Благороднейшая непоседливость, философская сказка

               

Вы все, наверное, помните присказку о том, как    цыган лошадей менял. Выгадывал, выгадывал, да и променял всё на старую клячу, за которую уж больше никто ничего не давал. Если никто не слышал этой поучительной истории, не огорчайтесь. Сейчас вы прочтёте ещё более интересную историю  о том, как лошадь меняла своих хозяев...
Жила-была симпатичная, скажу я вам, лошадёнка. И имя у неё было самое для неё подходящее. Сразу же, при рождении, нарекли её Непоседой. Родилась она в доме небогатом, но корма получала от хозяина вдоволь, так что через некоторое время превратилась в солидную лошадку. Запряг её мужик в плуг, и принялась Непоседа прилежно отрабатывать свою кормёжку. Потягала она плуг один день, потаскала другой, проволокла и третий, а на четвёртый и говорит своему хозяину:
— Слушай, Мужик, а не лучше ли будет, если ты меня кому-нибудь продашь, а?
— Это зачем же? — удивился Мужик. — Кто же мне помогать в хозяйстве-то станет, если я тебя продам?
— Другую лошадь купишь, она и поможет, — проржала Непоседа и глазки опустила. — А я, уж ты не серчай на меня, не для твоей сохи рождена, я к труду умственному тягу имею.
Почесал Мужик за ухом, покумекал и решил про себя:
«А Бог её, кобылу, знает.  Может, это в ней голос предков заговорил, может, она, тонконогая, каких кровей породистых, а я её сдуру — в плуг. Нехорошо!..»
В субботу на базаре Мужик обменял свою Непоседу на громадного быка с доплатою, а на вырученные деньги гостинцев прикупил. Угодила Непоседа после этого обмена во двор купеческий, зажиточный. Стала она Купца в пролётке возить.
— Ну, уж тут-то я заживу! — бойко отстукивала копытами по мостовой Непоседа.
Однако жить ей долго у Купца тоже не пришлось. Видя такое дело, что на новой работе не мудрёней старого выходит, подошла через неделю Непоседа
к Купцу и жуёт ему в ухо губами деликатно:
— Ты, Купец, хоть с виду умный, а всё ж не настолько, чтобы обо всём правильное суждение иметь. Ты меня лучше послушай и получишь от этого выгоду громадную.
Прислушался Купец к ржанию Непоседы:
— Ты возьми меня, да и продай на двор барский, что за рекою. Там тебе за меня пуд золота отвалят, а ты себе порезвее  лошадь  заведёшь  и  при  деньгах,  вдобавок,  останешься.
—  А ты почём знаешь, что отвалят? — усомнился Купец.
— А уж знаю, потому, как прапрапрабабка у меня очень высокой породы была кобыла.
— Какой же такой породы она у тебя была? — обошел её со всех сторон Купец. — Что-то не видно ничего.
— Порода эта давным-давно выродилась, я вот одна такая на всём белом свете и оста-а-лась, — разревелась для пущей достоверности  Непоседа.
Понятное дело, Купца слезами не прошибёшь, однако, позвенев в кармане горстью монет, он рассудительно смекнул: «Полные карманы можно сделать ещё полнее, ежели к этому душевное стремление иметь». В выходной день Купец направился
с Непоседой к отставному Генералу, что жил за рекой. Пуд золота он, конечно, за Непоседу не получил, но от сделки остался доволен вполне.
«Зачем она мне, вертихвостка эта? — размышлял Купец, пересчитывая денежки. — Лучше иметь трёх беспородных, чем одну бестолковую».
Генерал тоже довольно подкручивал свои обвисшие усы, глядя, как Непоседа делает перед ним изящные реверансы.
— Где же тебя, голубушку, всему этому обучили? — откровенно удивлялся простодушный Генерал.
— Это у меня в крови с самого рождения было, — невозмутимо проржала Непоседа и запрыгала перед ним на двух передних копытах.
Справедливости ради надо отметить, что всё у неё выходило не так уж и плохо. Начитавшись у купца в конюшне старых книжек, Непоседа понабралась немного умишка и теперь вполне прилично смотрелась на тусклом фоне генеральской провинциальности.
«Чтобы выглядеть умной, много ума не надо, — отгоняя  хвостом назойливых мух, философствовала Непоседа в новой просторной генеральской конюшне, — тут главное вовремя, где копытом пристукнуть, а где и заржать высокомерно».
Генерал на Непоседу нарадоваться не мог. Каждый, кто к нему приезжал или захаживал, восхищался его новым приобретением. И Непоседе у него жилось вольготно: и кормёжка по расписанию, и ванны воздушные да водные. Но, на то она  и была Непоседа, чтобы никак не засиживаться на одном месте. Как-то утром она ошарашила Генерала категоричным заявлением:
— Все! Ухожу сегодня в графский замок. У тебя мне стало невыносимо скучно!
И точно, вскоре за Непоседой пришел Граф, собственной персоной. Не будь Генерал генералом, пусть даже и отставным, он бы, как мужик или купец какой, торговаться бы начал с Графом. Но не забывайте, что люди эти были образованные, деликатные. Генерал сразу же запросил за лошадь всего-то навсего близлежащий к его поместью пруд с дубовой рощицей в придачу.
— Отдыхайте, сударь, в вашей роще, сколько найдёте необходимым, — величественно откланявшись, сказал Граф и, взяв под уздцы Непоседу, пешком удалился в свой замок.
Даже Граф не мог себе позволить ехать верхом на Непоседе. Столь высокое происхождение приписала она себе на сей раз, после внушительной генеральской библиотеки. На пышных графских приёмах Непоседе оказывалось столько внимания и почестей, что Графу приходилось иногда даже неловко откашливаться:
— Кто же, чёрт побери, здесь главнее, я или лошадь?!
Зная непостоянный, заносчивый характер Непоседы, нетрудно  догадаться, что вскоре её потянуло прямёхонько на королевский двор и ни куда-нибудь, а на главную королевскую конюшню. И она беспрепятственно оказалась бы там вскоре, если бы ни одно печальное недоразумение.
 Когда молодой Король при очередной купле-продаже спросил Непоседу о том, помнит ли она бабушку-королеву, Непоседа, не задумываясь, брякнула:
— Кто же ещё её может помнить лучше, чем я, Ваше Величество?! Ни на какую другую лошадь она не села бы, кроме, как на меня! Умирая, она просила меня, чтобы только я возила её внуков...
Наивная Непоседа не знала, что бабушка-королева на дух не переносила лошадей, она путешествовала исключительно в паланкине. Но, к сожалению, в умных графских книгах об этом ничего не упоминалось. Разразился скандал, и только благородство молодого Короля спасло Непоседу от неминуемой живодёрни. Случилось так, что отдали её на базаре бесплатно именно тому Мужику, которого она надула первым. Мужик довольно похлопал Непоседу по упитанным бокам, заглянул для порядка в рот, дунул для приличия в глаз и теперь, уже на правах хозяина, сообщил:
— Так что, дорогуша, ежели будешь у меня брыкаться, то я тебя вот этой вот древней плёткой так обработаю, как ни твоих дедушек, ни твоих прабабушек никто никогда не потчевал.
И принялась наша Непоседа усердно оправдывать своё имя: с этих пор она уже больше не сидела на месте, всё работала да трудилась, не покладая своих высокой породы и благородных кровей ног. Лишь изредка, по праздникам, когда Мужик уходил в многодневные запои, наша Непоседа отходила душой, рассказывая на задворках деревенским мальчишкам интереснейшие истории из своего ненастоящего прошлого. Говорить о настоящем ей не позволяла, пусть выдуманная, но все же благороднейшая непоседливость.
Кто же виноват, что все так близко к сердцу принимали её сказки?..