Обрывки истории

Основано на реальных событиях.

- Пожалуйста, проходите, присаживайтесь! – в дверях меня передали из одних тёплых рук в другие, почти горячие. Они принадлежали мужчине средних лет с довольно приветливой улыбкой и немного усталым взглядом. Он усадил меня рядом с собой на удобное мягкое креслице и я, машинально сцепив пальцы рук между собой, смущённо уставилась на них.
- Меня зовут Николай Владимирович. – Он говорил подчёркнуто медленно и приветливо. – Теперь вы представьтесь, пожалуйста.
Я растерянно подняла глаза и, к своему ужасу, обнаружила себя сидящей посреди огромного круглого стола, до отказа забитого совсем ещё молоденькими юношами и девушками. Они, не отрываясь, разглядывали меня с нескрываемым интересом.  К горлу подступил предательский комок переполнявших меня эмоций, и я, запнувшись, просипела:
- Лидия Ивановна.
- Что ж, Лидия Ивановна, расскажите нам, что вы, по вашему мнению,  здесь делаете?
Ещё больше смутившись, я опустила глаза на свои пожелтевшие пальцы. Возникла неловкая пауза.
- Ну хорошо, тогда расскажите нам о себе.
Опять молчание.
- Вас сейчас что-нибудь беспокоит?
- Нет! – автоматически воскликнула я, а потом как-то виновато добавила. – Грустно мне…
Внезапно , эта фраза сработала, будто нажатый спусковой курок, выстрелив мне в голову ошмётком бессвязных фраз – одной, второй, третей… И вот уже в моей голове играет целый оркестр из самих собой сплетающихся в рифмы мелодий, словно по чьей-то команде вливающихся мне в уши через никому невидимую воронку. 
Трясущимися руками я, будто слепая, бросилась перебирать пальцами по столу, ища свою тетрадь, бумагу, любой клочок - хоть что-нибудь… Пусто, как назло, пусто! Внезапно по мне прокатилась волна злости. Только спокойно. Я чувствовала, что ещё немного и у меня начнётся очередной приступ паники.
- Лидия Ивановна, что-то случилось?
- Можно я прочитаю стих? – лихорадочно выпалила я: если я не выкину всё это из головы сейчас, то оно там останется навсегда! Я больше так не выдержу!
- Да, конечно. – Он сказал это так тепло, так приветливо, будто он понял меня. Спасибо, о, Боже, спасибо тебе!

Я слышу их, я слышу,
Как беспомощно кричат их души.
Они стремятся взлететь выше,
Но падают и смерть их душит.

Они скребутся в твоём сердце,
Пронзив проклятьями твой разум,
И ты не знаешь куда деться,
Чтоб заглушить слова, их фразы.

И как не сжалиться над ними,
В мученьях заживо сгоревших,
За то, что мы не с ними было,
Что мы оплакали умерших.

И, проходя все круги ада,
Они учились быть другими.
Мне их не жаль, им так и надо,
Ведь не легко нам быть святыми.

- Вот за это я здесь и оказалась, - чуть обиженно прошептала я, невольно разрушая затаившуюся в комнате тишину. Избавившись от нахлынувших строчек, говорить стало чуть легче.
Из окна лился тёплый розовый свет, окутывая всех присутствующих в комнате каким-то невесомым туманом. Мой взгляд привлекла сидящая напротив меня молодая особа с ядовито-красной помадой на губах. Злая наверно, почему-то мелькнуло у меня в голове и тут же исчезло…
- Ну, помилуйте, Лидия Ивановна! Никто за стихи, да к тому же такие замечательные, в больницу отправлять не будет! А вы ведь понимаете, что сейчас находитесь в больнице?
Вопрос прозвучал столь обескураживающее, столь немыслимо, что я невольно перестала покачиваться из стороны в сторону и вновь обвела комнату взглядом – совсем с ума сошла! Да они же все в белых халатах! Как я только могла не заметить? Бред какой-то! как же им объяснить…
- Так это совсем не страшное стихотворение! – чтобы собраться с мыслями и успокоиться, я вновь начала покачиваться. – У меня есть такие…
- Какие? Прочитайте!
- А можно?
Получив немое согласие, я зашептала:

Меня спасёт лишь капля крови,
И нож, и красной ткани цвет,
И сталь, которая до боли,
Прогрызла праздничный обед.

И сочный запах прямо в горло
Запустит яда языки.
И силы – будто свернёшь горы,
И шёпот лишь: «беги, беги!»

И шрам, ползущий прямо к сердцу,
И жадный стук упавших тел,
И острый привкус плоти с перцем,
И дверь, слетевшая с петель –

Всё то, что мне до боли мило,
Берёт своё, зовёт меня.
И чья-то брошена могила –
Опять пуста... пока пуста.

Я украдкой посмотрела на своих невольных слушателей: кто-то переглядывался друг с другом, кто-то как-то странно ухмылялся, кто-то смотрел на меня так, будто я какая-то шахидка, прости Господи! И только девочка с красной помадой смотрела с каким-то восхищением… Идиотка! Меня саму в дрожь от всего этого бросает, а ей, похоже, это нравится! Сумасшедшая!
- Лидия Ивановна, а вот объясните мне и молодым докторам, что вы под этим стихотворением имели в виду?
Это ещё что за глупый вопрос! Неужели и так не понятно?
- Как что? – удивилась я. – Ресторан, конечно.
«Ресторан?!». В комнате раздался какой-то нервный смешок, переросший во взволнованный шёпот студентов.
- Ну да, ресторан, - недоумённо повторила я. – Мясо, нож, то, что я хотела есть...
«Она гений», - послышалось откуда-то издалека. Я так и не поняла, был ли это кто-то из сидящих в комнате, или этот голос попросту родился в моей голове.
Я смутилась и вновь впилась взглядом в свои изрезанные тонкими морщинками руки. Скорей бы всё это закончилось!
- Лидия Ивановна, а давно вы открыли в себе этот талант?
- Талант? – я горько усмехнулась, - скорее наказание.
- За что же наказание-то? – он искренне удивился.
- Это случилось в Ленинграде, - немного помявших, начала я. – Это всё тот мерзкий мальчишка, этот гадёныш!
- Ну за что же вы так мальчика-то?
- Да потому что это не мальчик, а маленький дьявол!
- Он обижал вас?
- Да, - в горле сщемило от нахлынувшей обиды и ненависти. – Он смеялся надо мной, над моими стихами…
- Ага, то есть тогда вы уже писали стихи?
- Да, тогда как раз убили Талькова, выстрелили в спину, прямо на концерте, у меня на глазах. Последнее, что он сказал, было «Как грустно…». Ещё тогда я поняла, что он это мне сказал – это про мои стихи. С тех пор я начала писать, точнее… с тех пор они мне стали приходить в голову…
А этот мальчишка! Он смеялся надо мной, дразнил меня, издевался! Я хотела только проучить его, только, чтобы он понял, как мне грустно! Хотела, чтобы он замолчал…
- И что вы сделали?
- Я? – от страха у меня затряслись руки, голос тоже дрожал. – Я ударила его. Схватила за шею и ударила об стену, потом сильнее, ещё раз и ещё, ещё и ещё… - По телу пробежал судорожный вздох. – Я смогла остановиться только тогда, когда по стене сползла кровавая струйка. А потом услышала истеричный визг какой-то девчонки. Похоже, она давно кричала, потому что быстро осипла. Из-за них меня уволили… - сквозь зубы процедила я.
- Вы работали с детьми?
- Да. У меня педагогическое образование. Я воспитательница детей дошкольного возраста.
Я замолчала. И комната замолчала вместе со мной, став какой-то холодной и бездушной. Я невольно поёжилась.
- Что было дальше?
- А дальше я оказалась здесь…
Мои воспоминания прервал громкий резкий хлопок, - похоже, что-то упало. В голове тоже что-то щёлкнуло. Сердце на секунду сжалось. А потом отпустило. Я растерянно огляделась по сторонам и остановила взгляд на сидящем рядом со мной мужчине средних лет с довольно приветливой улыбкой и немного усталым взглядом.
- Простите. А вы кто? – немного сконфуженно спросила я.
- А вы меня не помните? – ничуть не удивившись, ответил тот.
- Нет… - я немного смутилась.
- Меня зовут Николай Владимирович.
- А меня Лидия Ивановна, - как можно более приветливо представилась я.
Украдкой подняв глаза, я к своему ужасу, обнаружила себя сидящей посреди огромного круглого стола, до отказа забитого совсем ещё молоденькими юношами и девушками. Они, не отрываясь, разглядывали меня с нескрываемым интересом.  Моё внимание привлекла сидящая напротив меня молодая особа с ядовито-красной помадой на губах и отчего-то блестящими, полными сострадания глазами. Добрая, наверно, почему-то мелькнуло у меня в голове, добрая и потому несчастная…