Под небом единым

Солнце начинает едва заметно удлинять тени, автобус нетерпеливо подает сигналы и, наконец, трогается, прихватив и собственную тень.

Объезжая полигон, подбирает русских специалистов и кого-то из монголов, кому по пути.

Мест в автобусе не хватает, стоят - монголы.

Сидящие - автобус не опоздал, не сломался! – крикливы, подначивают друг друга, соревнуясь в остроумии.

Стоящие – тоже между собой - на своем тарабарском - иногда громко, срываясь на гогот.

Шум временами становится нестерпимым, и кто-то из сидящих, поворачивается к одному из стоящих:

- Цэрендорж, почему тебя давно на полигоне не видно было? - балду гоняешь?!

Монголы стихают.

Цэрендорж смеется, как будто его щекотят:

- Не-ет, болел…

- Болел! - триппер, что ли, подхватил?

- Зачем триппер? - ангина.

- Не ври! У вас тут, говорят, и триппер, и что хочешь.

Цэрендорж не отвечает, но продолжает улыбаться, будто ждет другого вопроса.

Не дождавшись, вдруг посерьезнел и говорит:

- Слуш, может, ты надо, скажи! - у меня есть лекарств - от триппер.

К удовольствию Цэрендоржа, сидящие оживились -  словно, ждали его слов.

Тут же понеслось:

- Серега, бери, пригодится!

- Жена к тебе еще не скоро приедет!

- Я тут знаю куханку одну, про тебя спрашивала.

Все, весь автобус - в полном восторге.

Пыльная грунтовка петляет распадками между сопок, пересекает ручьи, взбегает по лесистым склонам, падает в малахит весеннего травяного буйства.

Где пониже, разбегаются, сколько видит глаз, поля лютиков.

В мокрых низинах их сменяют жарки.

- Смотрите! Смотрите!!

Автобус, неуклюже переваливаясь с боку на бок, притормаживает.

Почти у самой дороги два серых журавля, два самца, ритуально распустив крылья и хвосты, ничего не замечая, вальсируют вокруг самки, невозмутимо ожидающей своей участи.

А чуть дальше - едва отъехали - на самом виду - разодранная, наполовину съеденная туша дикой козы.

Все понимают, - трапеза только-только была прервана, и участники пиршества, не за дальней горой, облизывают окровавленные морды.

Оцепенев - и автобус, и лица в окнах - вяло проплывают мимо.

И надо всем этим - безмятежная, безмерная, абсолютная небесная синева, которой нет дела ни до чего, что имеет право быть под ее покровом.