Квасной патриотизм со взломом

С раннего утра и до самого отбоя всех мучила жажда.Жажда проникала в каждую запятую организма и оттуда напоминала о себе опаленными губами и горящим нёбом.

Степное южное августовское солнце пузырило асфальт плаца. Плац бугрился и тоже жаждал обильного ливня. Но ни метеослужба, ни горизонт дождя не обещали.

Свежеиспеченные курсанты спецфакультета одного из командных училищ со товарищи уже неделю осваивали азы воинской службы, хмуро печатая шаг по дымящемуся асфальту.

Короткие перекуры с безмерным питиём тёплой, газированной хлором воды, только на мгновение давали ощущение лёгкой жизненной удачи, но с первыми же шагами жажда торжествовала вновь.

120 шагов в минуту. 7200 шагов в час. Каждый шаг усугублял жажду. И пророчески каждый шаг отбивал будущее:

День-ночь-день-ночь - мы идем по Африке,
День-ночь-день-ночь - все по той же Африке.
Пыль-пыль-пыль - от шагающих сапог!
Отпуска нет на войне!

Но до войны были ещё долгие годы.

А пока единственным нашим врагом была жажда.

И вдруг, о, чудо!- Косящим взорам была представлена бочка с квасом, которую умелым пинком отцепил от Зила  напротив офицерской столовой военторговский шофёр.

И воздух сразу стал не таким знойным, гимнастёрки мгновенно отлипли от спин, а взбодрённые этой информацией,  разосланной во все части тела центральным мозговым
 телеграфом, ноги, позволили выписывать яловым сапогам такие кренделя, что плац
 весело заходился чечёточным ритмом.

Толстая, беременная жарой буфетчица, нарочито медленно расписалась в накладной, и также неторопливо начала готовиться к действу – вечерней попытке выполнения, а может и перевыполнения плана.

Первыми начали подтягиваться к вожделенной бочке офицеры. Лениво дымя сигаретами, неторопливая звёзднопогонная череда, водя шершавыми языками по шершавым губам, лениво поторапливала ленивую буфетчицу.

И вот он момент истины – первая кружка холодного кваса у губ первого покупателя.

Комроты , осознав, что риск заполучить две сотни врагов на всю оставшуюся жизнь, если сейчас же он не сделает длительного перерыва в шагистических экзерсисах, превысит разумные 100 процентов, срочно распустил строй.

И эти две сотни радостным галопом понеслись к бочке с квасом, старательно на бегу деля восемьсот литров на количество страждущих.

Очередь двигалась довольно быстро. Квас – не пиво, в смаковании не нуждается, и поэтому кружки освобождались залпом.

Мы с Сергеем Полторацким (имя, как вы понимаете, условно) стояли сразу же за офицерами.

И вот она пришла – наша очередь. В липких руках заранее заготовлены шесть липких копеек. Вот сейчас эти копейки перекочуют в металлическую банку из-под халвы, а взамен мы получим убийцу жажды.

И в этот миг мы поняли, что Бога нет, а если и есть, то его справедливость на нас не распространяется – буфетчицу срочно вызвали в город, и она, закрыв на висячие замки бочку со всех сторон, сняв фартук, плавно поплыла на КПП.

Остаток дня усугубленная обидой жажда была во всём – в макаронах, хлебе, и даже чае.

Жажда не давала сосредоточиться на тонком юморе  старинной армейской комедии «Ключи от неба».

И мы решили совершить подвиг во имя себя и во имя товарищей, мучимых жаждой.

Замки срывать не риснули, справедливо полагая, что умыкание кваса со взломом, может повлечь последствия неизмеримо большие, чем кража с применением технических средств.

У Полторацкого дядя по матери был начальником кафедры политэкономии училища. О том, что они родственники, в училище знали трое – племянник, я и дядя. К нему и пошли мы просить коловорот, ибо в те далёкие годы именитый Бош не завозил в страну электродрели в невообразимых количествах.

Дядя, несмотря на солидный возраст, должность и звание, наивно поверил в наш лепет о необходимости коловорота для сугубо мирных целей, и любезно предоставил нам это орудие возмездия во временное пользование.

Дальше всё просто: терпение и труд всё перетрут. В днище бочки была просверлена дыра. Вернее – две дыры, поскольку в инженерном отношении бочка являла собой изотермический сосуд и была двухслойной. Пройдя через заслоны и преграды нержавеющей стали, и едва не сломав сверло, мы, наконец, обрели возможность припасть к благодатному ручейку.

Жажда была разбита в пух и прах. Мы булькали как грязевые гейзеры, в каждом из нас обрели приют по меньшей мере литров шесть кваса.

Выстрогав чопик, и заткнув им рукотворный ручеёк, мы успели к середине фильма.

Но обретённый нами курсантский дух взаимовыручки - мною ещё в Питонии, а Полторацким в Питерской Кадетке, не мог позволить нам  не поделиться источником.

Через час бочка была пуста. А коловорот возвращен дяде.

Первую ночь посрамлённая вдребезги жажда спала отдельно от нас.

Подъём прошёл как всегда радостно и быстро.

Так же радостно и быстро сбегались после душной августовской пьянки к бочке товарищи офицеры. Так же радостно, но не быстро, причалила к бочке вчерашняя буфетчица. День обещал быть томным.

Открыв замки и распахнув коробку из под халвы, буфетчица сполоснула  первую кружку и подставила её  умело и резво под краник. Но, вопреки ожиданию, вожделенная жидкость не забурлила рьяно и пенно в небрежно вымытом сосуде.

Матёрую буфетчицу это не насторожило. Опытным движением просунув в кран заранее припасённую для таких случаев проволоку, она, уподобляясь сантехнику, начала егозить этим немудреным инструментом. Квас по известной нам, но неизвестной ей причине течь отказывался. Став на табурет, и отперев замок верхнего лючка, буфетчица с трудом удержала своё внезапно остолбеневшее тело.

Вопли буфетчицы как большой набат собрали весь училищный командный состав. Тут же были созданы две бригады – следственная, во главе со старшим дознавателем, и финансовая, собирающая деньги у офицеров для покрытия 96 рублёвого ущерба военторгу.

Вторая бригада справилась со своей миссией за пятнадцать минут, и была распущена за ненадобностью.
Первая же проводила следственные действия и эксперименты в течение трёх суток. Но не найдя орудие преступления и самих преступников, постановила, что квас, в силу своих кислотных свойств, самовольно покинул расположение бочки, найдя в ней слабину.

Бочку торжественно списали в связи с окончанием срока годности. И следственные мероприятия прекратили.

До выпуска оставалось ещё много-много долгих дней.

P.S. Единственным пострадавшим в этой истории, ну не считая конечно бочки, стал Серёгин дядя – ранние проплешины внезапно поразили его кудлатую голову.