ланка посмотрела на неё, потянулась к её руке, и в этот самый момент…

Сзади послышался шорох. Она обернулась и обмерла.

Он поднимался. Его одежда стала странной текучей субстанцией, он весь казался сделанным из неё. Рана на его голове заросла, словно её и не было вовсе. Она зачарованно смотрела на это и не могла понять, что это, почему, как такое возможно. Она ведь ударила его, и удар был смертельным — она это знала.

Он издал странный звук, похожий на утробное рычание, и повернулся к ней. Лица его она не видела, зато кожей чувствовала смертельную угрозу, исходившую от этого существа.

Происходящее напоминало кошмарный сон. Она посмотрела на Ланку — та сидела неподвижно, молча, словно превратилась в статую. Мир вокруг словно умер, никаких звуков, ни даже света в окнах, ничего.

Только он.

А он уже атаковал — его рука стала чем-то вроде гигантского щупальца, которым он попытался схватить её. Его атака была молниеносной — но каким-то чудом ей удалось увернуться.

Неожиданно она поняла, что ни в коем случае не должна бояться. Чудовище питается страхом. Если она испугается — ей конец.

А он вдруг потерял форму, растёкся чёрной лужей — и в следующий момент уже был совсем рядом, и снова атаковал. Она отпрыгнула в сторону, покатившись по земле — но он вновь ударил, и на этот раз успешно.

Пронзившая её боль была настолько сильной, что у неё перехватило дыхание. Она корчилась на земле в судорогах, остатками сознания понимая, что медлить нельзя. Иначе смерть.

Это пришло само.

Она чувствовала это — словно покалывание на кончиках пальцев. И когда он снова ударил, она ударила тоже.

Двор озарился ярким белым светом. С её пальцев слетали крохотные белые молнии и впивались в тело чудовища. Каждый её удар был весьма болезненным, она это видела, однако не причинял ему ощутимого вреда. Но, кажется, он решил ретироваться. Не атакуя больше, он стал уходить туда, где зияла чернотой Трещина Между Мирами.

«Он прорывается к Истоку!» — сверкнула мысль.

Этого нельзя было допустить. Искажённый не должен был попасть туда.

— Уходит! — закричала она. — Бейте магией, все!

Вторая Дивизия и остатки Первой ударили с тыла. Четвёртая и Шестая заходили с флангов. Кошки били, били изо всех сил, умирая сотнями, тысячами от огромных сгустков тьмы, которые посылал в них Искажённый. Третья и Пятая Дивизии преграждали путь к Трещине.

Сжав зубы, она смотрела, как гибнут её сестры. Несмотря на численное превосходство, силы Колыбели уступали Врагу, и он постепенно теснил их к Трещине. Она видела, как погибла почти вся Первая и вся Вторая Дивизия. Глотая слёзы, она продолжала сражаться, потому что знала: там, на Той Стороне, его встретят Воины Радуги. Но только сама Радуга ведает, смогут ли они выстоять перед этим ужасающим натиском. Молнии Изначальной Силы жарили Искажённого заживо, но он не отступал.

— Не пускааай!!! — кричала она.

Но он собрал все силы и, раскидав остатки Кошек, исчез во тьме Трещины, на прощанье выпустив по ним залп чёрных сгустков.

Она не успела увернуться. На какой-то момент ей показалось, что тьма поглотила весь Мир.

«Неужели это конец?»

— Проклятье… — она помотала головой, пытаясь прийти в себя.

«Лорд-Командующий, мы разбиты! Первая и Вторая Дивизии уничтожены полностью, Четвёртая и Шестая — на 80%. Враг уходит в Трещину! Он движется к вам!»
«Командующая! Приказываю продолжать преследование! К вам на помощь движутся вооружённые силы Преисподней Резервации! — прогремел в её голове властный голос Лорда-Командующего.

— Слушаюсь, Милорд… Бойцы Колыбели! Продолжить преследование врага! — выкрикнула она, чувствуя, как силы уходят из неё. В глазах потемнело. Последним, что она видела, было поредевшее Кошачье Воинство, медленно исчезающее в проёме Трещины…

А потом наступила темнота.


…


А когда она очнулась…

— Отличная работа, Командующая!

Беловолосая Кошка в антропоморфе смотрела на неё и улыбалась. Она ахнула и попыталась вскочить на ноги, но сильные, мягкие руки удержали её.

— Не спеши, сестра. Иллюзия была очень сильной, а ты ослабла. Тебе нужен покой и отдых.
— Иллюзия?.. А как же Искажённый?!
— Был уничтожен в ходе Битвы за Исток, уничтожен совместными усилиями Великого Магистра Аббата и Лорда Гермеса Несокрушимого. А Реабилитологам Колыбели удалось вернуть жизнь многим тысячам Кошек.
— Мои Дивизии!..
— С ними всё в порядке, Кси-А. Не волнуйся.
— Ват-У…

Белая Королевская Кошка улыбнулась.

— Всё хорошо. У Димки вышла исключительная иллюзия. Уверена, Валентин будет горд своим Младшим. Да и мистер Рипли тоже неплохо поработал, — она усмехнулась.
— Подожди, Ват-У, я не могу понять… Что же в итоге произошло?
— Произошло то, что Искажённый сильно покалечил тебя, но не убил. Однако ты пропала, и мы нигде не могли тебя найти. Мы думали, что больше никогда тебя не увидим. А ты каким-то неведомым образом прожила все эти годы в Миролюдье, как человек. Ксения Смоленская… Тебя нашёл человек, ставший впоследствии твоим отцом. Кстати, он как раз понял, кто ты есть. Он был алкоголиком, его сознание было изменено, и он мог видеть некоторые вещи такими, какими они являются в истинной своей сущности. Он не мог понять, как такое возможно, но он заботился о тебе, пока мог. Так вот и вышло. Если бы не тот случай с грабителем, если бы не без преувеличения ювелирная работа Престола, наконец, если бы не Потусторонняя Компания, мы, скорее всего, никогда бы не увиделись с тобой.
— Вот как… Значит, с тех пор прошло так много лет?
— Ну, — Ват-У пожала плечиками. — Много, не много, а прошло. И я очень рада, что ты снова с нами.

Она кивнула кому-то. Тотчас же две Кошки в чёрной униформе подхватили Кси-А, и повели её под руки к небольшому стазис-порталу(4). Ват-У повернулась к Рипли и смерила его внимательным взглядом. Алистер сглотнул. Кошка улыбнулась и ткнула его кулачком в плечо.

— Да чё ты напрягся-то так. Я тебе обещала, что прощу долг, если всё получится? Обещала. Ну всё, считай, мы квиты. Только, Алли, — лицо Ват-У на мгновение сделалось непроницаемым, — если ты снова наделаешь глупостей, которые будут касаться Колыбели, — пеняй на себя. Тогда все страйки твои. И тогда ты уже так легко не отделаешься. Понял меня?
— Д-да… — прошептал Рипли.
— Ну вот, другое дело. Молоток! — она снова улыбнулась. — Ладно, мне пора. Меня там ждут… Эх, есть у меня ещё кое-какое дело… Так что прости, Рипли, но больше я тебе компанию тут составлять не могу. Ну всё, саёнара, — Она помахала ему рукой, улыбнулась и добавила. — И спасибо тебе. Правда.

И, оставив опешившего Рипли обдумывать сказанное, она исчезла в стазис-портале, после чего тот закрылся.

— Н-ну дела… — пробормотал Алистер.
— Да ладно тебе, — Кастальский закурил. — Это же Ват-У. И она не такая мегера, какой иногда кажется.
— А-а… Да, ты прав, конечно. Ну что вы там, в кафе-то?
— Да ничего такого, — психолог задумчиво смотрел в окно «Чайки». Мимо проносились вечерние пейзажи. — Да, кстати, ведь Праздник Полной Луны в эти дни. То есть ночи. Ну, вот и празднуем помаленьку.
— Всё с вами ясно.
— Эй, Рипли, — Кастальский поднял руки, — тебя, между прочим, никто оставаться не заставлял, это было исключительно твоё решение. Правда, Хелли?

Смерть кивнула.

— Вот, — продолжил психолог. — Так что не надо смотреть волком. Не хотел ехать, боялся Ват-У, — ну что, теперь бояться нечего. Проблема решена, ты молодец. Да, кстати. Увидишь Деметра — передавай приветы. А то что-то они с Натальей и Никой нас совсем позабыли.
— Ладно, — буркнул Рипли.

Он смотрел в окно и видел, как пыль из-под колёс вздымалась облаком позади, —  там, где оставался Мир, которому предстояло стать Умирающим.



Примечания и ссылки:

1 — обиходное название города Долгопрудный
2 — Страйк (англ. strike) — ситуация в бейсболе, когда бэттер (бьющий) не нанёс удара при подаче.
Страйк объявляется бьющему главным судьёй (homeplate umpire) после того, как мяч, поданный питчером, прошёл через так называемую «зону страйка» (англ. strike zone), расположенную над «домом» (homeplate) и ограниченную серединой груди и коленями бьющего — независимо от того, сделал он замах или пропустил мяч, проводив его взглядом.
В случае переноса биты через дом (когда бьющий начал замах, но изменил решение и вернулся в исходную позицию) страйк объявляет судья на первой или третьей базе, в зависимости от стойки бьющего (правша или левша).
Если бьющий набирает три страйка — это называется страйк-аут (англ. strike-out) — бьющий выбывает из игры.

См. также «Теория Большого Взрыва»: у Шелдона есть система «страйков», если кто-то нарушает поставленные им правила. Если один человек получает три «страйка», он даёт ему выбор: либо извиниться, либо ходить на его лекции.

3 — учитывая то, что 14 лет Ксюхе было в 2009 году, Ланка имеет в виду альбом «The High End Of Low», вышедший в том же году.
4 — Стазис-портал — технология Колыбели. Отличается высокой стабильностью за счёт стазис-поля, неизменного в любых условиях. Выгодно отличается от небезопасных Пустотных Порталов. Используется в основном Колыбельными.



Глава 5 - http://www.proza.ru/2011/09/07/173