Глава тридцать девятая. Приручение чудовищ

Колдун в очередной раз пришёл в замок Гарн. Как обычно, прошествовал по нескольким коридорам. За последние дни его астральная проекция сменила балахон на короткую накидку — почти такую же, как в реальности.

На стенах одного из многочисленных коридоров висел свиток, написанный Колдуном от имени Трубадура. Тот по-прежнему не выходил в астрал, хотя покупку кальяна уже наметил. Свиток гласил о том, что «благородным дамам и господам» предложено собраться для приятного и душевного вечера, выйдя за пределы городских стен и целиком погрузившись в очарование предгорий.

Колдуну раньше не приходилось развешивать свитки на астральных стенах. Под его строками уже оставили свои подписи Глаубен, Фарбе и фройляйн Мари. Извещали о своём прибытии Шаман и его брат, который в астрале прозывался Рыжим Шлавинером. Почему, Колдун ещё не интересовался. Дама Арцт согласилась прийти, хотя Колдун и Трубадур добились этого не сразу.

Прогуливаясь по предгорьям неподалёку от озера Шмириггросс, Трубадур показывал Колдуну живописные места, которые очень подходили для предстоящей встречи. Колдун слал почтовых духов к белой даме, а Трубадур, неторопливо шагая вперёд, рассказывал о том, как можно приручить чудовищ и заставить их служить себе.

Дама Арцт, как могло показаться, играла в очередную игру. Себя она теперь при случае называла повелительницей Четвёртой железной империи и рассказывала всем, кто рад был слушать, как наведёт порядок огнём и мечом. Конечно, все прекрасно помнили, что Третья железная империя с грохотом обрушилась под собственной тяжестью. Белая дама витриольствовала в лучших традициях Даниэля Лауна, творя фантазией столь гротескные и колоритные образы, что мало кто мог остаться равнодушным. Её завистники, похоже, втайне восхищались ею, но не могли признать этого вслух и потому списывали всё на радиацию.

Трубадур же вновь рассказывал о прикладной монстрологии, а именно — о приручении чудовищ. Воруртайли, говорил он, могут испугаться голоса, могут повиноваться ему, могут распознать страх и напасть без пощады.

Почтовые духи, которые возвращались от дамы Арцт, сами порой выглядели слегка напуганными, а с небрежно поставленных печатей белой дамы так и сыпалась светящаяся металлическая крошка. Колдун догадывался, что это обычный алюминий, только вот облучённый настолько, что не каждый выдержит. Клюген буквально вбивала каждую свою печать в свиток, с совершенно ненужной силой дырявя пергамент почти насквозь. Повелителю Железной империи это, возможно, было к лицу. Все помнили его горячность, даже спустя многие годы. Но белая дама, напротив, оставалась холодной и невозмутимой.

— Не бойся своих слов, милый друг, — говорил Трубадур, окидывая взглядом небольшой каменистый холм неподалёку. — Даже когда дух записывает их, написание зависит от интонации. Когда он передаёт твои слова из уст в уста, он ничего не добавляет от себя, на то он и дух…

— Передай даме Клюген, — сказал духу Колдун, — что… мы будем очень рады её видеть. Для нас всех это будет радость. И честь.

— Витриольская нотка, — усмехнулся Трубадур.  — Нечего раздумывать, юмор ещё никому не вредил. Главное произносить слова увереннее и доверительнее, и тогда у воруртайлей попросту не останется времени ни на свою жертву, ни на то, чтобы напасть на тебя.

Дух вернулся очень скоро. Со свитка ссыпалась на каменистую землю очередная порция облучённой крошки. «Правитель Четвёртой империи» передавал, что обязательно рассмотрит предложение простых смертных.

 — Передай милой и любезной даме Клюген, — спокойно сказал Колдун, — что простые смертные будут в любом случае рады её решению, будут приятно обрадованы её появлением в любом угодном ей облике, поскольку как бы она ни желала называться, она остаётся собою. А для нас это очень важно.

Трубадур, не добавляя ни слова, одобрительно кивнул. Результат не заставил себя ждать — Клюген согласилась участвовать в собрании. Колдун, приглядевшись к свитку, улыбнулся. Похоже, на решение белой дамы никак не повлияли ни воруртайли, ни аномальные бесцветные феечки, которые кружили в её апартаментах.

— Вот видишь, милый друг, — сказал Трубадур. — Любых чудовищ можно приручить. Когда ты говоришь с благородной дамой, ты и сам понимаешь, что ни к чему жёсткость, ни к чему бездушность. Необходима решительность. Пусть перстень любезной Клюген горит белым светом, но не потому, что она облучена своими феечками, а потому, что ты будешь вдохновлять её своими словами. Пусть эланы распускаются перед её мысленным взором — в конце концов, как бы она себя ни называла, хоть императором, хоть тираном, это всего лишь игра. А была она и остаётся дамой, благородной и нуждающейся во вдохновении.

Они неторопливо поднялись по пологому склону холма. Свиты в тот день остались позади. В предгорьях не было никакого смысла обращаться к слугам. Вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ни одного человека. Только стены Краузштадта поднимались в небо на огромной возвышенности. Даже озеро Шмириггросс скрывали из виду причудливые изгибы местности.

— Вот, я вижу, отличное место, — указал рукой Трубадур. — Под этим холмом, вон там, можно расположиться. Валуны не пускают холодный ветер, река совсем близко, и если мы будем сидеть там, нас можно будет отыскать разве что по дыму от костра.

— От костра? — переспросил Колдун.

— Разумеется. Какой же может быть приятный вечер в предгорьях без костра!

Они постояли несколько секунд, глядя вниз — туда, где травянистый склон спускался в низину, которую облюбовал Трубадур.

— Найдём ли мы это место, хотелось бы знать, — покачал головой Колдун. — Река разливается по всей равнине. Можно перепутать это живописное место с каким-нибудь другим.

— Не волнуйся об этом, милый друг. Я точно не спутаю это место ни с чем. Предгорья для меня открыты, я помню почти каждый холм здесь. В конце концов, не зря же меня прозвали Князем горных дорог.