Василий Сердюк роман Женя

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Глава 1.

Советский союз, провинциальный городок на сорок тысяч жителей. Поздняя осень, мороз небольшой, но чувствуется, что зима скоро возьмёт свои права. Четыре мужика тянут спички, кому достанется маленькая, тому идти за водкой. Выпить хочется всем, но с работы все сразу не уйдут, до окончания работы долго ждать. Начальство на чеку, увидит, не поздоровится.   Водку отберут сразу,  и отпуск в летнее время. Маленькую вытаскивает, Савелий.
 - Ну, Савелий, не подведи, а мы тут за тебя поработаем,- сказали рабочие из брагады.
Савелий мужик не простой, воевал, пришёл раненный в конце сорок четвёртого. Болел сильно несколько лет, но всё-таки, встал на ноги. В пятьдесят первом женился, и года через два у его бабы родилась дочь. Люди, то есть злые языки, тем, кому мужика не хватило, сами знаете, что они говорили. Ещё года через два родился у него и его Марфы сын. Савелий был сильно рад, носил его на руках целых полгода. Сейчас мальчишке 14 лет, папенькин сынок, учится плохо. Хулиганистый, довольно часто Савелий, его учит сам. Помогает ему, делает за него уроки. Иногда журит легко за какие-нибудь мелкие проделки. Про крупные Савелий еще не знает пока, и  приходит в магазин, берёт две поллитровки. Прячет их по карманам и выходит из магазина. Он видит, что какой-то мужик в городском пальто с каракулевым воротником, идёт по улице в его сторону. В правой руке у него школьный портфель, а  в левой, в кожаной перчатке держит мальчика за ухо. Он узнаёт в этих людях учителя физкультуры и своего сына.
- Вот чёрт, - Савелий выругался, остановился и стал ждать подходящих. – Что случилось? – спросил он через минуту, глядя строго на физкультурника.
      Тот отпустил ухо и сунул в руку ученику портфель.
– Иди, с отцом сам поговорю.
- Что он натворил?
– Почти ничего, только отверстие гвоздём проковырял между раздевалками в спортзале и подсматривал, как девчонки переодеваются.
– Ну, это не сильно смертельно, я проведу дома воспитательную работу. Постараюсь искоренить, так сказать калёным железом.
- Ну, калёным железом не надо, а это у вас, что в кармане? – спросил физрук, глядя на торчащую бутылку водки.
– Да это так, с первым морозцем решили ребята согреться.
– Да, холодно, согреться и мне не мешает, только вот на зарплату учительскую много не согреешся.
- Ну, ладно, пошли со мной, я поделюсь с тобой,- предложил Савелий педагогу. 
– А что ваши друзья скажут?
– Да ладно, пошли, там разберёмся, поймут.
Потом ещё был литр, и к вечеру Савелий с физруком, были как братья. Спотыкаясь, они расходились по домам.
 - Вообще-то, ваш парень не плохой, только вот .........мом занимается. Я думаю, ему ещё рано об этом думать, учится пусть лучше. Но это уже ваше дело, семейное, - кое-как, шевеля языком, говорил физрук.
      Савелий не знал значение этого слова, а спросить было стыдно, боялся, что примут за неуча совсем, но понял, что это, что-то нехорошее.
В доме Савелий за стол не сел, насупившись, сидел в углу и думал над словами физрука. Спросить было не у кого.
В скорости пришла с работы Марфа, увидела мужа в состоянии невесомости. Он не обратил на неё внимания, из носа у него торчала зелёная сопля, сантиметров десять. Марфа толкнула его.
- Ты, что тут распустил? Иди, умойся, сидишь, чучело огородное в пьяном виде опять. Проваливай, мойся, - ругалась она на мужа.
       Муж встрепенулся, пробовал что-то возразить, но не было сил даже сидеть, и Савелий, завалился, на бок, не раздеваясь.
Утро. Савелий не мог поднять голову. Хотелось пить, голова болела очень. Слова физрука всё ещё в голове. Дети уже в школе. Марфа на кухне возится с приготовлением обеда. Кое-как он притащил своё тело на кухню.
Банка с огуречным рассолом стояла на столе, Савелий приложился на пару минут и только потом, смог сказать.
- Дети ушли?
 – Да, - буркнула Марфа себе под нос.
– Слушай, - продолжал Савелий, - как дела у нашей дочки, а?
– В каком смысле? – переспросила Марфа.
– В прямом, что не понимаешь.  Кофта на груди скоро лопнет.  Мужские руки ждёт, а жениха что-то не видно.
- Ах, вон ты про что, не бойся, у неё всё в порядке. Придёт время, и всё узнаешь. А ты с чего вчера напился до чертей?  Всю ночь от них отбивался.
– Как тут не напьёшься, вчера встретил на улице нашего парня, провинился он в школе, и учитель его поймал.
 – Что он сделал?
– На физкультуре за девчонками подглядывал и ......мом занимался в раздевалке,- хмурясь, кое-как смог сказать отец семейства.
      Марфа чуть жива, села на стул.

      Муж говорил ещё долго, но она ничего не слышала. Савелий плюнул в сердцах, махнул стопку и стал собираться на работу.
     Муж давно ушёл на работу. Марфа всё ещё сидела в оцепенении. Щи выкипали на плиту, но слова мужа давили на мозги. 
-Что будет дальше? Что скажут люди? Но самое главное, что скажет Нюся?- задавала Марфа себе вопрос.
Мнение Нюси в городке считалось одним из самых важных. Нюся – столетняя старуха, на самом деле её возраст не знал никто, жила на самой большой улице Транспортной. Давно уже не вставала, один глаз ослеп,  другой – кое-как ещё видел. Поэтому, она почти год не была на улице. Не слушала радио, но местные старухи часто заглядывали к ней. Пару раз в день кто-нибудь к ней заходил. Она слушала городские новости, потом сама комментировала и советовала, как быть дальше. Её слова передавались из уст в уста. Вообще была старуха в авторитете. Некоторые боялись её, некоторые просто уважали её старость. Кое-кто считал её колдуньей, но на самом деле поговаривали, что она была любовницей самого Керенского или Троцкого. Потом её посадили в тюрьму, и она просидела все двадцать лет. Попала на поселение, там родила дочь и после смерти Сталина приехала в наш город с ребёнком на руках. Работала как каторжная, на стройке, выдала свою дочь замуж за простого рабочего парня, которого по счастливой случайности через месяц после свадьбы пригласили на работу в Москву прорабом.
Он и дочь Нюси поехали возводить новые кварталы в Столице. Многие люди увидели в этом событии разное. Кто стал бояться старуху, а кто стал ещё ближе. Через год дочь Нюси родила сына.
С тех пор прошло почти двадцать лет. Внук каждое лето навещал бабушку. В данный момент он служил в армии уже полтора года на Китайской границе. А перед армией он гулял с Марфиной дочерью. Она ждала его уже весной и хотела сразу после школы выйти за него замуж и тоже переехать в Москву. Марфа была посвящена в это дочерью. Ей тоже очень хотелось, чтобы её дочь уехала из этой забытой богом глуши. Теперь ей казалось, что всё может улететь в тартарары, если дойдёт слух до старой немощной старухи.
Развязка пришла сама собой, кто-то тронул Марфу за плечо. Мальчишка семиклассник стоял рядом.
 – Мама, щи сгорели, а я кушать хочу.
– Кушать захотел, а ремня тебе не надо, – завопила Марфа.
Мальчик отскочил как ужаленный, но Марфа схватила его за руку цепко и стала снимать с него пальто. Затрещали оторванные пуговицы, мальчик закружил по кухне. Марфа держала его крепко левой рукой, правой схватила ремень для правки опасной бритвы и начала бить мальчика по спине.
Раз, другой, третий, чем больше его хлестала Марфа, тем больше входила в раж. Что-то случилось с её мозгами, она получила удовольствие от экзекуции. Мальчик вертелся, как уж на сковородке. Рубашка на нём превратилась в хлам. Синяки и потёки крови покрыли спину. А она всё хлещет и хлещет мальчика ремнём, для заправки опасной бритвы. Кто-то вскочил в комнату и с порога схватил Марфу за руку. Сильная рука схватила запястье так, что Марфа остановилась, сама почувствовала боль.
- Мама, что же вы делаете, вы же его убьёте.  Мама, хватит, вы его убьёте, - сказала дочь ещё раз.
         Марфа очнулась и опустила руку. Мальчик упал на пол, ударился лицом о пол, из носа выступила кровь. Дочь отпустила руку Марфы и взяла у неё ремень. Отбросила его в сторону и наклонилась над мальчиком. Он тихо плакал, сестра взяла его на руки и унесла в комнату. Мальчик был худой и вес его не достигал нормы.
                Конец 1 главы.
               
                Глава 2.

Квартира у Марфы и Савелия была небольшой. Всего две комнаты и кухня.   В то время все жили так. Поэтому, когда у девочки стала расти грудь, Савелий забил в разные стены два гвоздя. Натянул толстую рыболовную леску, а Марфа, из старых одеял сшила ширмы.  Строго настрого Марфа дала совет Жене, имя девочки будет таким, и она, ложась спать, закрывалась от брата. Спала Женя на хорошей полуторке кровати, а мальчик на старом потёртом диване, который оставался ещё от бабки Савелия. Сегодня Женя положила его на свою кровать.
– Потерпи, - сказала она.
Женя сняла пальто, встала на колени перед лежащим на животе мальчиком. Очень осторожно стала снимать с него лохмотья. Спина мальчика напоминала месиво, рваные раны кровоточили повсюду.
     Из комода были извлечены большая куча ваты и бинта. Каждый шрам был обработан. Из носа остановлена кровь. Два часа она трудилась, и мальчик затих. Руки сестры сделали своё дело. Они были ласковей и заботливей, чем у матери. Вообще, мальчик от своей матери не очень был жалован лаской. Отец любил мальчика больше, но был на работе.
Мальчик засыпал под действием лекарств. Засыпая, он думал об отце, вспоминал, как однажды, ещё маленьким, пошёл с отцом на рыбалку. Как ходил с ним по лесу, собирая малину, и в лесу встретили лося. Громадного с ветвистыми рогами, красавца сохатого. Дали ему краюху чёрного хлеба с солью. Лось подошёл и взял из рук отца хлеб. Мальчик гордился отцом и рассказывал своим знакомым этот случай целый год. Те млели от его рассказа, но всё куда-то ушло почти сразу. Отец теперь почти каждый день пьян. Марфа пилит его постоянно, а сегодня, вооще отлупила сына по всей форме. Нет сил терпеть боль, но надо спать.
Сестра на кухне смотрит на мать.
– Мама, как вы? Я всё знаю, это не так страшно. Зачем так переживать. Успокойся. Давай я помогу с ужином, а то скоро папа придёт,- говорила дочь матери.
Они поставили на плиту воду, и как только она закипела, бросила туда макароны. В дверь постучали.
- Войдите, - сказала Женя.
      Но никто не входил. Марфа сама пошла и открыла дверь.
   
      На пороге стоял Савелий в хлам пьяный. Он не мог переступить через порог и когда приподнял чуть ногу, тут же рухнул вперёд лицом. Половина туловища была за дверью, половина в коридоре. Женщины втянули его внутрь и, переглядываясь, стали раздевать. Когда дело дошло до брюк, Марфа сказала дочери, что справится сама.
      Женя ушла. Марфа стащила, матерясь, с мужа брюки. В её нос ударил скверный запах. Его кальсоны были обгажены, просто-напросто мужик пришёл домой… .  Допился до того, что обгадился и не заметил.

Город маленький и каждый шаг, каждого жителя находится под тщательным присмотром. Макароны сварились, но есть никто не стал. Женя читала вечером, мальчик спал, Марфа на кухне стирала вещи мужа. Завтра воскресенье. Суббота закончилась. Женя вышла к матери.
- Что будем делать, мама?-спросила дочь.
– Жить, - сказала Марфа и косо посмотрела на дочь, правильно отец вчера заметил, кофта у тебя совсем старая. Пора бы тебе обновить гардероб, всё-таки, невеста почти.
- Ну, что теперь делать? Конечно, хочется выглядеть хорошо, а то Саша вдруг слово сдержит и приедет весной.
– А ты-то как, слово держишь? – спросила Марфа.
 – Я-то держу, да ко мне никто и не подходит, все Сашку помнят, боятся.
– А может быть, бабку его боятся, сходила бы ты к ней завтра. Я ей утром сварю десяток яиц, унеси. Может быть, и о внуке что узнаешь?
- Схожу к обеду, только мальчика не обижай больше, я сама теперь возьмусь за его воспитание.  На счёт одежды, ты, мама права, к весне бы приодеться мне, а?
 – Ну, ладно, там посмотрим, - продолжала Марфа, - есть у меня, чуть-чуть накоплено. Хотела к новому году телевизор купить в кредит, но думаю, лучше на тебя потратить.
– Спасибо, мама, - дочь поцеловала мать и пошла в комнату.
Мальчик спал, дыхание было ровным. Женя переоделась в домашний, совсем тонкий халат, и очень осторожно легла на край кровати. Мальчик не шелохнулся. Хотя проснулся он сразу. Он почувствовал, как упругая женская грудь прикоснулась к его плечу. Как будто тысячи положительных эмоций прошлись по его детскому телу. Все свои четырнадцать лет он ждал только этого. Но это была его сестра. Мальчик пролежал ещё немного. В сладких чувствах его снова одолел сон, и он уснул как ангел.
                Конец 2главы.
                Глава 3.

Воскресенье. Утро. Марфа уже в делах. Савелий храпит и кашляет. Уже час он приходит в себя, ругая Брежнева и Америку, и всё остальное.
– Вот сволочи, водку делают из опилок, а закуски нормальной не купишь. Когда же всё-таки коммунизм построят?
Марфа молчала.
- А ты знаешь, Марфа, - продолжал муж, - вчера один мужик рассказывал, как будто в Москву, через 10 лет,  олимпиада приедет, ты не знаешь,  из какой страны она приедет?   

     Марфа молчит. Савелий продолжал.
- Может быть, что-то дети о ней знают? Что-то долго они спят сегодня?
– Сегодня же воскресенье, пусть спят, - отозвалась жена. - Иди, давай, вставай, съешь солёного огурца с капустой квашеной. Вот и стопка есть. Пока они спят, хотела тебя спросить.
– О чём же?
– О телевизоре. Может быть и правда купим, пить будешь меньше? Уже полгорода смотрят, говорят, очень интересно. И денег я немного скопила, рублей семьдесят. Вот ты, Савелий брось пить, возьми справку на кредит, и выплатим за год. Как хорошо с телевизором, - закончила говорить Марфа.
Савелий кое-как выплыл на кухню.
– Молодец ты, Марфа, денег скопила, а я думаешь, промах? Нет, я тоже денег скопил. Сыну на свадьбу. Рублей двести… только не могу вспомнить, куда я их спрятал?
- Эх ты, шут гороховый, я по делу, а ты бы шутки шутить. 
      Марфа села и замолчала, а подумала, вот бы, правда, у мужа были такие деньжищи. Можно было бы и телевизор купить, и Женьке новую одежду справить.

       Савелий махнул рюмку и захрустел квашеной капустой. Марфа очнулась от мечты, подумала, что это всё равно не реально и под хруст капусты стала снова пилить Савелия.
Женя спала не долго. Уже в третьем часу ночи она проснулась. Мальчик спал. Она включила маленький свет, вынула из шкафа новую фланелевую рубаху, что приготовила в подарок своему жениху, и из пятидесятого размера к утру сделала сорок второй. Всю ночь она трудилась и когда Марфа на кухне стала собачиться с мужем, фланелевая, тёплая рубаха висела на стуле. В это же время и проснулся мальчик. Женя подошла к нему.
- Ну, как спал? – спросила она.
Ему было стыдно, и он моргал глазами невпопад.
- Ну, давай, вставай, вот тебе новая рубашка от меня. Прошу, отцу ничего не говори. 
      Она помогла ему одеться, рубашка тёплая понравилась мальчику. Он и сестра вышли на кухню вместе. Отец сидел за столом и ел капусту.
 – О, вот и дети, рубаха новая, как праздник какой-то. А я сегодня вашей матери сказал, что тебе сына, денег на свадьбу накопил. Но думаю сходить и телевизор купить на всех. Всё равно мне до твоей свадьбы не дожить, а может быть, ты и не женишься никогда. Будешь бобылём всю жизнь коротать или армия тебя чему-нибудь научит. Физрук-то, что про тебя рассказывал. Разве можно так, сынок? Отлупить бы тебя как сидорову козу.
- Папа, ну что вы так строго на мальчика? Ему и так стыдно очень, переживает. Ещё он мне пообещал, что учиться будет лучше, а я ему помогу. Правда, же,  Ваня.
Мальчик замотал головой в знак согласия.
- Ну, смотрите, не подведите, - сказал отец, - а мы с матерью к новому году вам телевизор купим. Да, вот ещё, хотел спросить, - продолжал хозяин дома, - что за Олимпиада такая в Москву едет или идёт?
- Папа, это просто спортивные соревнования. Приедут спортсмены со всего мира. Будут прыгать, бегать, играть в футбол. Это, чтобы не было войны. 
    Савелий был разочарован, как никогда. Ему, старому человеку казалось, что это какая-то красивая женщина, что идёт она пешком вокруг земли. Однажды он видел в газете снимок Английской королевы, но был без очков и прочитать не смог, кто это. И когда ему сказали такие же неучи, как он, про олимпиаду, он подумал, что это и есть та женщина. Ещё он думал, что она может быть, и в их город зайдёт, но слова дочери опустили его на землю. Он выпил ещё рюмку и ушёл в комнату.
                Конец 3 главы.
                Глава 4.

Дети позавтракали. Мальчик кое-как поднялся из-за стола. Женя стала собираться к старой бабке.
       Старая бабка, сухая как ветка, лежала на кровати, укрытая серым солдатским одеялом до самого носа. В комнате полумрак, форточка открыта, доступ свежего воздуха определял температуру. Жене показалось, что она осталась на улице. Нюся повернула голову.
 - А, это ты, девушка? - сказала она.
– Да, мама вам гостинец собрала, а я принесла и ещё хотела про Сашу спросить. Что пишет? Как ему служится? Мне не пишет вовсе, а я его жду.
– Знаю,  всё знаю. Ты молодец, но смотри, обидишь моего внука, я тебя из могилы достану, до белого колена весь твой род переведу,- говорила бабка девушке. 
       Нюся вытащила из-под одеяла костлявую руку и показала пальцем в сторону этажерки. На этажерке лежало письмо.
– Возьми, - сказала старшая женщина.
Женя встала и взяла конверт. Он уже был открыт. Женя читала вслух обычное солдатское письмо. Только в конце была приписка.
 - «Бабуль, скажи Жене, что она моя».
- Бабушка, а можно я ему напишу?
– Нет, это неприлично, твоя доля ждать. А я вот слышала, что твои родители хотят к новому году телевизор купить? 
       Девушке сразу стало страшно. Про телевизор только первый день говорили. Откуда знает бабка?
– Да, хотят, только ещё не сговорились.
- Ну, что ж, всего хорошего, - сказала бабка.
– До свидания, привет передавайте внуку.   
        Женя вышла и заторопилась к своему дому.

        На пересечении улиц Транспортной и Ветеринарной стояли молодые ребята. Они шутили между собой. Увидели Женю и сразу замолчали, косо поглядывая на неё. Проходя мимо них, Женя услышала.
- Вот красота пропадает. 
        Да, Женя девушка необычной красоты, она это знает. Хотя бы какой-нибудь нашёлся парень-смельчак и пригласил её в кино. Эта мысль иногда приходила ей в голову. Может быть, она и Сашку бы ждать не стала. Она же его практически не любит. Ну, погуляли вместе месяц, целовались чуть, да и отлупил он тут пару здешних смельчаков.  Приглашал её в гостиницу, но она не прошла. Вот и всё.
С такими мыслями Женя просто ворвалась в квартиру. Прошла мимо матери в комнату. Сняла пальто на ходу, повесила в шкаф. Сняла кофту и юбку, обувь оставила на пороге. Сняла бюстгальтер, её молодая упругая грудь без него держала форму и, накинув тёплый халат, вышла к матери на кухню.
- Мама, вы кому-нибудь говорили, что хотите телевизор покупать? – спросила дочь вся дрожа.
– Нет, - сказала Марфа, - только я в ту субботу в культтовары зашла, спрашивала у продавщицы о том, сколько нужно заплатить в кредит.
 – Ну, слава богу, а то эта старая ведьма меня напугала очень.
– Только ты так, при людях не скажи.
– Да ну её в баню, и внука её я больше не хочу. Толку от него как от слона. Он думает, сила есть, ума не надо. Одни разговоры у него про тормоза, сцепление и газ. Слов не знает других. И в Москву я больше не хочу. Мне бы, такого как наш отец, пусть пьёт, пусть маленький, зато я слышала, какие слова он тебе говорит. Не это ли бабье счастье?
- Что ты, что ты, - Марфа замахала руками, - разве можно так? К лучшему надо стремиться, в столицу. Там такие люди живут. Можно с Брежневым, наверное, встретиться. В партию вступишь, а колбасы там столько сортов, видимо-невидимо. Так что брось так рассуждать, дочка. Зови мальчика к обеду.
- А где он? – спросила Женя.
 – Как где, в комнате, с утра уроки учит и так и не выходит. 
     Женя распахнула дверь комнаты. Мальчик сидел за столом с отвисшей челюстью.
– Иди за стол, - сказала сестра.
Обед проходил в молчании, без отца. Марфа ждала мужа снова пьяным, но он пришёл почти тут же и трезвый. Семья за столом обернулись на отца. Он скинул зимнее пальто и сел к столу. Его рука полезла во внутренний карман пиджака и извлекла оттуда сберкнижку.
– Вот, смотри жена, смотрите дети, какой у вас отец молодец. 
     Женя развернула её.
– Мама, смотри, почти двести рублей. Да мы богачи! 
     Все бросились обнимать отца. Марфа, впервые за пять лет, улыбнулась при детях.

     Остаток дня Марфа и Савелий провели вместе, закрывшись в комнате. Дети тоже уединились.
     Женя положила мальчика на кровать и стала смотреть раны. За сутки, после нанесения наказания, некоторые раны уже подсыхали. Глубокие раны, когда ремень попадал ребром, оставались открытыми. Но всё-таки, молодое тело выздоравливало, уже было видно, что оно заживает.
 – Ну, вот и хорошо, до свадьбы заживёт, - шутила сестра. - Притом отец тебе деньги копит, любит тебя отец. Ты лучше скажи, за кем подсматривал? 
     Мальчик назвал фамилию.
– Ты что, не смог по интересней объект найти? Она что, тебе нравится?
– Нет, просто она самая толстая, закрывала всех остальных. Вообще-то, мне,  постарше  девушки нравятся.
– Ну, тогда ладно, больше так не делай. Давай, проверим твои уроки на завтра. 
    В два счёта были исправлены ошибки по русскому, решены примеры и теоремы. Остальное время до ужина Женя читала вслух. Мальчик слушал и ничего не понимал. Он сидел напротив и смотрел, как завороженный, на сестру. Мальчик млел, перед ним сидела его сестра, а сестра всё читала и читала. А мальчик смотрел и смотрел.
      Женя чувствовала рядом мужчину, хотя и был он ей лишь её младшим братом. Сашку ещё так долго ждать, ещё полгода. А вдруг Сашка и не приедет к ней? Что же делать? Как быть с тем женским чувством, которое зарождается внутри. С теми ощущениями, которые приходят к ней во сне. С болью в груди, незнающей ласку мужских рук и губ. Что же делать, пойти отдаться первому встречному? А вдруг Сашка не обманет и приедет? А эта старая ведьма? Никто не знает, что от неё можно ждать? Вопросы, вопросы, кто же даст на них ответы? Только время даст ответ, а пока не поступать же так, как эта женщина из книги, взяла и бросилась под поезд. Мальчик всё смотрит и смотрит.
- Ну, хватит, - сказала сестра, - пока спать. А то завтра в школу.
– Счастливая ты, Женька, - сказал мальчик, - учиться тебе последний год. Красавица, жениха ждёшь из армии. А я какой-то не путёвый и мама меня не любит совсем. Может быть, я такой потому, что ласки материнской не знаю?
- Зато отец тебя любит. Помню, ты маленький был, принесёт отец шоколадных конфет, посадит тебя на колени и давай их тебе в рот толкать. А ты сопротивляешься, не ешь. Он весь рот тебе измажет шоколадом, а ты плюёшься. Тогда он возьмёт и сам всё с тебя слижет. А ты орёшь, смотришь на мамкину грудь, ручонки тянешь. А мама говорит, хватит, уже.  Дайте ему мягкого хлеба.  Ну, ладно, ложись спать, а мне ещё надо по урокам пройтись.
- А можно я на твоей кровати лягу?
 – Ложись, а я лягу на твой диван.
Мальчик лёг на левый бок. Ему хотелось, чтобы он мог видеть Женю, сидящей за столом, но усталость заключила его в свои объятия, и он уснул. Женя пробовала учить немецкий язык, но сон подбирался к ней. Она сходила в туалет и в одной рубашке подошла к дивану. Диван для неё был уже мал, брата, можно было переложить на него, не принимая во внимание его больную спину, но сестра легла рядом на правый бок.
     Женя укрылась тем же одеялом и стала засыпать. Мальчик во сне стал что-то бормотать, он часто говорил восне, и Женя это знала, сестра погладила его по голове и он, успокаиваясь, взял сестру за правую грудь рукой очень сильно и не обстриженый ноготь, оставил шрам на груди. От боли Женя захотела кричать, но она прикусила зубами свои губы, чтобы не открывать рот и освободилась от брата. Он за чмокал губами, как будто искал что - то.
 – Пусть спит, - подумала она.
        И он спал, спал, как спит грудной ребёнок.

        Сестра проснулась рано. Рука мальчика была снова на ее груди.  Она аккуратно сняла её. Женя встала и разбудила мальчика. Он улыбнулся просыпаясь.
- Ох, мне снился такой дивный сон. Я самый счастливый на земле. А ты как спала? Женя, скажи.
– Всё хорошо, - сказала сестра, - вставай.  Значит, он, и вправду ничего не помнит, наверное, и вправду спал, как убитый, - подумала Женя.
Через час мальчик был уже в школе. Мир не без добрых людей. Вся школа знала об экзекуции. Учителя просто молчали, мальчишки – друзья, молча, подавали руку. Насмешники  усмехались. К мальчику подошла толстая девчонка.
 - Слышишь, ты, - сказала она, показывая свои кулаки, - теперь ты мой жених. Понял? А то смотри, смерть. 
        Она отошла также быстро, как и подошла. Мальчику не хотелось жить. По всему телу шёл зуд. Медленным шагом он шёл к классу. Шумевший класс замолчал.
– Держись, - сказал самый последний двоечник, которого отец бил, почти каждый день по несколько раз.
Пришёл учитель и начался урок. Над доской висел ленинский призыв «Учиться, учиться и учиться». Мальчик погрузился в ученье.
Женя была уже дома, когда пришёл мальчик.
 – Как учёба? – спросила она брата.
– Зря учил, никто не спросил, просидел как пень за партой. Вся школа знает, стыдно.
– Всё равно надо учиться, - сказала сестра, - иди, покушай и за уроки. Четверть скоро кончается, а у тебя две двойки выходят. Я матери и отцу обещала твоим ученьем заняться.
Они сели за стол, мальчик обратил внимание, что сестра одета в толстый свитер. Они учили уроки, не обращая внимания, друг на друга. Вечером, ложась спать, мальчик лёг на диван. Женя долго не могла уснуть. Мальчик спал и шлёпал губами. Женя слышала и улыбалась. Готовясь ко сну, она осмотрела шрам от ногтя на груди. Обмакнула ватку в тройной одеколон и приложила на секунду к шраму. Стало чуть больно, но было ещё больней. И всё-таки это был первый мужчина, хотя и мальчик, хотя и брат, хотя и сонный, который прикоснулся к её груди. Она помнила, как ей было хорошо. Как тепло переполняло её сердце, как пошло из сердца по всему телу. Первый раз в своей жизни она счастлива, как женщина.
Ей вдруг стало страшно, потом смешно. Она смотрела на брата.Он зашлёпал губами, как будто ища грудь, и что-то пробормотал во сне.
                Конец 4 главы.
                Глава 5.

Прошла неделя, здоровье мальчика пошло на поправку. В ноябрьские каникулы уже были морозы за двадцать. На седьмое ноября Марфа напекла шаньги. Женя понесла угощение старой бабке Нюсе. Бабка не взглянула на Женю.
- Что-то ты зачастила, девушка?- спросила полумёртвая старуха.
 – Мама прислала гостинцы вам,- ответила девушка.
– А, мама говоришь, ну тогда спасибо Марфе. А тебе скажу, будь сегодня осторожна. А пока иди, я спать хочу.
Эта канитель Жене давно надоела. Она вышла за порог и сплюнула через плечо три раза. Метров сто шла быстрым шагом, даже стало жарко ногам в валенках. Вскоре заметила, что навстречу ей идёт молодая незнакомая женщина. Она была старше лет на семь Жени.
      Женщина красивая и в мужских брюках клёш. Семидесятый год, норковая короткая шубка, талия подчёркнута широким модным ремнём с пряжкой. Кожаные сапоги, сшитые сапожником на заказ, завершали её зимний гардероб и подчёркивали модницу Советского союза. Её звали Воробьёва Лиля, жила на другом конце города и не встречалась с Женей никогда раньше.
– Привет, - сказала Лиля.
– Здравствуйте, - ответила Женя и хотела пройти мимо, но Лиля спросила.
 - Это вы Женя, которая Сашку-пограничника ждёт?
– Да, я его жду, а что, вы тоже его ждёте?
– Нет, нет, я замуж не собираюсь. Не дай бог оказаться под таким мужиком.
– Что вы имеете ввиду?
– А ты хочешь узнать? Ну, что ж, приходи ко мне завтра, я тебе кое-что расскажу. 
        Лилька сказала адрес и ушла, оставив Женю в раздумье. Женя пошла медленно, повторяя почти вслух адрес, чтобы не забыть.

        Навстречу шли трое парней, два старших брата Зайцевы и местный весельчак, балагур и модник Вова. Он увидел Женю и, невзирая на день и гуляющий народ, заорал во весь свой рот.
- Женя, ты, когда своего пограничника бросишь, смотри, сколько молодых парней по тебе сохнет! 
        Девушка опустила взгляд и пошла мимо. В её след два брата насвистали модную песню, что ещё от них ждать.
Дома Женя застала гостей, то есть, одну гостью. Толстая девчонка пришла навестить мальчика в каникулы. Ему было не по себе, но прогнать её не было сил. Было бы просто не хорошо прогнать первую девушку, которая пришла к тебе в гости, притом в каникулы.
До вечера Женя молчала, мать пришла с отцом поздно из гостей.
- Мама, ты не знаешь, где находится такой-то адрес?- спросила дочь.
 – Тебе зачем?
– Меня сегодня одна молодая женщина пригласила, обещала что-то про Сашку рассказать. 
       Марфа прикрыла рот руками и села на стул. Её лицо стало чернеть.
- Мама, что с вами, может воды подать?
– Нет, - замотала головой, Марфа, даже не суйся, сама своими руками придушу, если ещё раз её встретишь.
 – Мама, что вы говорите?
– Ведьма это, люди так говорят, она человеческую кровь пьёт. Её даже Нюся боится, хотя с её матерью в одном лагере сидела. В тюрьме она родилась, в тюрьме она и умрёт. А к Нюсе больше не ходи, дома будете все каникулы с братом под замком сидеть. Завтра уже и закрою вас.
Такой поворот событий не обрадовал Женю, но мать надо было слушаться. Это правда, почти все в городе обходили стороной Лилю, но колдуньей она не была. Она была обычная лесбиянка, но в то время, всё незнакомое приравнивалось к колдовству. Мать её прямо в зоне умудрилась родить двух девчонок и получить амнистию ещё раньше Нюси. Потом умерла совершенно случайно, от простуды. Старшая сестра замужем, но без детей, живут в одном доме все.
Спала Женя плохо. Снились всякие кошмары. Как будто она старая, седая леди, на берегу Бенгальского залива стирает тюремную одежду младшего брата. Чушь не просветная. Она проснулась и больше не спала. Сидя на краю кровати, она гнала плохие мысли.
        Уже встали родители, они собирались на работу. Женя думала, закроют или не закроют их дома. Хотя у неё был запасной ключ только от одного замка. Всё равно ей из дома не выйти, неужели и, правда, Лилька колдунья. Женя представляла их совсем другими, как будто они все старые и некрасивые, похожие на бабу Нюсю и обязательно нос крючком. А Лилька прелесть, ухожена, одета с иголочки, а голос просто. Да что же с её голосом? Да он звучал не так как у остальных людей. Только сейчас Женя поняла это. Он шёл из глубины души, мягкий и завораживал её, хотелось слушать и слушать. Да она вспомнила, таким голосом поют сирены, заманивая в свои сети рыбаков. Она вспомнила фильм,  и по её коже пробежал мороз. Мальчик заворочался на диване.
- Привет, как спала? – просыпаясь, спросил мальчик
. – Всё хорошо, - ответила брату сестра, вспоминая, что сидит на кровати совсем голой и не укрытой. – Вот, блин, - выругалась Женя, - а ты сидишь, рот раззявил.
 – Да не бойся ты, Женька, что я тебя, голой не видел?
 – Видел, знаю, - одевая, тёплый халат на голое тело, сказала сестра, - нельзя же так, мы же родные.
- А мне толстая девчонка говорила, что она читала Аббата  Прево, там такие фортели. 
– Кто такой этот Прево? Где она такие книжки берёт?
– Да у неё отчим на большой машине работает. Ездит за границу, всякие жевательные резинки привозит, модные пластинки. Ты когда-нибудь Битлов слышала?
– А кто это такие, Битлы?
– Музыканты из Англии, всякую модную музыку играют, я слышал одну пластинку, прямо в транс впал.
 – Транс это что?
 – Состояние души.
– Откуда ты всё это знаешь?
– От верблюда. Женя, ну ты что, кроме школы и Сашки ни о чём не думаешь, ничем не интересуешься, не испытываешь никаких желаний?
Тут же в мальчика полетела подушка. Мальчик увернулся и бросил в сестру свою подушку. Бросил так, чтобы не попасть. Ему хотелось просто поиграть, повеселиться с сестрой. Но Женя не захотела игры.
– Хватит!  Вставай, кушай и за уроки. Вообще, тебе за каникулы, нужно иностранный язык лучше усвоить. 
      Мальчик понял, что сестре не до игры и стал натягивать изношенное трико.

      Молча сели за стол. Жареная картошка полита куриным яйцом. Жёлтая корочка, вкуснятина. Чай с сахаром и белый хлеб с маслом.
После завтрака Женя попробовала входную дверь. Мать выполнила своё обещание, дети были закрыты на все замки. На улице мороз около –20, второй этаж, окна закрыты на зиму. Савелий постарался на совесть. Дети стали учить немецкий язык.
 – Женя? - спросил мальчик, - почему весь город учит только немецкий?
– Чтобы можно было понимать язык своих врагов.
– А наш отец много немцев убил?
– Спроси у него, да не забудь сказать спасибо за то, что он и мать тебя родили.
Женя прилегла на кровать с книгой и  уснула через несколько минут. Мальчик тоже недолго занимался немецким языком. Он, понял, что Женя спит. Закрыл учебник и вытащил из портфеля вырванные страницы какой-то книги. Мальчик тихо встал, закрыл ширму и лёг на диван. Он смотрел на замусоленные страницы, слюнявя пальцы, переворачивал их одну за другой. Буквы были незнакомые, но картинки поймёт даже идиот. На одной из них была красивая женщина, сидящая на шикарном диване. Её грудь была обнажена, ноги тоже. Только пупок был прикрыт накидкой из шифона, которую приподнимал слабый ветерок, входящий с берега моря в открытое окно. У её ног сидел арапчонок.
Её голова запрокинута назад. Взгляд ждущий и жаждущий. Мальчик отвёл взгляд от страницы, услышал, как повернулась на кровати Женя.
Она проснулась, потянулась.
– Эй, ребёнок, ты учишь уроки? – спросила она.
– Конечно, но без твоей помощи не очень получается.
- Что со мной случилось? – подумала Женя, - мокрая я какая-то. Может, в туалет мне надо? Вообще-то нет. В теле какой-то комфорт, наверное, выспалась хорошо. Просто хочется взлететь. Ну что же со мной происходит, схожу по маленькому.
       Девушка встала, потягиваясь, её упругая грудь показала форму. Придя обратно в комнату, она увидела мальчика, сидящего за столом с учебником немецкого языка.
– Молодец, - сказала она.
      Женя тоже села за стол. Открыв книгу, видела буквы, но не могла читать. Сидела и моргала глазами. Вдруг по оконному стеклу кто-то бросил снегом. Дети отвлеклись. Мальчик отошёл к окну. Внизу стояла толстая девчонка.
– Ну, ты что не выходишь?
– Мать закрыла на замок, чтобы уроки учили, - говорил мальчик в открытую форточку.
– Знаешь что, - продолжал он, - сходи в подъезд, к двери, может под ковриком ключ мать оставила?
Мальчик от окна пошёл на кухню и к двери. Было слышно, как он, прижавшись к глазку, ждал толстую девчонку. Сестра взяла учебник брата и стала листать страницы. Вдруг между листов учебника показались листы другого содержания. А картинки, на каждой странице, разные. При этом, кругом голые люди. Как они изображены, за каким занятием. У Жени закружилась голова, она положила всё назад.
       Мальчик разговаривал через дверь. Девчонка не нашла ключей и они сговорились поиграть завтра у неё дома. Когда мальчик вошёл в комнату, сестра сидела за столом и тупо смотрела в свою книгу.
Вечером, когда пришла мать, Женя сказала.
 - Мама, не закрывай нас больше, я вам клянусь, что из дома не выйду. А мальчику надо гулять, он же ещё растёт. Ему кислород нужен. Пусть хоть час в день гуляет.      
       Марфа строго смотрела на дочь.
– Ну, смотри, - погрозила она пальцем.
       Женя обняла мать за плечи.
– Спасибо, мама.
На другой день Женя взялась за уборку, стирку, готовку. Решила помочь матери по хозяйству. Мальчик ушёл гулять, Женя приостановила своё занятие. Вывернула весь портфель ребёнка. Среди страниц немецкого языка можно было найти не родные страницы. Она рассматривала их  внимательно и с любопытством. Всё было новое и непознанное. Больше всего её понравился арапчонок, сидящий у ног дамы.

      Вдруг услышала, как открылась входная дверь. Марфа отпросилась с работы на час, чтобы проверить дочь. Марфа довольна.
– Ты у меня умница, помощница и красавица. 
      Марфа выложила на стол большую коробку макарон.
– К вечеру свари, - сказала она и умчалась опять. Женя опять взялась за стирку.

      Мальчик пришёл к толстой девчонке домой. Она была дома одна.
– Ты принёс мои страницы?
– Нет, конечно, забыл.
– Хочешь, я тебе ещё что-то покажу? – спросила девчонка.
– Твоя мама, когда придёт? – спросил мальчик.
– Вечером, пойдём, покажу. 
       Она взяла мальчика за руку и повела в свою комнату. Комната не большая совсем, зато изолированная. В ней всё для учёбы и сна. На столе аквариум с рыбками, компрессор качает воздух. Они сели к письменному столу. Сначала смотрели рыбок.
 – Я не это хотела тебе показать.
– А что? 
       Девочка вытащила из стола толстую книгу. Крупными буквами было написано: АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕКА, Издательство «Правда». Пособие предназначено для обучения акушеров.
Они увлеклись так, что не могли остановиться. Минут через сорок мальчик трогал девочку за  маленькую грудь.  Они возбуждались не на шутку. Смеялись и радовались. Она мечтала родить и говорила на ухо такое-е. Он перестал стесняться и без штанов бегал по квартире. Девчонка его поймала, повалила на пол, стала целовать его в губы. Мальчику понравились её ласки.
– А ты когда-нибудь занимался половым актом? По-настоящему с девушкой или тебя хватало только подглядывать за ними?
– Нет, - краснея от стыда, но всё-таки правду, сказал он.
– Хочешь, я тебя научу?
 – Хочу.
Мальчик пришёл домой усталый и как будто повзрослевший на несколько лет.
– Ты что такой уставший? – спросила сестра.
 – В войну играл, семьсот фрицев положил, -  сказал уже мужчина семиклассник.
Мать и отец сдержали своё слово, и за неделю до Нового года в доме появился телевизор. Любимыми передачами советских людей были «Фигурное катание» и «КВН». Прошли дни за днями, Савелий бросил пить почти совсем.
                Конец 5 главы.
                Глава 6.

Так и пошли дни за днями, школа, уроки, телевизор. О Сашке перестали говорить и вспоминать.
Пришёл июнь. Женя сдала экзамены на «хорошо» и «отлично». Через месяц ей исполнится восемнадцать лет. Она собиралась поступать в институт, и надо было ехать в город Свердловск. Но однажды, под вечер, в открытое окно влетел камень. Он рухнул прямо на стол. Мальчик подскочил к окну. На улице стоял пограничник. Ещё двое незнакомых парней стояли в трёх шагах от него.
- Эй, мальчик, позови сестру.
        Мальчик метнулся на кухню, сестра была занята приготовлением пищи. Скоро родители должны были прийти с работы.
– Женька, там, там, – показывал мальчик на комнату, - ну, как его там, солдат тебя зовёт! 
        Сестра отложила работу и отошла к окну. Внизу стоял Сашка, в военной форме, большой и сильный, весь в орденах и значках.
– Минут десять тебе хватит? – спросил он.
 – Я готова,- ответила девушка. 
     Она вышла в простом ситцевом платьице, которое очень красиво подчёркивало её формы. Друзья Сашки просто ахнули. Сашка посмотрел на неё и сказал.
 - Ты стала ещё красивей, пойдёшь за меня замуж?
– Пойду, - ответила Женя, - я же тебя ждала.
Сашка обнял её за талию, и они пошли по самой красивой улице Транспортной. Улица утопала в тополях и черёмухах. Навстречу с работы шли Савелий и Марфа. Они остановились поодаль и провожали дочь взглядом. Марфа заплакала от счастья. Она вспомнила, как первый раз увидела в молодости Савелия. Он был весь израненный и хромой. Но после войны он казался ей самым красивым и сильным. Марфа поняла, как счастлива её дочь, идя по улице с настоящим пограничником, который будет оберегать Женю и любить до конца своей жизни. Савелий  тоже был рад за дочь.
- Пошли мать, скорее домой, - сказал он, - пора брагу ставить, всё-таки быть свадьбе, быть, не сомневайся. 
        И они быстро пошли.

        Молодые повернули на Железнодорожный мост. С высоты десять метров смотрели, как по реке шли плоты. Два друга подошли ближе. Сашка сказал.
 - Это мои друзья, мы служили вместе, и все из Москвы.
На другой день приехали Сашкины родители, и началась подготовка к свадьбе. Марфа сама пошла в загс, дала кому-то на лапу десятку и получила разрешение на регистрацию. Савелий наварил целую бочку самогона, Сашкины родители привезли целый ящик колбасы. Город, который два года ждал, чем это кончится, загудел, запел, затрубил в трубы. Даже старая бабка Нюся, в мотоциклетной люльке, почти мёртвая прибыла к дворцу бракосочетания.
Утром Сашка собрал простынь после брачной ночи. Он скомкал её и окровавленным местом сунул своим друзьям под нос. Восторгу не было конца, пьяные пограничники резвились до вечера. Результат не заставил себя ждать. Было сломано несколько метров забора у школы №14, но больше всего досталось старшему брату уже известной фамилии, ему разбили бровь прямо до кости, и пришлось обращаться к врачу.
        На другой день Савелий и Марфа стали собирать дочь в дорогу. Два огромных чемодана приданного и самое главное Марфа сказала сама.
 - Слушайся мужа своего, помогай ему во всём и всегда.
- Да, мама, - ответила дочь.
        У Марфы выступили слёзы, она поцеловала её и пожала руку зятю. Мальчик тоже пожал руку новому родственнику, посмотрел на сестру так, что пошли по телу её мурашки.
На церемонии не было времени, и поезд тронулся в сторону Европы. Мальчик ещё долго стоял на перроне, пока все не разошлись. Чуть в стороне стояла толстая девчонка и ждала его.
Через три месяца умерла бабка Нюся. Её дочь приехала на похороны одна. Похоронили старую женщину на самом краю местного кладбища, и однажды, пьяный водитель грузового автомобиля, поворачивая, сшиб крест. Другие водители ехали по его следу и к весне, когда стаял снег, там была просто дорога. Но после похорон Сашкина мать зашла к Марфе.
Она сказала, что их дочь беременная, и они станут в этом году бабкой и дедом. Ещё сказала, что живут молодые хорошо, и передала свадебную фотографию. Десять на двенадцать в чёрно-белом изображении. Марфа целовала её целый день, а потом в фотоателье ей сделали портрет, она повесила его на самом видном месте, над телевизором.
Прошло время, Женя родила сына. Прислала родителям телеграмму и денег на билет до Москвы. Они читали и радовались, стали собираться в Москву, посмотреть внука. Но Савелий, почему-то стал плохо себя чувствовать.
        Утром в воскресенье Марфа еле-еле встала. Полночи кашлял муж, и она не могла уснуть. Надо было всё равно вставать, и она встала. На подоконнике в кухне стоял в горшке цветок-столетник, никто не знал, сколько ему лет, в это воскресенье он взял и расцвёл.
На Руси есть примета, если расцвёл столетник, значит, жди смерти. Марфа вернулась к кровати, Савелий,  перестал кашлять и уснул. Она тоже прилегла. Савелий лежал рядом и умирал.
      Марфа не стала тревожить дочь и не дала телеграмму. Хоронили Савелия люди с его работы, сын и, постаревшая сразу лет на десять, жена. Ему исполнилось бы только пятьдесят восемь лет.
Только через полгода Женя узнала о смерти отца. Марфа знала, что от волнения у дочери может сгореть молоко, и щадила дочь и внука.



Прошло несколько лет. Женя счастлива в Москве. Мальчик уже молодой человек, служит в армии. Ему повезло, и после ПТУ он имел строительную специальность и был призван в стройбат. Вроде бы армия, и денег можно заработать.
         Марфа не долго, жила одна после ухода сына в армию. Женя её звала к себе, но она не хотела уезжать от могилы мужа и своих родителей. Она начала сначала немного заливать за воротник, а потом больше и больше.
Однажды соседи услышали грохот на лестничной клетке. Они вышли посмотреть и увидели, что Марфа, вся в крови, лежит на лестнице. Она упала и расшибла себе голову. Несчастный случай при алкогольном опьянении. На похороны приехали дочь и сын. Ему дали трёхдневный отпуск. Только пять месяцев он прослужил, но было уже видно, как он изменился в самую лучшую сторону.
        Женя приехала одна, все расходы взяла на себя, было видно, что Москва ей пошла на пользу.
После похорон, брат и сестра стояли на платформе в ожидании поездов. Поезд мальчика уходил на восток, а поезд сестры на запад. Ещё полчаса вместе. Брат должен был уехать первым, и Женя на правах старшей сестры говорила ему.
 - Адрес запомнил? Повтори.
 –  Улица, квартира, дом.
– Помни, всегда я тебя жду. Служи хорошо. Сразу же приезжай. Я буду ждать твоих писем, пиши каждый день. Вот тебе денег тридцать рублей, больше не дам, чтобы не пил в дороге с попутчиками и в часть прибыл во время. Видишь, что с мамой случилось. Будь умницей. 
         Брат соглашался и повторял однослово.
 - Да.
Пришёл поезд, стоянка одна минута, сестра поцеловала брата, и он уже машет рукой из открытой двери тамбура вагона. Дверь закрылась, и сестра осталась на перроне одна. Люди, конечно, там были, но они были чужие. Женя стояла, как вкопанная, её глаза застилали слёзы.
К московскому поезду стало собираться ещё больше провожающих и отъезжающих. Вдруг Женя обратила внимание на мужчину своих лет. Он стоял ещё с одним молодым парнем. Их лица были вроде бы знакомы. На неё уже давно смотрела эта парочка и, наконец-то, набравшись смелости, подошли и спросили.
 - Женя, это ты? – спросил человек постарше.
       Женя узнала его. Это старший брат уже известной фамилии, тот самый, которому после свадьбы разбили бровь до кости. Шрам виднелся над левым глазом.
- А это вы, – сказала она, - я вот после похорон, домой возвращаюсь.
– Да, я слышал, примите наши соболезнования, - говорил он. – А у вас как жизнь в Москве, как муж, любит? 
       Мужчина машинально потрогал бровь.
– Да, всё хорошо, сыну уже пять лет. А у вас как дела, не женились?
– Да, женился. Я  взял женщину  с ребёнком. Теперь сами скоро родим, - скаля кривые зубы, радовался он. – Да вот наш младший, он только после армии, сегодня в одиннадцатом вагоне тоже едет в Москву. Хочет работать на олимпийских объектах. Может, на улицах там где-нибудь встретитесь.   
       Старший толкнул его в бок. Тот очнулся и заморгал глазами как светофор.
– А у вас же ещё один был, кажется, средний?
– Он в Свердловске в институте учится, а вот и поезд, скоротали время. Ну, до свидания, желаю вам удачи и счастья.
- Вам тоже всего хорошего, - сказала Женя и пошла в купейный вагон.
Старший брат говорил младшему.
- Ну, смотри, если что не так, сразу домой. Слюни вытри, строитель.
                Конец 1 части.

                ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
                Глава 1

Прошло 25 лет. Четверть века прошло с тех пор, как брат и сестра расстались на перроне. Четверть века Евгения Савельевна искала брата, но он как в воду канул. Сначала всё было хорошо, он регулярно присылал сестре  письма, и когда оставалось до конца службы  две недели, прислал открытку, написал, что скоро будет в Москве. Но так и не приехал месяц, два, три, писем тоже от него не было. Евгения стала его искать, ездила в часть, где он служил. Там показали документы, что он уехал в Москву. У него были деньги, почти две тысячи рублей. В то время это были большие деньги. Он заработал их почти за два года в армии. Служил в стройбате.
      Много лет Евгения каждую минуту думала о брате. Безостановочные поиски ни к чему не привели. Она искала его в больницах, моргах, тюрьмах. Никакого результата. Надежда таяла с каждым годом. Хотя в душе она ещё горела, но её муж и сын требовали тоже внимания.
Её муж работал автомехаником в таксопарке. Деньги немалые, а работы ещё больше. Приходил усталый и голодный. Сын учится в английской школе, вроде бы парень толковый, но чуть-чуть ленивый. Сашка воспитанием не занимается, всё на работе. Евгения строга к сыну, но не настолько, чтобы наказывать.
Когда сын окончил школу, встал выбор, куда идти учиться дальше. Учиться в институте ему не хотелось, и по стопам отца тоже не было идти желания. Было принято решение, что он будет учиться в училище на повара. Учиться надо всего один год и профессия кое-какая есть. Через год, он стал мастером по производству супов.  По знакомству был устроен, на туристический теплоход помощником кока. Через неделю он отбыл в Одессу и ушёл в кругосветное плавание.
Пока его не было, Евгения снова предприняла попытку по поиску брата. Это было время Горбачёва, перестройки и гласности. Народ бросился зарабатывать деньги и Евгения, имея их, наняла детектива. Фотографию брата показывали по телевидению, но результата ноль. Евгения стала верить в пророчество Нюси. Этой старой бабки, которая обещала её достать из могилы. Только не могла Евгения понять, за что. Евгения верна своему мужу и даже в мыслях не имеет что- то такое.
Через год вернулся из плавания сын, он стал совсем другим. Там, за морями и дальними странами, в кругу матросов, он подсел на иглу. Он стал совсем другим человеком. Требовал денег всё больше и больше, а работать не хотел. В семье наступил кошмар. Ругань, слёзы, угрозы каждый день. Евгения плакала ночами и вспоминала. Она задавала один и тот же вопрос себе. Зачем она сказала да, когда Сашка пришёл и позвал её замуж? Просто вышла замуж и всё. Зачем? Она, молча, повторяла этот вопрос. В её голове целый рой мыслей, они носились, как пчёлы, не давая уснуть.
Утром сын пришёл домой весь белый. Евгения подошла к нему и предложила лечиться. Сын замотал головой, как бык.
– Ты лучше денег дай,- сказал матери отморозок.   
       Евгения заплакала. Вышел на кухню Сашка.
– Ты опять денег просишь?-спросил он строго.
 – Да.
 – На. 
       Сын протянул руку, но отец вместо денег ударил по руке так, что кость хрустнула и сломалась. Парня перекосило, он упал и стал орать. Сашка бесцеремонно схватил его за шкирку, поднял. Рука висела, как плеть.
 – Ты, ублюдок, если не будешь лечиться, убью сам, как собаку.
      Приподнял ещё выше и отпустил. Тело сына с грохотом рухнуло на пол. Оно ударилось головой и не шевелилось.
      Евгения вызвала скорую помощь. Так сын попал в больницу. Целый год наркологи трудились над его здоровьем. Они сделали всё возможное и невозможное, и парень пошёл на поправку. Через год он уже вышел на работу к отцу. Отец дал ему самую тяжёлую работу. Парень потихоньку стал втягиваться в рабочие дела. И вот в доме снова поселился покой, и всё стало хорошо.
     Евгения, после разговора отца с сыном, стала ещё больше уважать мужа. В голову стали снова возвращаться мысли о брате, и о внуках стала иногда мечтать Евгения Савельевна. Она пробовала познакомить сына с какой-нибудь девушкой, но он был неприступен.           Конец 1 главы.
                Глава 2
Пришёл 1999-й год. Уже никто не хочет строить коммунизм. Новая страна Россия набирала ход в капитализм. Евгения Савельевна, владелица двух автосервисов, имеет магазин иностранных подержанных машин. У Сашки тоже своё дело, сын рядом с ним. Они уже не ремонтируют машины, а являются собственниками. У них автошкола полулегальная, приносит хороший доход. Они платят налоги, кому следует, и работают себе в прибыль. Страна богатеет, люди стали больше покупать машин, и прибыли в семье стало больше.
Евгения Савельевна гнала свой Мерседес, вдавливая педаль газа в пол до отказа. Знакомый гаишник сорвался с дороги к припаркованному на обочине Форду. Включил сигнал и ехал по Кутузовскому проспекту впереди её Мерседеса. Она помахала ему рукой, показывая, куда она спешит. Спешит она на старую квартиру.  Через весь город в час пик, ей надо быстрей.
       Десять минут назад позвонил ей её сын, он хотел ей что-то сказать, но потом передумал и попросил срочно приехать. Сын жил в квартире один, она досталась ему от Сашкиных родителей по наследству, а Евгения с мужем купили себе на Кутузовском дорогую квартиру.  В старом большом доме, квартира большая и хороший ремонт, с высокими потолками и с очень популярными соседями. Евгения гонит и гонит свою машину, она начала понимать, что произошло. Хотя не верит в то, что думает. И вот она уже вбегает на второй этаж. Её встречает сын.
 – Мама, смотри, - говорит он. - Я пришёл, смотрю, человек спит сидя, а в руках у него бумажка зажата. 
       Евгения медленно подходит. За трубой мусоропровода сидит её брат. Грязный и худой, не бритый и почти раздетый. В зажатой руке какой-то документ, человек крепко держал его в зажатой руке.
      Сестра сразу узнала его, хотя он не был похож на того солдатика, который расстался с сестрой двадцать пять лет назад на перроне.
- Открой дверь, - сказала она сыну.
– Что ты мама, вдруг не он.
– Он. 
      Она взяла его на руки, как тогда в семидесятом, внесла в дом и положила на кровать сына.
- Мама, ну, что вы, он же грязный.
– Тихо, пусть спит. 
       Она тихо стала разжимать его руку, он всё-таки проснулся, увидел сестру.
- Женька, - произнёс он голосом, как  котёнка, - Женька, сестрёнка, прости, что так долго я шёл к тебе. Только не прикасайся ко мне, я болею туберкулёзом, и пришёл с тобой повидаться и умереть.   
      Евгения прижала к себе брата.
– Не переживай, мы тебя вылечим. Я же тебя искала, но не нашла. - Почему? - Где ты был столько лет? 
      Брат разжал руку. Евгения взяла документ, справка об освобождении дана 1-го марта 1999 года, Иванову Ивану Ивановичу. Вот почему она не могла его найти. Фамилия и отчество другие.
- Слава богу, что ты пришёл. 
     Она уже набирала номер знакомого врача.
– Ну, теперь всё будет хорошо, - сказала она, поглядывая то на брата, то на сына. Сын подошёл ближе.
– Мама, я ещё хочу с тобой поговорить.
– Говори.
– Мама, я с девушкой познакомился три месяца назад, можно я с ней к вам в гости приду на пасху?
Евгения думала о брате, слова сына её мозг принял не сразу. Наконец-то до неё дошло, о чём говорит её сын.
 – Что, что ты говоришь? – переспросила она.
– Жениться на ней хочу. Она милая девушка, молодая, красивая. Тебе, мама, она понравится, и отцу тоже. Я так думаю, - говорил сын.
       Евгения была рада тому, что произошло. Она ждала этого момента долгие годы и дождалась.
– Как её зовут? – спросила она.
- Так же как и тебя, мама. Она простая девушка, её родители работают на чулочной фабрике в Сокольниках. Это первая и последняя моя девушка. Я надеюсь на это, - говорит сын.
– Я тоже надеюсь на это, сынок. Так что, приходи на пасху, все вместе сходим в церковь, потом посидим за столом на Кутузовском или ты в ресторан хочешь?
- А с этим как? – спросил сын, показывая на вновь уснувшего брата.
– С этим всё будет хорошо, я всё беру на себя. С минуты на минуту здесь будет целый консилиум врачей. А пока пусть спит. Тебя благословляю заранее. Будь счастлив, сын, и внуков мне, - целуя сына, говорила Евгения. -  Посиди ты пока здесь, я схожу в ванную.
Евгения вошла в ванную комнату. Она стала смотреть в зеркало. Её отражение было великолепно. Очень красивая женщина, около пятидесяти лет. Её грудь приобрела с годами ещё один размер и добавила упругости по просьбе мужа. На лице ни морщинки, салоны красоты, она посещала, когда надо. Её природная красота была с ней всегда. Спортзал тоже к её услугам. Она смотрелась в зеркало и была довольна своей жизнью. Долгие годы она мечтала об этом. Евгения включила воду. Вода зашумела в раковине, утекая по трубам в водоканал Москвы.
- Ну что, старая ведьма?- Евгения задавала вопрос невидимому существу, всё-таки я буду счастлива. 
    Ещё что-то хотела сказать, но услышала, как звонят в дверь. Она остановила воду и вышла из ванны. Сама открыла дверь. На пороге стояли трое мужчин и одна женщина. Одного мужчину она знала, ему и звонила. Он врач-терапевт, практикует на дому, ходит на вызовы по знакомым и тем, кто не в ладах с законом. Для некоторых он просто друг, для других организатор тайных встреч с тяжёлыми больными.
- Проходите, пожалуйста, - сказала Евгения Савельевна.
      Знакомый мужчина стал представлять с ним пришедших.
– Это Клава, наша медсестра.
– Здравствуйте, - сказала Клава.
      Клава смотрела на Евгению сверху вниз. Она была почти двухметрового роста, вес около ста десяти килограмм, её руки походили на руки боксёра.
– Где можно раздеться и вымыть руки? – спросила она.
 – Там, пожалуйста, - Евгения показала на дверь ванной комнаты, - а раздеться здесь. 
      Знакомый показал на пожилого человека.
– Это светила медицины, он знает всё и даже больше. Его имя (он назвал его, сейчас этого человека нет в живых), и мы не будем беспокоить его прах. Но десять лет назад это был очень популярный врач и был вход в управляющий аппарат страны.
- Здравствуйте, барышня, - сказал он.
– Здравствуйте, проходите.
Евгения обратила внимание на этого человека и поняла, что этот человек похож на врача из девятнадцатого века. Складывалось впечатление, что он ошибся во времени и вошёл не в ту дверь. Немного странный с саквояжем в руке, он собрался и поцеловал Евгении руку.
– Обратите внимание, - сказал он, - это мой ученик. Молодой, но очень умный, весь в меня, - улыбаясь, добавил он.
       Евгения перевела взгляд на следующего вошедшего мужчину.  Высокий, красивый брюнет с зелёными глазами, лет сорока, пожирал её взглядом. Он вытянулся в струну, развёл носки и браво прищёлкнул каблуками, голова наклонилась вперёд и чуть вправо.
 – Владимир Григорьевич, я врач-терапевт. Всё ещё ученик, хотя имею учёную степень.
- Евгения Савельевна, - представилась хозяйка квартиры, проходите. -Больной там, - она показала, куда пройти.
       Вся группа людей сгрудилась около больного, он снова спал. Клава взялась за дело первой, своими мощными руками она стала ловко снимать одежду с больного. Он проснулся, увидел сестру и посторонних людей в белых халатах, в его глазах засветился лучик надежды на жизнь.
      Перед взором врачей предстала ужасающая картина. Высохшая мумия, которая иногда моргала глазами.
     Евгению попросили выйти. Она вышла на кухню. У стола сидел сын, начатая бутылка виски попалась на глаза Евгении. Налила в бокал чуть-чуть, с ней заговорил сын.
– Мама, как ты? – спросил он.
- Всё хорошо, сынок, желаю счастья тебе. Мы с отцом заранее одобряем твой выбор.
 – Спасибо, мама, можно я уйду? Она ждёт меня на свидание. Ты будешь здесь не одна, я отцу позвонил, скоро будет.
– Ладно, иди.
Сын пустился на выход. Евгения проглотила  виски без закуски.
- Вот что, голубушка, - сказал профессор, неожиданно беря Евгению под локоть. – Не буду тешить вас надеждой, совсем плох ваш больной. Такие больные, выживают очень редко, болезнь прогрессирует около четырёх лет. Правда, ему повезло, его уже лечили, но не очень удачно, так лечат обычно в тюрьмах, пробуют на них новые лекарства и проводят разного толка эксперименты. Ему повезло, и он добрался до вас. Сейчас нужен хороший уход и самые дорогие медикаменты. И тогда, может быть, через год, - профессор развёл руками, как будто показывая большую рыбу, - никто не может дать результат, кроме как господь бог. Молитесь, милая, молитесь, но сами не складывайте руки. Я надеюсь, всё будет хорошо. Вот вам визитная карточка, - продолжал профессор, - моего знакомого. Он работает главврачом туберкулёзного НИИ, что у платформы …..
– Спасибо, - сказала Евгения, протягивая уже подготовленные к оплате деньги.
– Нет, нет, что вы, я денег не беру. Отдайте вашему знакомому, который нас сюда пригласил, он знает, как ими распорядиться.
Доктор удалился, и всё его сопровождение отправилось за ним, кроме её знакомого.
 – Ну, как ты? - спросил он, беря конверт с деньгами.
 – Всё хорошо, сейчас приедет муж, и начнём оформляться в больницу. Твой профессор дал карточку. Вдруг поможет. 
      На глазах у Евгении были слёзы, она крепилась, но удержаться не смогла.
– Не печалься, всё будет хорошо, если что, звони. Чем могу, помогу. Ну, пока, мне надо идти. 
     Он поцеловал Евгению в щёку и удалился.

     Сашка уже приехал и поднимался на второй этаж. По лестнице спускались трое. Мужчина с зелёными глазами, женщина, похожая на боксёра и смешной старец с саквояжем.
- Да, похоже, денег в доме много, - говорил Владимир Григорьевич.
– А зеркало в ванной комнате треснутое висит, не могут заменить, - заметила мужикавидная женщина.
Евгения встретила мужа на пороге квартиры.
– Ну, показывай, - сказал он.
       Сашка вошёл, перед ним лежал голый умирающий скелет. Его кожа показывала все рёбра, их можно было сосчитать или сыграть как на клавишах рояля. Евгения заплакала навзрыд, чтобы не разбудить вновь уснувшего брата, вошла в ванную. Наплакавшись и успокоившись, умылась, посмотрелась в зеркало. И тут она поняла, что с зеркалом что-то произошло, оно треснуло по диагонали. От удивления ей показалось, что из зеркала смотрит на неё старушечье лицо. Она испугалась и отстранилась.
В дверь постучал муж. Она выскочила ему навстречу.
- Что будем делать? – спросил он.
– Всё, уже звоню, - показывая карточку профессора, сказала Евгения.
День прошёл очень быстро. Уже к вечеру больной был доставлен по назначению, отдельная палата и обслуга по высшему разряду.
Только поздно ночью Евгения и Сашка смогли вздохнуть облегчённо. В своей квартире на Кутузовском, они грелись у камина. Тяжёлый день в их жизни закончился. Они выпили по глотку виски, желание спать стало отступать, хотя измотаны оба были до предела. Сашка прижал жену к себе. Он поцеловал её и стал говорить.
- Женька, ты самая красивая на земле, я влюбился в тебя с первого взгляда, и буду любить всегда. Ты у меня умница, чтобы я без тебя делал. Помнишь, как я тогда в семидесятом отделал тех двоих, а?
     Он стал целовать её лицо, она ответила ему взаимностью. От камина шло тепло, и розовый цвет озарял комнату. Вдруг Евгения вспомнила слова сына.
 – Ой, - вскрикнула она, - совсем забыла. Сын сказал, что он с девушкой познакомился, жениться хочет. На пасху приведёт знакомить.
– Ну, наконец-то, - сказал муж, - какое сегодня число, запомним, и это будет праздник. Каждый год будем его праздновать.
--Правильно, - сказала Евгения, а про себя подумала, всё будет по-нашему.
      Они целовались  как в медовый месяц. Когда только Сашка привёз её в Москву, в любви были очень активными и в эту ночь уснули только под утро.
Несмотря на короткий сон, Евгения уже в десять часов была в палате брата. Она вошла тихо. Сиделка встала и  прекратила читать. Женщина отложила книгу.
– Садитесь, - сказала она. – Главврач просил  меня предупредить, когда вы придёте, я сейчас. 
      Евгения села на её место, взяла книгу и прочла название. Брат лежал на высокой кровати. Его глаза смотрели на сестру, но сказать он ничего не мог. Между губ была вставлена трубка от каких-то приборов. Два штатива с капельницами и ещё всякое оборудование. Всё это работало на него, на его здоровье. Он пытался улыбнуться, но это причиняло ему неудобство, поэтому он просто моргал глазами. 
    Сестра принесла большой свёрток, витамины, овощи, фрукты и даже безалкогольное пиво. Она поставила всё перед собой и стала рассказывать брату о том, как они заживут, когда он выздоровеет.
Дверь палаты открылась, и главврач почти вбежал. Высокий, поджарый, можно сказать, даже худой и почти лысый.
 – Вчера мы осмотрели вашего брата, сделали снимки и составили курс на первые полгода. Больной болен серьёзно.
Врач ещё что-то говорил, но Евгения его не слышала. Она увидела слёзы на глазах брата, ей хотелось обнять и утешать его, как ребёнка. Но врач настойчиво продолжал говорить.
 - Вот что я вам скажу, дорогая Евгения Савельевна, трогая её за локоть, - пока идите домой. А завтра приходите, я подготовлю документ. Вы должны будете ознакомиться и подписать. Предупреждаю, затраты будут немалые. Вам сутки на размышление.
Он вышел, как и вошёл. Евгения села на край кровати. Она вытерла брату слёзы.
– Всё будет хорошо, - говорила она только одну фразу несколько раз.
      Вошла сиделка.
– Вам пора, - сказала она.
На другой день все бумаги были подписаны. Главврач осмотрел документы.
– Ну, вот и хорошо, - сказал он. – Сегодня можете побыть с братом минут пятнадцать, только маску оденьте.
       Всю неделю Евгения приходила к брату каждый день, его кормили, лечили, убирали за ним. На его лице появился признак жизни. Евгении тоже стало лучше, и она занялась подготовкой к знакомству с невесткой. Оставалась пара дней до встречи двух женщин, которые любили одного человека, одна как мать, другая как будущая жена. С одной он провёл первую часть своей жизни, с другой попытается прожить в мире, согласии и любви оставшуюся жизнь.
Пришло время праздника пасхи. Накануне Евгения сама испекла кулич и покрасила двенадцать яиц. Утром встала рано и отправилась в церковь. Народу было в церкви много, а во дворе люди стояли в два ряда и у каждого перед собой целые сумки съестного. Священнослужитель шёл между двух рядов людей и делал то, что и требовалось делать в этой ситуации. Только к двенадцати часам Евгения освободилась из лона церкви и, неся перед собой ношу, подходила к своему Мерседесу. Она заметила, что рядом стоит чёрная Волга. В ней сидели два человека. Водитель и пассажир. Пассажир открыл дверь и вышел навстречу Евгении. Его зелёные глаза и военную выправку она узнала сразу.
– Здравствуйте, дорогая Евгения Савельевна, - начал говорить зеленоглазый, - я ехал мимо, смотрю ваша машина, дай, думаю, узнаю, как у вас дела.
– Всё хорошо, братец будет жить, сын скоро женится. Муж сильный и любит очень. Так что всё хорошо,- говорила женщина.
- Ох, какая вы красивая и счастливая, а я хотел вас пригласить в ресторан, поговорить о том, о, сём.
– Вы знаете, - говорила она, - мне сейчас некогда, я спешу в больницу к брату, я сама вам позвоню в течение двух или трёх недель, а пока, извините.
– Ну, ладно, буду ждать вашего звонка. Я тоже задержался, ожидая вас.
Евгения села в машину, вставила ключ зажигания и повернула его. Мотор запел с пол-оборота, и машина, совершив манёвр, выехала на проезжую часть. Волга тронулась в другую сторону.
      

          Владимир Григорьевич дремал на заднем сиденье. Водитель вёл его машину осторожно. На пересечении улицы светофор, красный свет. Прямо по полосе идёт цыганка, она часто на этом перекрёстке продаёт перчатки.
- Какая неправильная цыганка, - подумал водитель, и когда она проходила мимо с кучей перчаток, окликнул её.
      Цыганка подошла, он купил пару перчаток. Цыганка увидела дремавшего пассажира, покачала головой и сказала.
 - Эй, господин, когда ты увидишь большую красную книгу, сразу же купи её. Там, на 99-й странице в первых строках сверху, твоя судьба.
Зеленоглазый услышал её слова, загорелся зелёный свет, и Волга тронулась, плавно оставляя цыганку на дороге. Пассажир дремал, был очень напряжённый день.
– На заправку надо, - сказал водитель.
 – Валяй.
У заправки газетный киоск. Владимир Григорьевич видит за стеклом, большую красную книгу. Он вышел из машины
– Вы продаёте её?
– Да.
– А кто автор?
– Сеньор Саботинни, - отвечает продавец.
– Хорошо, что не Маркиз де Сад. Я покупаю её, - сказал зеленоглазый и протянул ему 1000 рублей, сдачи не надо.
– Очень хорошо, читайте на здоровье. Это ж надо, в наше время нашёлся человек, который знает Маркиза де Сада, это редкость, - кричал ему продавец вслед, но Володя его уже не слышал.


Наступил вечер. Евгения и Сашка были дома вдвоём. Сын с невесткой должны быть с минуты на минуту. Звонок в дверь, Евгения открывает дверь сама. На пороге сын и незнакомая молодая девушка.
- Проходите, - говорит Евгения, - за порогом друзей не встречают. 
       Гости вошли, при ярком свете лампы Евгения сразу оценила красоту девушки. Она красива по-настоящему, стройная блондинка с голубыми глазами и с маленькой грудью. На её плечах новая норковая шуба.   Шуба просто накинута ей на плечи. Вечернее дорогое красное платье, облегает её фигуру и подчёркивает стройность. Туфли тоже новые, у хозяйки дома сложилось впечатление, что вошедшая девушка только что вышла из витрины магазина.
– Здравствуйте, - сказала вошедшая.
- Здравствуйте, проходите. А ты что же за девушкой не ухаживаешь, – спросила Евгения сына.
       Сын помог повесить шубу в шкаф.

      Девушка как-то странно посмотрела на пропавшую в шкафу шубу, сложилось впечатление, что она расстаётся с ней навсегда.
      Все трое вошли в гостиницу. Сашка встал навстречу входящим. Сын первый поздоровался с отцом.
– Папа, это Женя, моя невеста, я ей сегодня сделал предложение, и она его приняла.
 – Поздравляю, - сказал отец, садитесь, пожалуйста, и будьте с нами, раз так случилось.
Когда все расселись, мужчины выпили виски, женщины шампанского. Было видно, что новый член семьи не в своей тарелке. Когда её о чём-то спрашивали, она сначала смотрела на жениха, а потом отвечала.
 – Ну, когда планируете свадьбу?  – спросил Сашка.
        Невестка засмущалась и снова покосилась на жениха.
- Папа, мама, я вас поздравляю, через семь месяцев вы станете бабушкой и дедушкой. Мы сегодня ходили к гинекологу, и он сказал, что срок восемь-десять недель. 
        Евгения ждала этого десять лет, уже не было надежды, что эти слова она услышит когда-нибудь. Она сидела и молчала, вспоминая, когда её сын пришёл из плавания, весь нашпигованный наркотиками. Потом, три кошмарных года и его выздоровление. Но сегодня узнав хорошую новость, ей почему-то не по себе. Какой-то дискомфорт пробрался в её душу, она налила виски всем.
– Ну, что ж, когда хотите свадьбу? – спросила она.
 – Месяца через два, - сказал сын.
 – За молодых, - сказала Евгения.
       Они выпили и поцеловались. Под алкоголем невестка стала меньше смущаться. Её спросили, она рассказала правду, кроме только одного факта. Она его просто скрыла. Что её родители, тихие алкоголики.  Пьют вдвоём, а её выгнали из дома. Они хотели, чтобы дочь отправилась на панель, но её одежда смущала её и она решила зарабатывать, стоя у церкви, прося подаяния. Её жених там её и встретил, она стояла с протянутой рукой, материнская старая полушерстяная кофта совсем не держала тепло. Она дрожала и заикалась от холода, вымаливая родителям на опохмелку. Сверху наброшена отцовская фуфайка, совсем не греет. Такой и встретил её жених. Привёз её на такси к себе домой, отмыл, обогрел, накормил. В первую же ночь она сделала его мужчиной. До этой девушки он не чувствовал себя мужчиной, после того, как избавился от тяги к наркотикам. Ему казалось, что он всё утратил, навсегда мужскую силу, но с ней его как прорвало. Потом были вторая ночь и день, третья. Он понял, для чего живут мужчины и женщины. Ему захотелось жить, любить, брать на себя ответственность. Сегодня ему показалось, что отец одобрил его выбор. Только заполночь молодёжь ушла от родителей.
Евгения убрала посуду, ничего не оставляя на завтра. Сашка ждал её в спальне, она думала о сыне, о внуке, о больном брате, о шубе, которую купил своей невесте её сын на деньги семьи. Голова гудела, но всё-таки она поторопилась к мужу.
Утром встали не сразу. Они лежали, обнявшись, и говорили о будущем внуке. Вдруг зазвонил телефон. Евгения взяла трубку. Говорил сын.
– Мама, мне показалось, что моя невеста тебе не понравилась? - говорил он.
– Ну, что ты сын, просто был трудный день. Я четыре часа была в церкви, потом пробка, потом больница. У меня сил не было вас встречать. Всё хорошо, как пойдёте, заявление подавать, скажи.
– Ну, ладно, мама, извини, если разбудил, - сказал сын и положил трубку.
За завтраком ели молча. Вдруг Сашка заговорил.
 - Вот что я придумал, давай купим ещё квартиру в нашем доме, а лучше в нашем подъезде?
– А ты знаешь, что кто-то продаёт? – спросила Евгения.
– Нет, не знаю, но надо будет спросить у консьержки. Я сам этим займусь.
– На какие деньги? – спросила Евгения.
– Да разберёмся, что и как. Ну ладно, мне пора, а ты куда сегодня, – говорил муж.
 – В больницу, и надо в магазин к бухгалтеру, пора платить налоги и в банк, узнать, как дела.
– Ну, ладно, - сказал Сашка, - чтобы мы без тебя делали. Мне тоже надо проверить охрану и увезти объявления по расклейщикам, чтобы не сидели без дела.
       Сашка собрался, поцеловал жену и быстро ушёл.

      Евгения сидела, не одеваясь, и думала. Эта чехарда последних десяти дней ей не давала покоя. И этот ещё, зеленоглазый, что ему от неё нужно? Неужели по-настоящему, хочет замутить, – думала она. – Всё-таки нет, наверное, хочет денег срубить, краденые машины выставить на продажу или лекарства хочет спихнуть, он же всё-таки врач. Ох, - она вспомнила о брате, и стала собираться очень быстро.
В палате было всё по-старому, кроме одного, брат не лежал, а сидел. Под его спиной были две подушки и ещё какое-то поддерживающее устройство. Сиделка кормила его обедом. Куриный суп пах, как настоящий. Никаких шлангов не было. Он увидел сестру и хотел заговорить, но сиделка сказала.
- Евгения Степановна, вас ожидает главврач в кабинете. Больной в это время должен есть и никаких разговоров.   
         Строгость тона подействовала на Евгению, и она вышла из палаты.

       Главврач принял её, как родную. Он рассказывал, как болезнь начала отступать. Ещё что-то говорил, объяснял, но Евгения кроме насморка, родов и детских болезней ничего за свою жизнь не перенесла и поэтому была далека от того, что он говорил. Она поняла, что дней через двадцать брат сможет гулять с чьей-нибудь помощью. Он никогда не курил и поэтому остался жив.
       Евгения вернулась в палату после обеда, брат снова лежал, а сиделка снова читала ему сказки.
- Привет, - с улыбкой на лице сказал брат сестре.
– Ой, ты уже заговорил, голос силу набирает. 
        Евгения в марлевой маске прижалась к щеке брата.
– Умница ты моя, врач сказал, что гулять с тобой скоро будем, ты молодец. Вот тебе витамины, кушайте и поправляйтесь. 
       Ещё Евгения рассказала брату о вчерашней встрече с невесткой, о муже, о том, какой он хороший. Но сиделка снова вернулась и сестра, поцеловав брата через марлю, уехала по своим делам.
Вечером Евгения приехала домой. Муж был уже дома. На столе стояли свежие цветы. Она с порога поняла, что что-то произошло.
- Сын звонил, - сказал муж, - через два месяца свадьба. Просил много гостей не звать. Хочет тихой и мирной свадьбы.
– Почему так? – спросила Евгения, - почему не хочет афишировать, мы же не воры. А может у невесты ребёнок есть? Вообще, пора заняться родственниками. Надо знать, с кем связываешься. Он говорил, что они работают на чулочной фабрике, что в Сокольниках. Может, они владельцы этой фабрики или сторожами там работают.
 – Но мы же уже дали согласие на эту свадьбу, - стал говорить муж, - парень сам выбрал свою судьбу. Ещё вчера мы поддержали и одобрили его выбор. Правда, спонтанно и неожиданно, но всё равно уже поздно, сама мечтала об этом и я тоже. – Да, кстати, - продолжал Сашка, - знаешь музыканта, что перестал под нами на гитаре играть по ночам? Говорят, разбился на мотоцикле, гнал по дороге из Москвы в Петербург и разбился. Говорят, ЖСК его квартиру продаёт.
– Ты думаешь, потянем? – спросила жена. – Может, лучше дом хороший под Москвой?
– Ты хочешь сына с внуком отделить и ездить к ним по грязи в такую даль, – как будто обиделся муж.
- Ну, ладно, решай сам, извини, так спать хочу и спасибо за цветы. 
        Она поцеловала мужа и пошла в душ.

      С утра снова была в делах, к обеду заехала к брату. Брат спросил сестру.
- Женя, я тебе, наверное, в тягость, ты меня прости, что я такой больной. Врач утром сказал, что скоро смогу ходить, гулять с тобой или с Машей.
– Кто такая Маша? – спросила сестра.
– Это моя сиделка. А как я буду жить без документов, если совсем выздоровлю?
– Да, про документы мы как-то не подумали, - сказала сестра, - но ты не переживай, всё будет хорошо. Вот тебе бабушка и Юрьев день.
      Её голова чуть не лопнула при мысли о бабушке. Одно слово и в памяти бабка Сашки, смотрит из зеркала в квартире. Вот что надо продать, - подумала Евгения, - и чем быстрей, тем лучше.
Она вышла из больницы и поехала к своему знакомому, к тому, который обеспечил приезд профессора на дом. Она застала его в обществе двух молодых особ, женщин. Они полуголые, он в домашней одежде.
– О, ещё одна, присоединяйся к нашей компании, - сказала та, что чуть старше второй.
– Девчонки, это по делу, - сказал хозяин, - так что сидите на кухне тихо.
       Те, прихватив начатую бутылку коньяку, быстро ушли. Евгения рассказала, что брату нужны документы. Она показала справку, которую хранила у себя и затёрла почти до дыр.
– Да, с такой справкой в Москве в паспортный стол лучше не соваться. Милиция от любопытства замучает, а он ещё и не поправился. Я сам с этим делом не контачу, но помогу. Не переживай. Позвоню, как разберусь. 
      Он разобрался с этим делом дня через три. Позвонил и сказал. 
-  В пятницу,  придёт гость. Чтобы они его не боялись, сама выберешь документы и заполнишь их своей рукой.
      Сказал, сколько стоит, и пожелал всего хорошего.

    В пятницу вечером пришёл гость. С собой у него был дипломат, из которого он извлёк, целую кипу документов. Евгении показалось, что ими можно снабдить всю Россию, не только одного больного, бывшего заключённого. Гостю предложили выпить после сделки, но он отказался.
Сашка проводил его до двери и закрыл за ним. Евгения села у камина и стала рассматривать купленный товар. Документы были самые настоящие. Она успокоилась, сидя в кресле, вытянула ноги. Напряжение, которое одолевало её перед встречей, стало отходить. Муж сел напротив.
– Всё хорошо, расслабься, - говорил он, массируя её ноги.
- В этом мире за всё надо платить. Теперь самое главное,  это свадьба.  Свадьбой займусь я, - сказала жена.
– Тогда подарком остаётся заняться мне. Я был инициатором покупки квартиры детям, я и сделаю им этот подарок, - говорил муж, гладя и целуя ноги жены.
 – Где же ты деньги на неё возьмёшь?
– Разберёмся, есть одна задумка, только бы получилось, - говорил довольный как кот, муж, снимая с жены нижнее бельё.
– Тогда её на себя оформи в собственность, а им только ключи, - говорила жена, млея от рук мужа.
- Ты что-то боишься?
– Да, боюсь. Надо невестку узнать лучше. Всё времени нет. Мало ли что. На всякий случай. Ай, ай, Сашка, - она всегда кричала так, когда он входил в неё.
      Женщина вцепилась в него руками…

      Наступило первое мая. На улице стало тепло, коммунальные службы убрали город от зимы, и на газонах появилась зелень. Евгения приехала в больницу к брату. Брат увидел сестру, когда она пересекала арку ворот. Ему хотелось бежать ей навстречу, но сил хватило только на то, чтобы стоять. Тридцать три дня он был прикован к постели, от свежего воздуха кружилась голова. Сиделка Маша поддерживала его, когда сестра поднялась на веранду.
– Ну, ты молодец, - сказала сестра. - Я принесла тебе одежду, пока только спортивную, потом купим всё остальное.
Она развернула пакет. Он никогда не видел такой одежды, был доволен, как ребёнок. Маше тоже понравилось, она улыбнулась и спросила разрешения отлучиться на пятнадцать минут. Сестра осталась на веранде с братом вдвоём.
– Как себя чувствуешь? – спросила сестра.
– Хорошо, только голова кружится, слабость в ногах. Благодаря Маше вышел на веранду тебя встречать. Она помощница во всём мне, у неё вообще никого нет.
 – Как никого нет? – переспросила сестра.
– Сын пропал в Чечне, отец поехал его искать и тоже не вернулся, уже второй год пошёл, как одна, и я привязался к ней.
– Да, вот дела, ты тоже задал мне проблем, когда не вернулся из армии. Где был-то, скажешь когда-нибудь, или нет?
– В тюрьме сидел, ты же знаешь.
                Конец 2 главы.
                Глава 3.

Шёл 1976 год. Иван отслужил в армии. Имея с собой почти две тысячи рублей, сел в поезд до Москвы. За две недели до этого послал сестре открытку, что скоро будет. На больших станциях выходил из вагона и покупал сестре и её мужу с племянником подарки.
Наступил вечер, и оставалось только сутки дороги, двадцать четыре часа и брат мог встретиться с сестрой. Вечером ему захотелось выпить чаю. Он попросил проводницу, она принесла чай. Иван покушал и лёг спать. Очнулся он утром, солнце светило ему в глаза, очень сильно, болела голова. Он лежал под откосом, мимо него неслись поезда. Документов, денег, одежды и обуви не было. Только кальсоны и нательная рубашка. Когда до него дошло, что случилось, он кое-как уполз в лес.
Целый месяц он искал тот поезд и нашёл его. И даже вагон. Ранним утром, когда пассажиры ещё спали, он увидел в тамбуре ту проводницу, она увидела его и вскрикнула от испуга. Он схватил её за горло и стал бить головой о стальные стены вагона. Она кричала, на крик просыпались люди. Два здоровых милиционера скрутили его, но было поздно. Голова проводницы была похожа на кровавое месиво. Она умерла до прихода врачей.
Чтобы не беспокоить сестру, он назвал первую попавшуюся фамилию и сел на десять лет. Через три года, валя лес в Вологодских лесах, ему представилась возможность бежать. Целую неделю он шёл ночами к Москве. Днём спал, где придётся, голодал, но всё же шёл. За дневным сном застали его солдаты, и повели туда, откуда он шёл. Три года за побег легли на его счёт. Пересылка и средняя Азия встретили его с распростёртыми объятиями. Он работал на каменоломне, труд каторжный. Семь лет, как сон. Бунт на зоне из-за плохой кормёжки, перерос в убийство. Он тоже махал молотком, чтобы защитить себя, но получилось, что начальник караула попал под удар, голова его треснула, как грецкий орех, обрызгав Ивана кровью. Солдаты стреляли направо и налево.
Когда бунт кончился, срок увеличился до двадцати пяти лет, больше в те времена не давали. И опять этап.
Последнюю десятку в рабочей зоне на, Белоярке. Болота повсюду. Плохое питание и тяжкий труд, комары с лошадь и морозы зимой, сделали своё дело. Болезнь конкретно завладела его организмом. Пока местные эскулапы потеряли надежду на выздоровление, хотя сидеть ему было ещё два года, его с Сибири перевезли в Нижний Тагил в госпиталь для туберкулёзных больных, закрытого типа.
Нижний Тагил на среднем Урале промышленный центр. Там делают танки и вагоны. Химическая промышленность там тоже есть. Но известен он ещё и двумя тюрьмами. Женской пятёркой в районе Красного камня и мужской, в районе Кушки. В советское время там сидели милиционеры и начальники. Иван к ним, конечно, не попал, а попал он в туберкулёзный диспансер закрытого типа.
       Молодой врач, ещё сам ребенок, сразу после института стал проверять на нём новые методы лечения этого недуга. Почти восемь месяцев молодой эскулап пытался вылечить взрослого больного человека и когда понял, что его знаниями и имеющимися лекарствами болезнь не остановить, стал ходатайствовать о досрочном освобождении. В общей сложности двадцать три года без месяца Иван был в местах под стражей.

        Сегодня 1 мая 1999 года он стоит почти самостоятельно на веранде самого лучше НИИ России с сестрой.
- Почему не назвал свою настоящую фамилию, почему не написал мне? – спрашивала Евгения, утираясь от слёз.
 – Я не хотел быть тебе в тягость, у тебя же был маленький ребёнок и родители мужа ещё были живы, чтобы они тебе сказали?
– Ну, а проводницу, зачем бил до смерти, разве так можно?
– Так было нужно, - ответил брат. - Прости, я устал, мне пора в палату и в койку. 
        Он подозвал сиделку, которая уже четверть часа ждала, когда её позовут, она подставила под его руку плечо.
– Я пойду, Женя, не ругай меня больше, ладно?
– Ладно, договорились, - говорила сестра брату, - я ещё немного здесь постою, а вы идите, отдыхайте.
Поздно вечером на Кутузовском зазвенел телефон. Евгения взяла трубку и сразу услышала голос брата.
– Женя, ты на меня не сердись, я сегодня, наверное, был груб с тобой? Прости, пожалуйста.
– Ну, что ты, это я во всём виновата, плохо тебя искала, - стала говорить сестра.
– Значит, ты на меня не сердишься? – снова говорил брат.
– Нет, конечно. Завтра снова заскочу к тебе, витаминов свежих тебе занесу.
– А на дворе весна, где ты мандарины берёшь? А помнишь, как в детстве в новогодних подарках одну мандаринку на четверых делили? Вот время было. Если совсем выздоровею, на родину с тобой съездим, - говорил брат, а сестра слушала и тихо-тихо плакала, чтобы он ничего не слышал.
      Слова брата задели её душу. Как так случилось, что за последних, двадцать лет она не побывала на родине. Могилы родителей, о них она совсем забыла. Что с ними стало? Голос брата в трубке остановил её мысли.
– Значит, ты завтра придёшь? – спрашивал он.
– Приду, конечно, приду, - кое-как смогла сказать сестра.
– Ну, тогда пока, - услышала она в трубке.
Муж давно спал. Евгения сидела у камина и слышала его негромкое сопение, которое доносилось из спальни. Она сидела и молчала. В её голове ровными рядами, как солдаты, выстроились даты, которые она прожила за свою жизнь. Каждый год по несколько раз она ходила в церковь, ставила свечки, заказывала поминальные молитвы, а на родину так и не съездила. Полночи она думала, как нужно жить дальше.
Строила планы. Женить сына и летом, как только брат окрепнет, сразу на неделю, на родину. Пришло время платить долги, отдать дань родителям. Только под утро усталость взяла верх и она уснула.
Прошла неделя. Евгения Савельевна вошла в совет директоров банка.   Она была везде, везде успевала и готовилась к свадьбе сына. Однажды только вечером она попала к брату в больницу.
Брат и Маша были в палате. Брат лежал на кровати, снова появилась капельница. Его лицо было белым, как полотно.
– Что-то случилось? – спросила с порога сестра.
– Уже всё хорошо, вчера поздно вечером вдруг заболел правый бок очень сильно, - говорила сиделка. – Слава богу, что дежурил главврач, вас не стали беспокоить.
- Ну, что ты тянешь? - вспылила Евгения.
       Кто-то проходил из коридора в палату. Евгения обернулась. Молодой дежурный врач, проходя, поздоровался с Евгенией.
– Так, - начал он говорить с еврейским акцентом. – Вчера печень больного дала о себе знать. Проще простого передозировка лекарств. Не беспокойтесь, теперь всё будет хорошо, на месяц химия терапия откладывается. Всё остальное скажет вам главврач. Приходите через пару дней. А пока вам пора уходить.
- Как уходить, почему? Ваня, скажи что-нибудь,- почти кричала с испугу сестра.
– Женя, достань мне, пожалуйста, мобильный телефон, чтобы мне не вставать, я выживу, и Маша мне в этом поможет.
Евгения расстроилась не на шутку. После просьбы врача, ушла. Она подошла к машине, за руль, в таком состоянии не решилась сесть, и пошла, прогуляться по Яузкой аллее в сторону  жилых построек.  Вечерело, пройдя мелких шагов двести, она услышала, что в лесу кто-то плачет. Детский плачь, был слышен всё отчётливее с каждым шагом. Она свернула с дороги, снега в лесу уже давно не было, хотя земля ещё была сырая. Всё-таки она пошла,  наплачь и буквально метров через двадцать увидела ребёнка, лет семи. Он увидел её и перестал всхлипывать.
- Тётя, вы детей бьёте? – спросил он.
– Нет, я хорошая тётя,  а ты что здесь делаешь?
– Я котиков хороню, - вытирая грязными руками слёзы, говорил ребёнок.
Евгения подошла ближе, перед ребёнком лежала грязная тряпица. В ней что-то было завёрнуто.
– Хочешь, я тебе помогу? – спросила Евгения.
– У меня могила не получается, - говорил мальчик.
       Евгения отломила сухую ветку и стала разгребать сверху оттаявшую землю.
– Как они умерли? – спросила она.
– У них были блошки, старший брат измазал их керосином, чтобы вывести их. А котятки взяли и умерли.
Вдруг Евгения услышала голос.
– Ваня, - кто-то кричал с дороги. – Где ты? Иди скорей домой!
– Это мама меня ищет. Вы тётя уже идите, ямка уже подходящая, я дальше сам справлюсь. Только маме моей ничего не говорите,- шептал тихо ребёнок.
– Почему? – спросила Евгения Савельевна.
– У неё ремень, - сказал мальчик.
С дороги снова кричали, звали мальчика домой. Он наскоро, голыми руками положил тряпицу с котятами в вырытую Евгенией яму и стал закапывать. Евгения тоже ему помогала. Получился очень аккуратный холмик из сырой земли и прошлогодней листвы.
- Ну, вот и всё, - сказал мальчик, - вся ваша жизнь. Завтра приду утром проститься. 
      Он постоял ещё минутку и, склонив голову, пошёл к дороге.

      Евгения успела взять его руку. Навстречу уже шла женщина лет сорока с ремнём.
– Ну, пострел, где лазишь, а это что за мымра с тобой? 
      Евгения остановилась. Женщина, изрядно выпившая, хотела махнуть ремнём, но Евгения схватила её за руку. Женщина не успела что-то сказать, как рука её была завёрнута за спину.
 - Мымра, отпусти.
 – Ребёнка будешь бить? По судам затаскаю, поняла?
        Вдруг мальчик заплакал.
- Тётя, отпустите маму, ей больно.
К машине Евгения возвращалась, ещё больше расстроившись. Ждать, не было времени, и она тронулась с места. Ей вдруг захотелось поправить волосы, от пребывания в весеннем лесу они чуть-чуть потеряли аккуратность. Она посмотрела на себя в зеркало, а увидела в нём, старое сморщенное лицо. Евгения испугалась и ударила по тормозам. Мерседес резко встал, и Евгения с размаху ударилась грудью в руль. От боли она перестала дышать и в тот же момент в бампер машины, врезается ещё легковушка.
Лицо кавказской национальности кричит на неё плохими словами. Она слышит, но ничего не может сказать. Зеваки открыли ей дверь, кто-то принёс воды, и стали на неё брызгать. Она задышала, и силы стали возвращаться к ней. Милиция, тут же врачи. Она овладела собой. Звонит мужу. Говорит, где авария. Приходит в себя окончательно, извиняется перед лицом кавказской национальности. Четыреста долларов смягчают его гнев, и восьмёрка отъезжает с выбитыми фарами самостоятельно.
      Примчался муж с тремя мужиками, и все разошлись. Мерседес на буксире в ремонт и на продажу. Она никогда больше не сядет за руль.
Кое-как вошла в норму после аварии. Стала отдавать всё своё время подготовке к свадьбе. Брат снова стал выздоравливать. Главврач, беря деньги, старался, как мог. До свадьбы оставалась пара недель, вечером пришёл муж навеселе. В руках была бутылка шампанского и цветы. Он поставил всё на камин, подошёл к Евгении и прижался к ней всем телом. Он взял её руку, как берут партнёршу танцоры, и повёл её по гостиной в танце, подпевая ля-ля-ля.
- Что случилось?– спросила Евгения.
– Ля-ля-ля, - продолжал муж вести жену, - я квартиру купил, - продолжал муж нараспев.
– Как купил?
– Так, взял и купил, - ответил муж, останавливая танец. – Я что, не могу сыну к свадьбе квартиру купить?
– Можешь, только на какие деньги? – спросила Евгения.
– На мои личные.
На самом деле Сашка давно уже втайне от жены контачил с уголовной братией. Снабжал их настоящими тех. талонами, помогал сбывать краденые машины. Сашке достались черный нал и, конечно, он поменял крышу. Так что ещё одна квартира на Кутузовском, этажом ниже досталась ему. Он радовался, как ребёнок, целовал жену и клялся ей в верности и любви, всю ночь.
Наступило лето. До свадьбы сына оставался один день. Евгения приехала к брату. Он чувствовал себя лучше, вместе с Машей ходит гулять и дышит свежим воздухом парка. Он научился пользоваться мобильным телефоном, и Евгении стало намного спокойней.
                Конец 3 главы.
                Глава 4

Свадьба, обычная московская свадьба, невеста вся в белом. Жених в дорогом костюме, куча гостей. Родителей невесты так никто и не увидел. Опытные глаза гостей заметили, что невеста в интересном положении. Некоторые были искренне рады и кричали горько. Некоторые просто сидели и ели, и пили, болтали на всякие ненужные темы. После свадьбы молодые переехали в подъезд к родителям, и сами стали готовиться стать родителями.
К осени брат покинул больницу. Конечно, Маша переехала с ним на новое, место жительства, в ту квартиру, где в ванной треснутое зеркало.  Эту квартиру пока не продали, но Евгения Савельевна собирается её продать, если купит что-то другое.
Ещё пару недель и невестка Женя родила сына. Радости не было конца и к Новому году вся семья жива и здорова, собралась на Кутузовском. Даже двухмесячного малыша принесли вместе с кроваткой в квартиру бабушки и дедушки. Старались не шуметь.
         Брат Евгении изменился очень. У него снова стали расти волосы, прибавил в весе, но для своего возраста был ещё худ. Маша старалась во всём сделать его жизнь красивее, и главврач посоветовал при выписке в городе не жить, а переехать куда-нибудь в деревню и завести корову. Евгения купила участок и начала строительство дома, не далеко от кольцевой. На родину они с братом пока не съездили, но собирались на следующий год, обязательно.
Маша оказалась очень хозяйственной женщиной. Она целый день помогала Евгении  на кухне. Готовила так, что не придерёшься. За новогодним столом её все хвалили, её талант готовить поняли все.  Ближе  к двенадцати часам все стали провожать последний час двадцатого века. Век новый казался всем счастливым и удачным.  На столе было много еды, все шутили, и смеялись, только тихо, чтобы не разбудить малыша. Разошлись только утром.
Следующий год семья процветала. Были уплачены все налоги и выплачены долги. Брат жил в загородном доме и снабдил уже к осени всех свежими овощами. Квартиру Сашкиных родителей Евгения всё-таки продала, так больше в ней и не побывав. Но однажды, в конце октября, рано утром в квартиру сына постучали.  Сын, не смотря в глазок, открыл дверь. Он думал, что пришёл отец, чтобы вместе идти по делам. Но на пороге появилась старушка, божий одуванчик. Она была пьяна в смерть.
– О, привет, зятёк, - говорила она ломаным языком, - ну-ка, позови Женьку мою.
– Мама, я же просила вас сюда не приходить, - выбегая из спальни и одеваясь на ходу, говорила невестка Женя.
– А я внука хотела увидеть и ещё что-то, только забыла, - говорила пьяная женщина, садясь прямо на пороге и перегораживая своим телом дверь.
– Мама, как вы вошли в дом?
– Как мышь, - ответила женщина и заплакала.
       Женя подошла к мужу, он стоял как истукан и ничего не предпринимал.
- Ты разрешишь, я дам маме денег на опохмелку? – спросила жена, - совсем немного ей, она и уйдёт. 
       Женщина услышала эти слова.
– Нет, нет, - она закричала плача и очень громко.
       Так громко, что вышли соседи, посмотреть, что случилось.
– Нет, мне надо много, только я забыла зачем, - орала женщина.
– Мама, зачем тебе много денег, ты их потеряешь или у тебя отнимут. Давай закроем дверь, ты заходи. 
      Дочь помогла встать матери и повела её в ванную. Муж закрыл дверь. Женщина всё твердила.
- Я забыла, забыла, забыла. 
       Женщины закрылись в ванной. Муж пошёл в комнату ребёнка. Мальчик проснулся от шума, он не мог понять, откуда эти звуки, так как никогда раньше не слышал их в своём доме. Увидел отца, заулыбался, потянул к нему руки. Отец взял его на руки и подошёл к окну. На одном доме кто-то повесил красный флаг. Осенний ветер трепал его с силой. Ребёнок заинтересовался им. Отец заметил, куда он смотрит, и сказал ФЛАГ. Ребёнок показал пальцем на флаг, он посмотрел на отца и надул щёки и хотел что-то сказать, но у него изо рта появились только слюни.
Мужчина услышал слова. Их говорили две женщины, выходя из ванной.
– Я не помню, - ответила мать, - но знаю, что что-то случилось.
– А как папа себя чувствует?
– А, вспомнила, дурра я, дурра, забыла самое главное. Папа твой умер, на похороны деньги нужны,- кричала женщина,  вот что случилось! Так и не увидел своего единственного внука. 
       Женщины заплакали вместе, ребёнок испугался и тоже заплакал

       Мужчине надоели женские вопли. Он вышел с плачущим ребёнком на руках.
– Так, прекратить немедленно, - сказал он, передавая ребёнка плачущей жене,
– дай ей тысячу рублей и пусть уходит.
– Папа, мой папа умер, - плакала жена.
– Похороны я устрою сам, через похоронное бюро, - продолжал муж. – Только напишите, в каком он морге или дома лежит?
– В морге, в двадцатой больнице,  лежит уже дня четыре, звонили три раза, спрашивали, будем хоронить или нет.
– Ладно, я разберусь, - сказал муж. – А вы в таком виде к нам больше не показывайтесь. Всё, я собираюсь, - продолжал муж строго, - а ты из дому ни ногой и отцу моему с матерью ничего не говори.
         Муж стал собираться, жена   сунула матери две тысячи и проводила к двери.

         Пьяная женщина долго ковырялась в карманах, наконец-то спрятала деньги и вытащила шоколадную конфетку цитрон.
– Вот, с пасхи храню, для моего хорошего внучка, - говорила, почти успокоившаяся женщина, показывая ребёнку конфету. – А ты, Женька, молодец, какого крутого мужика себе поймала. И имя-то как у писателя, помнишь, я тебе книжку про собачку читала? Не зря мне твой отец, уже покойник, не разрешил аборт сделать. Ты далеко пойдёшь с этим мужиком, если конечно, милиция не остановит вас обоих. Ну, пока, моя ласточка.
Женщина потрепала внука по щеке и, пряча конфетку снова в карман, удалилась, не оборачиваясь за дверь.
Мужчина вышел из дома расстроенный. Сел в машину, достал карту и стал искать, как лучше проехать к цели. Как назло никого не было в тех районах Москвы. Он выбрал короткий путь и примерно через час уже сворачивал к моргу. Там стояли несколько групп людей, все в напряжённом ожидании. Одеты скромно и аккуратно. Одноэтажное серо-зелёное здание тоже хранило молчание. Надо было куда-нибудь войти, чтобы узнать, что и как. Такую миссию он возложил на себя впервые. Сам, в своей безмятежной жизни, покойника видел, только один раз, когда двадцатилетним ещё плавал на корабле помощником кока. Труп лежал в холодильнике, где хранились продукты. Ему как помощнику кока приходилось раз несколько за день бывать там, но будучи под действием наркоты, он просто игнорировал присутствие в холодильнике трупа.
Делать что-то надо было, стоять и смотреть на других,какой резон. Он открыл дверь и вошёл. Помещение, куда он вошёл, было ярко освещено. В дальнем углу стоял стол, и табличка на нём извещала. «Морис Евсеевич …….. – администратор». Седой, пожилой человек в золотых очках, дремал.
       На вид ему было лет восемьдесят. Он аккуратно подстрижен, чисто выбрит, дремлет и ждет смерти. Когда то он был веселый и радостный, работал в хорошем  магазине, тоже администратором. В семьдесят восемь лет у него первый раз в жизни поднялось давление. Его жена вызвала скорую помощь, и он попал в больницу. После выписки собирался снова выйти на работу в магазин, но его жена открыла ему  тайну, призналась, что всю жизнь любила только его и была всегда ему верна. Еще она сказала ему, что все -  таки грех у нее был один. Она проиграла все накопленные деньги в казино и нашла сама ему новую работу. Через месяц она умерла и, Морис Евсеевич сник. Он продолжал работать в морге только с одной целью, что бы его схоронили тут же.

- Будьте добры, - стараясь быть любезным с пожилым человеком, стал говорить Антон Александрович, - скажите, пожалуйста, я по такому поводу.

В это время в его квартире мать и отец спрашивали невестку о том, что было утром. Они слышали шум, но не могли представить, что это в квартире сына. Сын впопыхах забыл телефон, и они теперь очень волновались. Женя не стала ничего скрывать и рассказала всё Евгении Савельевне.  Евгения  прижала её к себе. Невестка плакала навзрыд на её груди.
– Ну, ладно, всё будет хорошо, ты теперь наша и мы твои родственники. Не надо так, расстраиваться. Я тоже похоронила  маму в твоём возрасте. Я тебя понимаю, как это трудно и тревожно, - уговаривала Женю Евгения Савельевна.- Смотри, какой у тебя сын – просто прелесть. Не плачь, ты мне, как дочь. Я тоже мечтала о дочке, но бог не дал.
– Вы на меня не сердитесь, что так получилось с моими родителями? – спросила Женя, утирая слёзы.
– Нет, конечно, муж мой скоро поедет за Антоном и поможет ему.
– Вы самые добрые люди на земле и вашего сына я очень люблю, и если он захочет, умру ради его жизни.
– Нет, нет, умирать не надо, ты лучше годика через два ещё ребёночка роди, это будет намного лучше.
- А что с моей мамой теперь будет? – спросила невестка.
– Не волнуйся, может быть, вылечим, если она сама этого захочет. Ну ладно, мы уходим, - говорила Евгения Савельевна, - а ты будь дома и жди звонка от мужа.
Сашка всё это время занимал ребёнка, чтобы он не мешал женщинам.
– Ну, что будем делать? – спросил Сашка жену.
– Подожди, дорогой, давай в квартиру войдём. Не хватало, чтобы ещё нас люди вышли слушать.
     Они не ждали лифта и прошли пешком к себе в квартиру.

     Хозяйка квартиры стала переодеваться, достала из гардероба более простую одежду.
– Оденусь проще, сегодня и потемней, - сказала она. 
     Муж подошёл ближе и обнял её, когда она была полуодета.
– Ты что, какой сегодня день, а ты обниматься. Сын твой занят таким ответственным делом, без твоей помощи решает очень серьёзную проблему, а ты обниматься, - говорила Евгения Савельевна, находясь в руках мужа и отворачиваясь от поцелуев.

      За много лет брака это было впервые, когда жена отказала мужу в ласке общения. Сашка опешил и стал тоже собираться на выход. Они сели в Сашкину машину, после аварии Евгения так и не села за руль. Они молчали  в машине, каждый думал свою думу сам. Конечно, Сашке было труднее, ему надо было смотреть за дорогой. Опять же Женя была рядом, хотелось и на неё посмотреть и порадоваться за её красоту.
Он вспомнил, как много лет назад, впервые пригласил четырнадцатилетнюю Женю в гостиницу. Как она ему отказала, совсем так же как сегодня. Как ждала она его из армии, ему писали чужие люди, и уверяли его, что она его ждёт. А он, полюбив её однажды, любит до сих пор, и никогда не думал о другой женщине. На этой мысли Евгения остановила его у банка А.
- Так, - начала говорить Евгения, - мне надо сюда, а ты давай по проспекту Мира до конца, там под мост и налево с километр. Не доезжая метро направо, а там спросишь. Деньги у тебя есть?
– Да, - как-то задумчиво ответил муж.
– Ну и хорошо, звони чаще, а то я не смогу, наверное, сегодня дел по горло и ещё к врачу надо.
– К какому врачу? Ты что, заболела?
– Нет, просто красная армия не пришла, уже третий месяц.
– Да ты что, – удивился муж, - ты что же, на сносях что ли?
– Типун тебе на язык, климакс, наверное.
– А вот почему ты меня отвергала утром, значит, точно климакс.
Он обнял жену, прижал к себе и сказал.
- Ты у меня самая красивая на земле и я самый счастливый только потому, что ты у меня есть. 
      Он поцеловал её в ушко, чтобы не испортить её макияж.
– Значит, ты на меня не сердишься за это утро? – спросила жена.
– Нет, конечно, - сказал муж.
      Она тоже легко поцеловала в губы и вышла из машины. Остановилась на минуту, помахала ему рукой и пошла к банку.
По проспекту Мира Сашка доехал быстро. Ещё пять минут и он у здания морга. Морис Евсеевич  дремал на своём посту. Он очнулся от вопроса вошедшего мужчины.
– Вы уже второй сегодня. Час назад молодой мужчина и очень любезный и на ритуальном автобусе забрал труп и увёз в неизвестном направлении, предварительно оплатив ранее сделанную заморозку. По его же просьбе была сделана ещё двойная заморозка, и теперь я думаю, ещё пару дней он может возить труп по городу или держать его даже дома без гроба.
После посещения морга, Сашка звонил Евгении. Она разволновалась не на шутку. Всё валилось из рук, и муж тоже нервничал, у жены эмоции перехлёстывали через край. Мужчина первый взял себя в руки.
– Ты-то как, сходила к врачу? – спросил муж, делая вид, что спокоен, как удав.
 – Да, сходила, вот только выхожу от него. Врач сказал, что беременности нет. Всё в норме, только пришло время стареть, - отвечала Евгения.
– Куда стареть, ты моложе всех молодых, и не думай так никогда,
а с парнем ничего не случится, он может быть, уже дома, - успокаивал её муж.
– Надо позвонить по справочнику на все кладбища и узнать, был ли он там, - сказала жена.
- Я постараюсь дозвониться и узнать номер телефонов, а ты не переживай, занимайся своими делами. А я тебя люблю и целую. Ну, давай, пока, - муж поцеловал телефон так сильно, что жена отчётливо услышала его поцелуй.
– Пока, я тебя тоже целую и люблю. До вечера, звони, если будут новости.
– Пока.
– Пока.
Через минуту женский голос прямо в ухо Сашке диктовал телефонные номера с адресами. Машина стояла у обочины, её хозяин интенсивно разговаривал по телефону. Он задавал одни и те же вопросы и везде получал одни и те же отрицательные ответы. Его терпенью приходил уже конец, когда почти детский голос в трубке сказал.
 - А вы в крематории не звонили?
– А разве это не одно и то же? – переспросил он.
- Конечно, нет, каждый крематорий самостоятельное акционерное общество. Их в Москве всего три или четыре, хотя и находятся почти на территории кладбищ, всё равно они самостоятельные организации.
С первым же звонком удача.
--Да, эксгумация ещё не завершена,- сказали в трубку.- Хотите поговорить с заказчиком?
– Да, конечно, срочно, - Сашка просто орал в трубку.
 – Да не кричите вы так, сейчас позовём, - ответил человек в трубке.
     Отец услышал, как звали сына по имени отчеству.
– Ты телефон дома забыл, мы беспокоимся за тебя, ты, где сейчас, тебе помочь, – повторял отец эти вопросы.
 – Отец, что случилось, я забыл телефон, ну и что, я забываю его раз сто в год.
– Да ничего не случилось, когда дома будешь? – спросил, почти успокоившись, отец.
– Как закончу начатое, так и буду, - буркнул сын в трубку и передал её администратору.
Связь была не отключена, и Сашка снова спрашивал у администратора, где находится это заведение, в которое он звонит.
– На территории М…….. кладбища, - ответили в трубке тихо.
       Сашка вышел и перезвонил Евгении.
    
       Сын сразу понял, что родители знают, что случилось утром. Он сел на стул и стал ждать. Он сидел и вспоминал свою жизнь, как плавал в кругосветку, как первый раз попробовал наркотики, как отец сломал ему руку. Как лечился в дорогущей клинике. Как вышел из неё, как скрывал от всех, что потерял после лечения тягу к женщинам. Как ходил в церковь, прося у бога прощения за свои грехи. Как однажды, на далёкой Ярославке, увидел молодую полураздетую нищенку в январе. Как полюбил её и любит её до сих пор. Он думал, что теперь говорить родителям про утренний инцидент.
       Антон совсем не хотел домой. Он сел в машину и запустив двигатель, тронулся с места.
Голод давал о себе знать, глаза искали какой-нибудь пункт общепита. В грязную придорожную забегаловку он не хотел заходить и заглушил двигатель только тогда, когда увидел не далеко от дороги кафе.

В помещении не было посетителей, если не считать брякавшего на клавишах тапера и двух зевающих официанток. Дневная публика уже разошлась, а вечерняя и ночная, только начинала просыпаться в московских квартирах и гостиницах. Антон Александрович хотел есть. Он сел за стол с самого края, одна девушка сразу заулыбалась и подошла к его столику.
- Вы что-то хотите? – спросила она.
 – Кушать хочу, что-нибудь проще. Борщ или картошку с мясом.
– Вы извините, вы  способны  заплатить? – спросила она снова.
Он вытащил бумажник и показал то, что у него осталось после всего случившегося.
– Извините, такая работа, - сказала девушка и, глядя на него, как на потенциального жениха, - я сейчас узнаю, вы ранний посетитель, может, ещё ничего не готово.
      Она удалилась в сторону кухни. Цокая каблуками и, виляя задом, как…. .    Антон провёл взором по окружающей его обстановки, в которую он попал после кошмара, пережившего утром и днём. Чуть в стороне была сцена, и он понял, что ночью здесь будет гораздо интересней, чем сейчас. Он смотрел ещё и в другие стороны и не заметил, что из окна кухни на него смотрит широко улыбающееся лицо повара в белом колпаке.
Минут через пять официантка несла поднос с едой. Она остановилась и задала вопрос.
 - Вы Антон?
 – Да, - ответил мужчина.
– Тогда это вам бесплатно, от нашего заведения. 
      Она  ставила на стол еду, пиво, салаты и мясо, закуски и водку.
– Я что, миллионный посетитель? – спросил Антон.
 – Нет, ты просто мой друг, - услышал он до боли знакомый голос за спиной и обернулся.
– Боже мой, Кабан, это ты?
     Антон узнал человека во всём белом. Почти девять лет, как один день. Они учились вместе в ПТУ на поваров.  Учились в одной группе и уже на третий день подрались в туалете. Антон дал Кабану в глаз так, что он заплыл тут же. Потом целый год были, друзьями не разлей вода. После окончания учёбы их пути разошлись, и спустя много лет судьба их свела снова, но только для того, чтобы уже никогда они больше не встретились.
- Боже мой, боже мой, Антоша, - говорил Кабан со слезами на глазах, прижимая к себе друга. – Мне сказали, что ты подсел на иглу, и что стало с тобой, я не знал.
– Всё теперь нормально. Я выкарабкался, имею жену и ребёнка, маленький бизнес, - говорил Антон.
Кабан сел за стол и открыл водку.
– За встречу, - сказал он.
– Я за рулём, давай в другой раз.
– Да ничего, я выпью водки, а ты пивка, оно безалкогольное. Вообще-то, мужчины за встречу должны пить водку, - говорил Кабан.
       Они выпили по одной и тут же по другой. Слова сами стали вылетать из уст. За разговором стало смеркаться. Кабану надо было работать, уже в зале появились другие посетители, официантки заметно нервничали. Мужчины обменялись номерами телефонов, и Антон вышел на улицу, чтобы всё-таки ехать домой. Он был сыт и доволен собой, но машины на месте не было.
Сашка после разговора с женой всё-таки поехал навстречу с сыном. Когда оставалось до встречи пути совсем немного, он позвонил снова администратору в крематорий. Ему ответили, что молодой мужчина покинул совсем недавно это заведение живым и здоровым. Сашка остановил машину у рынка и стал ждать. Он ждал почти час. За час можно было вернуться домой, но дома сына не было. Тогда он двинулся вперёд и, проехав метров пятьсот, увидел знакомую машину сына. Его Опель стоял, уткнувшись в автобусную остановку, засыпанный осколками стекла. Несколько зевак заглядывали внутрь и показывали туда пальцами.
Сашка остановился и стал звонить в скорую и милицию. Оставил свою машину и на противоположной стороне стал осторожно переходить улицу к машине сына, ожидая там увидеть что-то очень, ужасное. Но машина была пуста.
Вечер разорвался от звука милицейской сирены. Сашка ничего не стал скрывать, рассказал, что он отец владельца машины и целый день не видел сына. Очевидцы, чудом, оставшиеся без травм рассказали, что после столкновения с остановкой из машины выскочили два малолетних отморозка. Значит, был угон, но где теперь искать сына?




Два молодых недоросля тащились по бульвару, кое-как переставляя ноги и глотая дешёвое пиво прямо из горла вперемешку с соплями. Жизнь не научила их, работать и зарабатывать. Им хотелось много и всё сразу. С утра им немного повезло, в их руки попали кое-какие деньги, они хотели встретиться с девчонками, но девчонки попались разборчивые и просто-напросто послали их подальше. На душе стало скверно и холодно.
- Смотри, какая  тачка у кафе, - говорит один, что меньше ростом.
– Да ну, просто отстой, дешёвка немецкая.  В Германии, на них, школьники в школу ездят, - говорит второй, давясь просроченным пивом.
– Сам отстой, у тебя даже игрушечной не было, а рассуждаешь как знаток, - говорил тот, что ниже ростом.
 – Сам ты недоношенный, сейчас как дам в бубен.
– Ты, я сам дам. У меня когда-то Жигули у отца были, и я водить умею.
– Да ладно.
 – Да  ладно, вот смотри.
Он схватился за дверную ручку машины и дёрнулся. Дверь и открылась.
- Вот блин, - с испугу сказал второй.
– Ты смотри, может, брошенная, давай погреемся, если засекут, скажем, что стали стеречь от воров. Понял?
– Ага. 
      Отморозки влезли в машину, которую Антон Александрович забыл закрыть.
– Да, круто, мотор бы завести, ключа нет.
 – Да запросто, только ломать надо.
– Ты дебил, давай ломай, сейчас к дому подъедем, девчонки с ума сойдут.
      Первый перочинным ножом расковырял облицовку и вытащил большой клок всяких проводов. Методом тыка машина завелась. Один управлял машиной, другой полез посмотреть, что там в бардачке.


Антон Александрович стоял и смотрел на то место, где минут сорок назад стояла его машина. Что делать? Этот вопрос со времён Чернышевского на Руси задаёт себе почти каждый. Кто вслух, кто просто стоит и чешет себе затылок. Антон понял, что попал очень сильно. Машина, подарок отца на тридцатилетие, ушла в неизвестном направлении.
Под стоящий столб вода не течёт. Может, вернуться к Кабану и напиться  и уколоться. Всё забыть и умереть? Только не сегодня, пусть будет завтра. Мимо шли люди.
- Где здесь телефон, в милицию позвонить? – спросил Антон.
- Я думаю, что только у метро работает, - сказал ему прохожий.
- А метро где?
– На втором автобусе минут шесть, а пешком с полчаса туда, - махнул в сторону прохожий.
- Милиция слушает.
– Я хочу заявить о пропаже машины.
– Фамилия, номер, цвет, марка? Вы сможете сейчас приехать и написать заявление?
– Нет, я приеду завтра по месту жительства.
В метро Антон не был много лет. Тысячи незнакомых людей не пугали его.


        К Сашке подошёл лейтенант.
– Поступило устное заявление об угоне машины.
– Слава богу, он жив.
– Всё равно, машина на штраф-стоянку, никакие вещи из машины не брать, - строго заявил лейтенант.
Пришла ночь. На Кутузовском трое взрослых людей ждали четвёртого. Евгения Савельевна обзвонила всех знакомых. Сына нигде не было. Невестку больше всего интересовал её муж. Его отсутствие на неё влияло отрицательно, и она то и дело начинала плакать. Евгения Савельевна стала звонить в больницы. Но вдруг все услышали, как в замке повернулся ключ.
- Слава богу, - сказала она, кладя трубку на рычаг.
Невестка бросилась к двери, час ночи, дверь открылась, и сын живой и здоровый вошёл в дом.
 – Мама, папа, вы, что здесь делаете в поздний час? – спрашивает сын и обнимает жену одновременно с матерью.
 – Тебя ждём, - говорит строго мать.
– Ладно, пошли спать, они тут сами разберутся во всём, - сказал отец, хмуря брови. – Машина твоя найдена, стоит на штраф стоянке.
Мать с отцом ушли, оставив сына с женой одних.
- Так долго тебя не было, я переживала за тебя весь день, - тихим голосом говорила жена. – Ты мне скажешь, от чего умер мой папа? 
       Антон вытащил из внутреннего кармана пальто несколько бумаг.
– Вот, всё на месте, через неделю получим урну с прахом. Если захочешь, похороним её на кладбище или дома храни. А может, маме отдать твоей? Будет ей с кем поговорить.
- Я сегодня не усну, - начала говорить жена мужу, ещё крепче прижимаясь к мужу, - я буду думать о маме, как она там одна. Я бы умерла без тебя сразу.
      Антон развернул документы, свидетельство о смерти и старый комсомольский билет, который был при нём.
– Может быть, просто завалялся за подкладкой пиджака и был найден кем-то уже после смерти? По нему и была установлена личность умершего, которого нашли посторонние люди у приёмного пункта стеклотары. В свидетельстве о смерти указано – «алкогольное отравление».
      Муж сам читал жене выписанную справку. На её глазах появились слёзы. Антон успокаивал Женю, он находил как раз те слова, которые она ждала от него. Она успокоилась и спросила.
 - Почему ты так долго не приходил? Тебе, наверное, не хотелось домой? Почему? Ты, наверное, меня больше не любишь? 
      Она задавала все эти вопросы, утирая слёзы. Муж, глядя на жену первый раз за этот день, улыбнулся и подумал, как хорошо, что не кончился этот день. А жене сказал.
 - Как ты могла так подумать? Я целиком и полностью посвящаю свою жизнь тебе и нашему малышу. Просто я сегодня встретил друга в ресторане, поели и выпили пиво. Много лет не виделись. Потом у меня украли машину, и я уснул в метро. Вот почему я пришёл поздно домой. А тебя я люблю больше своей жизни.
Он стал целовать свою жену, и она ответила ему взаимностью.
                Конец 2 части.


                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
                Глава 1.

Ночь опустилась и на эту пару. Пара вздохнула свободно. Неужели кончился этот день? – спросила Евгения Савельевна мужа.
– День кончился и вечер тоже, зато наступила глубокая, осенняя ночь. И мы с тобой вдвоём, - говорил Сашка, беря жену за руку и, усаживая в тёплое мягкое кресло.
- Что будем делать с новой родственницей? - спросила Евгения.
– Этот вопрос нам не решить никогда. Пусть будет так, как будет, наверное, это судьба.
 – Судьба, помнишь, как молодыми ходили в кино с таким названием? - спросила жена мужа.
– Я всё помню, каждый шаг твой и жест, каждое слово и взгляд в мою сторону, - говорил муж.
– И я тоже помню всё. Особенно, когда ты в военной форме приехал с друзьями свататься. Такой сильный и красивый. Я не могла отказать.
Сашка не дал Евгении договорить, он поднял её и понёс в спальню, целуя её красивые глаза, волосы, грудь.
Он положил её поперёк кровати, сам стал коленями на ковёр, снял с её ног обувь и целовал её пальчики каждый в отдельности. Евгения млела от его прикосновений.
Утром Евгения проснулась и обнаружила Сашку, спящим на ковре возле кровати. Она вспомнила всё, что было ночью. Улыбка появилась на её губах. Она не могла ничего придумать, как лечь рядом. Дрёма снова покрыла её своим покрывалом, она прижалась к мужу, и этим разбудила его. Мужчина открыл глаза.
– Ну, что, пойдём на кровать? – спросил он женщину.
 – Давай здесь полежим.
– Давай.

        Утро пришло в квартиру ниже этажом. Сначала проснулся ребёнок. В его комнате было тихо. Он ждал, подавал голос, но к нему никто не подходил. Ему надоело лежать. И он на своих ещё не очень окрепших ножках подошёл к двери. Дверь плотно не закрыта и видно, как двое взрослых спят и не обращают на него внимания. Он успокоился и стал ходить по комнате.
      С вечера кто-то оставил стул у окна. Окно всегда манило ребёнка. Он подошёл и залез на стул, а затем на подоконник и взглянул в окно. Он не узнал вчерашнего утра. Ветра не было, не было и флага, который рвал ветер, а было всё белым-бело. Конец октября 2001 года ночью выпал снег, ребёнок не мог понять, что это. Он слез с подоконника и просто помчался в комнату родителей.
Антон и Женя проснулись от того, что их кто-то трогал. Они открыли глаза и увидели своего ребёнка. Антон подхватил его на руки.
– Ложись с нами, - сказал он сыну, но сын стал показывать рукой на окно.
– Зовёт куда-то, - говорила Женя.
       Муж взял ребёнка и подошёл к окну.
–Вот это да, - воскликнул он, - смотри, Женя, красота-то какая!   
      Женя подошла к окну, накинув на себя домашнюю одежду на ходу. Ребёнок стоял на тёплом широком подоконнике, рядом два родных больших и красивых человека. Все трое смотрят на улицу. Деревья засыпаны снегом. Асфальт тоже весь в снегу. Утро. Воскресенье. Никуда не надо спешить.
Ребёнок прыгал от восторга на широком подоконнике, ему было тепло и забавно.
– Ну вот и всё, воскресенье кончилось, - сказал Антон, глядя как во двор въезжает автомобиль УАЗ, дядя Ваня в гости пожаловал.
– Сейчас весь день будет солёными огурцами и грибами угощать,- сказала невестка мужу.
       Они стояли и смотрели, как у подъезда остановился УАЗ, как дядя Ваня и тётя Маша вытаскивают кули и тюки. Ещё две минуты и звонит консьерж о приходе гостей.
– А мне нравятся эти люди, - замечает Женя.
– Мне тоже, родственников не выбирают, - отвечает Антон с улыбкой.
– Ты на что намекаешь? – спросила Женя.
Антон не ответил, он прижал свою жену одной левой и поцеловал её в губы.
– Пошли одеваться, пора встречать гостей.
Все собрались в квартире родителей. Иван выздоровел совсем, стал сильный и красивый. В начале лета он купил двух поросят, выкормил до осени и пустил на мясо. В квартире запахло вкуснятиной, окороком и бужениной. На столе появились банки с грибами, огурцами и помидорами. Люди ели, немного пили и разговаривали, и разговаривали. Казалось, что это никогда не кончится. Но пришло время, и Иван с Машей стали собираться. Им нужно успеть до 20 часов дать еду корове и подоить её. Все вышли во двор их провожать. Иван обнял племянника.
- Ну, ты здоров, дядя Ваня, - сказал Антон.
– За это надо твою мать благодарить. Через пару недель опять заедем. Если что, звоните, - Иван закончил говорить, сел в старый УАЗ и, помахав всем руками, гости уехали.

Семья, весь вечер была занята, перетаскиванием съестных запасов. Много пиши в желудках, давило на сознание и призывало всех ко сну. Разошлись, когда ещё, не было и 22 часов.
Другой день начался в заботах, только Женя осталась с ребёнком дома. Трое взрослых отправились по делам на одной машине. Сначала Евгению высадили у банка, а мужчины, пожелав ей удачи, поехали вызволять машину Антона.
Женя занялась игрой с мальчиком.

       Позвонил консьерж, что какая-то женщина хочет войти в их дом и конкретно называется их родственницей. Женя всё сразу поняла и попросила пропустить. Через минуту она открыла дверь своей маме. От мамы почти не пахло спиртным. Женя даже удивилась и спросила.
 - Мама, что-то случилось?
– Да, - ответила женщина, - я разбогатела. Разве ты не видишь, какая я сейчас? 

      Женя  внимательней посмотрела на мать. Она заметила, что мать одета в почти новое пальто с дорогим воротником. Из оттопыренного кармана пальто торчала пачка стодолларовых купюр.
– Мама, откуда это?
– От верблюда, - ответила женщина и вытащила из другого кармана дорогущую пачку сигарет. -Ты думала, что я не соображу, что мне делать, если я без мужа останусь? Может быть, я только без него и жить начала, - продолжила диалог женщина, прикуривая и бросая обгоревшую спичку прямо на пол совсем рядом с играющим ребёнком.
– Мама, вы мне дом сожжёте, - выразила возмущение дочь, - а деньги всё-таки, откуда, вы, что их украли?
– Нет, как ты за богача замуж вышла, ха-ха, - засмеялась женщина, встряхивая пепел на ковёр.
Ребёнок испугался неожиданного смеха пожилой женщины и заплакал, просясь на руки к матери.
– Ну вот, неженку воспитываешь, на ручки сразу, надо, чтобы богатырь рос, а не инженер какой-нибудь, на улице-то что происходит, выживают только сильные и смелые. А вообще-то я к тебе по делу пришла. 
      Мать сунула руку в карман и вытащила пачку долларов.
– Вот, - сказала она, - надо спрятать. Только я сделаю это сама у тебя в квартире.
– Нет, мама, я не разрешаю, пока не узнаю, откуда эти деньги, - подумав, сказала дочь.
– Ну, тогда твой муженёк узнает, как тебя отец под армян подкладывал.
– Мама, вы говорите неправду, не было этого, не было, - заплакала дочь, держа заплаканного ребёнка.
- Ну, не было, ну и что, а кто тебе поверит. Так что, слушайся мать. Я тебе зла не желаю, и мужу твоему тоже. Так что, уйми ребенка и сама уймись. Идите пока в ванную, я здесь осмотрюсь.
Когда дочь вернулась в гостиную, матери нигде не было. Она подошла к двери и обнаружила её открытой. Значит, мать ушла, но куда же она могла спрятать целую пачку денег?
       Женя стала осматривать помещение. Смотрела везде, но обнаружить денег не смогла. Она расстроилась и прилегла с ребёнком отдохнуть.
Вечером пришёл муж. Женя ничего не стала скрывать от него и рассказала всё, как было. Он поужинал, занимался с ребёнком, и когда ребёнок уснул, сам стал искать в гостиной хоть что-то оставленное дневной посетительницей. У ковра он нашёл обгоревшую спичку, больше ничего обнаружить не смог.
-Куда она могла что-то спрятать, ума не приложу, - сказал он жене, - может, она их только показала тебе, а потом начнёт шантаж, чтоб ты вернула больше в десять раз. И вообще, где она могла их взять?
– Я не знаю, - ответила растерянно жена. – Она не должна со мной так поступать.
- А может, она взяла задаток и продаёт сейчас свою квартиру, притом, несколько раз, а деньги всё-таки у нас спрятала, – говорил муж.
– Как квартиру, где же она тогда будет жить? – задала вопрос жена мужу.
 – А ты не догадываешься, – спросил муж.
Жена села там, где стояла и заплакала горькими слезами.

       Прошли сутки, женщина так и не появилась ни с деньгами, ни за деньгами. Прошли вторые, скоро должен был прийти муж домой.
Жена с ребёнком были в гостиной. Около камина стоял журнальный стол, обычно муж, сидя в кресле у камина, держал на нём ноги. Мать смотрела за ребёнком, чтобы он не споткнулся и не стукнулся во время своей игры. Женя увидела, что под нижним ярусом стола около пола что-то блестит как слюда. Она подошла, встала на колени и потрогала рукой. Там ей удалось до чего-то дотронуться. К нижней части нижнего яруса скотчем была приклеена толстая пачка американских денег. С одной стороны скотч отклеился и повис. Его и увидела Женя, наблюдая за ребёнком. Все знают пословицу, хочешь спрятать что-то, чтобы никто не нашёл, положи на видное место. Только случай помог обнаружить то, что искали двое весь вечер.
Пришёл муж, жена сидела и смотрела на пачку американских купюр. Ребёнок сидел рядом. Сразу потянул руки к отцу. Отец взял его на руки. Походил с ним, они постояли у окна, сели ужинать. После ужина ребёнка уложили спать, и родители сели считать деньги. Пачка была неоднородной, купюры по 100 с краю, затем по 50, по 20 и по 1 доллару с другого края. Всего около 5 тысяч долларов, деньги для семьи не очень большие.
Антон позвонил отцу, он сразу поднялся вместе с Евгенией. Евгения Савельевна предложила всё оставить на том же месте и быть готовыми ко всему.
На следующий день, наконец-то, удалось машину Антона забрать и отправить в ремонт. Евгения предложила купить другую машину.   Молодой мужчина говорил, что машина ему дорога, ремонта почти никакого, только поменять стекла. Сашка сам стал её осматривать, нашёл ещё много мест, где требовался ремонт и строго-настрого запретил её отдавать сыну.
Сын остался без машины, ездить с отцом и матерью ему не хотелось, но приходилось. Несколько раз звонил Кабан, но желания и времени не было с ним встречаться. Каждую свободную минуту Антон старался проводить с женой и сыном.
Пришла пятница, надо было ехать за прахом тестя. Евгения вошла в банк. Мужчины поехали по окружной дороге.

        В это же время у Антона в квартире появилась мама жены. Она снова прошла мышью, была изрядно выпившая, и сил стучаться в дверь у неё не было. Звонка, наверное, не видела, так как глаза залила очень сильно с утра. Она кое-как держалась на ногах и попискивала как брошенный котёнок, при этом довольно сильно икая. Дочь услышала непонятные звуки, посмотрела в глазок.
– О, боже, мама, что с вами? – испуганно спросила дочь.
      Та, молча, вошла и села где попало. Её пальто уже было без воротника. Карманы оттопырены, забиты полностью деньгами. Она стала освобождать карманы от содержимого, подбрасывая купюры к потолку. По всей гостиной летели деньги, старые, новые, немецкие, английские и российские. Их было очень много и совершенно разного достоинства. Они падали на ковёр, камин, сыпались как снег на очумевшего ребёнка, который думал, что это такая игра и радовался, сам стал подбирать отдельные купюры и подбрасывать вверх, смеясь от восторга.
 – Мама, откуда это? – спросила дочь, беря ребёнка на руки.
– Квартиру продала хорошим людям, за хорошие деньги.
– Как продала?
– Так, взяла и продала.
– А где вы жить будете?
– Как где, у дочери. Ты что, меня прогонишь? Мне места много не надо, я прямо здесь, вот на этом диванчике. А укроюсь своим пальто, - сделала заключение женщина.
- Мама, вы что, на этом диване нельзя спать, он служит украшением гостиной.
 – Ничего себе, мама тебе столько денег принесла, а ты ей не разрешаешь спать на каком-то паршивеньком диване, - возмущалась женщина, размахивая руками перед самым носом дочери.
       После этих слов женщина просто повалилась на диван и моментально стала засыпать.
– Мама, мама,- трясла её дочь и призывала проснуться, скоро муж придёт, что я ему скажу?
– Что он захочет услышать, то и скажешь, - проворчала женщина и добавила, совсем отрубаясь, - деньги собери.  Дочь села на ковёр и стала собирать деньги. Ребёнок с ней рядом пробовал некоторые купюры на зуб.
                конец 1 главы.
                Глава 2.

Сашка остановил свой авто, не доезжая центрального входа метров сорок, и припарковался. Сын пошёл в крематорий, вынимая квитанцию на ходу. Открыл дверь. В большом зале было много народа. Он остановился  и смотрел вокруг.   Было много цветов и много света. Он вспомнил, как неделю назад он один стоял в этом зале, прощаясь навсегда с тем, с кем встретился впервые в морге.
Антон не стал задерживаться и прошёл в другой зал,  только меньше размером с одним оконцем и совершенно пустой. Антон подошёл к окну, девушка взяла квитанцию и ушла. Она появилась через минуту с мужчиной, который нёс в руках керамический предмет, похожий на яйцо Фаберже, только размер больше раза в четыре. Имя, отчество и фамилия,  золотыми буквами. Из них и было составлено всё украшение. Антон получил и отошёл, оставив роспись в журнале.
Вес был приличный, Антон подержал урну сначала на одной руке, потом взял в другую. Антон подходил к машине отца. Отец распахнул перед ним дверь.

        В квартире, проспав пару часов, проснулась женщина. Ей стало жарко, уже сидя, она расстегнула пальто. Под пальто уже не было одежды, даже не было бюстгальтера. А на камине лежала пачка денег, которую дочь с внуком собрали во время её сна.
Дочь, выходя из комнаты ребёнка, увидела проснувшуюся мать. Мать сидела на диване в стиле Людовика 14, ничего не понимая от жары. Её грудь была почти вся видна и в ботинке хлюпала жидкость, пахнувшая мочой. Женя не могла больше терпеть, она подскочила к матери и схватила её за волосы. Что было силы, она схватила женщину, и поволокла к двери. Мать, не понимая, откуда у кроткой и покорной дочери появился такой нрав, вцепилась в руку дочери двумя руками. Её грязные, не стриженые ногти пробили нежную молодую кожу так, что из ранки выступила кровь. Дочь в гневе не почувствовала боли и всё толкала мать к двери. Женщина завопила во всё горло.
- Больно, сволочь, ты все волосы вырвешь мне! Всё, хватит, давай поговорим!   Дочь разжала пальцы, мать отцепилась от дочери и рухнула на пол в прихожей.
– Ну, ты и наела силу в замужестве, - начала говорить мать, - что теперь будем делать? Как жить?
Дочь молчала. Было видно, что она интенсивно думает. И всё-таки успокоившись, сказала.
- Раздевайся и в ванную. Я сейчас из тебя человека буду делать. И пошевеливайся, мама, а то муж скоро придёт домой. Не дай бог тебя такую увидит, и тогда обе вылетим на улицу!
Женщина стала раздеваться прямо в прихожей. Дочь увидела на её теле множество шрамов и рубцов. Некоторые были уже зажиты, а пара шрамов почти свежие.
– Откуда это? – спросила дочь.
– От твоего покойного папы. Вот такая у нас с ним была любовь. 
      Женщина скинула всё. Дочь собрала её вещи в большой целлофановый пакет для сбора мусора.
– Ты что делаешь? – возразила женщина.
– Для прачечной, - ответила дочь и сунула пакет в шкаф, крепко-накрепко связав его скотчем.
Через два часа две женщины пили чай. У молодой была перевязана рука чуть выше кисти. Та, что постарше, одета явно не в свою одежду. Одежда была меньше размером и явно сдавливала тело женщины. Она от этого испытывала дискомфорт, старалась не подавать вида и пила чай.
– Вот что, мама,  - начала ей говорить дочь. – Ни капли спиртного, во-первых. Во-вторых, скоро придут муж с отцом. Веди себя культурно и ни в коем роде не ругайся. Поняла? А там посмотрим. Что будет, то будет.
В своей комнате проснулся ребёнок. Мать сразу же ушла к нему. Женщина постарше осталась одна допивать чай. Сидя на одном месте, она окидывала помещение глазами. Гостиная большая, всё на своём месте. Культурно и аккуратно.
- Да, хороши у Женьки хоромы, - сказала почти вслух её мать,  работницу нанимать надо. Неужели она сама справляется? Молодец, какая.
Женщина снова окидывала взглядом гостиную, взгляд остановился на том месте, где неделю назад она спрятала первую пачку денег. Она встала и тихо-тихо стала подходить к месту своего клада, опустилась на колени и сунула туда руку. Она на ощупь определила наличие клада и быстро отстранилась, успокоившись. На камине тоже лежали деньги. Женщина даже на них не взглянула. Она снова налила чай и не слышала, как за спиной открылась дверь.
      Двое мужчин разговаривали между собой, входя в помещение. Отец и сын увидели постороннего человека.
– Вот и Женина мама, - сказал Антон.
      Женщина обернулась, от внезапности чуть не захлебнулась чаем.
 – Ох, здравствуйте, - сказала она.
- Здравствуйте, - сказал Саша.
– А мы думали, что вас больше никогда не увидим, - сказал Антон, ставя на камин урну с прахом.- Вот теперь вся семья в сборе. 
      Женщина прочла золотые буквы.
- О, боже, это всё что от него осталась? – она задала вопрос. 
     Женя услышала голоса, вышла из детской с ребёнком на руках. Ребёнок заулыбался и потянул руки к отцу. Отец взял его на руки, все собравшиеся смотрели на ребёнка и отца.
Женя стала говорить.
 - Антон, я хочу вам сказать, что хочу идти работать. Чтобы приносить в семью доход, и поэтому мы с мамой продали никому ненужную квартиру,  и пусть мама живёт с нами. Она мне будет помогать с ребёнком, он уже большой и тяжёлый, - закончила говорить, подошла к камину, взяла с камина деньги и подала мужу.
 – Это первый наш вклад в семейный бюджет, а то я живу на полном вашем содержании, и сама хочу помочь семье.
- А что ты можешь делать? Кроме, как быть женой и вести хозяйство? – спросил муж.
– Да, немного, но я подумала и пришла к мнению, что работать постовым милиционером в метро я смогу. Потом мне нравится форма и работа там не тяжёлая, - ответила Женя, заглядывая с мольбой в глаза мужа.
Муж молчал. Ответил его отец, который всё это время наблюдал за мамой невестки. Ему казалось, что эту женщину он уже видел когда-то давно-давно.
- Ну что ж, Женя, ваше решение я только приветствую, не знаю только, справится ли ваша мама с обязанностями няни? – спросил Сашка, - а деньги оставьте на мелкие расходы, маме своей что-нибудь купите.   
     Женя всё ещё вопросительно смотрела на мужа и ждала его слов.

     Муж подумал ещё минутку.
– Я думаю, нет необходимости тебе работать, а мама твоя пусть живёт пока с нами, - сказал муж, глядя на перевязанную руку жены, и добавил.
- Что у тебя с рукой?
 – Спасибо.  Женя поцеловала мужа при всех. – А что с рукой, я тебе в спальне расскажу. 
     Она мило улыбнулась и, повернувшись к матери, протянула ей деньги.
- Мама, что хочешь, то и делай с ними, - сказала дочь улыбаясь.
    Женщина была шокирована таким поворотом событий. Её смущали взгляды мужчин, хотя мужа дочери она уже знала, но тот, что постарше, явно не сводил с неё глаз и был с ней одного возраста. Она набралась смелости, встала.  Взяла деньги из рук дочери и, подойдя к камину, положила их обратно на место, придавив их край урной с прахом своего мужа.
 – Вот и Юра пригодился, - стараясь кокетливо улыбаться, произнесла она.
    Всем стало весело, даже малышу на руках отца. Атмосфера добра повлияла на поведение людей, они раскрепостились, начали разговор о малыше, о хоккее и на разные пустяшные темы, но вдруг у Сашки зазвонил телефон, пришло время, поехать в банк, и привезти жену с работы.
                Конец 2 главы.

                Глава 3.

Сашка оставил квартиру сына и уехал к банку встречать жену. Она вышла из помещения и ждала его, разговаривая о делах с одним из служащих. Услышав знакомый звук клаксона, она прекратила разговор и, попрощавшись, пошла в сторону машины мужа. Он вышел ей навстречу, открыл пассажирскую дверь и ждал, глядя, как его красавица-жена идёт к нему навстречу.
- Привет, - сказала она, подходя и целуя его в чисто выбритую щёку.
– Привет, моя красавица, - ответил муж.
       Он помог Евгении сесть в машину и закрыть за ней дверь. Сел за руль и, ещё не трогаясь, сказал.
 - У меня новость. У сына в квартире новый жилец, мама его жены.
– Пьяная?
 – Ты знаешь, я бы так не сказал, - с ухмылкой ответил муж и продолжил. – Женя попросила Антона, чтобы он оставил ей маму в качестве няни, ей тяжело вроде как, и Антон разрешил.
– Ну, поехали скорей к ним, наконец-то я с ней познакомлюсь. 
       Евгения стала торопить мужа.
– Она одета в одежду дочери, она мала ей, может, заедем куда, что купим, - спросил Сашка.
 – Какая разница, в чём она будет кормить ребёнка, главное, чтобы была трезвая, чистая и исправно исполняла обязанности няни. Ну, если хочешь, давай проедем за угол, там совсем недавно открылся новый бутик,  я в нём ещё не была.
– Поехали.
Народа в магазине почти не было, товар высокого качества и очень красивый. Косметика, нижнее бельё привлекли внимание Евгении. Она выбрала себе комплект нижнего белья красного цвета.
– Тебе нравится?
– Мне всё нравится. В чём ходишь, как ходишь. Мне нравится только от того, что тебе нравится, - сложное умозаключение сделал муж.
      Они ещё походили, совершенно забыли, зачем пришли и больше ничего не купив, стали выходить. Уже в машине муж спросил.
 - Тебе понравился магазин?
– О да, в таком месте хочется бывать чаще, - ответила жена.
– А у самой, такой заиметь нет желания?
– Да ты что, мне теперь одна дорога, 6%  акций – это большие возможности и к ним я уже прикипела и не отцеплюсь.
– Как шесть, у тебя же только пять? – переспросил муж жену.
– Было пять, теперь шесть, ну и что, я что, зря год здесь работаю, – объявила жена. 
       За разговорами они не заметили, как подъехали к месту жительства.

       Они вошли тихо, ребёнок уже спал. Две женщины посмотрели друг на друга.
- Как ваше имя? – спросила Евгения.
– Вера Андриановна, - ответила мать Жени, по совместительству няня.
 – Я, Евгения Савельевна, будем знакомы, - Евгения сказала, и обе женщины обнялись и поцеловались.
      Совсем близко женщины были рядом почти минуту. Каждая почувствовала запах другой. Вера Андриановна почувствовала запах дорогой парфюмерии и денег. А Евгения Савельевна почувствовала застарелый запах спирта и ещё какой-то специфический запах. Евгения не могла понять, откуда он, и ей не подсказало сердце, что это запах опасности. Да, так пахнут женщины, которых никто не зовёт в свой дом, но они сами приходят к каждому из нас в конце жизни.
Вечером Евгения чувствовала себя плохо. Конечно, день был трудный, но больше всего на неё подействовал переезд,  в  квартиру сына нового жильца.
– Как они будут жить? – спрашивала она мужа.
 – Я сам нахожусь в замешательстве, у меня сложилось впечатление, что когда-то и где-то я её уже видел, - отвечал муж, сидя за спиной жены, и расчёсывая её волосы.
Евгения млела от его рук. Она думала, как хорошо, что я вышла замуж именно за Сашку. Ему скоро 55, а он всё ещё сильный и красивый. По-прежнему любит её и ценит. Это ничего, что кроме пособий по авто ремонту он ничего не прочитал, зато может из настоящего мужчины превратиться в котёнка. Быть ласковым и добрым, оставаясь мужчиной.
   Сашке тоже нравилось ухаживать за женой, он часами мог расчёсывать ей волосы, целовать и говорить простые незатейливые слова на тему любви. Он тащился от её груди и губ. Как котёнок мог губами вцепиться в её сосок и доводить её до экстаза прикосновением рук.

      Этажом ниже тоже было всё хорошо. Мужчина и женщина, стараясь говорить негромко, разговаривали в спальне. Тема разговора одна,  мама и их ребёнок. Женя, молча, молилась, чтобы всё было хорошо. Антон старался быть хорошим мужем и давал ей понять, что он не против тёщи, если конечно, она будет соответствовать имиджу должности, которую она взялась исполнять.
Тёща в это время не могла уснуть. Хмель из её организма за проведённое в этом доме время, вышел. Организм требовал пополнить запас алкоголя в крови. Уже невмоготу. Она встала, и, не включая свет, на ощупь, двинулась в сторону кухни. Задевая незнакомые предметы, чертыхаясь. Её старания пройти в кухню увенчались успехом. Там, в кухонной тиши, урчал холодильник. Она открыла его и ахнула. Никогда в жизни, она не видела столько еды. Притом, еды высшего сорта и лучшего качества. На двери холодильника стояло несколько красивых бутылок различных европейских стран.
Женщина покрутила их в руках.
– Жаль, что нет портвейна «777», - прошептала она.
      Она открыла самую красивую, её содержимое было жёлтого цвета.
– Такого я ещё не пробовала, - сказала она и опрокинула содержимое в себя.      
     Глоток, второй, третий. Её лицо сморщилось как выжатый помидор, и она резко отстранилась от бутылки.
– Фу, гадость, какая, кисель что ли – задала она себе вопрос и вставила пробку, поставила бутылку на место.
Среди цветных бутылок она заметила прозрачную жидкость. Взяла эту бутылку и, придвинулась ближе к лампочке освещения холодильника.
– Уксус. 
       Женщина выругалась.
 – Ну, их в баню, ещё сдохнешь в пятьдесят лет. 
      Сунув бутылку на место, взяла дорогой колбасы,   понюхала.
– Ну, вот, хотя бы наемся, - сказала она и стала откусывать большими кусками. 
      Колбаса оказалась на редкость вкусной. Женщина прожевала и сказала сама себе.
 - Да, здесь жить можно, может быть, и пить брошу.
В десять утра проснулись все. Только няня продолжала спать в гостиной. Она всё-таки перепробовала все жидкости, спала в гостиной на диване в обнимку с прахом своего мужа. Женя укрыла мать тёплым одеялом, она заворочалась и продолжила спать.
– Что будем делать? – спросил Антон, - теперь на цыпочках ходить? 
      Ему явно не нравилось, что мать жены храпит на всю гостиную.
– Я не знаю, она в холодильнике все бутылки по открывала. Некоторые наполовину пусты, - заметила Женя.
- К наркологу её, пусть проспится и в больницу, - возмутился Антон.
– Я поговорю с ней сегодня последний раз, - сказала Женя.
За завтраком семья молчала, ребёнок, слыша, как храпит няня, показывал в ту сторону рукой. Антону стала эта история надоедать, но он старался не подавать вида. За время семейной жизни он никогда не выходил один из дома по выходным. Но сегодня ему захотелось побыть одному. После завтрака он стал собираться.
- Куда ты? – спросила жена.
 – К маме с папой схожу.
– А тогда, может быть, мусор выбросишь? – спросила Женя и поставила у порога вещи матери, упакованные в мешок.
В дверь позвонили. На пороге стоял отец.
– Антон, ты куда? – спросил Сашка.
– Мусор выносить, - отвечал сын, глядя то на отца, то на жену, то на целлофановый пакет.
– А, мусор, а я думал совсем другое, но я не об этом, звонят из автосервиса, говорят, что твоя машина в порядке, можно забирать. Так что, одевай пальто. Я тебя отвезу, сам машину проверю. Ну и мусор заодно выбросим, - закончил говорить отец.
        Женя закрыла за мужчинами дверь.

        В автосервисе Сашка сам проверил машину сына. Антон соскучился по своей машине и всё торопил отца. Механики получили премию, мужчины выехали каждый на своей машине. Антон всегда ездил быстро и сегодня он вдавил педаль до отказа. Отец кое-как поспевал за ним. Первая половина дня. На дорогу, перед машиной Антона, выскочила собачонка. Он чуть дёрнул руль влево, чтобы избежать столкновения с живым существом. Машина пошла юзом и тут же оказалась на встречной полосе, и огромная машина коммунальных служб на скорости прижала  Опель к дорожному полотну.

Снова пришло утро. Ребёнок проснулся поздно. Вечером предыдущего дня ему никто не рассказывал сказку. Только няня была с ним. Она кое-как его накормила невкусной кашей. Он не мог долго уснуть, много плакал и звал маму. Но мама почему-то не приходила. Он устал очень и далеко за полночь, выбившись из сил, уснул.
Утром проснулся в своей детской. Он встал на ноги и подошёл к двери. В гостиной было несколько незнакомых людей. Мать ребёнка сидела на стуле у большого чёрного ящика, усыпанного цветами. Ребёнок смотрел на собравшихся людей. Он узнал первой мать. Она взяла его на руки, поняла, что он мокрый и голодный, позвала няню, чтобы она занялась ребёнком.
Ребёнок снова ел невкусную кашу и всё ждал, что самый большой и добрый человек войдёт и отберёт его из рук няни. Он ждал, что отец войдёт, возьмёт его на руки, споёт ему песню и накормит просто вкуснятиной. А потом оденет его и выйдет с ним на улицу.
Вместо этого пришли какие-то люди и забрали чёрный ящик. Ушли все за ящиком, ребёнок снова остался дома с няней.
Прошёл день, другой, третий. Мать ребёнка была холодна и не снимала чёрной одежды. Ребёнок через неделю стал привыкать жить без отца, ему стало хватать няни и матери, а через месяц он совсем забыл отца. Так устроен мозг человека, которому отроду один год и три месяца.

      Сашка стал седой за 20 минут. Он сам вызвал скорую помощь, он ломал  искорёженное железо машины голыми руками и первый добрался до тела сына. Антон был ещё жив, он открыл глаза и сказал
 - Женю не обижай, отец. 
       Его тело было в рваных ранах, из которых потоками выступала кровь. Нос  отсутствовал, и была разорвана щека до самого уха. Отец передал истекающего кровью сына в руки врачам.
Врачи пытались по ходу машины останавливать кровь, но раны были смертельны.

Сашка как мог, крепился. Евгении Савельевне стало хуже сразу. Она не могла поверить, что её сын, ещё такой молодой и сильный ушёл вперёд её из жизни. Когда на кладбище опустили гроб с телом её сына, она потеряла рассудок и бросилась в могилу вслед за первой горстью земли. Она билась как умирающая птица над своим разорившимся гнездом. Срочно была вызвана скорая и, получив огромную дозу успокоительного, Евгения попала в больницу. Там ей стало ещё хуже, и к вечеру её скрутило так, что одна сторона тела не могла шевелиться совсем. Она не могла говорить, есть, ходить и никого не узнавала. Лучшие врачи невропатологи собирались в её палате. Сашка исполнял все их рекомендации. Дорогое лечение ничего не дало. Так прошёл целый месяц.


Маша ни на секунду не оставляла Евгению Савельевну одну. Она кормила её, убирала за ней и стирала. Иван продал всю живность, ему некогда стало ухаживать за ней, и помогал во всём Сашке.
Однажды Маша услышала, как в вещах Евгении Савельевны  звонит телефон. Маша взяла его.
 – Алло, - сказала она.
      На другой стороне трубки бархатный мужской голос сказал.
 - Евгения Степановна, здравствуйте. Вы помните меня, мы с вами встречались полтора года назад у церкви?
– Извините, - ответила Маша, - Евгения Степановна не может сейчас с вами говорить, она больная, находится в больнице.
      В трубке ответили.
 - Вы, наверное, шутите, или я не туда попал?
– Нет, это номер Евгении Савельевны. Но она больна очень, - оправдывалась Маша.
– В какой больнице она находится? – спросил мужчина.
      Маша ответила. Мужчина прекратил разговор.
                Конец 3 главы.

                Глава 4.

Последний месяц зеленоглазый чувствовал себя плохо. Во-первых, ему всё время хотелось напиться. Он ходил в дорогие рестораны, покупал красивых девушек и ездил с ними отдыхать, то в Париж, то в Прагу. Его нелегальный бизнес давал приличный доход, но всё-таки, ему чего-то не хватало; во-вторых, он всё ещё помнил последнюю встречу у церкви с Евгенией Савельевной, и его брала досада, что эта красивая женщина ему так и не позвонила. Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. Он знал эту пословицу с детства.
Владимир Григорьевич  смотрел в окно. Сегодня в его квартире, кроме его самого никого не было. Было утро, зимнее московское утро, только-только первый дневной свет стал пробиваться через плотные шторы.
      Ещё вчера он узнал о Евгении всё, что с ней случилось. Он пережёвывал утренний бутерброд, думал что дальше, запивая коньяком.

После обеда в палату Евгении входили люди. Все в белых халатах. Их привёл Володя. Уже знакомый всем пожилой профессор и ещё двое. Маша увидела незнакомцев и перегородила им путь. Но следующий шёл главврач больницы. Все собрались у постели больной, и главврач долго и томительно рассказывал, что случилось. Евгения даже не шевелилась. Маша сразу же позвонила Ивану и Сашке.
Врачи смотрели больную. Они трогали ей ноги, руки. Пробовали с ней поговорить, но всё безуспешно. Она лежала как полка и молчала. Полный ноль эмоций. Профессор призадумался, и группа людей в белых халатах стала покидать палату. Навстречу к ним бежал Иван. Он остановил их и стал спрашивать о сестре. Профессор смотрел на него пристально и, вспоминал, где его видел, но когда Иван сказал, что он брат больной, профессор заулыбался и сказал.
 - А, это вы, года полтора назад были покойником?
– Да, немного был болен, а сейчас вот с сестрой горе, - торопливо говорил Иван.
– Не волнуйтесь, - отвечал профессор, - будем думать. 
     Он протянул Ивану визитку.
– Звоните дня через три.
Иван вернулся в палату. Маша сидела на стуле у кровати больной.
– Ну, наконец-то ты пришёл, - сказала она Ивану.
 – Привет, - сказал он, прижал к себе свою женщину и поцеловал в губы.- Как она? – спросил он, не отпускаясь от жены.
– Как всегда, - ответила Маша и поцеловала мужа.
– А эти что здесь чесали языком?
– Всю исстрогали, говорят, что сложный случай, но на ноги можно поставить.
– Вот блин, не успел, - начал говорить Сашка тоже вбегая в палату.
       Иван подал ему визитку профессора.
– Сказали, через несколько дней позвонить.
Сашка подошёл к кровати Евгении Савельевны. Её глаза открылись. Она смотрела на мужа и в её глазах появились слёзы. Они ручьём потекли по её щекам. Сашка встал перед её кроватью на колени и стал целовать её щёки, плачущие глаза и лоб. Она не пошевелилась. Он гладил её руки своими сильными руками и говорил, что её очень сильно любит и всё равно, её вылечит любой ценой.
Вдруг она закрыла глаза и снова погрузилась туда, где находилась уже 33 дня.

В квартире  завтракали две женщины. Невестка Женя и её мать. Их разговор не получался.
– Может быть, выпьем? – спросила мать.
– Пей, я не буду, - ответила дочь с грустью в голосе.
 – Ну что ты хандришь, тоску нагоняешь. Больше месяца прошло, взяла бы сходила на танцы, может с кем и познакомишься.
– Ну, ты скажешь, танцы, да ты знаешь, кто теперь на танцы ходит, – перебила дочь мать, - одни отморозки и приезжие. Они сами голодные. На работу мне надо, вот что.
– А я одна с ребёнком целый день буду, зачем тебе идти работать? Сашка нас всем снабжает и так. Вот если бы банкирша преставилась, можно было бы жить хорошо.
– Мама, что вы говорите, если что с Евгенией плохое случится, то всё. Этот дом развалится сразу.
– Как развалится, мужик-то толковый.
– Толковый-то толковый, только толку от него ноль. На его автосервисе много не разживёшься. На Евгении записаны магазин и она же акционер банка А. Пока она в коме, ничего не сдвинется с места. А если не оставит она наследство кому-нибудь, то всё прахом сразу пойдёт.
 – Слушай, надо узнать, может Антон тебе или ребёнку что оставил у нотариуса. У него же автошкола была.
– Да, была, что-то я забыла об этом, - ответила дочь.
– А может быть, дома сначала поискать? – спросила мать.
– Поищи, кроме своего клада больше ничего не найдёшь, - дочь выдала тайну матери, о том, что она знает, где её деньги.
      Женщина поперхнулась чаем. Достала из холодильника бутылку виски.
– Вот и всё, последний глоток, - сказала она, опрокидывая содержимое себе в рот.
Поздно вечером Сашка возвращался на Кутузовский. Он зашёл в магазин, купил что-то себе и конечно же,не забыл Женю с внуком. Выходя из машины, обратил внимание, что у Жени горит свет в одном окне.
-Не спит, - подумал он.
     Он нажал кнопку звонка, минута и к двери подошла она, взглянула в глазок, дверь открылась.
- Добрый вечер, как вы тут? Я вот в магазине был и вам кое-что принёс, - сказал он, ставя на пол большой пакет с покупками.
- Спасибо вам, - сказала она. – А это что, бутылка? Нет, нет, заберите. Этого нам больше не надо. За продукты спасибо. Как Евгения Савельевна, что говорят врачи?
– Завтра будет светила московской медицины, всё скажет, как дальше лечить, - ответил Сашка и как-то посмотрел на неё не так.
Женя стояла в домашнем халате, который  застёгнут не на все пуговицы и, её белая-белая коленка была видна.
– Красивая ножка, - промелькнуло в голове Сашки мысль.
      Он тряхнул головой, чтобы прогнать её.
– Я хотела с вами поговорить насчёт моей работы, - говорила она.
– Ещё не время, ребёнок маленький, ты нужней ему дома, - возразил Сашка и стал уходить. – А может быть, всё-таки, возьмёшь виски для мамы? – спросил он.
– Нет, нет, с этим у мамы всё, а я всегда была против спиртного.
– Ну, тогда пока, - сказал Сашка уходя.
     Женя закрыла за ним дверь. Сашка поднялся на свой этаж.

     В квартире было без хозяйки холодно и неуютно. Он, не раздеваясь, открыл бутылку и хлебнул из горла несколько глотков. Поставил бутылку на видное место и пошёл в ванную. Раздевшись,  он встал под душ и, обливаясь холодной водой, стоял и терпел холод до тех пор, пока мозги не очистились от дурных мыслей. Его тело горело огнём. Внутри пылал пожар, даже виски не мог его потушить. Струи холодной воды били по его горячему телу, как миллионы иголок входили в его мозг. Ему хотелось кричать, но он как пружина, собрал всю волю и стоял под холодными струями до тех пор, пока его сердце стало биться ровно. Только тогда он покинул ванную комнату. Набросил на себя халат и приложился к бутылке виски. Несколько больших глотков чуть согрели его организм. Он сел у камина и стал думать о ушедшем времени.


Он думал о больной жене, о внуке, о погибшем сыне. Он вспоминал, как в далёком марте 1969 года он, солдат срочной службы, должен был ехать в отпуск. Но рано утром заставу подняли в ружьё. Как 1000 китайцев начали наступление на территорию СССР. Сашка дрался как лев, он выбил не одну китайскую челюсть и сломал не один десяток зубов. Всё это катилось у него перед глазами. Вдруг, выпитый виски начал действовать, он хлебнул ещё, ещё и ещё.
Сашка не мог ничего сделать. Несколько человек схватили его за руки и ноги, и тащили за собой. Его тело волоклось по мёрзлой земле к большой куче мусора. Голову никто не держал, и она с каждым шагом билась о мёрзлую землю. Каждый шаг вызывал адскую боль. Всё-таки, мужчина открыл глаза.
    Небольшой коренастый мужик с бородой тащил Сашку за правую ногу, а за левую,  высокий стройный с полным ртом золотых зубов. Он оборачивался и скалил свои ровные дорогие зубы, как будто хвастался перед Сашкой. Третий, молодой гигант, одной рукой схватил Сашку за запястья и просто шёл, плюясь шелухой от семечек.  Четвертой была женщина, старая и сухая как ветка. Она скалила свой беззубый рот и была почти раздета. Они тянули его на восток, у всех были узкие китайские глаза, жаждущие мести.
На пути к мусорной куче попался кирпич, снова боль пошла по всей голове и звон, как колокол, как будто, звонит телефон. Не переставая. Но вырваться из рук врагов невозможно. Они притащили его к куче и бросили. Снова звон, ещё большей силы в ушах звонил телефон. Но бородатый вытащил револьвер и выстрелил прямо в Сашкино сердце. Оно лопнуло под натиском свинца и всё остановилось. Остановилось всё, только стук в дверь продолжался.
 – Слава богу, что это сон, - он открыл дверь.
     На пороге стоял Иван.
- Саш, ты что, до тебя не дозвонишься и не достучишься. Я уж думал, с тобой что-то случилось? - спрашивал Иван.
– Меня застрелили, правда, во сне.
– Всё, - заговорил Иван, замечая пустую литровую бутылку от виски, - ты что, один её выхлебал, без закуски? Да ты паровоз.
– Иван, ты что подумал, - ответил Сашка, смотря, как Иван глазами ищет ещё кого-то,  сколько сейчас времени?
– 16 часов. Ты забыл, что профессора обещал к 10?
– 16? Не может быть.
 – Всё может быть в нашей жизни, - заметил Иван.
– Ну, тогда рассказывай.
– А ты поймёшь сейчас, может лучше кофе, – предложил Иван.
Утром в палату Евгении приехал профессор. Его встретили Иван и Маша. Тут же пришёл и главврач больницы.
– Что-то вы зачастили к нам, профессор, всё-таки я здесь главврач, а не вы. Все визиты должны идти через меня,- говорил как то взволновоно главврач.
 – Не переживайте, я не ради денег, ради жизни хорошего человека, - перебил бесцеремонно профессор главврача, - ваша зарплата никуда не денется. 
    Главврач нахмурился и спросил.
 - Муж больной сегодня придёт?
– Обещал к 10, но что-то задерживается.
– Тогда пусть ко мне зайдёт, - попросил уже более вежливо главврач, и, улыбаясь, стал выходить из палаты.
     В своём кабинете схватился за телефон. Он набирал один и тот же номер несколько раз, но никто не брал трубку. Мужчина нервничал, вошла женщина средних лет.
– Что с вами? – спросила она, глядя на главврача.
– Да вот, снова этот профессор пришёл, говорит, за хорошего человека бороться будет. Вдруг вылечит, что делать?
– Убей его или её.
– Ты что, дурра, это светила, его президент знает, - нервно говорил главврач.
– Тогда терпи, - сказала хладнокровно женщина, - давно у тебя такой больной не было. Денег что ли тебе не хватает, пусть лечат сами.
 – Много ты знаешь, знакомый попросил, чтобы эта баба подольше на работу не выходила. Её там все боятся,  очень.  Карьеру строит по-честному, закон не нарушает и поэтому ни с кем не делится.
– Смотри, я в этом тебе не товарищ, думай сам.
Она вышла не попрощавшись. Главврач снова пытался дозвониться до абонента, который не брал трубку.
Профессор поглядывал на часы, время вышло, Сашки всё нет. Входит в палату Владимир Григорьевич. Он смотрит на профессора. Замечает, что нет мужа больной. Говорит что-то на ухо профессору. Профессор начинает говорить.

Сашка и Иван пили кофе.
– Может, что покрепче? – спросил Иван.
– Да ты что, один раз опохмелишься и всё, на всю жизнь от этого не отстанешь.
– Это точно, я согласен с тобой.
– Ну, ты не тяни, что сказал профессор?
– А ты поймёшь в таком состоянии, может, подождать?
 – Не тяни резину, Иван.
Их беседа длилась пару часов. Брат и муж, двое мужчин говорили только об одной женщине. Профессор рекомендовал больную перевезти в Германию. В очень крупную клинику, где медицинский гений по нервным заболеваниям. Профессор утверждал, что её болезнь всего лишь защемление нерва позвоночника. А так как, всё это уже случилось, теперь может помочь очень большой специалист. Только в Германии есть такие специалисты, очень дорого, но если семья хочет, чтобы женщина пришла в себя и стала функционировать, надо её туда отвезти. Встал вопрос, кто её туда повезёт. На Сашкиных плечах лежит весь бизнес. Невестка Женя с ребёнком.
– Может, её маму попросить? – не подумавши, сказал Иван.
– Да ты что, нет, нет, кого-то надо нанимать, - сказал Сашка.
– Но, надо срочно.
– Ладно, я собираюсь, пойду к друзьям. Ты, Иван, на машине?
– Конечно, отвезу, одевайся пока.
Иван спускался с лестницы. Навстречу шли Женя с ребёнком и её мама. Иван поздоровался с женщинами, взял малыша и пронёс его один пролёт лестницы до их двери.
- Как здоровье вашей сестры? – спросила Вера Андриановна.
– Всё по-прежнему, - ответил Иван.
– Дай бог, чтобы она выздоровела, - и перекрестилась прямо на лестнице.
– Надо в Германию везти, там чудо врачи.
– А пригласить не проще, – сказала Женя, - хотя бы для консультации.
Сверху шёл Сашка, он увидел всех своих, в настоящее время, родных. Память ударила в голову, ему сразу стало стыдно.  Страх от того, что Женя догадалась о его мыслях, как пуля ударила в сердце, хотелось бежать, но он собрался, и как ни в чём не бывало, взял внука на руки. Малыш заулыбался, было видно, что он рад этому.
– Как растёт мой внук? – спросил он Женю.
 – Растёт, мы с мамой стараемся, не подведём, вырастим вам продолжение рода, - сказала Женя и как-то, посмотрела на Сашку не так.
- Ну, ладно, мы теперь спешим,  до    завтра, что вам купить? – спросил Сашка.
– Нет, у нас всё есть, - ответила Женя, вставила ключ в замок и открыла дверь. – Ну, пока, - сказала она мужчинам и взяла сына себе на руки, переступив порог.    
       Мама закрыла дверь, мужчины ушли.
– Мама, тебе не стыдно смотреть на мужика так откровенно, – сказала дочь матери в квартире.
– А что, нельзя, ты что, ревнуешь?
– Да бросьте вы, мама, нести околесицу, - занервничала Женя.
– Да, было бы хорошо, два этих мужика и мы с тобой. Жили бы, не переживали.  Я бы выбрала постарше, а тебе моложе, - улыбаясь, высказала свою мечту вслух Вера Андриановна.
– Вы с ума сошли, мама? Минуту назад перекрестились, а сейчас говорите такое, разве можно. Евгения Савельевна ещё жива, она так много для меня сделала и для вас тоже.
– Ну что ты раскипятилась, как чайник. Помечтать что ли нельзя? Раздевай лучше ребёнка, а то на пот изойдёт.
В этот вечер женщины больше не разговаривали. Женя легла спать рано в комнате сына, но уснуть не могла долго. Она слышала, как её мать ворчала себе под нос, слова понять было невозможно, но смысл был понятен. Женя слышала, как её мама встала на колени у своего клада и, стараясь не разбудить дочь, отдирала приклеенный скотч.

Сашка и Иван ехали молча. Сашку мутило от неудобства, он привык ездить в дорогой машине. УАЗ в эту категорию не подходил. Иван спросил.
- У тебя иностранный паспорт есть?
– Был где-то, года три назад жена сделала, - ответил как-то задумчиво он.
– Может, сам слетаешь, пригласишь специалиста сюда? Сестру всё равно перевозить так далеко рискованно очень. А ехать всё равно надо. День туда, день обратно, там день всего, три дня, от силы пять. Бизнес твой от этого не пострадает. Всё равно надо что-то делать, не давать же умереть твоей жене. И с этим делом надо кончать.
      Иван щёлкнул указательным пальцем себе по шее. Сашка молчал. Видно было, что он погрузился в размышления. Они доехали до автосервиса. Сашка вышел.
– Не жди меня, Иван, обратно меня привезут. А над твоим предложением я подумаю, - ответил Сашка.
На другой день Евгении Савельевне стало ещё хуже. Маша как не старалась, не могла её накормить. Женщина выбилась из сил, пока больная проглотила две ложки бульона. Этого было катастрофически мало, но пища не шла.
К обеду приехал Сашка, Маша плакала, считая себя виноватой в том, что Евгения Савельевна не может есть.
     После разговора с врачом Сашка с Иваном приехали в аэропорт уже ночью. Сашка был у цели своей поездки. А через два дня прилетел в Москву ни с чем. Этот светила, которого рекомендовал профессор, месяца три как отлетел в мир иной.
Все надежды рухнули. Семья погрузилась в ожидание худшего. Только Иван не переставал верить в чудо. Он на свои деньги стал приглашать в палату к сестре всякую нечисть. В прямом смысле этого слова, ночами тихо от главврача приходили экстрасенсы, всякие колдуны и цыганки. Все брали деньги, целыми ночами читали молитвы. Но ничего не помогало.
Один чудо лекарь даже чуть не спалил всю больницу. Дошло до главврача. И он поставил вопрос о переводе больной на другое место. Срочно, в загородном доме была организована медицинская палата. Сашка нанял ещё двух сиделок и медсестру.
В сутки удавалось в её организм доставить две или три ложки бульона. Только капельницы поддерживали её, кое-как теплилась жизнь. Она высохла как палка и превратилась в мумию. Только редкое дыхание выдавало, что она жива.
                Конец 4 главы.

                Глава 5.

Тем временем пришла весна. Уже был восьмой день календаря, но было не до праздника. Шампанское и цветы никто никому не дарил.
Люди из банка привезли огромный букет цветов, но им стало не по себе, когда они увидели Евгению Савельевну.
Всё-таки они оставили букет роз в доме. Комнаты наполнились ароматом и людям, окружающих больную, стало чуть-чуть лучше. Они почувствовали, что всё-таки идёт весна и хотя один человек неизлечимо болен, для других жизнь продолжается.   
     Сашка с утра был у постели жены. После обеда ему пришлось уехать по делам. Возвращался на Кутузовский поздно. Было уже около 23-х часов. Невестка Женя стояла у окна. Она смотрела на снег, он стал тёмным и похожим на грязь. На душе тоже стало темно и холодно. Память накатила на неё. По её красивому молодому лицу потекли слёзы.
     8-е марта, она вспомнила, как год назад её муж принёс целую охапку белых роз. Как целовал её всю ночь и благодарил за то, что она просто есть, что она с ним. Он целовал ей щёки, глаза и руки, благодарил её за сына-крепыша и клялся, что будет с ней всегда.
     Прошёл год, уже много месяцев, как она одна, она ждёт и верит, что сейчас, сейчас откроется дверь, и он войдёт, с большим целлофановым мешком в руках. Такой, каким она видела его в последний раз. Но он не приходил и не придёт сегодня. Ей не хотелось одной лечь в холодную постель. Она боялась одна проснуться.
     Жене стало страшно и одиноко. Ей казалось, что она совсем одна в этом мире, хотелось просто выброситься из окна. 
    Проснулся ребёнок, он стал звать мать. Она услышала его голос. Она пришла к нему и легла рядом. Няня спокойно посапывала в гостиной. От неё всё-таки чуть-чуть попахивало спиртным.
Ближе к 23-м часам у дома остановилось такси. Из неё вышел Сашка. Он был, выпивши, но на ногах стоял определённо ровно. В одной руке у него был свёрток, в другой цветы. Огромный букет белых роз. Сашка посмотрел на окна. Света не было.
- Неужели ушла куда? – подумал он.
      Мужчина поднялся к себе в квартиру. Поставил цветы и набрал номер Жени. Она ответила почти сразу.
– Нет, мы дома, ребёнок засыпает.
– Извини, что поздно! Сегодня 8-е марта, я тебя поздравляю. Зайди. Я тебе и маме твоей кое-что купил!
– Ладно, через полчаса поднимусь, - сказала она.
      Минут 10 она была рядом с ребёнком. Малыш ослабил руку на её груди. Это означало, что он снова уснул. Он всегда брал мать за грудь, чтобы уснуть, и в эту ночь, он утихомирился только после того, как она приложила грудь к его руке.
Мать положила ребёнка в его маленькую кроватку, укрыла и вышла в гостиную. Из гостиной в прихожую, там посмотрелась в зеркало и поправила волосы. На домашнюю одежду накинула пальто и, взяла ключи, вышла на лестницу, не застегнув верхнюю одежду. Женя поднялась этажом выше.
В её квартире, после её ухода сразу поднялась няня с дивана. Она встала на колени перед камином, на котором всё ещё стояла урна с прахом её мужа.
Няня начала молиться, её молитва была совсем другой, как у всех верующих христиан. Она просила душу своего покойного мужа помочь дочери в страшном грехе. Она повторяла свои незатейливые слова, придуманные только для этого случая, ей казалось, что она хочет только добра.
Прошёл час, Женя не возвращалась. Матери стало легче. На её лице появилась улыбка.


Женя постучалась в дверь этажом выше. Сашка подошёл и открыл.
– А ты что, одна? – спросил Сашка.
 – Да, мама уже спит, - ответила она.
      Девушка сразу же почувствовала запах дорогих роз. Войдя в гостиную, увидела их красоту. Огромный букет, около сотни штук дорогущих роз в вазе из Чегема. Как будто год назад перенесли её в мир счастья и покоя. На столе литровая бутылка виски, десерт, конфеты и три сосуда для питья. Сашка понял, что один лишний и убрал его. Подарки были тоже рядом для мамы, огромная посудомоечная машина, а для Жени небольшой свёрток в красивой упаковке с бантом и с красной атласной лентой.
- Это тебе, - сказал Сашка и протянул невестке, - разворачивай осторожно.
      Девушка стала развязывать бант, шелест упаковки привёл её в трепет. Наконец-то, дрожащими руками, она нащупала содержимое. Небольшой, из дорогого стекла флакон, самые настоящие французские духи.  Даже её муж, почти за два года не преподнёс ей такой подарок. Она сделала шаг ещё ближе и, положив руки на плечи мужчины, поцеловала его в щёку.
– Спасибо, папа, - сказала она, немного покраснев и делая шаг назад.
– Это ещё не всё, садись, слушай и смотри.
Сашка показал ей документ, на совместное владение внука и деда на автосервис, по всей строгости закона.
 – До восемнадцати лет внука ты являешься его опекуном и можешь получать прибыль со мной в равных долях, - говорил Сашка. – Вот теперь кажись всё. Можно и выпить и поздравить тебя с праздником 8-е марта, а то скоро полночь.
Он налил виски чуть-чуть себе и ей. Запах спиртного и аромат цветов подействовали на их рассудки. После глотка виски Женя спросила.
 - Как Евгения Савельевна себя чувствует? 
      Сашка задумался на минуту, как будто подыскивал нужные слова и не найдя их, ответил.
 - Никак, нет надежды на её выздоровление.
– Ну, что вы, мне кажется, есть и должна быть надежда всегда у больного. Я так люблю Евгению Савельевну, она так много для меня сделала. Я бы ей всю кровь отдала, если бы она ей понадобилась.
– Женя, давайте выпьем за здоровье Евгении.
 – Давайте, за её здоровье я смогу выпить чуть больше нормы. Притом напиток очень вкусный, - сказала Женя, держа в руке налитый виски. – А вы себе мало налили за здоровье своей жены, надо пить больше.
Мужчина добавил ещё. Закусывая сладкой конфетой, он спросил.
 - Женя, скажи мне, пожалуйста, что ты думаешь о повторном замужестве? Ты уже пятый месяц одна, красивая, москвичка. С такой любой захочет составить пару. Только правду.
– Нет у меня никого, я любила при жизни только одного человека, вашего сына. И была с ним счастлива и родила ему сына, и не хочу, чтобы он называл чужого дядю папой, когда вырастет.
- Вот молодец, Женечка. Я так и думал, - сказал Сашка. - Поэтому у меня есть к тебе просьба.
– Какая?
– У меня в маленьком  городе есть племянник, он старше тебя лет на шесть, до сих пор, холостой. Хотелось бы вас познакомить, вдруг вы приглянетесь друг другу. Нет желания бизнес в чужие руки отдавать, подумай, Женечка. Он стройный, красивый. А с семьёй не получается. То с одной свяжется, то с другой, а в целом парень хороший. Дома строит. Ну, что ты на это скажешь?
Женя,  взяла бутылку и налила полстакана только себе.
– Ну, что ж, за знакомство надо выпить, - сказала она и подняла содержимое стакана к губам.
    Она опрокинула виски себе в рот и поставила стакан. Положила руки на стол и горько-горько заплакала.
- Женя, Женечка, что с тобой? – торопясь успокаивал Сашка невестку. – Не плачь, не надо всё время думать о том, что было. Надо думать о будущем. Надо позаботиться о настоящей жизни твоего ребёнка. Знаешь, что будет, если я умру? Как ты будешь с моим внуком на руках без мужа? Всё равно тебе будет нужен мужчина, без этого нельзя. Сама кого встретишь, так это всё-таки родственник. Будет любить ребёнка, как своего и дай бог, ещё родишь.
После его слов вдруг она перестала плакать.
– А обо мне вы подумали, что будет со мной?
– Я только о тебе и внуке своём думаю, - снова продолжал Сашка, но Женя его остановила.
     Она встала прямо как на суде и начала говорить.
– Нет, вы только о себе думаете и о своём бизнесе. А у меня когда-то был бизнес, я стояла у церкви с протянутой рукой. У меня неплохо получалось. Родители были рады, и мне хватало на хлеб. Я по-своему была счастлива. Ваш сын перевернул мою жизнь. Теперь вы пытаетесь снова заставить меня жить, по-вашему. Нет, этого больше не будет, я завтра же ухожу от вас и забираю своего сына туда, откуда пришла.
Она схватила документ и, сжав зубы, порвала его на две части. Вот, - сказала она, повысив голос. – Вот что я сделаю с вашим бизнесом.    
       Девушка половинки порвала на четвертинки, их, на восьмушки и с размаху бросила в лицо Сашке то, что осталось от документа. Ещё налила до половины стакан и выпила виски одним глотком.
     Сашка смотрел на неё как завороженный. Первый раз в жизни он не знал, что делать. Она резко повернулась и пошла из гостиной, но сделала только три шага, и её ноги вдруг заплелись одна за другую, и молодая женщина рухнула как подкошенная на краю ковра, сильно ударившись коленом.
Мужчина, быстро подошёл, стал её поднимать. Он с лёгкостью взял её на руки и посадил в мягкое кресло. Её кожа на колене была повреждена, из раны сочилась кровь. Сашка плеснул виски в стакан и, обмакнув в стакане часть салфетки, приложил к ране. Женщина очнулась от соприкосновения виски с раной.
 – Ох, простите меня, - начала она говорить, - я сильно много выпила. Простите, за моё некультурное поведение. Мне надо домой.
– Всё нормально, всё пройдёт, - говорил Сашка. – Это вы простите меня. Я хотел как лучше, а получилось хуже. Забудьте, что здесь было сегодня.
– Да, такое забудешь, - ответила Женя. – Это ж надо, как в крепостном праве замуж можно выйти в наше время. А я думала, его отменили ещё в 1800 каком- то году.
- Прости, прости, пожалуйста, - Сашка снова вставил фразу в монолог невестки.
        Но она его оборвала.
– Если ты так переживаешь за свой бизнес, почему ты не женишься на мне? Ты же без пяти минут вдовец?
– Я? Как это я? Я же старше тебя на 30 лет.
–  Старик, а ширинка надулась, так и рвётся всё наружу.
Сашка от такого поворота событий просто рухнул в кресло напротив. Алкоголь погнал кровь по всему телу. Он схватился за голову руками.
 - Я обещал своему сыну не обижать тебя, - сказал он уже почти пьяным голосом.
– Мужчина может обидеть женщину, не обращая на неё внимания.   
    Она встала, прихрамывая, подошла к столу и взяла бутылку.
– Ого, полбутылки осталось. Два часа ночи, а вы меня почти не поздравили с праздником.
     Она поставила бутылку и взяла букет вместе с вазой и прижала его к груди. Её лицо погрузилось в тысячу лепестков белых роз. Она вдыхала аромат цветов всем своим телом, глазами, губами, носом. Несколько минут, как пчела насыщается нектаром, женщина поглощала аромат цветов.
Отстранившись от букета и ставя его на прежнее место, она подошла к камину и включила магнитофон. Из-под потолка послышалась великолепная музыка. Женя подошла к сидящему мужчине в кресле. Он всё ещё держал голову руками и не поднимал взгляда.
– Мужчина, пригласите женщину на танец, - тихим голосом сказал женщина.
Наступило утро. Мужчина проснулся первым. На его руке спала женщина. Ей было всего лишь около 25 лет.  Бывшая жена его покойного сына, она была так мила, что мужчина не мог оторвать от неё взгляда.
    Он поцеловал её и она проснулась. Она открыла глаза, с ней в кровати лежал мужчина взрослый и сильный. Его густые, но уже седые волосы прикасались к коже её лица. Обеим стало чуточку стыдно.
– Что теперь будем делать? – спросил Сашка.
– Жить, - сказала Женя в ответ, - отвернись, мне пора домой. 
      Уже накидывая на себя пальто, она кинула через плечо взгляд и сказала: - А ты молодец.
   Девушка выскочила из квартиры, и не глядя по сторонам, стала спускаться к себе. Она так торопилась, что не заметила, как не знакомый человек в сером пальто отделился от стены и после её ухода направился на выход. Проходя мимо консьержа, он отвёл взгляд, но консьерж увидел, как блеснули его зелёные глаза.
Женя открыла дверь и, скинув прямо в руки своей мамы пальто, поспешила в ванную. Мать перекрестилась, повесила пальто и, беря одетого ребёнка для прогулки на руки, поспешила закрыть за собой дверь.
     Вера Андрияновна вышла на улицу, было 12 часов дня. Солнце грело по-весеннему, хотелось жить и любить, расти и радоваться. Малыш был бодр и весел, а няня сияла как золотой рубль.
                Конец 5 главы.




                ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
                Глава 1.

Профессор ел медленно и аккуратно, запивая сьеденое бургундским вином. Всё в этом ресторане ему нравилось и кухня, обстановка, обслуживание - высший класс. Почти самый дорогой ресторан Москвы, только не мог мужчина сообразить, зачем зеленоглазый его пригласил.
      Знакомы они целую вечность, вместе работали в области медицины, вместе ходили на всякого рода дела и сейчас,  часто помогают друг другу. Иногда профессор считает его своим учеником и если надо, представляет его так.
Сегодня Вова позвонил ему рано и пригласил профессора в дорогущий ресторан. Профессор понял, что ему что-то надо и поэтому тянул время. Просто сидел и поглощал, бесплатную пищу.
Он выжидал, кто первый начнёт, тот и проиграл. Профессор видел, что Вова так и хочет начать разговор, но авторитет профессора давил на него и он ждал, пока профессор насытиться. Минут через сорок, когда был съеден даже десерт, Вова обратился к профессору с вопросом.
– Профессор, - начал говорить Вова дрожащим голосом, - скажите, может быть, можно ещё спасти банкиршу?
 – А разве она ещё жива? – с удивлением в голосе спросил он.
– Жива это не то слово, просто дышит ещё, а сама мёртвая. Только на капельницах существует.
- Вова, зачем она тебе, скажи правду?
– Компромат на её мужа имеется, хочу кое-что провернуть. Отомстить хочу. Он с жиру бесится, знаешь, с кем спит, пока она больная лежит? Не догадаешься? С женой своего покойного сына, сволочь.
- И у тебя есть доказательства, – заинтересованно спросил профессор.
– Да, всё есть. Помоги, ради бога, помоги, профессор. Бабу на ноги поставить надо.
– Я слышал, что у неё в банке какие-то дела в Совете директоров, - снова перебил Вову профессор.
– Да какие там дела, просто женщина умница, вот нашёлся бы человек и помогал ей. Тогда бы можно было лопатой деньги грести. Кур золотых заиметь и всё по закону, не придерёшься.
- Интересно ты, Вова, говоришь, почему раньше не всё сказал?
– Извини, профессор, сам хотел, но сил не хватило, а знаний, тем более.
– Ах, да, ты же всё-таки военный врач, - заметил профессор. – А у вас там чуть, что и в расход. Нет ноги или руки, нет проблемы. Вот что, Вова, не обмани, чтобы плохо потом тебе не было. 
– Не обману.
- Был один случай у меня много лет назад в провинциальном городе, где я по воле властей чуть было, не загремел, но первый меня спас. Там,в том городе, на одну бабу накинулась крыса. Просто взяла и накинулась. Не укусила,  в карман не залезла. Напугала её до смерти. Баба эта кое-как домой пришла и легла. Пришло утро, она встать не может, забегали родственники, лицо перекосило и так далее. Пятки напротив носа. Три месяца пролежала, пока до меня эта больная дошла. Диагноз сразу же правильный поставил. Защемлены нервы. Некоторые больные с таким диагнозом по 25 лет лежат и детей рожают. А некоторые, в  полгода сгорают как свеча. Раз на раз не приходится. Но у меня в клинике жил слепой мальчик. Я его из детдома взял, туда его цыгане подкинули. Хотел делу какому-нибудь научить и научил массажу. К 15-ти годам он помог мне денег срубить. И в этом случае помог, пришли мы с ним к больной и часов через восемь нашёл он это место, где надо надавить и всё, больная пошла на поправку.
- А где этот мальчик сейчас? – спросил зеленоглазый.
 – Где-то на юге, у меня провал был, еле-еле ноги унёс, а мальчика потерял. В Пятигорске дело было, как помню. У него был дар, руками видел лучше, чем глазами. Он бы точно ей помог, или ещё такой же, как он. Ну что, берёшься найти мальчика, если он жив и не в тюрьме, то ему сейчас года 33 должно быть?   
     Зеленоглазый молчал, он открыл кейс, достал новую пачку сигарет и закурил. Профессор метнул взгляд и увидел, что в кейсе у Вовы лежит большая красная книга. Он усмехнулся и спросил.
 - Ты что это, книги читаешь?
– Некогда, ещё не читаю, так, купил несколько лет назад, а прочитать нет времени.

     Уже через три дня Вова о слепом массажисте знал всё. В одном из санаториев и вправду есть слепой массажист. Ему около тридцати лет, женат на видящей, она работает там же, массовиком-затейником. У них есть маленький сын и маленький деревянный домик в Казачьей слободе. Его жена организовала для своего мужа небольшую практику, и имеют небольшую прибыль. Пятилетний сын мечтает скорей вырасти, выучиться на врача и помогать людям.
                Конец 1 главы.
                Глава 2.

Володя приехал в дом Ивана утром. Несколько человек было у кровати больной. Люди сидели тихо, медсестра мерила давление. Пульса почти нет. Маша последнее время плачет и не отходит от больной.
– 21-й век на дворе, а вылечить человека никто не может, - говорит постаревший от пережитого, Иван.
– Вот что, - говорит Вова ему в ответ. – Я хотел бы поговорить с мужем больной.
– Последнее время он очень занят, - говорил Иван, оправдывая Сашку, который после 8-го марта не показывался у постели жены.
– Разве здоровье жены для него не важней всего, – просто давил Вова на собравшихся людей.
– Он только об этом и думает, вы скажите нам, и мы ему передадим. Мы тоже заботимся и переживаем о здоровье Евгении, - оправдывал его Иван.
     Но Вова упирал на встречу с мужем больной. Иван это понял.
- Мы тоже сможем понять вас и заплатить.
– Нет, - сказал Вова, - мне денег с вас не надо, просто я знаю человека, который несколько лет назад вылечил такого же больного, как ваша сестра.    
   Вова без запинки рассказал Ивану то, что рассказывал ему профессор. Маша всё слышала, она схватила Вову за руки и начала причитать.
– Всё, всё продать, всё забери, только дайте жизнь Евгении Савельевне. Христом, богом прошу.
      Женщина рухнула на колени.

      Иван вовремя схватил её и приподнял.
– Маша, веди себя прилично, - строгим голосом сказал Иван, - пойди на кухню, прими успокоительное. Мы сами теперь поговорим. 
     Он взял Вову за локоть.
– Поехали на Кутузовский. Там всё и решим.   
     Вова очень хотел попасть на Кутузовский и дал согласие. Иван собрался быстро. Водитель Вовы повёл машину. Иван не обратил внимания, что водитель очень хорошо знает дорогу.
Сашка услышал знакомый голос в телефонной трубке.
– Я еду к тебе с врачом, ты дома?
– Дома, - едко сказал Сашка.
     Он смотрел на сумку с продуктами, которые приготовлены были ещё вчера для внука и невестки. Отнести не хватало мужества, после того, что произошло с невесткой. Прошло уже пять дней, как он не видел Женю и внука.
-Слава богу, наверное, всё кончилось, - подумал он, открывая дверь Ивану и зеленоглазому.
– Это врач, - сказал Иван и назвал его имя.
– Я его помню, - сказал Сашка, - когда тебя лечили, видел.
- Он предлагает услугу массажиста, который, уже  раз, запустил механизм, для жизни, точно такого же больного, как моя сестра, - сказал Иван.
Сашка секунду думал, почему Иван сказал моя сестра. Он не сказал – твоя жена, он даёт знать, что жизнь его сестры ещё теплится в её теле, а я.  Мысль оборвалась.
- Входите, - сказал Сашка.
Мужчины сели в гостиной, по глотку виски предложил хозяин. Пришедшие отказались.
– Давай о главном, - сказал Иван Вове.
       Вова снова всё рассказывал.
– Что будем делать? – спросил Иван.
       Выхода не было, двое мужчин смотрели на Сашку, оба ждали, что он скажет. Сказал первым Вова.
– Вы меня извините, можно я на секунду в туалет и в ванную, руки помыть?
– Да, конечно, - ответил Сашка, - вот туда проходите. 
       Вове это и было нужно, за две минуты он, бывший военный врач, установил подслушивающие устройство в ванной комнате.
- Иван, вот сумка с продуктами, я уже опаздываю, ты не занесёшь Жене и внуку? – спросил  Сашка.
– Я занесу,а ты, что собираешься делать? – задал вопрос Иван.
– Как что, не видишь, собираюсь в аэропорт, ты меня не провожай. Машину оставлю на стоянке, если выгорит дело, на ней же и приедем к тебе, - говорил Сашка.
– Вот и хорошо, я сразу понял, что рискнёшь. Вот адрес, из Минвод лучше на такси. А мы уходим с врачом! Собирайся, пока, давай сумку, сейчас они дома, я занесу.


Женя с утра была не в хорошем расположении духа. Её мама после праздника переменилась, она стала разговаривать с дочерью как с деловой дамой.
Мама открыла дверь.
 – Можно войти? – сказал Иван.
– О, ранний гость мужчина, это хорошо, - сказала Вера Андриановна,  Ивану.
– Вот гостинцы вам принёс, Сашка передал.
– А сам что не заходит, уже почти неделю.
– Некогда ему, в Минводы собирается. Улетает сегодня по делу срочному, - с радостью в голосе говорил Иван, ставя сумку на пол.
– А как здоровье вашей сестры? – спросила Вера Андриановна.
– По-прежнему. А Женя с малышом как себя чувствуют?
– Слава богу, хорошо.
– Ну, ладно, я пойду, мне надо к сестре скорей. Если что надо, звоните, - уже впопыхах сказал Иван.
Женя с ребёнком на руках стояла в двух метрах за дверью и всё слышала. Только закрылась дверь за Иваном, она вышла в гостиную, опустила малыша на пол. Сама села и задумалась. Мама потащила здоровую сумку на кухню, чертыхаясь.
 – Кирпичей что ли он туда наломал, – ворчала она.
     Но в сумке кирпичей не было, а были съестные запасы, дорогое  молоко, куча игрушек для малыша. Пока мама всё раскладывала  по холодильнику, Женя так и не сказала ни слова, но мама закончила своё занятие и подошла к дочери. Они сидели и молчали друг против друга. Мама набралась смелости и спросила.
- У тебя с ним что-то было?
     Женя сказала «да» кивком головы.
                Конец 2 главы.

                Глава 3.

Уже вечером такси остановилось у небольшого домика на окраине К. Середина марта, снега как не бывало, на улице тепло как в Москве в июне. Прямо от приусадебного хозяйства поднимается на тысячу метров гора Машук. Над горой летает орёл. Величественная птица не машет крыльями, она их расправила, и поток ветра держит птицу в лету. Вот она, свобода полёта, красота жизни в лучах заката.
-Надо входить в дом, а не любоваться природой юга, - подумал Сашка.
      Сашка нажал на воротах кнопку звонка. Сразу же от дома он услышал лай собаки. Низкий её голос говорил о её внушительных размерах. Потом звук приближающихся шагов.
- Кто там? – спросил женский голос.
– Здравствуйте, - ответил Сашка, - я ищу массажиста по фамилии (он назвал фамилию). Мне дали этот адрес. Я из Москвы. Можете паспорт и билет посмотреть. Я хорошо заплачу.
Щеколда издала звук открывания. Словно железом по стеклу и массивная створка ворот приоткрылась. Женщина, можно сказать, некрасивая, но очень живая, лет тридцати и огромный сторожевой пёс смотрели на Сашку.
– Проходите, - сказала она, - его не бойтесь, он без команды не трогает.
        Было некомфортно проходить рядом с таким псом. Он проводил мужчину взглядом. Его огромный алый язык и острые клыки внушительно давили на психику.
       За столом сидел мужчина. Мужчина встал навстречу гостю. Он был одного роста с Сашкой. Такой же сильный и крепкий, только моложе лет на 20. Но его желтые глаза смотрели на Сашку и не видели его. Он взял Сашку за запястье, подержал минуту и сел сам, приглашая Сашку к столу.
- Я вижу руками, - начал говорить сидящий за столом мужчина, - вам чуть больше 50 лет. Вы крепкий телом и духом человек. Хотя, совсем недавно вы смалодушничали. Это случилось с вами первый и последний раз. Я думаю, что этого достаточно. Теперь вы сами расскажите, что вас привело ко мне.
Сашка, не спеша всё рассказал. Мужчина спросил.
– Сколько вы заплатите за выздоровление жены?
– А сколько вы хотите? – не успел Сашка полностью задать вопрос.
– Миллион, - сказала женщина, которая находясь рядом, всё слышала.
– Миллион, – переспросил Сашка, - чего миллион?
– Как чего, миллион рублей, конечно, мы люди не столичные. Нам как раз миллион нужен, плюс дорога в Москву за ваш счёт и проживание и питание.
– А если не получится вылечить мою жену, тогда что? – спросил Сашка.
– Тогда билеты на обратную дорогу.
– Ну, что ж, миллион, так миллион.
Женщина и Сашка ударили по рукам.
– Ну и хорошо, что сговорились,- сказал массажист,  теперь я вас спрошу, как поживает Ряженый?
– Я не знаю никакого Ряженого, - ответил Сашка, догадываясь, о ком идёт речь.   
      Хозяин дома назвал фамилию профессора.
- Раньше так его звали.
- Вы знаете, я с ним не очень знаком. Его привёл мой родственник, он помог ему и рассказал о вас.
– Было время, я с ним хорошо был знаком, но в трудную минуту он меня бросил, потом я встретил Марину, поэтому я не испытываю на него зла.
– Сейчас он уважаемый человек, в московской думе заседает. Пятый помощник министра  и практика у него богатая. Только это я о нём знаю.
- Да, время проходит, - почему-то заметила Марина, - уже поздно. Если хотите кушать, то кушайте, берите сами в холодильнике. А мы начнём собираться, чтобы утром уже улететь. Надо соседей предупредить, денег им дать, чтобы собаку кормили и за домом посмотрели. Только смотрите, не обманите нас. Мы сможем за себя постоять.
Хозяева вышли из дома. Оставили Сашку одного. Жилище их было просто. Комната, метров двадцать, кухня и маленький коридор, в котором стоял холодильник. В него и заглянул Сашка, можно сказать из любопытства, есть ему вообще не хотелось, и разжиться там было почти нечем. Скудная простая еда простых Россиян в казённой таре. На каждой кастрюле алюминиевая бирка с подписью «санаторий Машук». Наверное, они там работают, подумал Сашка и, не поев, растянулся на хозяйской постели и уснул.
Хозяева вышли за ворота. Они все сели на деревянную самодельную лавочку.
– Скажи, - сказала жена мужу. – Мы сюда вернёмся?
– Да, - ответил мужчина.
– Ты хочешь сказать, что нас не обманут?
– Нет, не обманут, я вылечу эту женщину, и мы получим миллион. Деньги будут в простой коробке из-под мыла, пятисотрублёвыми купюрами, целый миллион. Вернёмся и построим на этом месте трёхэтажный дом. И наш малыш сможет в его чердаке, наконец-то, завести стаю белых, голубей. 
     Слипой обнял сына левой рукой и прижал его к себе.
– А что же ты не весел, грусть на твоём лице? – спросила жена.
– Я встречу там свою маму. Она пройдёт мимо меня по лестнице и не узнает.
- Ты дашь мне знать? – спросила жена.
 – Зачем? Нет. Ты хочешь ей причинить боль. Она не виновата, что я родился слепой. Она была молодая и красивая, пять месяцев любила меня и лелеяла, но когда поняла, что я не вижу, то решилась на такой шаг. Она продала меня цыганам, и я до пяти лет рос на цепи. Средних лет врач отнял меня у них, десять лет я жил с ним. А потом ты встретила меня.
 – А ты хотя бы скажи, как зовут твою маму? – спросила жена.
– Её имя неважно, она живёт в одном доме с мужчиной, который спит уже почти час на нашей кровати.
- Почему ты этого мне никогда не рассказывал? – спросила жена мужа.
– Я это узнал только сегодня, оно само ко мне пришло в голову, когда я держал гостя за руку.
– А можешь сказать, что будет с гостем потом?
– Могу, но не буду. Не торопи судьбу, она сама разберётся, - ответил муж.
– Ну, ладно, уже поздно, пошли к соседям, пойдём, пока они не уснули.


Вера Калинка в 1971 году приехала из Сумы в Москву. Как все провинциалки с мыслью выйти замуж за москвича. Устроилась на работу на чулочно-носочную фабрику и влюбилась в первый же выходной на танцах в парке Сокольники. Мужчина был старше её лет на десять и, конечно, женат. Его жена тоже была приезжая и отдыхала вместе с ребёнком в провинции. Одинокий мужчина, вечером, чтоб не сидеть дома у телевизора, вышел в парк погулять. Там и встретился с Верой первый раз. Потом второй, третий. Было тепло и очень хотелось разнообразить свою жизнь. Они встречались четыре выходных, а потом он пропал. А через месяц она поняла, что ждёт ребёнка. Сказать на работе она не могла и решилась на аборт. Нашла бабку где-то в деревне и та за десять рублей собралась что-то сделать вязальной спицей. Но у неё ничего не получилось. Зимой всё-таки Вера родила.
Ребёнок родился с виду нормальный и жил с ней на её койке вместе в общежитии. Пять месяцев, пока она не поняла, что он слепой. Она взяла коляску, положила туда ребёнка и утром приехала к центральному детскому миру. Цыгане шатались везде, она встала недалеко и стояла довольно долго. Старая цыганка подошла к ней и спросила.
 - Почему грустишь, красавица?
– Денег нет, ребёнок у меня как обуза. Что же мне делать?
– Продай за сто рублей, у меня дочь бездетная. Муж её бьёт.
 – А что я людям скажу?
– Ты с коляской пойдёшь в другой магазин, там её оставь, но будь в магазине минут десять. Потом выйди и кричи «Милиция! Ребёнка украли!»
Она так и сделала. Приехала уже с пустой коляской к другому детскому миру. Там вошла в магазин, сделала покупки и вышла. Сказала «ой» и заплакала. Милиция, народ, больница. Московская популярная газета уже вечером отразила на своих страницах это событие. Заплаканное лицо молодой девушки было напечатано в полстраницы.
Целый месяц Москва обсуждала этот случай, но дело не сдвинулось ни на шаг. В то время в Советском союзе никто не мог и представить, что молодая мать может продать своего ребёнка.
Евгения и Сашка в это время сами были молодыми родителями и переживали наравне со всей страной. Вот откуда им казалось, что они уже видели эту женщину.
Прошло тридцать лет, время стёрло из памяти этот случай, и Вера Андриановна крепко-накрепко поселилась  на Кутузовском.
                Конец 3главы.

                Глава 4.

На Москву опустилась тёмная весенняя ночь. Женя уложила сына и вышла к матери в гостиную. Обе женщины были напряжены. Они понимали, что Сашка уже в Минеральных Водах. Также догадывались, зачем он туда полетел. Надежда на выздоровление сестры была отражена на лице Ивана, когда он занёс им утром продукты. Женщины молчали. Вера Андриановна подошла к окну с чашкой чая, она замерла, глядя в темноту. Наблюдая, как по проспекту несутся машины. Скоро полночь, но на проспекте движение не останавливается, ни на секунду.
Женя не выдерживает напряжения и уходит спать. Мать остаётся одна. Она замечает, что её чай давно остыл. Вера Андриановна ставит чашку на подоконник.
- Да, ситуация, - произносит она тихо, - если что, придётся действовать одной. Женьку сюда нельзя впутывать. Она молодая, не выдержит допроса и всё, хана. Славная гладкая жизнь насмарку.
     Женщина подошла к камину, взяла в руку урну с прахом мужа, и пристально глядя на неодушевлённый предмет, сказала: - Юра, Юра, как ты рано ушёл от меня. Я жду от тебя помощи с того света. 
     Она замерла на минуту.
– Молчишь,  ну ладно, молчи, как-нибудь сама справлюсь.   
     Женщина поставила урну на место, отошла, вернулась к камину, снова отошла, как будто думая, она склонила голову и, держа рукой подбородок, двигалась по гостиной медленно. Как преступник крадётся за жертвой, как кошка за мышью, она двигалась по гостиной, выдумывая какой-то свой план.

       Хозяева вернулись в дом. Сашка спал, на их кровати, не раздеваясь. Они тихо постелили на полу и легли втроём. Они переговаривались чуть слышно. Всего лишь пара фраз. Южная ночь покрыла их толстым слоем темноты. На небе ни звёздочки. Только транслятор с вершины горы Машук освещал весь Северный Кавказ своими прожекторами.

Пришло время обеда. Женя кормила малыша. Её мама всё ещё спала на диване в гостиной. Женя подошла к её изголовью, присела на корточки, стала говорить на ухо.
 - Мама, что с вами, вы же долго спите сегодня?
        Женщина не отвечала. Она спала после бессонной ночи. Только под утро, когда в окне появился дневной свет, она уснула. Женщина заворочалась с боку на бок. Малыш стал проситься на подоконник. Женя подняла малыша и встала рядом, держа его рукой.
– Какой ты становишься тяжёлый, - сказала она ему, вспоминая на минуту, как когда-то, их было трое. Женя смахнула вдруг набежавшую слезу, и не заметила, как от дома отъехала незнакомая чёрная Волга.
Всё-таки, на сон Веры Андриановны подействовало передвижение по гостиной внука и дочки, она потянулась и стала просыпаться.
– Вот, расшумелись, - ворчала она,  поспать не дадут пожилому человеку.  Женька, а что расшумелись с утра пораньше?
– Какое утро, мама? День давно, а вы утро.
– День? Уже день, – разволновалась Вера Андриановна, - вот это да! А что, Иван не звонил, как Сашка, вернулся или нет?
– Нет, мама, никто не звонил. Так что, продолжайте спать. Ничего интересного сегодня не случится.
– А если случится? – снова Вера Андриановна спросила дочь.
– Поживём, увидим, - ответила дочь.


Уже к вечеру этого дня самолёт из Минеральных Вод благополучно приземлился в аэропорту. Багажа у квартета пассажиров почти не было, и они быстро покинули аэропорт. Сашка, мужчина и женщин с ребёнком, следовали на автостоянку. Таксисты пытались предложить им свои услуги, но Сашка вёл своих гостей к своей машине.
У  Ивана в доме все ждали чуда, люди сидели по углам в надежде узнать, чем это кончится. Кто верил в исцеление больной, их было мало. Брат и его жена, конечно, верили и надеялись. Остальные похожи на праздных зевак, лишь бы поглазеть и поболтать потом.
       Приезжих разместили, как положено.    Маша предложила ужин, но чудо-лекарь отказался.
– Я бы посмотрел больную, - сказал он Сашке.
      Ему помогли снять верхнюю одежду, и он сразу вошёл в комнату больной.

      Массажист сам подошёл к постели больной. Он стал на колени перед лежащей женщиной, которая была укрыта тёплым одеялом, и, вытянув руки ладонями вниз к её животу, замер. Прошла минута, вторая. В воздухе повисла тишина. Его руки стали расходиться в стороны, левая шла к груди,а правая, почти гладила ноги. Левая рука коснулась шеи и замерла. Прошло двадцать минут, он опять свёл руки над животом больной. Его голос, который, кроме Сашки и Машки никто не слышал, резанул по ушам как нож по стеклу.
– Выйдите все, кроме мужа и брата. 
      Люди стали выходить из комнаты, от разочарования шептались, друг с другом, уже уходя. Маша замешкалась, думая, уходить ей или остаться. Она была же самой главной сиделкой.
 - Женщина в дальнем правом углу, вас тоже просят на выход,- сказал слепой лекарь. 
    Она хотела что-то сказать, но Иван жестами показал ей на дверь. Она не ослушалась его и вышла.
– Мужчины, снимайте одеяло.   

         Сашка и Иван, повинуясь его волшебному голосу, выполняли его команду. На Евгении Савельевне осталась одна простыня. Под простынёй лежала сухая палка, только грудь выдавала в этом высохшем скелете женщину. Её грудь, загадка природы, её красота притягивала взгляд мужчин всегда. Где бы она ни была. Даже на кладбище, хороня свою мать. Даже на вокзале, провожая своего брата в армию, даже когда всё тело высохло, её грудь оставалась красивой. Двое мужчин смотрели на это всё своими глазами и видели только то, что видели. Третий не мог видеть её как они, он видел руками и дальше. Он видел все её болячки. Он видел её прошлое, и даже будущее. Но ему нужны были деньги, чтобы построить дом на юге для своего сына и своей самой-самой красивой жены. Он собрался.
– Муж, возьми иглу, - сказал массажист, вынимая её из своего воротника.
       Обычная игла для штопки одежды с ниткой. Сашка взял её в свою руку.
– Поставь остриём к этому месту, - говорил чудо-лекарь и указал на место.
      Сам взял её левую руку правой рукой и стал слушать пульс.
– Когда скажу три, надави иглой, - сказал массажист и начал сразу считать. – Раз, два, три. 
      Ничего не оставалось делать, как нажать. Игла вошла в высохшую ткань миллиметра на два. Сашка не мог надавить со всей силы, но этого хватило, чтобы нога Евгении сократилась на долю секунды и снова вытянулась. Массажист отпустил запястье.
– Укройте её, всё остальное завтра, а пока, - он протянул руку в сторону Сашки, - считайте деньги, как вы нам обещали.
– Вы вылечите её? – спросил Иван.
- Да, - ответил массажист, - теперь позовите медсестру. Пусть замерит давление. Сейчас, при мне.
Мужчины укрыли больную, Иван позвал двух женщин. Машу и медсестру. Давление 60х40, - сказала медсестра.
– Вот и хорошо, мне нужно 2500 ккал, рисовая каша и двести граммов говядины съесть, фрукты, потом два куриных яйца и литр кефира с белым хлебом, и чтоб никто не мешал моему сну. Завтра, в десять утра, увезти моего сына в театр зверей. Моя жена и одна из женщин пойдут гулять по магазинам. Остаётся медсестра, муж и я. Остальных вывести из дома сегодня же, - сделал заключение массажист своим колдовским голосом.
        Никто не сказал что-то против.  Люди просто склонили головы.

        За ужином разговор о больной не шёл. Ребёнок узнав, что завтра утром он идёт в театр зверей, спросил.
 - А там учёные голуби есть?   
       Сашка был в этом театре лет двадцать назад. Он говорил ребёнку, что там кого угодно могут люди приучить, и птица и зверь слушаются дрессировщика как напроказивший школьник директора школы. Впервые за полгода в доме появились улыбки, и даже кто-то из гостей засмеялся вслух.

На Кутузовском наступила ночь. Теперь уже две женщины не спали. Одна сидела у кроватки малыша и смотрела в одну точку на дорогих обоях. Стены спальни ребёнка были в стиле сказок. Сказочные существа занимали каждый своё место и служили для благоприятного развития ребёнка. Мать ребёнка внимательно оберегала его сон.
      Вторая женщина уединилась в ванной. Она вытащила из нового тайника пачку денег и пересчитывала её уже несколько раз. Наконец-то она завернула всё это в чистую тряпицу и спрятала снова. Уже час ночи, она всё ещё не в курсе, что происходит в загородном доме Ивана. Любопытство её раздирает на части. Но сама позвонить она не решается.


Утро не застало врасплох людей, проживающих в загородном доме. Все проснулись рано.
В 10:00 в доме, кроме больной, осталось только трое. Иван с ребёнком уже ехали в машине по Олимпийскому проспекту к театру зверей Дуровой. Мальчик задавал взрослому мужчине кучу вопросов. Иван, ведя машину, старался отвечать на его вопросы тактично. Хотя они мешали ему быть внимательным за рулём авто. Маша и Марина решили посетить несколько московских магазинов и ехали на метро к центру города.
Массажист вошёл к больной последним.
– Давление в организме, – сухо спросил он у медсестры.
– 60х40,- ответила она.
– Пищу принимала?
– Нет, только от капельницы идёт подпитка организма.
 – Снимите одеяло, - сказал массажист, повернувшись в ту сторону, где находился Сашка.
Чудо-лекарь встал, как и вчера на колени перед больной, только его ладони были повёрнуты вверх, как будто он просил помощи у всевышнего. Он закрыл веками свои невидящие глаза и замер минут на десять. Сашка и медсестра замерли, где были, по их спинам побежал мороз. Только на минуту Сашка подумал, что перед ним играет спектакль шарлатан, тут же, услышал его слова.
 - Выйдите, муж. 
     Сашка вскочил как ошпаренный, но остановился сразу за дверью. В коридоре стоял стул, он сел. Уже сидит два часа и не знает, что происходит за дверью. Что делают эти двое с его женой. Прошёл ещё час.
Утреннее представление заканчивалось. Ивану было не до слона, он только слушал, как смеётся мальчик, но мысли его были у постели сестры.
И вот представление закончилось. Мальчик и Иван сели в машину. Иван стал звонить Маше. Та взяла трубку сразу, как будто ждала. Они договорились, что мужчина и мальчик заедут в определённое место и будут ждать, когда подойдут женщины, чтобы всем вместе уже ехать в дом или ждать сигнала из дома, о том, что можно возвращаться.
      Машина тронулась, мальчик под впечатлением, был в восторге, он рассказывал Ивану, какие бывают умные голуби. Их увозят за тысячу километров и выпускают, а они сразу же летят к себе домой. А другие породы наоборот, поднимаются на целый километр в небо и стоят, не двигаясь, по нескольку часов над своей голубятней. Бывают и третьи, которые вообще не летают, а просто служат для украшения. На всех их можно смотреть часами и любоваться, какую красоту создала природа и человеческое терпенье и трудолюбие. Иван слушал и вёл машину.
Уже четыре часа Сашка сидит на стуле. Открывается дверь и медсестра просит войти. Массажист весь в поту, он, согнувшись, стоит у изголовья больной. Его руки под её головой. Он держит одной рукой её голову, пальцы правой руки, как пальцы музыканта, трогают шейный отдел позвоночника.
– Пришёл, – сказал массажист, держи жену за ноги,  крепко держи. 
    Сашка, не говоря и не думая ни о чём, схватился за ноги жены.
   – Встань на колени, так будет удобней, - сказал массажист.
         Сашка встал и крепко прижал ноги к кровати. Массажист двумя руками сжал шейный отдел и взял голову на себя. Сашкины руки почувствовали, как по телу жены прошёл электрический ток.
– Ну, вот и всё, - сказал массажист, - отпуститесь, муж. Результат вы увидите уже завтра. Завтра же и поговорим об оплате.
Сашка хотел что-то сказать в знак благодарности.
– Не надо, каждый должен делать свою работу. А вы молодец, - обратился массажист к медсестре.- Не переживайте, всё будет хорошо.
Он сделал к ней шаг. Своими сильными руками легко её прижал к себе.
– Ты будешь счастливой, а немного седины тебе к лицу. 
       Он поцеловал её в голову.
– Спасибо, доктор, - она сказала в ответ.
– А вы сядьте на стул и ждите сиделку, она скоро придёт, - сказал он Сашке.
Уже вторая половина дня. Иван, в условленном месте забрал женщин и вёл свой УАЗ в сторону дома. Дорога домой, кажется всегда короче. Вот уже знакомые  пруды. Середина марта, последний весенний лёд просто усыпан любителями зимней рыбалки. Иван замечает на дороге мелкий строительный мусор.
– Только не это, - говорит он сам себе, но уже поздно.
     Раздаётся хлопок пробитого колеса.
– Вот, блин, это же надо, километра не доехали. Хорошо, что одно, - ругался Иван.
Все стали выходить из машины.
– Может быть, пешком пойдём, – предложила Марина.
 – Пешком далеко, если только по льду, в два раза быстрей. А лучше ждать, когда поменяет колесо Иван, - сказала Маша, глядя на мужа, как он достаёт,  запаску.
- Так хочется посмотреть, как зимой люди рыбу ловят, - быстро-быстро заговорил мальчик.
– Нет, нет. На лёд не ходите, лучше мусор с дороги уберите, пока я с колесом вожусь, - говорил Иван, ставя под машину домкрат.
Люди послушались и стали собирать мусор с дороги. Другие машины объезжали их, приветствовали их действия гудками. Иван быстро поменял запаску, все сели, но машина,  не заводилась.
- Ну что ж такое? - ругался Иван.
    Он открыл капот и по локти залез в мотор. Минут через 10 с досадой хлопнул капотом.
– Всё, приехали, машина с места не тронется, - сказал Иван, вытирая руки.
- Я же говорила, этот драндулет давно надо было выбросить, а ты всё хорошая машина. Вот оно, какая хорошая, выбросить пора, а ты всё хорошая, - ворчала Маша, - пора бы нам дома быть, а мы торчим на дороге.
- Да ладно вам ссориться, - улыбаясь, говорит Марина, - пусть покупки будут в машине, а мы пешком. Может, кто на буксир возьмёт. 
      Марина взяла сына за руку и стала спускаться с дороги к пруду. Маша тоже пошла за ними.
– Я проведу вас быстрей, здесь всего лишь километр и мы дома.
Как только люди спустились на лёд, и пошли, небо вдруг стало темнеть. С юга-востока пошла большая чёрная туча, она двигалась быстро, закрывая собой весеннее солнце. С северо-востока огромные кучевые облака, несущие миллионы тонн влаги, двигались навстречу туче. Они сошлись и закружились, как в вихре танца танцоры, закрывая собой всё небо.
       Люди остановились, рыбаки стали смотреть в небо, размышляя вслух, уходить или не уходить. Иван кричал женщинам и ребёнку, чтобы они возвращались к машине. Вдруг, в толще тучи, блеснула молния, она разорвала небо на две части, и тут же ударил гром. Как взрыв бомбы над головой людей. Люди ахнули все хором, и тут же на их головы обрушились миллионы холодных струй дождя. Как пули они впивались в лёд пруда, били головы, спины и руки разбегающимся в разные стороны людям. Кто бежал к машинам, кто на берег, некоторые просто бежали, чтобы просто укрыться хотя бы где-то. Через две минуты на льду образовалась холодная жижа из воды и снега.
Ноги вязли в ней как в грязи. Женщины и ребёнок метнулись в сторону машины. Навстречу им, хлюпая мокрой обувью, бежал Иван. Он схватил ребёнка, прижал его к себе и, подгоняя женщин словами, побежал к машине. Все мокрые и холодные они влезли в УАЗ, только закрыли двери, как снова стук в дверь. Пожилой человек, весь мокрый, просился к ним. Иван открыл пассажирскую дверь и в неё вскарабкался старый бородатый рыбак с котомкой.
 – Ох, спасибо,- волнуясь и утирая рукавицей лицо, говорил он, - спасибо. А почему машина холодная? Все трясутся от холода, а водитель не включает мотор.
– Сломалась  машина, - ответил Иван. – Ну, ладно, дождь переждём и то хорошо, где это видано, март месяц 2002 года и гроза среди белого дня.
       Прошло только пять минут, и дождь прекратился также внезапно, как и начался. Ветер стих.
 – Вот и хорошо, - засобирался выходить старик, - дождь кончился, можно и домой.   
      Он оттолкнул дверь и стал вылезать из машины.
– А вы ключик-то поверните, авось и заведётся ваш драндулет, - сказал он, закрывая за собой дверь.
     Иван усмехнулся, но всё-таки повернул ключ зажигания. Машина чихнула и затарахтела. Мотор стал набирать обороты и в салон пошло тепло. Люди вздохнули с облегчением, от их одежды облаком пошёл пар.
- Ура! – закричал, обрадовавшись, мальчик. – Дядя Ваня волшебник, он машину починил! 
     Все засмеялись, а Иван громче всех, ему стало так весело, что он затопал ногами. Кое-как, успокоившись, повёл машину по давно знакомой дороге. И уже через несколько минут остановил свой УАЗ во дворе своего дома.
     На пороге стояла медсестра. Она накинула пальто на белый халат, и было видно, что она ждёт их давно. На её жгуче-тёмных волосах блестела прядь седых волос. Ещё утром их не было. Вышедшие люди из машины остолбенели, увидав её. Но она улыбалась. Все поняли, что всё хорошо. Сразу обступили её. Четверо стали задавать разные вопросы.
Маша снимала на ходу мокрое пальто. Она бросила его на вешалку, обувь оставила и с мокрыми ногами вбежала в комнату больной. Она чуть не толкнула дремавшего на стуле Сашку. Он дремал, очнулся от того, что женщина просто вбежала, чуть не столкнувшись с ним.
– Слава богу, ты пришла, - начал говорить он. – Я так устал.
 – Смотри, смотри, это что на щеке, – показывала Маша Сашке. - На щёку Евгении Савельевны смотри, чуть розовое пятно на щеке.   
         Сашка присмотрелся и заметил маленькое, чуть розовое пятнышко на щеке жены.
– Что это? – спросил он.
– Это, это жизнь, - радуясь от всего сердца, повторяла Маша. – Жизнь, жизнь, жизнь.      
        Вошёл Иван, Маша двинулась ему навстречу. Она обняла его, прижалась к нему всем телом.
– Всё хорошо, - шептала она ему на ухо. – Всё будет хорошо.
Утро следующего дня,  все спали долго. Маша проснулась первой. Она почувствовала на себе чей-то взгляд. Она открыла глаза и увидела, что Евгения Савельевна повернула в её сторону лицо. Маша быстро встала и подошла к ней, губы что-то хотели сказать, но сил у больной не было.
Прошло три дня. С началом выздоровления Евгении Савельевны, все домочадцы просто забыли о Жене и её маме с внуком. Сашка не отходил от постели жены. Маг, волшебник, лекарь, врач, массажист всё в одном лице, вместе с семьёй тоже был в доме. Только в его присутствии кормили больную.
                Конец 3 главы.


                Глава 4.

До самой ночи в квартире на Кутузовском, мать и дочь думали и гадали, как жить дальше. О них все забыли, их это настораживало и приводило в недоумение. И Женя набралась смелости и позвонила Ивану. Иван рассказал ей все подробности выздоровления Евгении Савельевны. Женя вроде была рада, желала ей быстрого выздоровления.
Её мама ждала, что ответит ей дочь.
– Эта банкирша пошла на поправку, - сказала она матери, - Иван сказал, что Сашка привёз из Минвод какого-то слепого чудо-врача, он теперь у них в доме.
 – Как слепой, разве бывают слепые врачи? Шарлатан какой-то. Я думаю, всё равно банкирша не встанет, - закончила говорить Вера Андриановна.
      Она отошла в сторону от дочери, чтобы не смотреть ей в глаза, и украдкой стряхнула вдруг набежавшую слезу.

      Иван сказал Сашке, что звонила Женя.
– Вот дела, я забыл про них совсем. Иван, выручай, завтра с утра я еду в банк,  а ты зайдёшь на Кутузовский. Вот тебе денег, передай им, пожалуйста, пусть сами в магазин сходят, купят себе что-нибудь, - говорил Сашка. – И ещё, Иван, ты думаешь, хозяйство своё поднимать?
– Пора, весна, - ответил Иван.
Сашка вытащил еще сумму.
– Вот, тебе и флаг в руки. Ты в доме этом хозяин.
За ужином все узнали, что Иван утром едет на птичий рынок. Мальчик попросил отца с матерью, чтобы они его отпустили с Иваном. Он очень хотел посмотреть московских голубей. Иван согласился его взять с собой, чтобы не ехать одному.
Московский птичий рынок. Кроме птиц там можно купить всё. Всё, что хочешь: ружьё, лодку с мотором или без мотора. Всякую всячину продают разные люди со всех сторон нашей необъятной страны. Мужчина и мальчик ходили между рядов канареек и рыб, попугаев и разных аквариумных принадлежностей. На всё хотелось посмотреть и всё хотелось купить. Но целью их экскурсии были куры, утки, поросята. К 12-ти часам в УАЗ положили  мешок с поросёнком, два мешка комбикорма и большая коробка с курами и петухом. В коробке поменьше были отверстия и по просьбе мальчика куплена пара белых голубей Бакинской породы. Конечно, с таким грузом на Кутузовский не сунешься. Скорей бы доехать до дома и разместить, всю живность по своим местам.
Хлопот у Ивана прибавилось. Зато он просто летал, летал от того, что его сестра пошла на поправку. Только через два дня он привёз деньги для Жени и внука.
Прошла ещё неделя, раннее утро. Маша подходит к постели больной. Больная спит. Евгения Савельевна начинает что-то говорить, очень тихо, почти неслышно. Маша склоняется ещё ниже, прямо к губам подставляет ухо. Она напрягает слух и слышит.
 - Кто этот мужчина с седыми волосами?
– Это ваш муж, - она тоже старается говорить негромко.
– Мой муж, разве у меня есть муж?
– Да, есть, - ответила Маша. 
– А ребёнок у меня есть?
      Этот вопрос Машу привёл в замешательство. От неожиданности она растерялась. Спас положение Иван, входивший в комнату сестры.
– А вот и братец ваш, Ваня, - говорит Маша.
      Евгения Савельевна улыбнулась входящему человеку.

      Иван взял сестру за руку. Он прижался к её руке щекой. Она пыталась поднять вторую руку и погладить его по голове, как в детстве. Но сил не было, только десять дней как она принимает пищу. Слёзы выступили на её глазах.
– А сыночка моего так и закопали? – спросила она чуть слышно.
– Женечка, сестрёнка, он разбился на машине, спасая другое живое существо. Зато у тебя есть внук, такой хороший мальчик растёт.
– А почему он не рядом со мной?
– У него есть мать и ты ещё не совсем здорова, тебе нельзя такие нагрузки. Лучше ты поспи, а завтра мы снова поговорим на эту тему, - закончил говорить Иван.
– Дайте мне зеркало, - сказала Евгения Савельевна.
– Зачем вам? – ответила Маша за мужа.
– Я хочу посмотреть на себя, - уже более чётко произнесла Евгения Савельевна.
Маша нашла в своих вещах маленькое зеркальце. Она поднесла его к Евгении Савельевне.
Она взглянула в него и увидела, что из зеркала на неё смотрит старая женщина, отвернулась и прошептала.
–Это она меня предупреждала, а я не поняла её сразу.   
      Маша чуть расслышала эти слова, но не поняла, о чем говорит больная.

      Дня через три Сашка собрал обещанные деньги для расплаты с массажистом. Но желания отпускать чудо-лекаря у него не было. Он боялся, что после его отъезда Евгении  станет хуже и поэтому он предложил его семье ещё пожить хотя бы полмесяца.
Марина была не очень довольна, но мальчик так привязался к Ивану, и называл его по-родственному, дядя Ваня. Они притащили большой ящик от холодильника, поставили его во дворе и обили фанерой. Сделали покатую крышу и завели там пару голубей.
       Мальчик рассказами о свободных птицах, внушал Ивану любовь к ним. Но время шло, расставаться всё равно пришлось. В первой половине апреля Евгения Савельевна уже могла сидеть в постели, что облегчило всех домочадцев.
Рано утром семья массажиста приехала на Кутузовский.
 – Считать деньги будете? – спросил Сашка Марину.
 – Как скажет муж? - ответила Марина.
       Массажист подошёл к коробке. Он протянул в её сторону правую руку ладонью вниз, постоял минуту.
 - Нет, считать не будем. Пусть Марина запаковывает.
Женщина с ловкостью кошки стала упаковывать коробку. Приготовленный заранее скотч ушёл весь. Получилось даже две ручки из скотча, чтобы нести можно было вдвоём. Только сбоку на коробке красовалась надпись «хозяйственное мыло».
 – Вроде бы всё, скоро автобус с Казанского вокзала до Пятигорска, - сказал Сашка, - так что я вас до автобуса довезу и помогу в него сесть или всё таки самолет? 
- Нет, автобус, в самолете проверяют богаж, не будем рисковать,- ответила Марина.      

    Четыре человека вышли из квартиры. Впереди шёл мальчик, потом Марина и массажист тащили не очень большую коробку, всю закрученную скотчем. Они спустились почти до первого этажа, когда входная дверь открылась, и с улицы вошли две женщины. Одна держала на руках ребёнка, другая тащила большую сумку с продуктами. Они увидели незнакомых людей, которых сопровождал Сашка. Всё сразу им стало ясно.
    Это была первая встреча Сашки и Жени после 8-го марта. Вера Андриановна сразу на ходу, таща сумки, начала говорить.
– Привет, родственник, вы забыли нас совсем. 
    Массажист услышал эти слова и остановился. Марина, сразу сообразив, стала помогать ему идти, словами и делом.
– Пошли, пошли, мы опаздываем на автобус. 
    Массажист сделал шаг, потом второй и пошёл с Мариной и сыном дальше. Сашка поздоровался с невесткой и сказал, что Евгении Савельевне стало лучше, и он приглашает их на выходные в дом Ивана. Иван приедет за ними.
– А пока мне некогда, мне надо проводить гостей.
На улице все расселись в машину и уже через полчаса садились в комфортабельный автобус до Пятигорска. Автобус тронулся, Марина и её муж сидели рядом. Он взял её руку и тихо ей сказал.
 - Следи за сыном, за нами идёт чёрная машина.   
     Марина взяла коробку в руки, опустила её вниз под ноги, ноги поставила на неё. Она крепко придавила её к полу.
– Только через мой труп, - сказала она, руками вцепилась в сиденье сына.
– Ничего, всё обойдётся, - успокоил её муж.
       
      Владимир Григорьевич  узнал, что массажист с семьёй и деньгами поехали на автобусе, сразу же придумал план захвата денег и не спросил никого совета. Он сам рисковать не стал, нанял двух отморозков, которых звали Утюг и Мыло. Они должны были ворваться в автобус во время пути и просто отобрать коробку. Уже два часа автобус несётся всё дальше и дальше от Москвы. Маленькие города, деревни, посёлки мелькают один за другим. Чёрная машина то отстаёт, то снова догоняет. Вот и остановка, после 2,5 часов пути.
- Стоянка 15 минут, - объявляет водитель.
     Пассажиры покидают салон, только трое остаются в автобусе. Чёрная Волга останавливается недалеко, из неё никто не выходит. Окна темные, никого не видно. Марина смотрит на машину внимательно.
– Ждут, сволочи, темноты.
– Вот и хорошо, пусть ждут, - говорит её муж. – Темнота мой друг.
Ещё пять часов пути ничего не изменили. Уже наступила ночь. Марина уснула, мальчик тоже давно спит, вжавшись в кресло. Снова остановка в маленьком поселковом пункте, вокруг темнота. Только несколько человек и водитель покидают автобус. Большая часть пассажиров спит. Массажист чувствует чьи-то шаги, которые приближаются очень тихо от дверей в его сторону. Он весь собрался, его мышцы как гитарные струны зазвенели силой и гневом. Он сжал с силой пальцы правой руки в кулак. Только один, указательный палец выставил вперёд. Его мозг дал команду – пора!
     Массажист резко встал и выбросил вперёд с силой руку. Его палец вошёл в глазницу идущему по проходу незнакомому человеку в маске. Он завопил во весь голос, будя им всех окружающих пассажиров. Схватился за вытекающий глаз и повернувшись, бросился из автобуса, на ходу сбивая второго, идущего следом бандита.
Люди просыпались от шума, никто не мог толком понять, что произошло. Марина проснулась, схватилась за мужа.
– Как ты?
– Всё хорошо, - ответил он, вытирая попавшей под руку газетой, окровавленный палец.
    Автобус тронулся через десять минут и уже в пять утра остановился недалеко от казачьего рынка. До дома оставалось 20 минут на первом трамвае. Они доехали благополучно, и когда до дома осталось только сто метров, услышали приближающийся шум. Прямо на них, неслась их огромная собака, гремя оторванной цепью, по мостовой.



Иван приехал в выходной на Кутузовский. Женя открыла ему дверь.
 – Прости, пожалуйста, дядя Ваня, мы не можем поехать к вам в гости. Малыш разболелся, температура, понос. Съел, наверное, что-нибудь, - объяснила причину отказа невестка. – Как только будет тепло, в июне обязательно приедем.
 – Может быть, вызвать врача? – спросил Иван.
– Я уже звонила участковому врачу, обещал часа через два быть.
– Ну, ладно, тогда пока, возьми немного денег, - предложил Иван.
– Нет, не надо пока, ещё те не истратили. Я позвоню, если что надо будет. А как там Сашка, здесь совсем не появляется, всё с женой. Я так рада за Евгению Савельевну, очень хорошо, что она выздоравливает. Наверное, скоро на работу пойдёт?
– Нет, она ещё даже не ходит. Сил не хватает. Только вчера в первый раз встала на ноги.
– Значит, всё будет хорошо, - ответила Женя.
– Я тоже так думаю, ну, ладно, я поеду тогда, - ответил Иван.
– До свидания, дядя Ваня, - сказала Женя, закрывая за ним дверь.

     После ухода Ивана вышла Вера Андриановна с ребёнком на руках. Вида болезни на нём не было. Она поставила его на ковёр, и ребёнок стал играть на нём, как ни в чём не бывало. Женя и её мама сели на диван напротив камина.
– В женскую консультацию мне надо, - сказала Женя своей маме.
- Как в консультацию, у тебя что, задержка, – испуганно спросила мама.
– Да, чувствую как-то себя не так. Нервничаю, мёрзну. Первый раз так не было.
– Раньше у тебя был муж, поэтому сейчас всё не так, на аборт тебе, наверное, надо, - сделала заключение мама.
 – А зачем, может быть, родить, подкинуть Сашке?
– А что это даст? Что ты банкирше скажешь? Откуда ребёнок? – несколько вопросов задала Вера Андриановна.
– Надо сделать так, чтобы эти вопросы она не задала. Это уже, мама, ваша задача, - ответила Женя и склонила голову.
      Женщины замолчали. Женя встала и ушла в спальню. Вера Андриановна подошла к окну и замерла, глядя на весеннюю улицу. Середина апреля, снег во дворе уже убрали. Асфальт просто блестит, его отшлифовали уборочные машины. Постовой милиционер ходит взад и вперёд по краю дороги. На улице тепло по-весеннему, а он в зимней шапке и тёплой одежде.
– Да, служба, - говорит Вера и остаётся смотреть, как милиционер, потея, выполняет свой долг.
                Конец 4 главы.

                Глава 5.

Середина мая, летнее тепло не заставило себя ждать. Сашка и Евгения Савельевна делают первые пешие прогулки. Далеко от дома они не уходят. Евгения Савельевна ещё не восстановила своё здоровье. Хотя ей намного лучше. Она набирает утерянный вес очень медленно, такие рекомендации ей дают приходящие к ней врачи. Сашка с ней мил и любезен. Проявляет знаки внимания, говорит комплименты. Ведёт себя как настоящий мужчина.

На Кутузовском почти не бывает. Иван возит продукты туда сам, сам же даёт денег Сашкиной невестке. Конечно, не свои, получает их от Сашки. Сашкин бизнес процветает. Страна богатеет. Больше продаётся машин и ломается тоже много. Потому работа ему и его людям всегда найдётся.
    Сегодня, с утра солнце светило не по-весеннему. Пекло как в июне. Сашка и Евгения, взявшись за руки, вышли на прогулку. Сашка поддерживал жену за талию. Они медленно двигались рядом.
 – Погода шепчет, - говорит Евгения Савельевна, - не хочу больше в город, здесь свежий воздух, птицы на все голоса поют. Просто рай. Не понимаю, почему Женя с внуком не хотят сюда даже на выходные приезжать?
 – Она обещала в июне, не мог никто предположить, что в середине мая такая погода будет стоять, - ответил ей Сашка.
- Соскучилась я по малышу, скажи правду. Я очень подурнела, не напугается он своей бабушки?
– Ты что, ты у меня молодец, с каждым днём цветёшь. 
      Сашка приблизился губами к щеке жены и поцеловал её.
– Вот окончательно выздоровеешь, купим тебе машину.
– Нет, нет, я не хочу больше садиться за руль. А может быть, ты не хочешь меня больше возить? Может, ты завёл себе роман на стороне, пока я была больна? – как бы в шутку спросила Евгения.
– Да ты что, я об этом не думаю даже.
– Правда, правда? – спросила жена.
– Конечно, правда, - ответил муж с обидой в голосе.
– А я вот сегодня почему-то подумала.
 – О чём? – поинтересовался муж, останавливаясь и беря жену руками за талию.
– О том, как я вернусь в банк на работу.
 – А, ты об этом, а я-то думал.
– Я поняла, о чём ты подумал, ты что, я же еле-еле хожу. Ты не представляешь, как мне даётся каждый шаг.
– Тогда давай постоим.
– Давай.
- Хочешь, я буду всю оставшуюся жизнь носить тебя на руках? – спросил Сашка, целуя жену прямо в губы.
– А если я растолстею как бегемот?
– Если ты растолстеешь как бегемот, я стану подъёмным краном, но этого никогда не случится. 
     Он стал целовать свою жену ещё жарче, губы просто впивались в её губы, щёки, глаза и нос.
- Нет, нет, ещё рано,- говорила жена чувствуя, как возбуждается мужчина. 
    Она пыталась от него отстраниться, но муж крепко держал её в своих руках.
– Сань, отпусти, нет силы у меня.
После этих слов мужчина взял её на руки, её ноги как пушинки оторвались от земли, и земля закружилась перед глазами. Закружились огромные сосны, закружилось солнце, что было сил, она схватилась за мужа, и он держал её крепко, кружа хрупкое тело перед собой.
Он повернул в сторону дома, всю дорогу нёс её на руках и целовал, целовал, целовал.
Сашка внёс свою жену в дом.

       Ортопедической кровати, на которой почти полгода Евгения  лежала, в доме уже не было. Вместо неё стояло дорогущие и удобное кресло, всегда включенное в сеть, оно управлялось сразу двумя пультами управления. Комфортабельней этого ложе история не знала, но один изъян всё-таки у него есть. На нём мог вместиться только один взрослый человек. Так задуманная конструкция служит только для лечения. Уже больше месяца кресло стало Евгении  местом для сна и отдыха. Сашка положил её на это чудо техники. Сам стал на колени рядом и, гладя жену по волосам, спросил: - Ты сильно устала, любовь моя?      

        Евгения улыбнулась и сказала: - Нет, милый. Я не устала. Ты весь взмок, меня неся на руках почти полчаса. Так далеко мы ещё не заходили.
– Ну, что ты, какие полчаса , всего пятнадцать минут. Мы отошли только на километр. Придёт время, мы поедем с тобой далеко-далеко. Мы объедем весь мир.   
       Евгения остановила его жестом.
– Сначала надо внука вырастить и воспитать, а потом можно ехать.
– Его мы возьмём с собой.
- Как мы его возьмём, у него же есть мать?
– Мы тоже ему не чужие. Я завтра поеду и поговорю с ней сам, она должна понять, - строгие нотки прозвучали в голосе Сашки.
– Ох, какой ты бываешь строгий, прямо хочется встать смирно, как солдат, от твоих слов.
- Не нужно мне жену-солдатку, мне надо, чтобы ты была здоровая и жизнерадостная. Чтобы с тобой мы могли спать вместе и целоваться,  не зная больше беды.
- Так не бывает, чтоб всё было гладко, как в сказке, - ответила Евгения успокаивающим голосом.
– Ты засыпаешь, – спросил Сашка, - устала, моя ласточка?
– Да, извини, что-то в сон потянуло. Я посплю, разрешаешь?
– Конечно, спи, я посижу, пока ты не уснёшь, потом Ивану помогу. 
      Она кивнула в знак согласия головой и закрыла глаза.

      Проснулась она часа через два, где-то в лесу куковала кукушка. Не открывая глаза, она спросила.
 - Кукушка, кукушка, сколько лет я проживу?

      Как по команде птица перестала петь.
 – Ну, что ж, - сказала вслух Евгения, - значит, судьба.
Маша была рядом и всё слышала.
– Вы проснулись? – спросила она.
– Да.
 – Кушать я сейчас вам принесу или пойдём к столу, - сказала Маша.
– Муж мой где?
– Он с Иваном, на участке. Сегодня же выходной. Хотите я его позову?
-А я полежу минут двадцать, - ответила Евгения.

     Евгения взяла в руки сразу два пульта. Тысяча мелких прикосновений ощутила на своём теле. Она вытянула ноги и закрыла глаза от блаженства.
Маша вышла во двор. Сашка и Иван сидели около голубятни.
– Чем вы здесь занимаетесь? – задала она вопрос мужчинам.
– Чужака ловим, вон видишь,  сидит.
- Евгения Савельевна проснулась, кушать будем через двадцать минут,- говорила Маша строго.- Так что хватит дурачиться, делом займитесь, - ворчала Маша на мужчин.
     Сашка вскочил как ужаленный. Он вошел в дом.
– Ваня, - спросила Маша, - зачем у тебя на чердаке ружьё?
– Пригодится.
 – Пошёл бы пострелять, может быть, хотя бы кукушку подстрелишь.
– Ты же знаешь, я не хочу по птицам стрелять, особенно кукушку, что с неё получится? Только дробь истрачу.
 – Как что, поросёнок съест. А жалеть её нет смысла. Она птица бесполезная, сама гнёзд не строит и не высиживает кладку. Только в чужие гнёзда яйца подкладывает. А кукушонок чуть подрастёт, сразу же из гнезда других выбрасывает и ест их пищу. А птенцы этого гнезда погибают выброшенные.
– Откуда ты это знаешь?
– Я в школе училась, но дело не в этом.
– А в чём?
- От её голоса Евгения Савельевна просыпается, и спать не может. А этот ещё, как побежал, наверное, сегодня домогался её. Ты ему тихо так скажи, что ей ещё рано сексом заниматься. Он что, искалечить её хочет?
Иван склонил голову, видно было, что он задумался.

       Сашка просто влетел в комнату жены. Евгения лежала ровно и тихо.
 – Ты уже проснулась? – спросил он впопыхах.
      Она открыла глаза, отложила один пульт в сторону. Улыбнулась и привлекла мужа к себе свободной рукой.
- Кушать хочу, - сказала она, - помоги мне встать. 
       Сашка поднял её снова, но она сказала: - Я сама пойду, поставь на ноги меня, милый. Если ты будешь меня всю жизнь носить на руках, я никогда не научусь ходить. А ты хочешь, чтобы я научилась ходить?
– Конечно, хочу, и ты будешь ходить. 
      Он поставил жену на ноги. Правой рукой обнял её талию, левой взял за левую руку и очень медленно они пошли в гостиную.
Сашка и Евгения, держась за руки, вошли в гостиную. Маша уже накрывала на стол. Иван всё ещё стоял около голубятни и наблюдал за чужим.
 – Ну, когда же он придёт к столу? – спрашивала сама себя Маша.
      Сашка помог Евгении Савельевне сесть.
– Я сейчас его позову, - сказал он и вышел.
      Были слышны его быстрые шаги. Он удалялся.
- Евгения Савельевна, - спросила Маша, - как себя чувствуешь? Может, что-нибудь хотите покушать специфическое?
– Нет, нет. Много есть, мне доктор запрещает, говорит, организм должен привыкнуть к количеству пищи постепенно. Полгода болела, значит, полгода и набирать вес надо.
– Сегодня, наверное, далеко с мужем ходили? – снова Маша задала вопрос.
– Нет, около одного километра прошли всего.
– А как он к вам, наверное, целовался и пристаёт?
– Целовались, не больше. Мне всё остальное сейчас во вред. А вот через месяц будет можно, тоже врач сказал.

         Она замолчала, услышав приближающиеся шаги мужчин. Через минуту все расселись за столом.
– Маша, - начал говорить Сашка, - я завтра с утра в город на работу, а потом пойду на Кутузовский. Спрошу, собираются ли они на лето на свежий воздух. Ты Маша не будешь возражать, если тебе придётся на троих больше готовить?
- Да ради бога, хоть на шесть. 
     Она ещё что-то хотела сказать, но услышала, в воротах звонит звонок.
– Вот, ещё кто-то пришёл к обеду, - сказал Иван.
     Хозяин дома вскочил из-за стола и пошёл открывать. Все перестали жевать, ожидая, с кем он войдёт.
    Иван шёл не один. Все заулыбались, когда увидели входящих в гостиную. Медсестра и молодой красавец в вельветовом костюме остановились на пороге. Все начали здороваться.
– Мы, наверное, не вовремя? - спросила  медсестра.
– Вовремя, как раз к столу, никаких разговоров. Берите стулья и садитесь, - говорила Маша в приказном тоне.
      Тут же поставила она ещё два прибора, и гости сели за стол.
 – Вот теперь рассказывай, - сказал Сашка.
- Мы пришли вам вручить приглашения на свадьбу, - говорила медсестра. – Евгения Савельевна и ваш муж будете гостями номер один. Свадьба через месяц, я думаю, вы уже выздоровеете к этому времени совсем. 
     Она положила четыре красиво оформленных приглашения. Все стали их рассматривать. Радость, восторг, поздравления.


Люди сидели за столом. Говорили и мечтали,  строили планы. После застолья гости ушли. Четыре человека вышли во двор. Немного посидев в беседке, они разошлись по комнатам. Было свободное время до ужина и люди решили отдохнуть.

Вечером, этого же дня, две женщины на Кутузовском смотрели телевизор.
– Ну, как, пойдёшь, завтра к врачу? – спросила Вера Андриановна дочь.
– Да я и без врача знаю, только справку нужно будет взять, - отвечала дочь.
– Ну, вот и хорошо, - говорит Вера Андриановна, гладя малыша тут же играющего, - будет у тебя сестрёнка или братик.
Малыш посмотрел на бабушку и заулыбался.
–  Улыбайся, будет тебе с кем драться, - и продолжала, глядя на дочь. – Что-то Ваня нам денег не несёт. Уже вчера свою тысячу истратила, - сказала она дочери.
– Мама, вы живёте не по средствам, - ответила дочь. – Экономнее надо. Надо покупать только то, что надо. Вы видите, в каком мы положении?
– Не мы, а ты, - поправила её мать.
– Ну, всё мама, хватит вам издеваться надо мной. Пойдём спать, - сказала она ребёнку и, взяв за руку, увела его в детскую.
      Вера Андриановна осталась одна.


         Иван и Маша остались одни.
– Ваня, ну как ты, мой родной, сходишь завтра в лес? Я бы с тобой пошла, но Сашка завтра уедет, а Евгению Савельевну одну оставлять нельзя.
– Может быть, лучше на рыбалку сходить?
– Нет уж, нет уж. Хватит нам мартовских прудов.  Правда, Ваня, сходи. А то вечером опять эта сволочь куковала. 
     Маша ближе придвинулась к мужу. Она запустила свою руку ему в волосы.
– Ох, какой ты у меня красивый, я такая счастливая с тобой.
– Я тоже счастливый. Вот Евгения вылечиться совсем, мы с тобой тоже настоящую свадьбу с регистрацией сыграем.
 – Ты что, мне предложение делаешь, после двух лет совместной жизни?
– А ты что, его отвергаешь сразу?
– Ну, что ты, разреши мне года четыре теперь подумать, - уже шутя и смеясь, ответила Маша и добавила совершенно серьёзно, - чтобы мне выйти официально за тебя замуж, надо официально развестись или иметь справку о смерти мужа. Но ты же знаешь, как у меня всё случилось.
– Маша, почему ты не обратилась к массажисту? Мне кажется, он бы тебе сказал о бывшей твоей семье.
- Я обращалась.
 – И что он тебе сказал?
 – Он сказал, что мой самый родной человек находится всегда со мной уже чуть больше двух лет. 
    Маша уткнулась лбом в его грудь и заплакала. Он прижал её к себе ещё крепче и стал целовать её волосы, лоб, заплаканные глаза.


Сашка подъехал на Кутузовский только к вечеру. Ему открыла Женя.
– Вот какой гость у нас, - сказала она малышу, который был с ней рядом и смотрел на своего деда во все глаза.
 – Привет, малыш, вот какой большой и красивый растёт мой внук, - говорил Сашка, ставя тяжёлую сумку и поднимая малыша к потолку.
      Малыш улыбался от восторга, глядя сверху на мать и деда.
– Когда же малыш приедет к дедушке в загородный дом? – продолжал Сашка. – Там его ждёт бабушка, дядя и тётя.
      Он подкидывал малыша и ловил его своими сильными руками. Невестка смотрела на него как завороженная.
 – Ну, всё, хватит, а то он не уснёт от перевозбуждения, - сказала она, беря сына из рук Сашки.
– Мама, забери ребёнка, ему пора спать, - крикнула она через плечо.
     Вера Андриановна тут же появилась. Она поправилась и немного солидней стала выглядеть. Она кивком головы приветствовала Сашку, взяла ребёнка за руку и со словами «пошли, мой хороший», удалилась в детскую комнату.
     Сашка поднял сумку и, сняв обувь, понёс её на кухню.
– Женя, ты не ответила, - опять продолжал он говорить, - приезжайте все втроём к нам отдыхать на всё лето? Теплынь там, свежий воздух. Маша будет готовить на всех. Она вчера дала согласие. Жена моя поправляется, хочет тоже с внуком общаться. Ну, что вы в городе будете сидеть, травиться газом?
Женя выкладывала продукты из сумки.
– Нам надо с мамой посоветоваться, но в этом месяце точно не приедем. В следующем будет видно.
– Ну, ладно, Женя, тебе, конечно, виднее, но свежий воздух ребёнку обязательно нужен. Гулять по траве малыш будет босиком, расти, будет быстрей. 
     Женя освободила сумку. Сашка заметил и вытащил ещё денег.
– Женя, ты не забываешь оплачивать коммунальные услуги? – спросил он, кладя на стол деньги.
– Нет, у нас всё нормально. 
     Сашка понял, что она нервничает и взял сумку, чтобы уходить.
– Чаю попьёте? – спросила Женя неожиданно.
– Спасибо, нет, я спешу. Мне сегодня ещё в одно место и к жене срочно.
 – Ну, ладно, тогда пока. 
     Она подала ему мокрую от пота ладонь. Сашка судорожно схватился за её руку и пожал её.
– До свидания. Ну, я пойду, подумай над моим предложением.
 – Над которым? Которое, было 72 дня назад?
      Сашка опешил, стараясь собраться с мыслями. Он спохватился, взял Женю за плечи и тихо зашептал.
 - Прости старого. Прости и забудь. Найди себе кого-нибудь. За сына приму. Лишь бы ты и внук счастливы были. Я всё для вас с внуком сделаю, только прости. 
      Он прижал её маленькую голову к своей груди и по-отцовски поцеловал в голову. Её тело трепетало у него в руках, она становилась горячей. Он отпустил её.
– Прости, мне пора. 
     Она закрыла за ним дверь и обернулась.
         
     Рядом стояла мама: - Ну, что, опять ничего не сказала?
 – Нет, ещё рано, - сказала дочь.
    Она обошла мать и подошла к окну. Мать пошла за ней, на ходу ворча.
– Дурра ты дурра, - говорила мама, подойдя к окну.
Дочь смотрела, как машина Сашки отъезжала с территории двора.
– Мама, посмотри. Мне кажется, эта чёрная машина не из нашего дома. Я её и вчера видела, она стояла напротив наших окон.
– Не забивай себе голову, все машины одинаковы.
– Нет, мама, вы не правы. У этой окна совсем чёрные, через них ничего не видно. Таких машин мало.
– Брось ты, пойдём, посмотрим, что он нам притащил.
На другой день Иван снова не ушёл в лес. Почти собравшись, он стоял посереди двора и пытался что-то сделать с телефоном. За таким занятием и застала его Маша.
– Ваня, ты что? – спросила она.
– Да вот, не могу дозвониться, - отвечал он растерянно.
 – А куда ты звонишь?
– Да вот, мужик какой-то позвонил, какую-то ерунду сказал и трубку бросил. Я стараюсь ему перезвонить, а там говорят, что номер не существует.
– Ну, и что, мужик-то сказал?
 – Глупость какую-то.
- Ну, значит, ошиблись, - сказала Маша, беря из рук Ивана его телефон, - а что сказали, скажи.
– Сказали, что Женька от Сашки ждёт ребёнка.
 – Фу ты, бред, какой.
– А вдруг не бред.
 – Вань, никому не говори эту ерунду. Выключи телефон, вечером поговорим.
                Конец 5 главы.
                Глава 6.

Прошёл ещё месяц. Июнь выдался дождливым, как никогда. Женя так и не приехала на отдых в загородный дом и осталась с матерью и ребёнком в Москве. Сашка раза четыре за месяц возил ей продукты и деньги, но разговора больше не поднимал на эту тему.
Евгения Савельевна выздоровела почти совсем. Она начала снова работать, заниматься своими банковскими делами, только на дому. Почти каждый день к ней кто-то приезжал из банка за советом и по всяким делам. Приходили даже простые акционеры, которые были в курсе болезни и радовались, когда она начала выздоравливать. Её дела, как и здоровье, пошли в гору. Тем временем, подходило время свадьбы медсестры.
      Сашка и Евгения принесли самый дорогой подарок и конечно, ещё дали денег. Иван с Машей тоже прислали подарок, но сами не пришли, ссылаясь на то, что у Маши с утра разыгралась мигрень.
        Жених медсестры оказался человеком не простым.  В провинции у него свой кирпичный завод, который снабжал почти целый район кирпичом. После свадьбы медсестра собиралась уехать с ним, а квартиру оставить для приездов в Москву самой и мужа.
        Жениха в Москве знали очень многие, и он знал очень многих людей своего круга. Свадьба была в дорогом ресторане, и народу пришло много.
Сашка и Евгения танцевали медленный танец, он держал её нежно за талию одной рукой, в другой его руке была её рука. Это первый танец после потери сына.
Сашку кто-то тронул за плечо. Он повернул голову и остановил танец. Перед его глазами стоял зеленоглазый Вова. Он улыбался и сверкал своими зелёными глазами, как будто отмыл их специально для этой встречи.
        После провала с миллионом, он очень много думал.  Теперь он взялся за дело сам. Он стоял и улыбался, как будто обрадовался, что встретился с этой парой.
Евгения тоже узнала его, ещё она знала от людей, что он аферист ещё тот. Но всё-таки, он дал адрес массажиста, с усилием которого Евгения Савельевна встала на ноги.
-Значит, был какой-то резон ему так поступить. Ему что-то нужно,- думали одновременно Сашка и Евгения.
Он поздоровался с Сашкой за руку как друг, взял у Евгении руку и поцеловал пальцы.
– Очень, очень рад, что стали выздоравливать, - говорил он, пристально глядя на Евгению, - и за вас, Александр, за то, что вы снова вместе.
– А мы и не расставались никогда, - ответил Сашка быстро.
– Я имел в виду, что вы живы и здоровы, - поправил свои слова Вова.
– Вы тоже к этому приложили руку, - ответил Сашка, - так что вам спасибо.
Володя стоял и ждал ещё от Сашки каких-то слов. Но Сашка был лаконичен. Вова понял это, и чтобы поддержать разговор, спросил у Сашки.
 - Вы играете в карты?
– Нет, я не играю в карты, мне некогда. Я очень много времени провожу на работе, а что остаётся, всё отдаю своей красавице жене.
– Вот если бы у меня была такая красавица жена, я бы и на работу не ходил. Увёз бы её на острова, куда-нибудь в Аргентину и был счастливым. А всё-таки, жаль, что вы не играете в карты. Я тут один адресок знаю, может сказать?
– Вы нас извините, я устала. Поэтому, мы скоро уходим. Будет время, с вами поговорим, а сейчас правда, извините, - говорила Евгения Савельевна, - пойдём, милый, поблагодарим жениха и невесту. Пожелаем им счастья.
Вова, не ожидал такого поворота событий. Он остался стоять среди танцующих один. Так и не добившись к себе внимание, со стороны самой красивой пары. Стоять как столб посередине зала одному нет смысла. Отказываться от затеи сблизиться, тоже не хотелось. Он подошёл к бармену. Выпил большой глоток коньяка и взял бутылку с собой.
      Вова сел в машину и приказал водителю ехать вперёд. Сам открыл кейс и достал толстую книгу. Он листал страницы. 90, 91, 92, 99 и читал. "Четырежды перебежчик, четырежды предатель. Трижды женатый и трижды добившийся успеха с помощью брака. Дважды возвышенный, дважды униженный. Но умрёт он лишь однажды и сразу будет забыт".
- В аэропорт, - сказал он водителю.



Закончился июнь. В банке собрание акционеров. К Евгении Савельевне пришли люди и попросили присутствовать. 10 июля 2002 года в 9:30 утра Сашка открыл дверь своей машины прямо напротив центрального входа в банк.
У входа было много народа. Через полчаса начнётся собрание акционеров. На повестке дня три вопроса. 1. Отчёт за полгода. 2. Новые инвестиции. 3. Повышение процентов на вклады.
Евгения Савельевна приготовила доклад на третий вопрос. Люди ждали её, кто-то принёс цветы, чтобы поздравить её с выздоровлением. Очень многим хотелось, чтобы она скорей начала работать в полную силу. Сашка, как жених, в новом чёрном костюме подал ей руку. Она вышла из машины, поцеловала мужа, сняла с его пиджака пылинку и сделала шаг в сторону ждущих их людей.
        По тротуару ехал велосипедист. Он на ходу достал пистолет и выстрелил в Евгению Савельевну. Пуля попала в висок, она умерла мгновенно.
        Её тело обмякло и стало падать. Сашка схватил жену на руки. Её глаза были открыты и выражали удивление. Сашка понял всё только тогда, когда увидел на виске пулевое отверстие и вытекающую из раны кровь. А Женя всё смотрела на него и смотрела.
– Женя, прости, это не я, прости, ради бога и сына нашего, прости, - шептал Сашка прямо в мёртвое лицо, - это не я, прости.
        Со всех сторон бежали люди, кто-то вызвал милицию. А Сашка всё держал её и держал. Из его глаз текли слёзы. Он не мог их удержать.      

        Остановилась проезжающая мимо скорая. Врачи пытались осмотреть труп, но Сашка всё прижимал свою жену к себе и шептал: - Прости, это не я сделал.
Только через  час, милиция и врачи смогли разжать его руки и освободить бездыханное тело. Её увезли в морг. Сашка остался сидеть на асфальте, рядом со стоящей у края дороги, машиной. Люди разошлись, разошлась и милиция с прокуратурой, а он всё сидел и сидел в своём новом костюме на асфальте, прохожие смотрели на него и шли мимо. Какая-то старушка  пожалела его, она остановилась и как ребёнка погладила его по белой голове и сказала: - Всё пройдёт, жить надо, мужик.   
        Его подобрал Иван.

        Евгению Савельевну похоронили рядом с сыном. Прокуратурой было начато дело, но прошёл месяц, оно не сдвинулось с мёртвой точки. Допрашивали всех по несколько раз, в банке началась масштабная проверка, которая открыла только мелкие коммерческие нарушения.
Все стали успокаиваться, и жизнь входила снова в своё русло. Только Иван, оставшись без сестры, по ночам с Машей шептался, вспоминая о телефонном звонке неизвестного.
       Прошло сорок дней после похорон. Сашка оклемался, не сказать, что он себя хорошо чувствовал, но дела свои делал. Он сказал, чтобы Иван не переживал, а продолжал жить в загородном доме.
                Конец 6 главы.

                Глава 7.

Тем временем наступала осень. Первые осенние дни были сухими и тёплыми. Сашка не показывался в доме Ивана уже неделю. Раз в день телефонный звонок и то не больше минуты. Иван не спит всю ночь и наконец-то принимает решение. Он тихо встал, собрался и оставил на столе записку в несколько строк «уехал  в Москву». Не доезжая пару километров, он остановил свой транспорт и пошёл пешком в сторону Кутузовского.
В 10 утра Сашка и Женя вышли из подъезда. Сашка открыл дверь и помог ей сесть. Через пару минут машина тронулась со двора. Иван метнулся на проезжую часть ловить частника или такси. Таксист поехал за Сашкиной машиной и уже через десять минут машины остановились у красивого дома.
Сашка и Женя вышли из машины и вошли в помещение женской консультации. Иван, расплатившись, тоже покинул такси. Он ждал сорок минут, пока эта парочка вышла и уехала с его глаз.
Иван медленно шёл к зданию. Туда входили большей частью женщины, он прочитал название учреждения. Всё стало ясно. Он вернулся в УАЗ и хотел возвратиться домой, ему уже несколько раз звонила Маша, но мозги хотели мести.  Всё-таки, разум позвал его домой.
Иван приехал сам не свой. Маша накрыла на стол, Иван ел мало. Было видно, как он крутит в мозгах варианты и варианты. Маша, узнав от мужа, что он видел, сказала: - А может быть, она не от Сашки беременна? Он просто ей помогает во всём.
– Хороша помощь, - сказал Иван.
      Разговор не клеился. Они легли спать рано. Усталость взяла своё. Спали крепко.
Утром Иван вновь покинул свой дом рано. Уже в 8:00 был у консультации. Только-только ушёл ночной сторож, пришли две женщины в регистратуру. Иван сунул за пазуху отвёртку.  Вежливо поздоровавшись, он подошёл к окну регистратуры.
Иван говорил в окошко регистратуры всякую чушь, как будто он обманутый муж, хочет точно узнать срок беременности своей жены. Она была здесь вчера, он назвал фамилию. Но толстая женщина наотрез отказалась смотреть в регистрационную книгу. Он всё просил её и просил, а она сказала: - Уходите, а то вызову милицию.
Медлить было нельзя. Он схватил рукой ручку двери и дёрнул так, что закрывающий её шпингалет отлетел в сторону. Полная женщина закричала, но Иван, не обращая внимания на её крик, ворвался и схватил её сидящую за столом голову. Огромная отвёртка коснулась шеи.
– Открывай регистрационную книгу, а то всю кровь тебе выпущу. 
     На её крик прибежала ещё одна молодая худая женщина. Она увидела отвёртку, упала на колени и стала просить пощады, не зная, что ему надо. Он повторил просьбу молодой, она сразу же нашла в книге названную Иваном фамилию.
– Не волнуйтесь, - говорила она, листая страницы, - вот нашла, вчера приём в 10:30, беременность столько-то недель, это значит, она в середине марта залетела. Может, неделей раньше или неделей позже. Только ничего не делайте, отпустите мою маму, я вам денег дам, отпустите. 
      Иван отпустил женщину и выскочил на улицу. Он нёсся по тротуару к своей машине.  Встречные люди шарахались от него. Он дал газ и погнал на выезд из Москвы. Ехал уже полчаса, стал успокаиваться. Смотрел по сторонам, за ним никто не гнался. Бензина мало, он понимал, что на заправке уже есть ориентировка. Частник продал ему бензин, и ничего не оставалось делать, как ехать домой.
Иван всё-таки вошёл в дом. Маша вся в слезах встретила его со словами: - Ты сегодня даже телефон не взял, я хотела идти тебя искать.
– Я думаю, что скоро меня заберут, я напал с отвёрткой в регистратуре на женщину.
– Как? 
       Иван всё рассказал Маше.
 – Что теперь делать?-она снова задала вопрос.
– Убить Сашку за сестру, вот моя миссия на этой земле.
– Погоди, не спеши.
– Как не спешить.
– А я с кем останусь? У меня тоже никого нет, также как и у тебя. Надо точно всё узнать, не пори горячку, Иван, - говорила Маша, волнуясь.
– Я всё уже вспомнил, в марте, когда сестра была при смерти, я увидел у него пустую литровую бутылку виски. Он не мог её один высосать. Он ещё мне долго не открывал, а потом говорит, чтобы я ничего такого не думал. Сволочь.
Маша поставила на стол еду.
- Уже вечер, почему за мной не приходит милиция?
– Может, они не позвонили в милицию.
– Хорошо бы, быстрей этого, жизни лишу.
– Ваня, ты давай спать ложись, отдохни. Успокойся, выспись, а завтра всё встанет на место, - успокаивала его Маша, - и суп, пожалуйста, доедай.
Иван снова стал есть уже поостывший суп.
 – Ваня, ты устал, хочешь, я тебя усыплю? Тебе надо поспать, пошли, ложись, - успокаивала его Маша.
 – Ну, ладно, пойду. Если всё-таки милиция приедет, ничего не бойся.


Утром, когда Иван выскочил из здания, которое он посетил с отвёрткой в руках, молодая женщина помогала полной прийти в чувство. Женщина охала, ахала, хваталась за сердце. Дочь принесла нашатырь и сунула ей под нос увлажнённую в нём ватку. Та смогла только сказать.
 - Вот сволочь, чуть с жизнью не попрощалась.  В милицию надо звонить, пусть его найдут.
– Мама, - сказала молодая, вы его запомнили? Фоторобот сделать сможете?
– Да, хорошо запомнила, такая большая отвёртка.
– А ещё что запомнили, глаза, рот, уши какие?
– Глаза, какие глаза, бешеные глаза. А ты что запомнила?
– А я мама ничего не запоминал, - говорила вторая, собирая с пола разлетевшиеся бумаги. -Помнишь, что было, когда наша собака укусила мальчишку, а вы говорите милиция. Всё прошло и ладно, забудьте. Правда, бабу эту жалко.  Она снова открыла регистрационную книгу. Списала дом, телефон и адрес.
- Надо будет как-то предупредить, - сказала она и задумалась, грызя авторучку.
       Только в 22:00 часа она вышла гулять с собакой, было темно. Она отошла от своего дома метров на 300 и вставила телефонную карту в первый попавшийся автомат.
      Трубку, немного погодя, взяла Женя. Через пять минут Женя знала, что случилось утром с регистрационной книгой. Звонившая женщина хриплым прокуренным голосом сообщила подробные приметы Ивана. Женя вошла на кухню, где её мама пила свой вечерний чай с вафельным тортом популярного хлебозавода.
- Кто звонил? – спросила она, не поднимая от чая глаз.
 – Баба какая-то, говорит, что Иван сегодня в консультации был, в регистрационную книгу заглядывал, чуть не порезал там половину народа.
– Надо Сашке звонить, - сказала Вера Андриановна, и надув губы, стала дуть на горячий чай, как будто ничего и не произошло.
Женя не заметила на лице матери никакой реакции. Ей ничего не оставалось делать, как уйти в детскую комнату. Она села у постели малыша. Мальчик спал крепко, и вообще почти не болел и был умён не по возрасту. Она смотрела на него и радовалась. Никогда не могла мечтать хотя бы о чём-то, когда стояла с протянутой рукой у церкви и голодала неделями, произвела на свет крепыша. Теперь ждёт второго ребёнка, она положила ладонь себе на живот, скоро шесть месяцев как прошло 8-е марта. Последствия праздника уже с ней. Он уже внутри неё, живёт своей и её жизнью. Вот и сейчас он пенал её.  Как будто приказал встать и лечь в зависимости от времени суток. Она снова погладила живот. Он, пнул  снова.
– А, кушать захотел, – сказала сама себе. 
       Женя встала и пошла на кухню.

       Вера Андриановна всё ещё сидела за столом, её час был недопит. Крошки рядом с чаем, откусанный, уже засохший торт. Глаза смотрят в одну точку на стене.
 – Мама, что с вами? – спросила дочь, входя.
Вера Андриановна очнулась, услышав знакомый голос.
– Да, вот думаю, как бы Иван не начал копать.
– О чём вы, мама? – спросила Женя, беря сухой кусочек торта со стола.
– Да просто так, не подумала и сказала. Может, тебе Сашке позвонить, а?
– Я думаю, его пока нельзя по этому поводу тревожить.
- А почему, не сахарный, не растает.
– Он совсем недавно узнал, что станет вновь отцом. Ему надо привыкать к этому. Только неделя прошла, как я открыла тайну праздника. Он был удивлён, шокирован и потрясён. Кое-как собрался и довёз меня до врача. И надо было в этот день, попались на глаза Ивану. Я думаю, у нас с ним всё будет хорошо. Горе сколько пережил, я сделаю его счастливым. Он дорог мне, как никогда на свете мне дорог не был никто.
– Ты где выучила такие слова? Как будто в книжке прочитала. Может, любишь ты его?
– Нет, не люблю пока, но всё же, я скучаю, когда сижу у окна, наблюдаю за людьми, кто входит в дом и из него выходит. Грущу и думаю о нём, поздней ночью и даже днём. Когда играю с малышом и входит он. Хочу с разбегу на шею броситься ему, как в омут с головой, ко дну пойду за ним.
– Ой, дочка, ты попала, конкретно и надолго.
– Но думаю, ко дну мы не пойдём, по крайней мере, я. А ты, няня, иди, поспи.
– Да вот, дела. Ты весь мой торт съела, и чай мой допила. Ну и есть ты молодец.
- Иди, ложись, поспать тебе уже надо, а я останусь тут, оставь меня одну.
        Женя потянулась к матери. Она поцеловала её в щёку и ушла спать. Вера Андриановна осталась одна.
Всю ночь Женя плохо спала. Она слышала, как её мама ходила по квартире. То она разговаривала с прахом своего мужа, то считала какие-то деньги и слегка материлась. Только под утро угомонилась и захрапела на диване в гостиной.

Утром, плод праздника, стал просить, есть.  Женя вышла на кухню, следом проснулась мама. Было девять часов утра.
– Пойду, схожу на рынок, куплю витамины тебе, - зевая во весь рот, говорила Вера Андриановна – и сама прогуляюсь. А то всё дома и дома, так можно и с ума сойти.
- Сходи, мама, сходи, может быть, ночью спать будешь лучше. А то сама не спишь и другим не даёшь.
После обеда Вера Андриановна вернулась с рынка навеселе.
– Что вы, мама? - сказала Женя, - опять за своё?
– Нет, нет, за знакомство выпили с продавцом апельсин.
       Она поставила целую сумку апельсин, яблок, груш.
– Что только для родного дитя не сделаешь. Ну, ладно, пойду, просплюсь. Да, совсем забыла, этот твой не звонил? – спросила Вера Андриановна.
 – Мама, хватит уже, идите спать. Устала я от вас, - говорила дочь, кусая самое большое яблоко.
– Вот и вся благодарность.
 – Спасибо, спасибо.

        Иван проснулся поздно. Он открыл глаза и увидел перед собой свой красивый потолок. Потянулся лёжа и почувствовал запах кухни. Маша вошла на звук.
– Проснулся? Ты сегодня поспал на славу, время два, - сказала она.
      Он протянул к ней руки, она подошла ближе и поцеловала его. Иван обнял её за талию и притянул к себе.
– Как хорошо проснуться дома, - целуя Машу, говорил Иван. – А я и не надеялся проснуться сегодня, сон приснился отвратительный.
- Бог с ним, вставай, мойся и к столу. Я борщ сварила, просто пальчики оближешь. Скотину накормила, голубей погулять выпустила. Может, погуляем сегодня в лесу?
– Почему в лесу, может, в ресторан сходим? Отпразднуем, так сказать, моё не попадание в тюрьму, - говорил Иван, одеваясь.
– Да, перестань, разве сейчас время по ресторанам ходить, наверное, не стали милицию вызывать пострадавшие. Сейчас не все люди за помощью к властям обращаются. Одна морока с ними, с милицией.
– Это точно, - заметил Иван и пошёл садиться за стол.
- Да, хорош борщ, мастерица ты у меня, Маша, супы готовить, - говорил Иван, отрывая взгляд от пустеющей тарелки.

       Иван поднял глаза на Машу и обомлел. Прямо за её спиной стоял совсем ещё молодой человек кавказской национальности. Левой рукой он захватил голову Маши и держал крепко, зажимая ей рот. В правой руке у него был пистолет, ствол которого направлен прямо в висок. Маша не могла даже пикнуть. Её борщ был не съеден, она только моргала глазами. Кавказец  увидел взгляд Ивана и улыбнулся.
- На том свете не будет надо, - сквозь зубы процедил он.
       Он отвёт ствол от виска Маши и стал направлять в сторону Ивана. Иван не думал ни секунды, он бросил в убийцу тарелку, но тот успел нажать на курок. Пуля попала Ивану в ногу. Она рванула у него клок мяса, причинив ему боль, но он прыгнул на кавказца и схватил его руками за горло. Теряя кровь, Иван давил ему шею так, что трещали кости, ломаясь. Кавказец заорал, но его пистолет палил направо и налево. Одна пуля попала Маше в спину, ударила её в ребро и, отвернув от раздробленной кости, попала в сердце. Оно перестало биться, она упала на пол со стула и осталась без движения.
     Иван всё давил шею и давил. Вот изо рта кавказца выступила кровь. Тогда Иван отпустил его, он упал лицом на стол. Из его обессиленной руки выпал пистолет. Иван подобрал его и подставил к затылку лежащего на столе мужчины. Он нажал на курок, последняя пуля вошла мужчине в затылок. Иван бросил пистолет в сторону. Он наклонился к Маше.
– Маша, милая, - звал её Иван, - всё кончилось. Пойдём отсюда, сверху идёт огонь.   
     Но, Маша не отвечала. Иван перевернул её и увидел  пулевое отверстие. Под телом была лужа крови.
     Иван слышал, как сверху движется на них столб огня.
– Всё, теперь у меня точно никого нет, - сказал он сам себе.
     Он поправил на Маше её одежду, помог телу принять правильную форму и, обняв её за шею, сам лёг рядом. Уже было слышно, как сигналит пожарная машина, дым не давал дышать. Он прижался к её мёртвому телу своим телом. Он вспомнил, как в детстве, когда ещё дружил с толстой девочкой, прочитал об этом в книжке. И ещё вспомнил, как Сашка молодой и сильный, пришёл свататься к сестре.
– Нет, - сказал Иван, - он не будет жить. 
      Иван вскочил, поднял Машу на руки и, не обращая на боль в ноге, двинулся через окно на улицу.
Он выскочил, хромая, во двор. Открыл дверь машины и положил туда Машу. Только потом он обернулся на пылающий дом. Весь верхний этаж был в огне. Краем глаза он увидел высоко в небе шесть белых, голубей.
 - Летите, голуби, прощайте,- крикнул им Иван.
У сарая он открыл засов. Всё живое выскочило во двор и понеслось в разные стороны, спасаясь от огня.
Иван вскочил в машину, она заревела как зверь и повезла Ивана со двора по просёлочной дороге, рёв сирены пожарной машины совсем рядом. УАЗ влетел в заросли. Мимо, одна задругой мчатся пожарные машины. Милиция и скорая тоже появились тут же.
       УАЗ выехал из зарослей и  медленно  двигался в сторону от П. Он ехал медленно, объезжая людские поселения просёлочными дорогами и лесными тропами очень долго.
Наступила ночь. На крышу машины упали первые капли осеннего дождя. Иван остановил машину, оставил место водителя и сел рядом с Машей. Её тело уже было холодным. Её голову он положил себе на колени и всю ночь гладил её волосы руками и разговаривал с ней.
       Утром, он нашёл в машине небольшую лопату. Вырубил дёрн и стал копать могилу. Он трудился почти весь день, вечером он положил на дно могилы еловые ветки, чтобы черви дольше не тронули женское тело. Очень осторожно он опустил и положил на ветки ели тело любимой. Он последний раз поцеловал её остывшие губы. Укрыл тело ветками пихты, чтобы не учуял зверь её запах. Иван закапывал её, беря руками куски земли. Мял их руками, чтобы не было камней, и бросал в могилу мягкую рыхлую землю. Только утром, когда каждую часть дёрна он уложил на место, прекратил работу.




                Заключительная глава.

- Мне 40 лет, у меня есть всё, что надо мужчине моих лет. Собственное дело, охранная фирма. Имею лицензию на хранение оружия, загородный дом под Москвой и однокомнатную квартиру в Москве. На стороне у меня есть ребёнок, который живёт в другой семье.
      Сорок лет исполнилось мне недавно, всего лишь сутки назад. На день рождения я с друзьями и сослуживцами погулял исправно. В московском ресторане гуляли почти сутки. Моя знакомая женщина, с которой я иногда сплю, тоже была в ресторане со мной. После застолья я попытался сделать ей предложение, но она мне отказала при всех моих друзьях, товарищах. Она сказала, что я очень много пью, поэтому замуж за меня не пойдёт.
       Я рассердился, налил полный фужер шампанского и плеснул её в лицо. Она завизжала как недорезанный поросёнок и выбежала из ресторана, как мокрая курица. Через десять минут, предварительно поржав как кони, я с друзьями, вышли из ресторана, расплатившись. Прямо на выходе на меня насели две проститутки.
– Дяденька, дяденька, возьми нас с собой! – говорили они почти детскими голосами.    
        Жалко мне их стало и я говорю.
 - Ну, что с вами сделать,  такими красивыми?
 - Что хочешь, дяденька, то и делай, мы согласны за 500 долларов на всё. 
     Деньги, конечно, отсчитал. С места в карьер повез меня водитель.   Девчонки смеются, по седеющим вискам меня гладят, а одна спрашивает.
- Дяденька, а ты там один будешь или ещё кто ждёт?
– Нет, девочки, - я им отвечаю, - будет там ещё один человек. Мой квартирант, очень хороший человек, помог мне когда-то очень. Познакомлю, закачаетесь. Иваном зовут.
– Хорошо, что русский, боюсь я кавказцев, - говорила та, что чуть старше.
– Да не бойтесь, девчонки, мы люди мирные, не обидим вас.
Минут через 30 водитель остановил свой аппарат у ворот моего дома. Девчонки, припудрив носик, выпорхнули из машины. Я кое-как выполз, водитель тут же дал газ, не сказав спасибо. Загремела цепь во дворе, моя собака Джек, узнала меня по запаху шампанского и коньяка,она не стала лаять, чихнула.  Я отворил ворота, и мы вошли в дом.
 – Иван, - звал квартиранта, но он не откликался.
– Иван,  – заголосили девочки, но его нигде не было.
         Мы обошли весь дом, но квартиранта не нашли.
– Ну, и что будем делать? – спросили девчонки.
– А ничего, любите меня одного. 
         Но любви не получилось. Прямо сразу я услышал, как зашёлся лаем мой пёс Джек. Я хотел открыть дверь, но было поздно. Несколько десятков ног стучали тяжёлыми сапогами по всему дому. Я встал и поднял руки. Девчонки перестали визжать и полезли, одеваясь на ходу под кровать, но сильные руки ОМОН извлекли их оттуда и поставили в угол.
        В помещение входили соседи, что живут в доме, напротив, за ними мужчина в гражданской одежде, но видно сразу, что следователь.
- Садитесь, - сказал он понятым, - и вы тоже садитесь.
– Что случилось? – спросил я, - зачем этот маскарад?
– Вопросы буду задавать я, - ответил строго следователь, - итак, фамилия, имя, отчество? 
      Я назвал себя и прибавил ещё дату дня рождения.
– Хорошо, хорошо, что не врёте, - сказал он.
– А мне врать нечего, - ответил я тут же.
- Чем занимаетесь? – продолжал следователь, - сфера деятельности, так сказать, ваша?
– Частный предприниматель, у меня в центре офис, частное предприятие по охране гаражей, кладбищ и бань. Налоги плачу исправно.
– Оружие в доме имеется?
– Да, охотничье ружьё системы карабин, штык, нож и арбалет. Документы на оружие в порядке, в сейфе на чердаке, - добавил я.
– Где вы были вчера днём в три часа?
- Ну, слава богу, вчера на три часа у меня железное алиби. Нас вчера 40 человек в 15 часов сели за стол в ресторане на Арбате и вышли только сегодня. Только в туалет я отлучался раз шесть на пять минут и всё время был не один.
- Ну, что ж, очень хорошо, осталась совсем немного. Посмотреть на ваше оружие.
– И все уйдут, оставят меня с моими девчонками?
– Веди, веди, показывай. Потом посмотрим, что с тобой делать, - очень строго говорил следователь.
       Огромный омоновец толкнул меня в плечо, я чуть не упал.
- Легче, друг. 
       Он улыбнулся и пошёл вперёд по лестнице. Он был такой тяжёлый, что ступеньки под ним прогибались. Я шёл за ним, затем следователь и двое понятых соседей. На чердаке был сейф, следователь залез в мой карман и достал ключи. Он только вставил ключ, и дверь сейфа стала открываться.
– О, - сказал он, улыбаясь, - а ты говоришь ресторан, алиби. 
      Он открыл дверь сейфа. Всё оружие было на месте, только не было арбалета.
- Где арбалет? – спросил следователь.
– Не знаю, - ответил я и сел, обхватив голову руками.
      Целый час следователь оформлял протокол, понятые его подписывали и уходили.
- Ну, что будем делать? – сказал следователь, - сразу признаваться в убийстве или допрос?
- Валяйте допрос, - ответил я, глядя на следователя, зная уже заранее, что он будет говорить.

Вчера, в 15 часов был убит на территории автосервиса бизнесмен среднего класса. Фамилия, имя, отчество прилагается. Стрела, пущенная из чердака дома напротив, пробила ему шею, он захлебнулся своей же кровью. Арбалет через час был найден, номер совпадает с номером на предъявленных вами документах. Мы выяснили, что вы его купили лично в магазине «Оружейник» у метро Алексеевская, заплатив за него ровно 4 тысячи рублей. Исходя из этого, вам предъявлено обвинение в умышленном убийстве и вам придётся проехать с нами для выяснения обстоятельств.
- Не надо никуда мне ехать, - я всё расскажу сам, - совершенно отрезвев, стал говорить я.



- Было это давно, около двадцати лет назад. Как вам известно, в молодости я попал на зону. Дали мне 2,5 года за баклана. Год прошёл хорошо, среди таких как, сам. Потом на общий режим. Так получилось, ну, в общем, плохо получилось, не пришёл я поначалу ко двору. Не верить стали мне, думали, что дятел пришёл. Хотели разобраться со мной по-мужски. Вплоть до пера в бок встал вопрос. Был там один зек, он уже лет десять оттянул. Он за меня заступился, говорит,  проверить его надо, не верю, чтобы новенький так сходу начал. Кто-то специально под него дела делает, - говорил Иван в кубе. 
– Кто за тебя заступился? – переспросил следователь.
– Иван в кубе, погоняла такая у него была, как я потом узнал у него фамилия Иванов, имя Иван, отчество Иванович. Ну, и назвал его кто-то Иван в кубе, так и осталось. По крайней мере, пока я год там томился, его все так и называли. Справедливый был человек. Его послушали и, в конце концов, нашли дятла. А я, благодаря Ивану, остался жив. Отсидел свой срок и на свободу с чистой совестью. Больше в тюрьму я не попал и ни с кем не общался.
     Двадцать  лет прошло. А тут где-то, месяц назад хотел купить сигарет, киоск закрыт. Спускаюсь в переход, смотрю, бомж стоит. Лицо знакомое какое-то, где-то думаю, видел. Иду назад, взгляд опустил, смотрит. Я спрашиваю. "- Мил человек, мы с вами не знакомы случайно?" А он отвечает: "- Знакомы."    Я по голосу тут же его признал.
– Ты что тут делаешь, Иван? – спросил я его.
- Да так, жизнь заставила, - ответил он.
     Я больше ничего спрашивать не стал.
– Всё, - говорю, - хорош тебе здесь стоять. Ты мне помог, и я тебе помогу. Я добро помню.
      Посадил я его в машину и сюда привёз. Я этот дом купил так просто, у меня в Москве квартира, хотя я сам из Тавды буду. Деньги нужно было куда-то вложить. Показал я ему тут всё, денег дал, одежду, сам раз в три дня только приезжал с тёлкой. Он нам не мешал. А когда один приеду, спрошу что-нибудь, он и рассказывает что-нибудь из своей жизни. Интересно получается, я запоминаю. У меня знакомый есть, ему расскажу, может, книгу напишет. Но я не поверил, что этот бизнесмен заказал его сестру и его.
       А у меня как раз двое молодых новых пришли, по просьбе брата их взял, а работы им пока не было, но я их и зарядил на это дело. Они молодцы, смышлёные оказались. За три дня узнали, что бабка старая заказала его сестру и его самого. Только у неё денег мало было, поэтому неудачно. А перед днём рождения мои ребята все бумаги мне подготовили, они у меня в машине остались. А машина на парковке у ресторана. Сегодня хотел Ивану вручить, но видно, не судьба.
– Ну, а почитать их труды можно?
– Хоть сто раз, - ответил я, когда омоновец, улыбаясь, снимал с меня наручники.
      Через час в моём доме всё стихло. Девчонок тоже увезли, наверное, следователь их посадит за парту и заставит учиться в школе.
Я сидел и молчал, но в душе пустота. Вдруг залаял Джек.
– Вот фокус, - подумал я и наспех одевшись, выскочил во двор.
Джек кидался на ворота как-то вяло. Я открыл ворота, там стояла молодая женщина, та самая, которой я плеснул шампанское в лицо.
 – Извини, - сказала она, - я была не права, когда отказала тебе. Если ещё когда-нибудь ты сделаешь мне предложение, я обязательно его приму.
Джек успокоился и смотрел на меня с мольбой в глазах, как будто просил её простить.
– А это что у тебя? – спросил я, обращая внимание на мокрый конверт в её руках.
– Это было здесь, - сказала она, - между доской и почтовым ящиком, - наверное, тебе, хотя не подписано.
 – Входи, - сказал я.
Я взял из рук конверт. Открыл его и на клочке бумаги прочитал: «Прости, друг, я не мог поступить иначе».
               
         Несколько лет спустя, мы с друзьями ехали  на машинах в Нальчик на футбол.   Моя подруга вела машину, а я расслабился и дремал, но вдруг, я увидел, как по краю дороги, идут люди. Их было двое, подросток лет одинадцати на вид и мужчина, совсем старый. Он хромал на правую ногу, рядом с ними шла большая старая лохматая собака, к её ошейнику веревками привяза тележка на больших велосипедных колесах.  На тележке стояла просто огромная клетка с  почтовыми голубями. Я узнал его  сразу, но вида не показал. Ещё полчаса пути и мы заняли места согласно купленым билетам, но футбола я не увидел, мои мысли были только о нём. 


            Москва. Апрель. 2008год.
            Только для вас Василий Сердюк.

 

                Рассказы.





                Воскресенье.


После обеда, мама мыла посуду. Отец пил пиво и смотрел телевизор. Я с младшим братом играл в карты. Как вдруг, в прихожей запел соловей. Дверь ни кто не хотел идти открывать, и соловей надрывался все сильней и сильней.
- Кто-нибудь, откроит дверь?- спросил отец строго и я пошел открывать.
     На пороге стоял мой единственный друг Леха, и с ним какие - то незнакомые девушки наших с ним лет.
- Ты долго будешь дома сидеть? На дворе теплынь, красота. Пошли.
- А это кто с тобой?- спросил я.
- Это Вера, моя новая девушка. Уже три дня гуляем с ней вместе. А вторая Ленка, она специально из Питера приехала, чтобы с каким парнем здесь замутить.
- Иду, только переоденусь и денег возьму.
- Не надо. Деньги есть, пошли,- отвечала Ленка,  хриплым как у мужика голосом.
- А ты что хрипишь, Ленка?
- Да уснула у открытого окна в поезде, наверное, простыла. А ты, наверное, парень, что надо, пошли. А то эти уже целуются, не могут даже оторваться.
 
       Мы вышли на улицу. Почему то везде был песок. Не было не трамваев с автобусами, не было метро и деревьев. Кроме нашего дома ничего не было и не было моего друга с его девушкой. Наш дом один на всей территории, которую видит моё зрение, стоит как скала. Окна, закрыты ставнями. Подъезды заложены не ровной кладкой, в два с половиной кирпича. Вокруг не кого, нет даже Таджиков дворников. Только я и Ленка, мы ковыряемся в песке. Ищем укрытия как мыши. Наши коготки рыхлят и так уже рыхлый песок. Колени оставляют круглые метки на песке, а сзади болтаются какие - то веревки. У Ленки их три, а у меня четыре. Так, наверное, надо, я же все - таки, мужчина. Я это чувствую.
      Через некоторое время мы закопались в песок. Наши глаза пуговки, сквозь щели век смотрели на мир, в который мы попали. Мир был пуст, не было звуков и не было солнца. Воздух на половину состоял из песка, который забивал наши ноздри, и было очень трудно дышать. Ленка лежала брюхом вверх, я смотрел на неё и думал.
- Да, Ленка мышка хорошая. Может быть, накинутся и придушить её, а потом съесть. Да ладно, пусть живет. Как она на меня смотрит, так и играет глазами. Красивая, девушкой она мне меньше нравилась. А сейчас, вся серенькая, ушки остренькие, а носик так и шмыгает, так и шмыгает. Лапки маленькие, коготки острые, как будто хочет сказать, чтобы я к ней не приближался. Ну и пусть живет, я на нее посмотрю и подумаю, что дальше делать. Интересно, сколько мыши живут? Так продолжать жить нельзя. Надо что- то менять. Ну, ее к черту, эту Ленку. Самому надо смываться,  куда-нибудь.
      Передними конечностями я стал копать песок интенсивней, когда мне попадались твердые предметы, я их перекусывал зубами и продолжал рыть по горизонтали в сторону своего дома. Я все рою и рою и скоро мои зубы и когти затрещали от боли. Я остановился и открыл глаза. Передо мной бетонная стена, бетон марки пятьсот заливали строители в фундамент в 1972 г. Строители старались и сделали фундамент на века.   
- Все, - подумал я и решил осмотреться.
      Совсем не далеко со мной снова была Ленка. Она выгибала спину и что - то жевала.
- Вот сволочь, притащилась. Где то взяла еду?      
      Я смотрел на неё жующую. Поврежденные зубы болели, и хотелось есть. Ленка, наверное, поняла мои мысли. Она перестала жевать.     Вдруг она напряглась, закрыла свои глазки щелочки и уткнулась носом в песок. Ее передние конечности рыли грунт очень быстро. Я услышал, как щелкнули ее зубы, убивая добычу. Это был большой майский жук. Ленка подцепила его мертвое тело когтем и, вывернув лапку,  сунула пищу мне.
   Было очень вкусно. Особенно его чешуйки крылья. Их вкус напоминает чипсы и так же хрустят на зубах. Я остался доволен Ленкиным поступком.
   Когда то, давно меня кормила мама, она брала каша чистой ложечкой и мне подавала ко рту. Я морщился, отворачивался от каши. Каша мне не нравилась, но мама прятала свою грудь и я плакал. Чихая и плача, я ел манную кашу, чтобы, не остаться голодным. За папу, который сволочь сидит и смотрит сейчас телевизор и не знает где его сын. За бабушку и дедушку, их давно нет на земле. За маму, которая спрятала от меня свою  грудь. Много ел каши, надо было есть меньше. Тогда бы не превратился в мышь и не ел бы теперь жуков, которых ловит для меня Ленка. Стыдно, но что теперь делать, я ее не просил. А может быть, она ухаживает за мной так? А потом накормит и придушит во сне. Может быть, заняться с ней любовью? Интересно, как это у нас с ней первый раз произойдет?
    Зубы после еды перестали болеть. По телу пошло тепло. Я прислонился спиной к бетонному фундаменту и
мне не чего не хотелось.
    Вдруг, я захотел посмотреть на Ленку и открыл глаза и увидел перед собой море.

    Огромное и холодное. Его волны докатывались до нашего причала. Мы сидим на причале и доедаем остатки хозяйской еды. Уха вкусная, жирная. Хозяин добавляет в неё кусочки Нерпы. Ленка, хитрая, красивой кошачьей лапой вылавливает лучшие куски, это потому, что когда то скормила мне жука и мы умерли вместе с ней. Она смотрит на меня косо и ест за обе щёки. Её спина выгнута, хвост как палка, готовый двинуть меня по голове.
   Я не спорю с ней, мы вместе снова много лет и главная она у нас. Поэтому всегда лучшие кусочки ей. Я обойдусь и остатками, требухой и плавниками.
      По всему побережью Байкала,
 Ленка приносила потомство. Очень часто оно было не от меня, но я прощал ее всегда. Не было деревни, не было рыбацкого поселка, в котором бы не знали мою Ленку. Таких как мы здесь очень много. Еще  здесь много некрасивых серых тварей, мы убиваем их, но есть не будем. Если признаться, я вчера немного попробовал одну, она валялась, полумертвой и не было труда ее поймать. Сегодня у меня кружится немного голова, но Ленка говорит, что это от Любви. Я согласен с ней, нам больше ничего не надо. У нас есть рыба, и мы живем в раю. Вода, еда и небо, по которому летают чайки, с криком разрывая тучи и, предупреждая нас о том, скоро будет лодка с рыбой.
      Мы опять поели, Ленка клубком  свернулась,  глаза закрыла и уснула. Я не спал, я слышал, как пища в животе, слова шептала и просила бога выйти из меня. Незнакомые шаги по трапу и сапог, большой и сильный ударил меня в живот. Меня подкинуло и повернуло в воздухе,  я полетел.
      Глаза открыл в полете. Я не узнал себя, когда ударился о землю. Я весь в грязи валяюсь под ногами, большого существа. Ноги как столбы, уши паруса и Ленки больше нет. А как я без неё? Она осталась с кем то, где то. Но вдруг большая тень закрыла меня от жаркого Африканского солнца. Живот перестал болеть и я поел. Мой нос рука схватил ближний  хвост, и я пошел вперед. Метр за метром, гектар за гектаром травы, идут вперед за годом год. Мой нос труба трубит вперед, но человек с ружьем на моем пути. Я не уступлю. Вспышка яркая, как молния, свинец попал в меня и я упал.
      
     - Вот блин, совсем забыл. Предкам обещал с младшим братом посидеть. Они в гости уходят через час.
- Ну ладно, не можешь, не надо. Мы тогда Петьку с шестого этажа позовем,- сказал мне Леха.- А ты воспитывай младшего брата.
- Жаль,- сказала Ленка и улыбнулась кошачьей улыбкой.
      Они пошли вниз по лестнице, а я закрыл дверь.
- Кто там?- спросил отец из комнаты.
- Да так, ошиблись адресом.




Май. 2008год.
Только для вас Василий СЕРДЮК.   







                Рассказ человека застрявшего в лифте.

                Маша.

Мой лифт остановился между этажами. Уже много часов я как в одиночной камере арестант. Мои крики о помощи ни кто не слышит. Всего полтора метра лифт не дотянул до этажа, где живет Маша. Я не могу выйти, ну и пусть. Все равно меня никто не ждет. Час я еще просижу или два, какая разница. Я пообедал в столовой, Спартак играет поздно. Если захочу в туалет, схожу прямо  здесь. Все равно кроме меня здесь никого нет. Не надо расстраиваться, есть, что подумать.

     Мне сорок лет, я разведен. Брак оказался не крепким и развалился как орех при первом же ударе. Живу в маленькой комнате с видом на лес. Соседей почти не знаю. Иногда только заходит ко мне соседская кошка. Встанет своими лапками на ковер, согнет спину и начинает без спроса драть ковер. Что поделаешь, я на неё не сержусь.
     Два года назад я познакомился с женщиной моих лет. Она разведена, две дочки по шестнадцать лет и бывший муж живет в соседнем подъезде. Двух комнатная квартира в Мытищах  и через неделю я переехал к ней. Маша, ее зовут Маша. Целый год у нас было все хорошо. Я полюбил ее, и она говорила, что тоже без ума от меня. Прошёл еще год, но я так и не сделал ей предложение, только от того что не решился. Думал, что она мне откажет.
      Перед сном Маша начинала ворчать, ей не стало нравиться, что я рано лажусь и рано встаю. Мне нравиться заниматься сексом утром, когда я отдохнувший и свежий. Она хочет ночью, а я ночью хочу спать. Первый год мы занимались любовью днем, ее девочки учились в первую смену, и нам хватало полдня для любви. После окончания школы, одна дочь, пошла, работать в одно место, другая в другое, так что в квартире всегда кто - то был. Маша стеснялась заниматься любовью при детях, мы это делали шумно и все пошло не так.
     Вдруг, я услышал, чьи - то шаркающие шаги.
- Эй, - закричал я, кто там есть. Подойдите к лифту, здесь человек застрял. Можно механика позвать?
     Шарканье остановилось и замерло все. В тишине раздался старческий голос.
- Черт те, что слышится, а может быть, я телевизор забыла выключить.
     Шарканье удалялось, и где то хлопнула дверь.
   
     Я снова остался в лифте один. Мне надоело ходить справо налево, и я пошел слева направо. Снова мысли о, Маше. Она бывает очень красивая, когда мы лежим рядом, совсем раздетые, и я смотрю на каждый сантиметр ее тела. Как давно это было.
     Утром, в еде, я нашел ее волосы или волосы ее дочерей. Конечно, мне было ни приятно. Я выразил не довольствие, и она тоже показала свой характер. Получился скандал и неделю назад я съехал от неё. Стал снова жить один. Перезваниваемся каждый день по разу. Утром я, вечером она. Что будет дальше, не знаю.
    Оять я услышал, что сверху бегут дети. Сразу несколько пар детских ног, вприпрыжку, через несколько ступенек, радуются на бегу дети.
- Дети, дети, остановитесь. Позовите консьержа, здесь человек в лифте застрял,- громко кричал я.
     Дети остановились.
- А вдруг там маньяк сидит? Спрятался и ждет в лифте свою новую жертву,- услышал я детский голос.
- А,- заголосили все дети сразу и побежали еще быстрей по лестнице.- В лифте маньяк.
- А если они милицию вызовут? - задал я сам себе вопрос.
    Несколько минут все было тихо. Мысли снова возвращаются к Маше. Зачем тогда продолжать все нелепые звонки и разговоры не о чем. А мне что делать? Может быть, рубануть с плеча, и пошла она на все четыре стороны. Найти себе еще одну, попытаться еще раз быть счастливым. Вдруг повезет, все - таки, наверное, нет, не повезет. Невезучий я человек, вот и в лифте застрял. Тишина, только где то наверху, воркует голубь. Весна, законы природы берут свое.
    Снова слышу шаги. Какой - то человек идет снизу  вверх по лестнице. Под нос бормочет популярную Американскую песню еще тридцатых годов.
- Товарищ,- попытался его окликнуть я.
     Он остановился, перестал бормотать свою песню.
- Кто меня позвал?- спросил он, на каком- то странном языке.
- Это я, я в лифте застрял. Позвоните в диспетчерскую, пусть меня выпустят.
- Вы меня, наверное, разыгрываете, в нашем доме нет лифта,- сказал человек с лестницы и снова пошел  вверх. 
    Я обратил внимание на стены лифта. Стены лифта были обложены кафельной белой плиткой. В некоторых местах недавно был ремонт, и цвет очень сильно отличался. С боку у стены кровать, на ней лежало тело.
    Какой- то человек колдует над ним. Этот человек я и тело тоже моё и на обоих смотрю я. Как же так, ах да, я же в лифте застрял. Как мне, отсюда выйти, я очень хочу к Маше. Просто хочу ее обнять и поцеловать. Сказать ей, что люблю и буду любить всегда. Какая бы она не была. Я стукаю головой о облицовку стен и скребусь ногтями по гладкой стене. Нигде нет гвоздя, хотя есть ремень,  я остаюсь жить.

    И вот,звонит телефон. Нет, негде-нибудь, а у меня в кармане. Я выхватил и нажал кнопку.
- Ты где?- я услышал голос Маши.
- Я в лифте застрял, уже несколько часов сижу.
- Каких несколько часов, я видела тебя пять минут назад. Ты входил в мой подъезд, я стояла у окна и смотрела в низ.  У меня в квартире новый жилец. Вот я вышла и стаю у дверей, чтобы ты, не встретился с ним.
- А я и не смогу с ним встретится. Я же в лифте сижу, и выйти не могу.
- Не сможешь выбраться, тогда и сиди.
- Ты, пожалуйста, механикам позвони, пусть они меня отсюда освободят.
- А ты попрыгай, лифт и пойдет,- сказала мне женщина.
- Ладно,- ответил я и стал прыгать.
      Лифт дернулся и пошел вверх. Скоро он остановился, и открылись двери. Я вышел и подошел к двери, у которой стояла Маша, прикрывая собой вход в свою квартиру. Я остановился и смотрел на нее несколько минут и молчал. За дверью послышалось, как мяукает котенок, раньше у Маши в квартире не было живности.
- Как его назовешь?- спросил я.
- Не знаю пока, может быть, Пушок или Вася.
- Назови как меня, идиот или сволочь.
       Я опустился перед ней на колени и вытащил из кармана золотое кольцо.
- Это мне?- спросила она.
- Да.


Москва. Июнь 2008 год.
Только для вас Василий СЕРДЮК.




Сказка для взрослых.    
 

Однажды, на швейной   фабрике нижнего белья, один изготовитель, сшил бюстгальтер. Размер не большой, можно сказать даже, средний. Его розовые чашечки были как паутинки. Бретельки тоненькие и ровные. Его упаковали в коробку и доставили в магазин. Чьи - то нежные руки извлекли его из коробки и прикрыли им, чью - то пластмассовую фигуру.
    Фигура была холодной и стояла в центре зала. Так и пошли дни за днями. Фигура все стояла и стояла, бюстгальтер все прикрывал ее и прикрывал.  Но однажды, он услышал два голоса. Один был твердый, другой нежный и милый.
- Мне кажется, он тебе подойдет,- говорил твердый голос.
- А тебе самому нравится?
- Очень.
- Тогда бери.
- ОГО,- высказался твердый голос, когда обладатель его увидел цену. – Для тебя я не буду скупым, ты этого стоишь.
    Чьи то, нежные руки положили бюстгальтер на бархат в теплую темную коробку. Коробка, как пароход двинулась, качаясь то в одну, то в другую сторону. И через некоторое время остановилась и замерла.
    Послышалась великолепная музыка. Она звучала за стенками коробки, но бюстгальтер ее слышал. Ему нравилось новое место обитания, было тепло и темно. Музыка смолкла, кто - то тронул коробку и она открылась. Бюстгальтер осветило светом.
    В небольшой комнате журчала вода, и было много зеркал. Мягкие живые руки извлекли его, и одели на человеческое тело.
- Что, что такое, что происходит со мной?- подумал взволновано бюстгальтер. – Совсем не то, что в магазине. Тепло и уютно. 
     Тонкий шёлк опустился  сверху, создавая комфорт и уют, послышались шаги.
- Тебе нравится?- спросил нежный ласковый голос.
- Да,- ответил твердый уверенный голос.
- Поцелуй меня так, как ты умеешь.
- И ты меня.
      Сильная рука сдавила чашечку так, что чашечка выпустила из себя часть женского тела. Другая рука освободила его от шелка и расстегнула.Бюстгальтер превратился в мягкую тряпку и полетел в темноту.
     Там, за диваном было пыльно, он упал в эту пыль и лежал в темноте один. Только к утру туда пришла хозяйская кошка, она понюхала его и уткнулась в него усатой мордой. Легла рядом, как будто его охраняет. Ему снова стало тепло, кошка это конечно не человеческое тело, но все же приятно.
     Несколько дней и ночей, он пролежал в пыли, и в пятницу утром его нашла рука.

- О, а я думала, что эта сволочь унесла тебя с собой. И что теперь с тобой делать?
- Постирай меня душистым мылом и не испорти,- сказал бюстгальтер.
- Может быть, тебя выбросить или еще можно носить?
        Рука подняла его вверх и понесла. Он снова перемещался по комнате и скоро оказался в комнате, где журчала вода. Огромная ёмкость привлекла его внимание, она была наполнена водой, и в ней уже плавало множество вещей.
- Только не бросай меня сюда, я вещь индивидуальная. Я испорчусь и потеряю форму.   
       Но рука  бросила его в воду.
      
       После часа мучений его повесили сушить. Тепло поднималось, откуда - то снизу. С других сторон стали появляться еще вещи. Целый ряд, на все цвета радуги, трусики чинно и мирно появились на противоположной леске. Бюстгальтеру понравились розовые, и ему захотелось с ними слиться,  создать пару и прикрыть чьё то тело, но его держала крепко прищепка. Он оставался не подвижно до вечера. Вода стекла из него  и ему стало легко. От потока воздуха он приподнимался чуть - чуть и у него было ощущение полета. Пришло время и до него дотронулись руки.
- Я одену тебя сегодня и вас. Вы как раз в тон.
      Несколько движений утюгом и вещам захотелось жить. Им стало тепло на человеческом теле. Бюстгальтер, за время стирки немного стал меньше размером и, не понимая этого, давил чуть сильней на человеческое тело.
- Может быть, тебя мне снять,- услышал он голос добрый и нежный. Вообще - то нет, ты хорошо показываешь мою форму. Потерплю, красота требует жертв.
- Правильно говоришь. Я постараюсь, чтобы ты, была очень красивой. 
     Он плотней прильнул своим чашечками к человеческому телу и услышал, как где то, внутри человеческого организма, бьётся  человеческое сердце.
- Почему оно стучит,- хотел спросить человека бюстгальтер.
     Потом вспомнил, что человек его не слышит и вопрос остался не заданный.
    
     На него снова одели шелк. Послышалась музыка и человеческое тело задвигалось в ритме танца. Так продолжалось минут десять, кончилась музыка, дыхание восстановилось, и сердце билось все равней и равней. Бюстгальтер услышал разговор.
- А ты молодец, хорошо танцуешь,- сказал голос чужой, но такой же ласковый и нежный. -Хочешь, я угощу тебя коктейлем?
- Ладно, давай выпьем с тобой коктейля. Все равно не видно подходящих мужчин,- ответил уже давно знакомый голос.
- Ты часто здесь бываешь?
- Нет, только перед выходными захожу.
- Пьёшь ты красиво и сама красивая.
- Дамы приглашают кавалеров,- услышал бюстгальтер голос из динамика.
- Ты бы могла пригласить вон того парня?
-  Нет, его уже пригласили.
- Ну, что мы теперь будем стоять как два столба. Пойдем, потанцуем медленный танец.
- Пойдем.
      Чья-то рука обняла человека за талию. Шёлк натянулся и о казус. Пуговица на шёлке оторвалась. Бюстгальтер услышал слова.
- У тебя красивое тело. Ты меня не бойся.
      Чья то рука тепло и нежно прикоснулась, к чашечки бюстгальтера. Тысяча вольт напряжение, пробежало по человеческому телу, и остановилось, где то внутри, согревая теплом.
- А я и не боюсь, мне нравится,- ответил знакомый давно голос.
   
       Пришло утро. Бюстгальтер лежал на красивой подушке. Рядом с ним, на этой же подушке, лежал еще один бюстгальтер. Он был темно вишневого цвета. Они лежали и молчали. Совсем разные, зато вместе. Их бретельки, касались друг друга и какая разница, какой ты, розовый или темно вишневый.


Москва. Март. 2009год
Только для вас Василий  СЕРДЮК.