Анфиса. Часть третья

Женщины, потрясенные услышанном о Фаине, сидели притихшие и задумчивые.
Вдруг Соня сказала:
- Анфис, а ведь о тебе мы тоже ничего не знаем. Как началась ваша любовь с Базылевичем, вы ушли в подполье….и тишина.
- Да не было никакой любви!
- Как не было?- удивилась Катя.
- Ой, долгая это история!
- А нам торопиться некуда, вся ночь наша.

 Анфиске  "счастье в девках выпало", потому что у нее "была хорошая непьющая семья": бабушка, пахнущая пирогами, отец, работящий и непьющий, мама, всегда улыбающаяся, заботливая и спокойная, Анфиса и младшая сестренка Танюшка. В доме всегда было чисто, уютно и вкусно.

Росла девочка спокойной, общительной и активной. В школе посещала все кружки: танцевальный, вокальный, спортивные секции. Особенно любила бегать на лыжах и петь. К пятнадцати годам она стала весьма симпатичной девушкой, которой оказывали знаки внимания не только юноши-ровесники, но и молодые люди постарше. Наверное, ее можно было назвать ветреной, потому что никому из поклонников она не отдавала особого предпочтения, но никого и не отталкивала. У Пашки Матвеева, паренька невысокого роста, рыжего и робкого, влюбленного в Анфису с пятого класса, шансов на взаимность практически не было, но все-таки он ходил за ней молчаливой тенью.

Окончив школу, Анфиса получила от  правления совхоза  направление  в институт. В вуз поступила достаточно легко, и также легко и быстро подружилась с однокурсницами Катей, Таней и Соней. В городе ей жить понравилось. Но первое время девушка скучала и поэтому ездила домой каждую субботу. Когда она вечером появлялась в клубе, девчонки с завистью смотрели на ее городские наряды, а в полку парней, желавших проводить ее домой, явно прибыло.

 Однажды мама, собирая дочке сумку с домашними гостинцами, сказала:
- Тяжелая сумка-то. Как дотащишь, Фиса?
- А зачем самой тащить? Здесь Пашка проводит, а в городе меня встретит Миша Слепнев. Вот пусть они и тащат,- смеясь и чмокнув маму в щеку, ответила дочь.
- Смотри, дочка, доиграешься, двоим сразу голову морочишь,- неодобрительно покачала головой мама.  Анфиска, улыбнувшись, промолчала, ведь мама не знала, что вечером в общежитие придет в гости еще и третий.

На этот раз Пашка пришел провожать раньше обычного.
- Ты чего так рано? До автобуса еще больше часа?- спросила Анфиса.
- Разговор есть. Давай выйдем пораньше, чтоб по дороге можно было поговорить.
- Ну, хорошо,- ответила девушка, пожав плечами.

Но разговора не получилось, потому что их почти сразу догнали другие ребята, тоже уезжающие в город. До автостанции шли большой, весело смеющейся гурьбой. Невесело было только Павлу, он все время молчал. Только когда объявили посадку в автобус, юноша придержал Анфису за руку, чтоб она немного отстала от общей группы, и сказал:
- Слушай, Анфис, меня в армию забирают. Ты будешь меня ждать?
Сказал он это для нее одной, но услышали и другие ребята. Анфиса прямо замерла на ходу, обернулась к несчастному парню, сделала ему навстречу шаг и удивленно спросила:
- Я? Ждать тебя?
Но услышав едкие смешки друзей за спиной, вдруг озорно улыбнулась и ответила словами известной песни:
- Когда вернешься с орденом, тогда поговорим.
Компания поддержала ее шутку дружным смехом, а Катька Черепанова еще и добавила:
- А ты с него черевички, как Оксана с Вакулы, запроси.
Эта шутка развеселила ребят еще больше. Автобус отправился, а на тротуаре  остался один Пашка, осмеянный и не получивший ответа. Сидевшая в автобусе пожилая женщина, похожая на цыганку, вдруг сказала Анфиске:
- Нельзя смеяться над чужой любовью, счастье свое потеряешь.
Но девушка не придала значения словам  цыганки.

Мишку, встретившего на автовокзале и притащившего ее тяжелую сумку в общежитие, Анфиса выпроводила в несколько минут, пообещав ему сходить с ним в кино как-нибудь в другой раз. Она очень торопилась, скоро мог прийти Базылевич, а ей очень не хотелось, чтоб  юноши встретились в ее комнате. Но все обошлось благополучно.

Женя Базылевич был самым молодым из парней в группе и самым высоким, сто девяносто четыре сантиметра. «Молодым» его прозвали еще и потому, что он единственный  в армии еще не служил. Женька был тоже совхозным стипендиатом, сыном парторга совхоза. К его восемнадцати годам отец убедил его в том, что если он хочет чего-то добиться в жизни, надо обязательно вступать в партию, а пока беспартийный, пробиваться по комсомольской линии. Также Базылевич младший хорошо знал, что для благополучной комсомольско-партийной карьеры нужна незапятнанная репутация, поэтому и в школе, и в институте всегда стремился быть первым . Но в институте это давалось гораздо труднее, чем в школе. Особенно туго приходилось в общаге. В комнате жили шестеро парней, пятеро уже отслужили армию и были не  новичками в отношениях с девушками. Над Женькой же они достаточно зло посмеивались, дразня его «девственником». По самолюбию это било страшно, наверное, именно потому, что было правдой. Вот и сегодня парни достали его насмешками, пока он собирался к Анфисе. А он готов был обрушить весь свой гнев на голову девушки, считая, что она из-за своей неуступчивости в очередной раз стала причиной его позора.  Поэтому сегодня он был настроен решительно.

В женском общежитии ему повезло: удалось пройти, не оставив документы у дежурной вахтерши, потому что ее в этот момент не было на месте. Базылевич расценил это как хороший знак. Только бы девчонки ушли ночевать к Соньке. И здесь ему повезло.
С первой минуты появления Женьки, Анфису насторожило его чрезмерно игривое настроение, но она не придала этому значения. Но когда он стал очень настойчивым и решительным и обычные способы ее сопротивления не дали положительного результата, она сначала испугалась. Но только сначала и на минуточку, а потом женское любопытство одержало победу над страхом, и она уступила его натиску…..
Базылевич заснул сразу и крепко, захрапев и широко разбросав по маленькой девичьей постели свои огромные руки и ноги. Анфиске было неудобно, но она продолжала лежать, потому что у нее не было сил встать и перелечь на кровать Тани. Она лежала опустошенная и разочарованная. И «это» воспевают поэты как великое наслаждение, как верх блаженства? А у нее от  «этого» осталось ощущение однообразного, плохо выполненного физического упражнения в парах, упражнения выполненного наспех и  неумело. Никакого удовольствия, а только какая-то бессмысленная возня, базылевическое сопение и совместное потение.

И все-таки она встала, легла в Танину постель. Нет, конечно, она не первая лишилась невинности до свадьбы. Да и страшного в этом ничего не видела, если лишиться невинности до свадьбы с мужчиной, за которого собираешься замуж. Но ведь замуж за Базылевича она не собиралась, она только хотела пошутить, поиграть с ним.
- Вот и дошутилась,- горько усмехнулась про себя Анфиса.
Она не спала всю ночь и только к утру забылась ненадолго. Утро было воскресным, поэтому можно было не торопиться с подъемом. Сквозь дрему Фиса услышала, что Базылевич проснулся, встал, натянул штаны, сходил в туалет и опять уселся на кровать. Анфиса открыла глаза и посмотрела на него. Он, заметив, что она не спит,  не подошел не поцеловал, даже не пожелал «доброго утра». Опустив глаза в пол, он сказал: 
- Теперь надо как-то незаметно смыться отсюда, а то если увидят меня здесь утром, разговоры всякие пойдут, а оно нам надо?
Анфиса пожала плечами и отвернулась к стене. Когда за Базылевичем захлопнулась дверь, она тихонько заплакала.

А Женька, как на крыльях, влетел в мужское общежитие. И по его физиономии парни в комнате сразу поняли, что у него случилось, и не только случилось, но и получилось. И теперь никто из них не мог поглядывать на него свысока.
На следующей неделе ребята сдали два последних экзамена и с сознанием выполненного долга разъехались по домам на каникулы  на две недели.

Анфиса недолго переживала из-за случившегося. Ну, случилось и случилось, все равно исправить уже ничего нельзя. Каникулы проводила весело: в клубе на танцах, в спортзале школы. Почти каждый вечер ее провожал новый кавалер, целовались у калитки, а она все время хохотала, так ей было весело и радостно чувствовать себя молодой и красивой, осознавать, что она нравится многим юношам. Каникулы пролетели, как один миг. Только приехав в общежитие, она вспомнила и Базылевича, и то, что произошло между ними.
Уже поздно вечером девчонки начали готовиться к завтрашним занятиям. Посмотрев расписание, Таня воскликнула:
- Ура! Первой парой плавание, можно поспать подольше, потому что у меня «праздник».
А потом, посмотрев на Анфису, спросила:
- Фиска, а ты идешь? Мы же с тобой всегда вместе «праздновали»…
Анфиску, сидевшую на кровати, как ветром сдуло. Она вытащила из ящика стола «заветный календарик». Да, Таня была права, пришло время, но…

Ночь и следующий день и следующую ночь она еще надеялась, но к концу недели она поняла, что случилось то, что ну никак не должно было случиться. Она не знала, что делать, с кем посоветоваться. С девчонок было мало толку, они сами в этом ничего не понимали. Как ни тошно было Анфиске, но она улыбнулась, вспомнив, как однажды Катька на полном серьезе убеждала их, что если в автобусе к тебе сзади очень близко прижмется мужчина, то можно забеременеть. Вот такая наивность в двадцать-то лет. Как ей понять Анфиску и чем она сможет помочь? А еще как назло и Базылевич никак не возвращался с каникул. Как-то вечером к Анфиске в комнату зашла старшекурсница Валька Швец, она была в общежитии самая опытная и тертая. Девчонки опять ночевали у Сони, и Анфиска от безысходности рассказала ей о своей беде. Но Валька сказала, что беды никакой нет, подумаешь, залетела. Значит надо играть свадьбу. Если не любишь его, не беда, ребенок подрастет - разведешься. А он не захочет жениться, написать на него заявление в комсомольскую организацию, а не поможет – в деканат. За такое ведь и отчислить могут…
 
Базылевич приехал в свое село сияющим и восторженным. В первый же вечер отправился на танцы в клуб, очень хотелось встретиться с друзьями и при случае похвастаться тем, что он стал мужчиной. Он не вошел, а влетел в клуб и…замер на пороге. В  его поле зрения попала незнакомая, очень красивая девушка. У него дыхание перехватило и показалось, что такие красавицы бывают только в сказках. Всегда очень смелый в общении с девушками, тут он оробел, не зная, как подойти к ней. Но она сама подошла к нему и пригласила танцевать, когда объявили «белый танец». Это была любовь с первого взгляда, обрушившаяся на них одновременно. Девушку звали Таня, она работала в сельской библиотеке, приехав сюда по распределению после техникума. Две недели прошли, но Женька не захотел уезжать и уговорил отца достать «липовую» справку о болезни. Но и через месяц расставаться влюбленным не хотелось, но институт оставлять было нельзя, и он уехал.

В течение этого месяца об Анфиске он не вспомнил ни разу. Новость же, сказанная ею, убила его наповал. Что делать, он тоже не знал, но о женитьбе и слышать не хотел, пока Анфиска не выложила ему аргументы Вальки Швец. Против «такого лома» у Базылевича «не было приема», и через неделю они с Анфиской понесли заявление в ЗАГС.

Ох, и невеселой же была эта свадьба, как и последующая семейная жизнь. Как молодоженам, им выделили отдельную комнату в общежитии. В сентябре Анфиса родила сына Леньку и почти сразу вышла на занятия. Оставаясь дома одни, они молчали, спали в одной постели, но спиной друг к другу. Внешне все выглядело пристойно. Только один раз Базылевич «задурил» так, что чуть не вылетел из института: ушел в недельный запой, когда узнал, что его любимая Таня ему назло тоже выходит замуж. Чудом, только благодаря обширным связям отца, ему удалось удержаться в вузе.

Но семейная жизнь в общаге была цветочками в сравнении с той, которая началась после окончания института, когда молодая семья уехала жить и  работать в родную деревню Базылевича. Его родня невзлюбила Анфиску еще до свадьбы, считая ее виновницей этой никому не нужной женитьбы. Отец Женьки открыто говорил о том, что если девка не сумела соблюсти себя до свадьбы, то это ее вина. А мужик  на то он и мужик, он всегда воспользуется тем, что плохо лежит.

От всей этой семейной неурядицы Базылевич ушел в армию, а положение Анфиски в доме свекров стало еще хуже. И она, не выдержав этого, сбежала домой, кродителям, хотя очень опасалась того, что мать не примет ее, ведь в их роду было такое правило: вышла замуж – терпи и живи. Но мать встретила Анфиску с радостью, взяла на себя присмотр за маленьким Ленькой, чтобы дочка могла выйти на работу. Вернувшись в родительский дом м, жила Анфиса «соломенной вдовой». Ее ровесники уже все были женаты, даже Пашка Матвеев вернулся из армии с женой. А у молодых парней были свои молоденькие девчонки.

Родители Женьки вернуть беглянку не пытались, да и он сам, вернувшись из армии, в ответ на ее письмо написал, что он ее из дома не гнал, сама убежала, сама и возвращаться должна, если хочет, конечно. Но Анфиска этого не хотела, поэтому подала на развод. Теперь надо было как-то устраивать свою жизнь. Неожиданно появилась возможность уехать в молдавское село Первомайское, там в школе нужен был учитель Анфискиной специальности, и она уехала.

Уехал из своей деревни и Базылевич, уехал на север Красноярского края покорять Енисей. Он непросто уехал, он убежал, потому что невыносимо трудно было встречаться почти ежедневно с Таней, видеть, что и она несчастлива в замужестве и что она до сих пор его не простила. Да, вот так и бывает в жизни, что за один опрометчивый поступок, совершенный ради бахвальства, расплачиваться приходится очень дорогой ценой, и не только тебе одному… Не зря поэт написал «за свободу в чувствах есть расплата, принимай же вызов, Дон Жуан!». Жаль, что мы слишком поздно понимаем истинный смысл таких фраз.

А Анфиса в селе получила квартиру, благодаря своей общительности, очень быстро влилась в коллектив, и жизнь постепенно стала налаживаться. Вот только на личном фронте было по-прежнему глухо, как в танке. Анфиса с головой ушла в работу, поэтому через пару лет стала завучем, и ей часто приходилось заменять директора школы.

Однажды Анфиса Александровна была вынуждена поехать в районо на совещание вместо заболевшего директора. Некоторых из присутствующих она знала лично, кого-то только в лицо, а других только по фамилиям, мелькавшим в отчетах. Почти с начала совещания заведующий районо стал распекать директора какой-то сельской школы. Анфиса не могла понять, в чем вина этого директора, но сразу почувствовала предвзятое отношение заведующего к провинившемуся директору. Многие сидели, опустив голову и пряча глаза, потому что понимали несправедливость придирок начальника, но Петр Антонович Кодряну, так звали директора, не возражал оратору. Анфиса смотрела на этого уже не совсем молодого, но еще  очень привлекательного человека, на то, как багровеет его лицо, и ей стало жаль его. Может быть, потому что пожалела, она его запомнила. И не только запомнила, а стала часто ловить себя на мысли, что думает о нем.

Следующий раз судьба свела их уже на республиканских курсах руководящих работников. Встречались они ежедневно и не только на занятиях, потому  что жили в одной гостинице и питались в одном ресторане.
Любовь подкралась незаметно, но то, что это любовь, понимали оба, но смелее, а может, просто безрассуднее, оказалась Анфиса. В один из вечеров  она предложила Петру Антоновичу прогуляться после ужина, и во время прогулки призналась в своих чувствах. Выслушав сумбурные объяснения Анфисы, он сказал ей, глядя в глаза:
- Милая Анфиса, мои чувства по отношению к Вам взаимны, но я женат и семью никогда не оставлю.
Но Анфису это не испугало, она сказала, что на место жены не претендует и согласна оставаться на вторых ролях, но отказаться от своей любви не в силах.

Их нечастых встреч Анфиске вполне хватало для счастья, ведь она впервые в жизни действительно любила,  но этих же встреч хватило и для того, чтобы слухи об их связи стали известны всему району. Не стала исключением и жена Петра Антоновича. По мнению многих, Галина Анатольевна вела себя более  чем странно: она не устраивала мужу истерик, не приходила разбираться к Анфисе и заявления в партком о недостойном поведении мужа тоже не писала. Внешне она выглядела очень спокойно, но Петр Антонович-то знал,  какой ценой ей достается это спокойствие. Анфиса чувствовала себя безмерно виноватой перед этой достойной женщиной, но расстаться с Петром у нее не было сил.

 Но расстаться им все-таки пришлось. В Приднестровье началась война, и оставаться там с тринадцатилетним Ленькой было опасно. В этой войне погиб старший сын Петра Антоновича. Галина Анатольевна очень тяжело перенесла смерть сына, ее здоровье резко ухудшилось. И тогда Петр объявил Анфисе о разрыве отношений, потому что теперь он должен быть рядом с женой постоянно. Теперь ее здесь ничего не держало, и, по настоянию матери, Анфиса уехала назад  в Россию, но квартиру свою не продала.

Прошло пять лет. Анфиса Александровна спокойно и размеренно жила в своем селе, преподавала в школе. Но все эти годы здесь жило ее тело, а душа была там, в Приднестровье, в котором война закончилась, и жизнь понемногу возвращалась в свое русло. Проводив сына в армию, она решила посетить эти дорогие сердцу места. Слава Богу, квартира ее была в порядке, соседи присматривали, и ей было, где поселится. Первым делом сходила в школу, коллеги встретили с великой радостью. От них и узнала, что Петр Антонович  два года назад перенес инсульт. Все думали, что не выживет, но благодаря врачам и заботе Галины Анатольевны все обошлось, сейчас понемногу восстанавливается, начал ходить, разговаривать, хотя и плохо. Анфиса не находила себе места от желания увидеть его, но  не знала, как это сделать. Ей помог случай.

В воскресенье она поехала на районную ярмарку, и, когда проходила по рядам с фруктами, вдруг услышала, что ее кто-то окликнул. Это была Галина Анатольевна.
- Вы Анфиса Александровна, я не ошиблась? Давно в наших краях?
- Да, это я. Три дня назад приехала.
-А я Галина Анатольевна, жена Петра Антоновича.
- Я знаю, кто Вы,- ответила Анфиса.
- А Вы знаете о том, что произошло с Петром?
- Мне наши учителя рассказали.
- Я знаю о Ваших прошлых отношениях с моим мужем. Я не сужу ни Вас, ни его. Я не смогу скрыть от него, что Вы приехали, и я встретила Вас. Я вижу, что он по-прежнему помнит Вас. Думаю, что встреча с Вами положительным образом скажется на его здоровье. Не согласитесь ли Вы прийти к нам в гости?
Анфиса не поверила своим ушам:
- Я? К вам в гости? А можно? Я с великой радостью!
- Вот и хорошо. Куда Вам можно будет позвонить, чтобы пригласить? Вы же понимаете, что такая встреча не может быть спонтанной, Петю сначала надо подготовить.
Анфиса назвала свой телефон, женщины попрощались. И с этой минуты она жила ожиданием звонка.

Позвонила Галина Анатольевна через два дня. Когда Анфиса вошла на террасу их дома, Петр Антонович с трудом, но сам встал со своего кресла и сделал несколько шагов ей навстречу. Галина Анатольевна деликатно оставила их наедине. Они стояли, держась за руки и глядя друг другу в глаза. Анфиса видела, что он сильно постарел, стал немощным, но это по-прежнему был он – ее дорогой и любимый Петр. Говорил он действительно плохо, Анфиса поняла только несколько слов: «спасибо», « я очень рад».
Минут через тридцать Галина Анатольевна вернулась на террасу  и сказала, что Петру пришло время отдыхать, и увезла его в кресле в дом.

Потом женщины пили чай. Анфиса очень волновалась и сквозь слезы вдруг сказала:
- Галина Анатольевна, я не знаю, как мне Вас благодарить и как вымолить у Вас прощения. Вы – святая женщина.
- Нет, Вы не правы. Я обычная земная грешная женщина. Просто я всегда очень любила Петра. И когда на меня обрушилась эта беда, Ваша с Петром связь, я поняла, что скандалами и упреками мне не вернуть его любви. Я вспомнила таких великих женщин, как Элеонора Тютчева и Вера Николаевна Бунина. Они с достоинством пережили такие же этапы в своей жизни, смирившись с тем, что их мужья искренне и глубоко влюбились в других женщин, так как понимали, что сердцу не прикажешь. И чтобы окончательно не потерять своих любимых мужей, каждая  из них предоставила сложившуюся ситуацию времени, которое все всегда расставляет по своим местам. Вот и я решила последовать их примеру. И не надо искать виновных в том, что произошло, ведь любовь, как писал Иван Бунин – это солнечный удар, и предугадать и отменить его невозможно.
Когда женщины прощались, Галина Анатольевна пригласила Анфису бывать в их доме чаще, но только попросила предупреждать о визите звонком.

- Обалдеть  можно. Вот это женщина. Даже  не  верится, что такие бывают,- вслух  подумала Катя.- И  ты  еще ездила  к  нему?
- Конечно. Я  теперь каждое лето  езжу  туда. Часто бываю у  них, практически стала членом  их  семьи. Петр уже неплохо ходит,  вот  только речь  так  и  не  восстанавливается. Я теперь живу от  лета  до  лета, от поездки  до  поездки…
- Ну, а Базылевич? Ты  его простила?- спросила Соня.
- Не  за  что мне его прощать, он  ни  в  чем не  виноват передо  мной.
- Как?- воскликнули  подруги  в  один голос.- Можно сказать, он  тебе  всю жизнь испоганил – и  не  виноват?
- Нет, это я перед ним виновата.
- Ты  в  своем уме? – воскликнула Катя.
- Ну, подумайте сами. Наша близость тогда состоялась по  обоюдному желанию. Правда, результат превзошел ожидания:  я  залетела. Но  это  уже Божий промысел. Это было Его наказание мне за  то, что  посмеялась над  Пашкиной  любовью, за  то, что кружила головы многим парням, не  любя их.
А  вот вынуждать парня жениться, когда  он  любит другую,  нельзя, это значит переломить ему хребет, это  грех. Кто и  что хорошего получил от  нашей женитьбы?  Никто. Поэтому  и  у меня не  было настоящей семьи, и Женька женился  четыре раза. А  его Таня  умерла совсем молодой от  рака, в тридцать восемь лет. Я думаю, что это  от тоски  жизни с  нелюбимым с  ней случилось.
- Нечего тебе брать вину на  себя. Что  случилось,  то  случилось. Сама говоришь: Божий промысел.
- Ой, подруженьки мои, утомила  я вас своим длинным рассказом. Но  что поделаешь:  из  песни слов не  выкинешь. Вот  так  сложилась моя жизнь.

Повисла  недолгая пауза, а  потом Анфиса  вдруг воскликнула, обращаясь к    Кате:
- Слушай, Румянцева, а у тебя-то как случилось, что ты  замужем не  была, а  сын есть? Неужели какой-то мужик в  автобусе  к  тебе сзади сильно прижался?
Девчонки дружно захохотали, вспомнив Катькины девичьи страхи.
- Нет, это я  сама к  нему прижалась, очень ребенка хотелось.
- А  раз прижалась, то зачем отпустила? Держать молодца надо было.
- Женат он  был. Вот ты  решилась на  счастье быть второй, но  любимой, а  я нет. Мне сказали, что « на  чужом несчастье счастья не построишь», я  и  поверила. Хотя, конечно, есть  и  другая очень серьезная причина моего одиночества. Но, может, об этом завтра? Пора свет выключать  и  хоть немного поспать, а  то будем завтра на  вечере некрасивыми.
- Мы  всегда будем красавицами,- уверенно заявила молчавшая до  этого Таня.