Слезу печальную обронит...

           Как переношенная баба на сносях, две недели  угрюмо тянула погода. С почерневших, от родовых схваток, гор то и дело спускался-стелился морозный туман и казалось - вот-вот родится  белоснежный принц, но все было впустую...
          И вот, наконец, свершилось этим утром!
          - Всю ночь валил, - досадуя, проговорила мать, и  вздохнув, поставила  большую кастрюлю с лобио на печку-буржуйку.
         Кто мог обрадоваться снегу в это нелегкое время?! Снег означал дополнительную головную боль с дровами, слякоть и холод, но было ли это оставшейся, от детства, беззаботной жизнерадостностью или жаждой  -  наконец-то увидеть  снег и чистоту, встал  я в это утро с особым настроением.
         Выскочив на балкон с довольной ухмылкой,  я спустился во двор по шаткой, деревянной лестнице и посмотрел в небо. Снегопад продолжался. Стояла глухая тишина. Только слышался еле уловимый шорох снежинок, - как будто победоносная  муравьиная армия шла штурмом на завоевание этого маленького, зябко спрятавшегося, в теплой норе, заснеженного города. 
         - У-ух! - радостно потянулся, подставляя лицо танцующим, для меня, снежинкам. Потом слепил снежок и лихо бросил  без адреса. Комочек задел верхушку граната, исчез на секунду и, вызвав миниатюрную снежную бурю, юркнул в нетронутую белизну. Издалека послышался неуместный сигнал автомобиля. Собака спала в своей  конуре, не встретив привычно. Я не обиделся. Улыбнувшись, прихватил несколько поленьев, - все равно бы мать послала, - и вернулся в тепло.
         - Вечно ходишь неодетый! - заворчала мать. - Вон, отец твой: тоже ходил гоголем, а теперь лежит с воспалением легких...
         - Сейчас начнет по-своему... Ух... - отец  нагнулся и добавил полено в печку. - Сказал же Леван, - нет никакого воспаления, это просто простуда!..
         - Верю-верю, просто, как же...
 Мать ответила так ехидно, что сразу было ясно: не верит ни грамма. Потом, помешав лобио, выпрямилась, сделав руки в боки:
         - Не твой ли Леван брал тебя на охоту и таскал весь день по болотам?! Или - кто захотел шашлык на снегу жарить, чуть не отправив  гостя-француза на тот свет?! Не он ли?! Ему-то что, - как скала, а вам, хлюпикам, много ли надо...
          Она насмешливо махнула рукой и вернулась к лобио. Отец молча  ерзал на низкой табуретке.
         - Хороший снег? - спросил он вполголоса.
         - Отличный!
         - Снежки лепятся?
         - Да! Здорово!
         - Ага, давай-давай,  в снегу поваляйся еще, - мать шутливо дала ему подзатыльник. - Над волчьей головой евангелие читать...
Зазвонил телефон. Мать ответила.
         - Тебя зовут, - протянула трубку отцу.
         - Кто это? – спросил он, потянувшись за трубкой.
         - А то не знаешь!..
         Догадался, что это Леван, и улыбнулся. Он был старым другом нашей семьи. Я очень любил «Захарьича»,  живого и азартного великана, -  с его мощным, красивым  голосом и наивным взглядом  зеленых - в незрелую пшеницу - глаз. Дядя Леван  отменно пел, любил застолья, и этот утренний звонок скорее всего означал, что он одержим очередной культурно-гастрономической идеей.  Жил он неподалеку, чуть выше нашего дома.
         - Алло... Привет... Ничего, в порядке... - отец  косо взглянул на мать.               
         Мать показала ему кулак.
         В трубке что-то оживленно говорили.
         - Не знаю... Боюсь, что  нет...
         Отец снова тайком  взглянул на мать.
         - Я еще твои лекарства пью... Приезжайте лучше к нам, сегодня будет отменное лобио... Не знаю... Вряд ли... Понимаю, что снег, но кашель у меня не прошел еще... Спрошу...
         Отец посмотрел на меня:
         - С Леваном пойдешь?
         - Куда? - спросил, одновременно кивая головой.
         - Пойдет... Хорошо.
         Он протянул трубку матери и откашлялся.
         - Еще не свет, а он уже лошадку оседлал! - мать сердито вернула телефон на столик. - Разве можно в таком снегу разъезжать на легковушке?! Пока этот вернется домой, изойдусь вся...
         - Куда он едет? - повторил я вопрос.
         - Никуда... Сказал - погуляем,  покатаемся.  А потом к Шалико заедете на хинкали...
         Отец явно расстроился. Вздохнув, он посмотрел в окно.
         - Он и Сандро приедут... 
Сандро  был еще одним другом отца. Когда они вместе собирались, не было ничего лучше, чем слушать их песнопение и разговоры...
        - И Гия будет?
        Гия был моим ровесником, сыном Сандро.
        - Наверно...
        Я вскочил:
        - Мать! Джинсы высохли?
        Я стал быстро переодеваться. Мать заставила надеть толстый свитер.
        - Много не пей, сынок, - отец улыбнулся, тронув ладонью колено, - и веди себя вежливо.
        Я важно покивал, принимая за должное, что вместо привычного «Не пей, сынок», он  попросил много не пить. Что-то сразу изменилось в наших отношениях... Как будто, повернув  реостат, прибавилось света... Взглянув благодарно на отца, я вдруг почувствовал, что вылез из неудобного и опостылевшего детства...
        Через полчаса  с улицы раздался сигнал.
        - Все, убежал я! - быстро накинув куртку, я выбежал на улицу.
        - Шапку не снимай! - крикнула вдогонку мать.
  ...Улица медленно собирала соскучившуюся, по снегу, веселую детвору. Снег делал детей единоличными хозяевами улицы, наводя ужас на водителей - и без того напуганных снегопадом.
          Подбежав к стоящему у нашего дома «Опелю» я залез на заднее сиденье, поздоровавшись со всеми.
          - Как отец твой? - спросил, полуобернувшись, Сандро.
          - Хорошо, дядя Сандро, почти не кашляет.
          - Поехал бы,  ничего не случилось, - пробурчал Леван, и тронулся с места. - Вот такой он всегда: излишне осторожничает... В общем, ребята, поедем в Среднегорье, посмотрим лес, погуляем, сделаем фотки... А потом и хинкали у Шалико поедим. Я уже звонил. К часу дня все будет готово...

 ***
               ...Харчевню толстого  Шалико звали еще и «Топью». То ли оттого, что стояла в относительной низине,  а может, и потому, что вошедший сюда посетитель рисковал  утонуть в безудержном кутеже и лихом застолье. Одно было совершенно точно известно: таких хинкали, - больших рохлей, щедро начиненных  мастерски  приправленным  фаршем, с четырнадцатью  ровными складками по бокам и аппетитно жарким  туманом-нимбом, с тонкими, белоснежными щеками - в черных крапинках от молотого перца, как  у артиллеристов - от пороха, - нигде в округе не делали.
        - Мир этому дому!
  Леван и Сандро смело, как бывалые люди, перешагнули порог харчевни. На наше удивление, в зале не было никого. Только  у прилавка, с  огромной кастрюлей с горячими хинкали,  стоял молодой человек и рассчитывался с кассиром. Поздоровавшись, он  придвинул кастрюлю к  нам, предлагая.
        - Спасибо, дорогой, наши тоже скоро будут - кивнул Сандро. Молодой человек улыбнулся в ответ, подхватил кастрюлю  и вышел.
       - Захарьич, дорогой,  Как поживаешь! - со стороны  кухни показался  Шалико: низенький, седеющий толстяк. С белыми, пушистыми усами  и  грустным взглядом он смахивал на доброго кота. Расцеловав Левана по-родному, крепко пожал нам руки и крикнул в сторону кухни:
        - Люба! выходи! Уже варятся, генацвале, - повернулся снова к нам. - Что еще пожелаете?
        - Как обычно, Шалико... Салат принеси, курицу отварную, поросятину...
        - Мозги есть? - спросил Сандро.
        - А как же! - понимающе всхохотнул Шалико и подергал усами. Видно было, на эту тему много слышал шуток и подковырок.
        - Вот и потуши  да  принеси этим молодым людям, - рассмеялся Леван весело. - Чачу хорошую, и пива нам - по бокалу. Ребятам - лимонад.
Из кухни вышла Люба, приветливо,чуть сдержанно  кивнула и начала сервировать сколотый из толстых  дубовых досок, стол.
        Через полчаса мы остервенело дули на огненные  хинкали  и довольным видом рассматривали  фиолетовый снег  за широкой  витриной. Снегопад  кончился  и стало светлее. По маленькой стопочке  чачи выпили и мы с  Гией. Внутри, где-то там, за грудиной, появилась  крохотная  искорка тепла,  тихо и приятно расширяясь. Я глупо улыбнулся.
        Леван взял стопку:
        - Давайте,  выпьем  за  человеческие  желания и мечту, - начал он тост. - Сколько  дней скучал по настоящему снегу и вот, сбылось! Дай бог еще много лет встречать снежную зиму...
        - Аминь, за мечту, за снег...
        Мужчины выпили. Мы с Гией скромно пригубили  и запили лимонадом.
        - У человека должен быть интерес, - потянувшись за очередным  хинкали, продолжил  мысль  Сандро. - Если у него нет интереса, не то, что снег, пусть даже дождь золотой пойдет, - из дому не вытащишь... К тому же, все время что-то новое  для себя открываешь... Сегодня, в лесу, знаете, что обнаружил? Каждая хвоинка была обернута в ледяной кокон!.. Как интересно, правда? Полжизни прошло, а только сегодня заметил это чудо...
        - Да... Любознательный  человек  и  в  капле воды найдет много интересного... А хорошему настроению разве обязательно снег нужен?! Было бы желанье...
        Леван вытер руки салфеткой, отпил пива и откинулся назад:
        - Я вам случай расскажу, ребятки: как кончил институт, меня в одно село распределили. Рядом со мной семья жила: муж с женой и два таких жеребца, как вы. Работать не ленились,  приветствием и доброжелательностью не обделяли... Жили себе средне, по-крестьянски, ничего особенного, но каждый вечер из дома соседей слышал  я  шум  застолья, громкий смех,  песни, пляски...  «Что за достаток такой у них, чтобы каждый вечер кутить?!» - удивлялся я. Так это меня заинтересовало, что однажды, по молодости лет,  подкрался  к  их окошечку  посмотреть - что и как. На занавеске мелькали тени отца с сыновьями. Видно было, как они выпивали, а потом как-то странно тянулись, закусывая. Посмотрел я через щель и увидел, что на столе кроме хлеба, зелени и лука, ничего нет... Выпив стакан вина, они накручивали лук и зелень, и потянувшись к середине, поочередно макали  в  тарелку с солью - на закуску. А через минуту песню затеяли такую ладную и стройную,  как будто на столе у них не лук, а жареный кабан лежал. Сначала мне смешно стало, а потом  задумался и понял, что эти небогатые люди были гораздо счастливее иных, у кого злата - через голову, но вот беда: не могут  они получать удовольствие от жизни...
          Леван взял стопку и чокнулся с нами:
          - Давайте, за интерес к жизни выпьем, ребята, за искру божию в человеке...
         - Дай бог! Дай бог, чтобы  не унывать,  - вздохнул Сандро. - Жизнь вообще-то довольно прозаическая  штука, я вам скажу... Иногда пройдет день, неделя, месяц... а то и год, и вспомнить нечего... Жизнь вообще соткана из прутьев прозы на жердях мечты... Сделать ее по-настоящему интересной не каждому удается...
          - Все от человека зависит.
          - Наверно... Но и обстоятельства разные... Жизненный путь человека - это череда замираний, каждое из которых  -  отдельный кадр. Увы, на этих кадрах искусственной улыбки не состроишь... Тут тебе не фотограф Бежан: здесь режиссер построже будет...
          - Э... Скажешь мне! А любовь? Любовь всегда наделяет жизнь интересом и свежестью, оптимизмом и сердечностью, романтическим пылом и чувственным жаром... Чего же не улыбаться?!
           - Да... Оно сначала может и так, но потом... В огонь любви жизнь часто подбрасывает одни сырые дрова, отчего становится слишком дымно...
           - Что за декаденс, Сандро! Человек не самоедством должен заниматься, а всегда надеяться и быть слегка беспечным, ощущая радость бытия!
           - Эх, Леван... - Сандро отпил пива. - Несовместимо это - надеяться и быть беспечным...  Надежде только и остается идти с унынием, а вот рука об руку с беспечностью действительно идет радость... Это от неведения...
           - Сандро, ты  своей философией ребят  напугаешь! Да: мудрый человек часто страдает, раскаивается, но есть же умные люди, живущие легко и удачно?! О нытиках-философах, вроде тебя, я не говорю...
Сандро грустно усмехнулся, махнув рукой:
          - Удачен в жизни тот, кто меньше раскаивается, значит, и не болит у него душа...
          - Давай кончим твою панихиду. Это чача на тебя так действует! Слушай, кацо, этим философам не стоит мешать чачу с пивом!.. А вот и наш Шалико!
          Шалико принес тушеные мозги, кинул в камин большую корягу, пожелав в жизни «Сладкого - взамен горького», - опрокинул протянутую стопку, и так аппетитно заел хинкали, как будто первый раз в жизни пробовал...
          - Вот он: беспечный и счастливый человек... - проговорил Сандро вслед  ушедшему  Шалико. - Завидую ему...

 ***
 
           ... К харчевне подьехала машина. Двое  взрослых мужчин, оглядев здание, вытерли ноги  у порога и вошли в зал. Шалико пошел встречать гостей.
Леван с Сандро оглядели пришедших.
          - Ты их не знаешь? - спросил вполголоса Сандро.
          - Нет... Вроде, не местные, - тихо ответил Леван.
          Люба накрыла гостям  недалеко, поближе к камину. Садясь, те прошлись взглядом  по нашему столу  и еле заметно кивнули. Мы тоже ответили  вежливым  кивком. Мужчины молча ели, лишь изредка переговариваясь.
           А Наше застолье продолжалось. Мы с Гией чуть-чуть отпивали чачи, но все равно почувствовали легкое головокружение. Стало веселее.
          - Мальчики, уж  не пьянеете  ли  вы у нас? - рассмеялся Леван, похлопав по плечу. - Вы пейте так, чтобы все было по-доброму.  У настоящего мужчины, если он выпил, ни слово,  ни шаг не должны заплетаться. Добреть он должен от выпитого, а не дуреть...
          - Все нормально, дядя Леван, - застеснялся Гия.
          - Да, сынок... Знаю - кто у вас отцы. Вы ничего не напутаете...
          - Слушай, кацо, - перебил Сандро, - к снегу-то, этому, ничего и не споем? Так и будем сидеть и хинкали пожирать?
          - Споем, как же... Но, вот... - ткнул Леван пальцем, -  его отец не соизволил поехать с нами, а кто третий голос нам подаст?..
          - Мы попробуем, - смело предложил я.
          Мужчины засмеялись и переглянулись.
          - Ну ладно...- выпрямился Леван. - Давай, Сандро, про лозу...
          Сандро откашлялся и начал:
          - «Лоза, озябнет на морозе...»
          - «Лоза, озябнет на морозе...» - подхватил Леван.
          Сладко начали. Настал черед третьего голоса. Наизусть знал эту старую песню и вроде не должен был ошибиться. Но все же, опасаясь испортить все, осторожно, как в ледяную  воду, входил в голос. Леван скосил глаза в мою сторону, чуть покачал головой и уверенно продолжил:
          - «Листву уронит и застонет...»
          - «Листву уронит и застонет...»
          - «Вослед красавице ушедшей»
          - «Вослед красавице ушедшей»
          - «Слезу печальную обронит...»
          - «Слезу печальную обронит...»
    Два мощных голоса соревновались друг с другом, лавируя в многоголосии. Раскрасневшие, мы с Гией старались, как могли.  Я смотрел на мужчин и видел не друзей отца, а весело шагающих в снегу по колено, перепевающих друг друга, лихих  дровосеков... «Слезу печальную обронит...» - старался я, как мог, но понимал, что не потяну до отцовского, густого баса...
  И вдруг... Вобрав новую силу, - как будто кто-то помог уставшему на подъеме  путнику, песне стало легче. Я удивленно вскинулся  и увидел гостей  за соседним столом. Привстав, они подпевали таким  чудным,  бархатным  третьим, что я вздрогнул от удовольствия...
         Наши мужчины, встрепенувшись, тоже вскочили.
         «Вослед красавице ушедшей, слезу печальную обронит...» - с новой силой продолжили они и не было названия этому единству и удовольствию...
         Кончив петь, некоторое время стояли молча.
         Наконец, Леван развел руками:
         - Генацвале, друзья! - окликнул  он соседей и вышел  из-за стола. - Генацвале!..
  Оказалось, соседи ехали издалека - на похороны родственника. «Но, - добавили угрюмо,  - этот снегопад не оставил надежды добраться до горного села Ключи...»
         - Извините, если наша песня была неуместной, - галантно стушевался Сандро.
         - Что вы! - горячо возразил один из них. - дед Алекси так любил петь!
         - Хорошо пели и не удержались, - улыбаясь, добавил другой. – Грех было не помочь третьим голосом...
         - Шалико! - кликнул Леван. - Подойди к нам, дорогой!
         - Слушаю, Захарьич! - откуда-то немедленно появился Шалико. - Вах, как вы пели!..
         -  Если в песне были вместе, то и  в застолье  объединимся! - весело крикнул Леван  и азартно махнул  рукой. - Ну-ка, ребята, сдвинем столы...

 ...

        - Куда вам в такую погоду ехать! - уговаривал  Сандро гостей. - Еще немножко посидим тут, потом поедем ко мне, отдохнете, выспитесь, и утром продолжите путь.
        - Почему к тебе? - горячо возражал Леван. - И у меня крыша не протекает!
        - Поедемте к нам, - робко предложил я, вспомнив о кастрюле с лобио...
  ...Еще долго мы клялись друг другу в любви и братстве, пели, шутили, веселились, дарили любезности, и понимал я, что мы, - с  этим снегом, чачей, хинкали, этой бессмертной песней и неугасимой жаждой жизни... были теми же лихими, веселыми дровосеками-предками, утопающими  по колено в снегу, молодцевато перепевающими друг друга:
         «Слезу печальную обронит...»


https://www.youtube.com/watch?v=Dx38X5NRJ4I