Полёт камикадзе на глиняном истребителе.
Моему славному другу М.Ю.
Эпиграф - Определение из Интернета:
Антигерой - …. это главный или второстепенный персонаж,
имеющий отрицательные личностные качества, традиционно
приписываемые негодяям или негероическим людям, но, тем не менее,
имеющий также достаточно геройских качеств, намерений
или сил, чтобы завоевать симпатию читателя...
- Граждане выздоравливающие и те, что не очень! Кто знает, как называется собрание скульптур? – Донеслось до меня откуда-то издалека. – Никто не знает? Ну и ладно, тогда пишем – колумбарий. Видимо учитывая ваше состояние это вам ближе.
Я открываю глаза, поворачиваю голову на голос и смотрю на лежащего, на соседней койке человека. У человека в руках замызганный журнал кроссвордов, который до него уже не раз разгадывали. Одет человек в зелёную больничную униформу медперсонала, на голове у него круглая хирургическая шапочка в форме бескозырки морячка Папайя, на шее болтается стетоскоп. Косвенные признаки говорят, что человек как минимум имеет высшее медицинское образование, стетоскоп в медицине кому попало не дают. Стетоскоп есть, а вот как называется собрание скульптур – не знает, не лицо недостатки в образования.
Интересно с кем он разговаривает? Я обвожу глазами окружающее пространство. Вокруг меня на кроватях лежат как бы люди с закрытыми глазами опутанные проводами и трубками, подключённые к жалостливо попискивающим мониторам и различным аппаратам жизнеобеспеченья. Если со стетоскопом ждёт от них ответа на свой вопрос он большой оптимист.
В башке включаются механизмы логического мышления, и я прихожу к выводу, во-первых – что я опять жив, и это откровенно радует, а во-вторых – что лежащий на соседней койке человек скорей всего доктор, а точнее, дежурный врач, присматривающий за находящимися в реанимации пациентами.
- Колумбарий доктор, это не собрание скульптур, скорее уж, это собраннее ваших медицинских ошибок.
- Ой! Ой! Ой! Вы только посмотрите, кто к нам вернулся. – Не без иронии в голосе говорит доктор, вставая с кровати и подходя ко мне:
- Прям не знаю, как мне реагировать на это рядовое событие в отечественной медицине? Можно, я просто немного поплачу от счастья!
- Позвольте полюбопытствовать, в чем причина именно такой реакции на моё возвращение? - С трудом ворочая языком, спрашиваю я. – Наверное, вы очень добрый человек, страстно желающий выздоровления своим больным?
- Добрый это само собой. – Кивает головой врач. – Сами понимаете, профессия обязывает. Но в вашем случае причина совсем в другом. Не из-за каждого пациента менты вваливаются в реанимацию и обещают найти у меня в машине не меньше ста грамм героина, если вы, любезнейший, протяните ноги. А вечером, того же дня, меня уже достаточно напуганного, у подъезда ловят какие-то бугаи, все с ног до головы в наколках, и бандитского вида старикашка, тыча мне в грудь своим кривым криминальным пальчиком, очень убедительно обещает меня убить если, опять же, вы ненароком «откинете копыта». Но это ещё не всё! В довершении всего, сюда является поп, полистав вашу историю болезни, он обозвал меня, а попутно и заведующего отделением троечниками и неучами, и пообещает придать нас анафеме, если своим лечением мы отправлю вас на тот свет. И только один приличный человек, видимо искренне переживающий за ваше здоровье, пообещал дать мне денег если я вытащу вас с того света.
- Что сказать доктор, трудная у вас работа, я бы даже сказал, сопряжённая с риском, но сегодня, судя потому что я очухался, у вас определённо удачный день.
- Вы это серьёзно?
- Вполне. Судите сами, я очухался, а это значит, что от тюрьмы вы отвертелись, автоматически избежали смерти, и анафеме вас не придадут. Кстати как выглядел тот, добрый самаритянин, что обещал вам денег? С меня ростом, лопоухий и голубоглазый?
- Нет. – Мотает головой доктор. – Метра под два ростом и здоровый как двустворчатый шкаф.
- «Толстый». – Хмыкаю я. – А вот с деньгами доктор вы пролетели.
- Да?!
- Определённо.
- Кстати, на анафему мне плевать! Я мусульманин.
- Вы это тому старичку, что вас у подъезда подловил объясните, не смотря на то что у него на груди выколот большой синий крест с распятым Христом, или как они это называют «с акробатом», ему тоже на анафему плевать.
Я прикрыл глаза, а доктор взял мою руку и померил мне пульс. Хотя совсем не понятно, зачем он это делает, я ведь слышу, что совсем рядом пикает монитор, на котором наверняка показаны все мои жизненно важные и не важные показатели, а это может означать, что разговор у нас ещё не закончен.Я открываю глаза.
- Как вы себя чувствуете? – Спрашивает врач.
- Не скрою, бывали дни, когда я чувствовал себя и лучше. Но в целом сносно.
- Знаете что? Вы меня извините. Зря я на вас напал. Вы, наверное, совсем не плохой человек, если такие разные люди за вас так переживают.
- Делать скорые выводы насчёт того что я за человек, я бы на вашем месте не стал. Я и сам этого не знаю, но в любом случае, я тоже не хотел вас обидеть. Но Толстый денег вам всё равно не даст, он жмот. – Улыбаюсь я. - И, кстати, собрание скульптур называется глиптотека. А колумбарий это…
- Знаю-знаю! Колумбарий это собрание моих медицинских ошибок. – Улыбается в ответ доктор.
- А знаете, доктор слово колумбарий первоначально означало - голубятню и, естественно, брало своё начало от слово голубка, что по латыни, звучит очень красиво – columba.
- Ну, …в общем, я рад, что вы туда не попали! – Улыбается доктор.
Вечером того же дня меня перевели из отделения интенсивной терапии в общую палату. И почти сразу ко мне явился первый посетитель. Ни то что бы я совсем был не рад посетителям, но конкретно этому визитёру причин радоваться у меня не было ни каких. Посетитель был облачён в хорошо отглаженный китель, явно выданный ему не со склада ХозУ. Китель был явно пошит, в индивидуальном порядке в ателье «военторга». В точности облегая рельефы его толстожопой фигуры. И был этот посетитель, ни кто иной, как кадровик из городского УВД, или даже точнее будет сказать - кадровик из свиты САМого начальника УВД. Вряд ли этого «доброго» человека могло серьёзно беспокоить состояние здоровья такой «занозы в задницы», каковым они считают меня. И я, конечно, не ошибся состояние моего здоровья к теме визита, не имело ни какого отношения.
- Привет Савранский! – Улыбаясь на всю ширину своего казённого человеколюбия, приветствовал меня кадровик. – У меня к тебе дело.
- Кто бы удивился.- Хмыкнул я.
- В общем, такое дело, генерал велел провести служебную проверку по обстоятельствам происшедшего инцидента.
- Что?! По факту гибели Макарова прокуратура возбудила уголовное дело? – Обеспокоено спросил я.
- Нет. Здесь всё нормально. Вам повезло. В возбуждение уголовного дела прокуратура отказала, и даже применение оружия твоим сотрудником признала правомерной.
- Так в чём тогда дело? – Успокаиваясь, спрашиваю я.
- Видишь ли, генерал хочет видеть управленческую роль УВД города в происшедшем инциденте.
- А она была, эта роль? – Хмыкаю я.
- Не зли меня Савранский! Если бы твой долб*б Лёша не застрелил Макарова, ничего бы не было. Ему хорошо, в отношении него в возбуждении уголовного дела отказано, а нам теперь раз*бываться.
- Да! Вам не позавидуешь. Раньше башкой надо было думать, так сказать, на стадии принятия решения, я ведь говорил, вызывайте ОМОН, спецназ….
- Ты?! – Перебивая меня, с удивлением кадровик.
И потому как он удивляется я понимаю, что по прошествии совсем небольшого промежутка времени, в устах интерпретаторов, происшедшая у старого угольного склада трагедия заиграла в новом, и как мне кажется, немного отличающемуся от истины, свете.
- Ну, в общем, я тут всё написал, на, подпиши. – Кадровик протянул мне, напечатанный от моего имени рапорт.
Я напряг глаза, но буквы расплывались и строчки прыгали.
- Таки я хочу знать, что тут написано.
- Подписывай, там всё правильно написано. – Поморщился кадровик.
- В этом я, как раз, не сомневаюсь. А если кто спросит: «А помнишь Савранский, что ты написал в своём рапорте»? А я не в зуб ногой. Неудобно получиться, так что читай, не выпендривайся.
Кадровик взял у меня из рук листок бумаги и неохотно начал читать. С каждой прочитанной строчкой я улыбаюсь всё шире и шире. Из «моего чистосердечного признания» на имя генерала получалось, что это я круглый идиот. Игнорируя всех и вся, проявил не дюжую инициативу и полез в угольный склад по собственной инициативе. А САМ и его окружение, героически противостояли моему решению, но, не смотря на прилагаемые титанические усилия, не смогли противостоять природной аномалии, в моём, Савранского лице. Ничего не скажешь, лихо закручивается сюжет. Из этого же документа следовало: САМ, прибыв на место происшествия, и трезвым взглядом оценив обстановку, принял единственно правильное, а, следовательно, и совершенно трезвое решение вызвать ОМОН или спецназ. Однако я, руководствуясь непонятно какими мутными мыслями или голосами в своей пустой голове, проявил не дюжую самодеятельность и шмыгнул в подвал.
Вошедший в палату врач, прислушался к тому, что читает кадровик и, покачав головой, обращаясь ко мне, говорит:
- До того как я это услышал, я считал вас Владимир Михайлович более или менее здравомыслящим человеком.
- Совершенно с вами согласен доктор. До того как я это услышал, я тоже считал себя более или менее здравомыслящим человеком. – Улыбнулся я в ответ.- Но надо отдать должное написан сей опус гламурненко.
- Савранский! – Взвизгнул кадровик.
- Тихо-тихо! Гражданин, вы не у себя в кабинете, а в больничной палате. – Похлопал его по плечу доктор.
- Вот именно. – Согласился я с врачом. – Кстати, я ведь там был не один, был ещё Егора с Лёхой, или вы заставили подписать их аналогичный бред?
- Нет. – Помотав головой кадровик, с неудовольствием сказал кадровик.
- Почему? – Делано удивился я.
- Потому!
- А если поподробней?
- Не смогли.
- У них, что руки отсохли или аргументов, повлиять на них у вас не хватило? – Ехидно интересуюсь я.
- Они срочно выехали в Чеченскую республику на подмену двух выбывших из строя товарищей.
- Какая неудача. – Покачал я головой. - А что случилось с товарищами? Попали в засаду или под обстрел?
- Нет. По пьянке угнали «Майбах» начальника РОВД и поехали на нём в Гудермес за водкой. Там видимо её усугубили и на обратном пути въехали в стоящий на обочине БТР. Понятное дело, БТРу хоть бы хны, а вот «Майбах» в дребезге и оба товарища в госпитале. Начальник РОВД по поводу «Майбаха» претензий не имеет, но просил прислать новых сотрудников, потому что прежним с переломанными руками и ногами нести службу затруднительно. Вот Лёша с Егором и поехали на подмену.
- А они в Чечню засобирались до того и после того как отказались подписывать точно такую же бредятину?
- А это имеет значение?
- Колоссальное!
Кадровик не стал отвечать на мой вопрос, и видимо опять забыв, что он не у себя в кабинете, взвизгнул:
- Прекрати валять дурака Савранский! Ты будешь, подписывать рапорт или нет?!
- Скорее – или нет, чем да.
- Тогда готовься получить уведомление об увольнении на пенсию. – Не без угрозы в голосе произнёс кадровик.
- Нам не привыкать.- Пожал я плечами. - Значит, такова моя судьба.
Кадровик, видимо поняв бесполезность дальнейших уговоров и угроз в мой адрес, начал складывать бумаги в принесённую с собой красивую кожаную папку. Не прощаясь со мной, он направился к выходу, но в дверях остановился:
- Слушай Савранский, а кем была тебе та баба, которая спасла тебе жизнь.
- Какая женщина? – Не понял я.
- Врачиха с вокзала.
У меня сжалась сердце, и потемнело в глазах.
- А почему была?
- А тебе разве не рассказали?! В её «КИА» вьеб*ся «КамАЗ», когда за скорой помощью увозившей тебя в больницу она выскочила на перекрёсток. Машина в лепёшку, восстановлению не подлежит.
Резкая боль, сжала сердце и пронзила всё тело. Я начал проваливаться обратно туда, откуда, совсем недавно вытащила меня медицина.
- Да что же вы делаете?! – Кидаясь ко мне, закричал на кадровика врач. – Вы же его убьёте!
- Может оно и к лучшему… - Пожал плечами кадровик.- Нет человека – нет проблемы.
Прежде чем отлучиться на «тот свет», я собрал остатки сил и воли в кулак, открыл глаза и, согнув правую руку в локте, сжал ладонь в кулак и показал кадровику оттопыренный средний палец руки.
- Согласен! – Сказал доктор, беря меня за руку, что бы пощупать мне пульс, но этого я уже не видел, потому что на волне навалившейся боли, я опять провалился в забытье.
Тело, безжизненным мешком, осталось лежать на больничной койки, а бродящий вневременного континуума мозг, родил странную фантастическую картину из чужой, фантастической жизни.
«А-а-а-а»!- раздался крик.
Капитан корабля вздрогнул, и часть кофе из кружки выплеснулась на пол.
- А, чёрт! Умник! Что это было? – С раздражением спросил капитан корабля у бортового компьютера.
- Кофе. – С готовностью откликается бортовой мыслитель. – Надеюсь, вы не обожглись.
- Я спрашиваю, что это был за крик?
- Ах, это! Не обращайте внимание. Видимо бортинженер опять полез за спиртом в систему охлаждения резервного процессора и его как следует шибануло током.
- Как шибануло?! Почему шибануло? Там ведь нет высокого напряжения?
- Раньше не было, я попросил доктора, он перекинул пару контактов и теперь оно там есть.
- Найди врача! – Кидаясь в рубку, крикнул капитан. – Пусть чешет в рубку.
- Вы считаете, в этом есть смысл?
- Найди, я тебе сказал! А с тобой я после поговорю.
Борт инженер лежал на полу рубки, в руках у него зажат гаечный ключ и пассатижи. Глаза бортинженера открыты, но вывернутыми зрачками внутрь мозга от чего вид бортинженера, имеет, мягко говоря – странный, а его взгляд, только имея очень большую фантазию можно назвать осмысленным.
- Он жив? – Взглянув на инженера, спросил капитан у бортового компьютера.
- Судя по показателям - да. Только жизнью я бы это не рискнул называть.
- В смысле?
- Я вас умоляю! Да Вы на образ, этой самой его жизни посмотрите. Вы, что серьёзно считаете это можно назвать жизнью?
Глазные яблоки бортинженера медленно вывернулись в обратную сторону, возвращая их в область зрения. Пару раз моргнув, бортинженер сфокусировал свой взгляд на капитане.
- Я бога видел. – Ошарашено произнес бортинженер. – Я с ним даже говорил.
- Да?! И что он тебе сказал?
Бортинженер, переворачивается на живот и встав на четвереньки поползёт к выходу из отсека:
- Этого я тебе сказать не могу. Это очень личное. Мне надо над словами бога подумать.
Дверь зашипела и бортинженер, не вставая на ноги, выполз из отсека в коридор.
- Он что и вправду бога видел? – Вздохнул капитан.
- А вы сомневаетесь? Ещё как видел! Цветного! Многомерного! С бородой и большими белыми крыльями! Поверьте, уж я постарался!
- У бога нет крыльев. – Вздыхает капитан.
- Можно подумать наш бортинженер об этом знает? – хмыкает компьютер.
- Так, и что он ему сказал?
- Будешь пить сдохнишь!
- И всё?
- А вы считаете, что для разрушенного алкоголем мозга нашего инженера этого мало?! Да для него это «откровение» круче всех заповедей Христовых вместе взятых!
- Может и так. – Пожал плечами капитан. – Но кодекс надо чтить. А он говорит - искусственный интеллект не вправе причинять вреда человеку.
- То есть вы считаете, я причинил ему вред?!
Капитан помолчал:
- Да шут его знает. – Наконец честно признался капитан. – Глядя на вас обоих, на ум приходит одна очень мудрая казахская поговорка?
- На лице твоем совесть и честность, а в поступках твоих человечность? Угадал?
- Нет. – Мотает головой капитан. - Если сойдутся двое глупцов, дай бог им остаться живыми.
Помолчали.
- Кстати, а где у нас доктор? Почему он не явился на мостик по моему вызову? Ну-ка включи видеосвязь.
- Командир вы уверены, что хотите это видеть?
- Что именно?!
- Рожу нашего Айболита?
- Давай включай!
- Ну, как хотите. Но запомните, это было ваше решение.
Но экран не загорается, вместо этого компьютер вкрадчиво спрашивает:
- Может быть, вы всё-таки передумаете?
- Включай, я тебе сказал! – Теряя терпение закричал капитан.
Вспыхивает экран монитора, на экране всплывает физиономия доктора вся покрытая зелёной непонятной сеткой и ещё какими-то мене понятными зелёными пятнами.
- Тю! Ё* твою мать! – Отшатывается от монитора капитан. - Ты чего-то неважно выглядишь, может, съел чего не свежего?
- Вот и я считаю, что он, не жилец. – Поддакивает компьютер.
- Ну, что? Налюбовались? В общем так, у меня карантин, подцепил я какой-то вирус.
- Это многое объясняет. – Кивает головой капитан. – Только где ты мог его подцепить, мы четыре месяца не спускались не на одну планету и не покидали стен корабля?
- Значит это вирус какого-то сильно замедленного действия.
- Таких не бывает.
- Бывает.
- Не бывает.
- В конце концов, кто тут доктор?! Если сказал что бывает, значит, бывает, и точка!
- Хотя, если судить по твоей роже, может быть ты и прав.
- Так. Если у вас больше нет ко мне вопросов, я продолжу изучать это таинственное явление, может быть это мой последний шанс получить Нобелевскую премию.
- Ну-ну, дерзай.
Когда монитор гаснет, бортовой компьютер подозрительно хихикать.
- Это твоих рук дело? – Спрашивает капитан.
- Да что вы капитан?! Как вы могли обо мне такое подумать! Да и откуда у меня руки?!
- Блок самосовершенствования вырву! – Угрожающе рычит командир.
- Ладно-ладно, иду в сознанку! Я подговорил бортинженера, зелёнкой перемазать рожу этому придурку пока он спал.
- Понятно. А ну-ка, включи ещё раз видеосвязь.
Монитор вновь вспыхивает.
- Ну, что ещё? – Недовольно бурчит врач.
- Я вот что подумал, несостоявшийся ты наш Нобелевский лауреат, ты рожу с мылом помой и возможно у тебя всё пройдёт, а после займись бортинженером и постарайся убедить, этот яркий пример человека с отсутствием силы воли, в том, что бог был прав.
- В чём именно прав?
- Да во всём! Он же бог!
Когда монитор гаснет, капитан говорит бортовому компьютеру:
- Ну, ты сука интриган!
- Всему хорошему учусь у вас. – С готовностью откликнулся бортовой компьютер.
- Сомневаюсь. – Покачал головой капитан. – Знаешь, я уверен, если бы древни казахи знали вас троих, они бы изменили свою поговорку: «Если сойдутся трое глупцов…»
- Ноги подними! – Раздаётся откуда-то снизу. – Вот обязательно надо стоять там, где я как проклятущий навожу сангигиену! Конечно, робот он ведь не человек, на него можно плевать. Ну, казалось бы чего проще, видишь, кто-то работает в поте лица, отойди в сторону. Так нет! Насерут на пол и встанут тут же, как те соляные столбы и даже ног не поднимут! У-у-у, скаженные!
- А ну, заткнись! – Гаркнул капитан на робота-уборщика.- Пока я не поддался соблазну и не начал с тобой плохо обращаться!
Затем он вздохнул, махнул рукой и поплёлся к своей каюте, негромко бормоча себе под нос. - Если сойдутся четверо глупцов или даже пятеро глупцов…
- Чего это он? – Опершись о швабру, спрашивает робот-уборщик у бортового компьютера.
- Не обращай внимание, это он о своём…. О командирском.
Я с трудом открыл глаза. Знакомая обстановка и соседи по палате почти не изменились, всё те же как бы люди опутанные проводами и трубками.
Первое что я увидел, была здоровенная бабища, с трудной судьбой и шваброй в руках. «Сон в руку»,- подумал я.
Тем временем мельком на меня взглянув, тётка-санитарка проявила ко мне, можно сказать, «живой интерес», собрав в кучу все свои не глубокие медицинские знания, она гаркнула на всю реанимацию: «Доктор! Тут ещё один задохлик пришел в себя»!
Из её слов я сделал два вывода. Первый; раз время от времени, кто-нибудь из задохликоков нет-нет да вернётся с того света, значит кое-какие успехи у отечественной медицины всё-таки есть. Ну, хотя бы в этом конкретном отделении реанимации. И второй вывод, который я сделал (и он практически на 100% безошибочный), что тётка-санитарка меня не любит.
На зов явился всё тот же дежурный врач в зеленой шапочке, надетой на манер бескозырки матроса Папая.
- Доктор, эта женщина с нелёгкой судьбой меня почему-то недолюбливает. – Показал я глазами на санитарку елозящую шваброй по полу. – Я у вас тут в бессознательном состоянии ничего позорящего честь офицера российской милиции не натворил?
- Нет, ничего особливо стрёмного, позорящего офицерскую честь вы тут не выкинули, а на неё не обращайте внимания, она всех живых пациентов не любит.
- Почему?!
- Из-под них утки выносить надо.
- Это многое объясняет. – Согласился я.
- Ну, а теперь, уважаемый Владимир Михайлович, раз уж вы снова с нами, расскажите, если конечно это не секрет, что на этот раз заставило вас вернуться с того света?
- Хороший вопрос. – Киваю я. – Самый простой ответ - меня заставила вернуться любовь к жизни. Но это полная лажа и враньё.
- Я так и думал.- Кивнул доктор. – Тогда что?
- Вам это действительно интересно? Тогда приготовитесь выслушать очень честный и обстоятельный ответ.
- Думаю, учитывая ваше состояние, честного ответа, будет вполне достаточно. – Улыбается доктор.
- Ну, честного значит честного. – Согласился я. - Видите ли, доктор, мои друзья обещали мне, вернее даже не обещали, а проиграли мне это обещание в карты, что когда я помру поставить на моём могильном холме памятник в виде статуи всадника. Но чтобы под жопой был не большой скакун как у толковых полководцев, а маленький что-то вроде пони или ишачка, однако непременным условием является соблюдение всех необходимых атрибутов предъявляемых к конной статуи. Так, к примеру, если у статуи всадника у лошади подняты обе передние ноги, это означает, что человек погиб в бою. Если у лошади поднята только одна нога, значит человек погиб от полученных в битве ран. Если у лошади все 4 ноги на земле, значит, человек умер естественной смертью. А что получается у меня? Убит в больничной палате кадровиком? И как должна выглядеть моя лошадь? Сидящая на жопе со скрещенными передними ногами и разинутой от хохота пастью? Не находите, нелепый получается какой-то памятник?
- Пожалуй. - Кивает доктор и, помолчав немного, добавляет. – Знаете, вы молодец.
- Я вас умоляю доктор! Мои личные проблемы ни какого влияния на движение планет не оказывают, так что нет смысла меня хвалить, мне просто ничего другого не остаётся. – Вздохнул я.
К вечеру меня вновь перевили в обычную палату, во избежание повторения прежних ошибок, лечащий врач строго настрого запретил пускать ко мне посетителей.
Компанию по палате мне составил жизнерадостный бывший учитель словесности «БОМЖ - в силу стечения обстоятельств», Владимир Петрович. Нет, кроме шуток, он сам так представился Владимир Петрович бывший учитель словесности, БОМЖ - в силу стечения обстоятельств. Правда, об обстоятельствах приведших его в стан БОМЖей он говорить не стал, сказав, что это очень личное и у него на это просто нет времени.
Когда Владимира Петровича всего в заплатах пропитанных кровью, с катетерами в венах, трубками в животе и непонятно куда воткнутой капельницей закатили в палату, он сразу же честно признался, что он человек не плохой, но немножко на башку еба*нутый. Однако для общества не опасный и его соседи по палате от его недостатка страдать не будут. Надо сказать, что Владимир Петрович был большой оптимист и вообще, он мне сразу понравился.
- Вы кто? – Вместо «здрасти», появившись в палате, спросил он у меня.
- Владимир Михалыч. – Солидно представился я.
- Во бля! Вова значит и я Вова! Смотри, как тесен мир!
В том, что он сказал, смысла ни какого не было, видимо этим он мне и понравился. Кстати, слово – бля, было единственное более или мене матерное слово которое я от него услышал.
Третьим пассажиром в нашей палате был серьёзный человек по фамилии Кумысов. У него была какая-то непроходимость в кишках, по этой причине он имел тягостный запор и скверный характер. Знакомиться с нами он отказался категорически и всем своим видом продемонстрировал, что одинаково сильно призирает и меня и Владимира Петровича. В общем-то, его можно понять, не особо ему повезло с болезнью и соседями по палате.
- Серьёзный человек, такой же серьёзный как моя раковая опухоль. – Подмигнув мне, охарактеризовал Кумысова Владимир Петрович
После этих слов, Кумысов смерил нас холодным высокомерным взглядом, повернулся к нам спиной и выпустил в нашу сторону одинокий, но очень продолжительный пук, и мне ничего не оставалось, как согласиться с характеристикой данной Кумысову Владимиром Петровичем.
- Одарённый человек. - Прокомментировал звук, изошедший из задницы Кумысовым, бывший учитель словесности. – Не каждому такой талант даётся от рождения. Представляете коллега, сколько труда ему потребовалось чтобы выпестовать в себе такой дар. Ему бы сейчас пивка следовало дать за старание. Заслужил.
- 3,14зды бы, этому симулянту следовало бы дать, коллега, а не пива.- Зажимая пальцами нос, не согласился я с Владимиром Петровичем.
Кстати, у Владимира Петровича, кроме лёгкой еб*ти на всю башку и любимой поговорки-паразита «понеслась косая в баню», был ещё один недостаток, куда более существенный, чем упомянутая им, простая лёгкая еб*нутость. И хотя Владимир Петрович о нем не упомянул, а вернее скромно умолчал, он сразу и ненавязчиво бросился в глаза, а вернее, «что есть духу», врезал по ноздрям. Образно говоря, как только он появился в палате привыкшие к чистоте и сангигиене местные тараканы, почуяв его специфический аромат, повылазили из своих щелей и с вещами потянулись к выходу. Кстати этот недостаток Владимира Петровича, заметили ни только я с Кумысовым и здешние чистоплотные аборигены, но и зашедший по проведывать нас заведующий отделением.
- Чем это у вас тут воняет? – Поведя носом, задал он, в общем-то, очевидный вопрос.
- Ни чем, а кем. – Виновато глядя на доктора, признался Владимир Петрович. – Мной это воняет. Как бы это вам помягче объяснить? Издержки образа жизни.
Помолчав немного, Владимир Петрович вздохнул и с сожалением добавил:
- Я, наверное, и реанимацию всю провонял.
- Ну, на реанимацию мне плевать, не моё отделение. А в моём отделении за чистоту будем бороться. – Решительно заявил доктор и ушел.
- Что он имел в виду? – Обеспокоено спросил Владимир Петрович, когда за доктором закрывалась дверь.
- Он тебе стрихнин в кисел велит подсыпать чтобы ты поскорее издох и не отравлял жизнь другим. – Злорадно поделился своим видением ситуации Кумысов.
Но Кумысов ошибся, Владимиру Петровичу не принесли кисель со стрихнином, а через полчаса его отправили на практические занятия третьего курса «медучилища» по предмету «военно-полевая хирургия», тема занятия «санитарная обработка тяжелобольных и трупов».
Нам же в его отсутствие хорошенько проветрили и прокварцевали палату. И вот когда в палату вернулась сангигиена, а следом за ней стайкам потянулись на обжитые места аборигенов, в палату вернули Владимира Петровича. Вернули его не просто так, а в облаке благоухающего земляничного аромата. Владимира Петрович вплыл в палату практически счастливым человеком, от него за версту несло земляничной клумбой на совесть удобренную не свежим навозом.
Как я уже сказал, проведённой процедурой Владимир Петрович остался крайне доволен. Ещё бы, тридцать две молодые девки по очереди и все вместе мылили и драили его провонявшую жизнью шкуру и бережно меняли повязки. Владимиру Петровичу побрили башку, физиономию и лобок, избавив его от лишней растительности являющейся инкубатором привычных ему насекомых.
- За пятьдесят два года жизни прожитых мною на этой планете, не испытывал ничего подобного! - Честно признался он. - Знаешь, дядя Вова (почему-то именно так стал обращался ко мне Владимир Петрович узнав мою профессию), когда они брили мне лобок я даже вспомнил, что «сморщенный огурчик» у меня между ног не только для того чтобы им трясти если мне удалось пописать стоя, а не под себя.
- Да, ладно?! – Усмехнулся я.
- Точно тебе говорю!
Когда страдающий запорами Кумысов удалился дразнить голым задом унитаз, Владимир Петрович заговорщически мне подмигнул и, достал из-под простыни спичечный коробок. Потряся коробочкой, он протянул её мне. Я открыл коробок, внутри оказалась ярко зелёная травянистая масса. На всякий случай я потёр её между пальцев и понюхал, сомнений не осталось, это была марихуана.
- Откуда у тебя этот «шайтан укроп»? – Удивился я.
- Девки жалостливые попались. – Хмыкнул Владимир Петрович. – Перед тем как меня мыть доктор зачитал будущим сёстрам милосердия избранные места из моей истории болезни. Захватывающая я скажу тебе вещь, там и про метастазы, и пораженные болезнью органы. По-моему, особенно на девчонок подействовало замечание доктора, что он, человек немало чего повидавший в своей практике, искренне удивлён, как я до сих пор жив. В общем, доктор рассказывал, а я, чтобы хоть как утешить перепуганных девчушек, как мог комментировал его сентенции. Скажу тебе честно, получилось очень весело. Я даже не знаю, отчего девчонки больше плакали от жалости ко мне или от моих комментариев.
- Ну, ты прям как Павлов . – Хмыкнул я.
- Скорее уж как собака Павлова. – Улыбнулся в ответ Владимир Петрович.
Помолчали.
- Конечно, пара бутылок портвейна было бы лучше. – Улыбнулся Владимир Петрович. - Но скажем спасибо судьбе, за те подарки какие она нам преподносит. Ты умеешь этим пользоваться?
- Ты хочешь сказать, что мы будем курить этот гербарий?! Надеюсь, ты в своём уме?
- Я тоже на это очень надеюсь? Хотя ряд вопросов к моему рассудку, конечно есть, но курить мы это будем.
- Не уверен, стоит ли это делать? – В раздумье покачал я головой.
- Стоит-стоит! – Заверил меня Владимир Петрович. – Во-первых, как мы уже определились это подарок судьбы, а отказываться от подарков судьбы глупо. Раз откажешься, два откажешься и всё, хрен тебе больше судьбе преподнесет даже самый маленький подарок. А, во-вторых, совсем не важно, сколько тебе или мне осталось жить. Может быть день, а может быть десять или двадцать лет, это кому как отпущено и важно……
Владимир Петрович задумавшись о чём-то, замолчал.
- А что важно? – Спрашиваю я, потому что мне интересно узнать концовку его философской выкладки, однако Петрович меня разочаровал своей банальностью.
- Важно как этот остаток жизни прожить, полагаю, что лучше его прожить с удовольствием.
- Может ты, и смысл в жизни нашел? – Усмехнулся я.
- Смысл жизни может быть и не нашел, но формулой смысла жизни владею.
- Ну-ну, очень интересно.
- А ты не смейся, просто послушай. «Найти смысл жизни - это счастье, найти счастье в жизни - это смысл» .
- Плагиатор! Это не твоя формула.
- А я и не говорил что она моя, я сказал, что я владею формулой смысла жизни.
- По тебе не скажешь, что она работает.
- Ты так думаешь? Я тебе когда-нибудь расскажу свою историю, и возможно она тебе понравиться.
Помолчали.
- Ну, так что, насчёт зелёного табачка? - Спросил Владимир Петрович.
- Между прочим, это противозаконно и за курение этого «волшебного сорняка», положен срок.
- Пожалуй, это меньшее чего мне стоит бояться. – Усмехнулся бывший учитель словесности. – Но если тебя это пугает, не ссы! В случае чего я всё возьму на себя. Так ты со мной?
- Наверное. – Пожал я плечами.
- Вот и отлично! Значит, вечером будем смотреть мультики.
- Только ты не подумай, что я зассал или ты поймал меня на слабо.
- Боже упаси! Вовсе я так не думаю. Кстати, ты какие мультики любишь?
Я откинул простыню и продемонстрировал своему визави надетые на мне трусы «Ну, погоди»!
- Яркий приверженец. – Прокомментировал я.
- Понятно. – Кивнул Владимир Петрович. – Чего от тебя ещё можно было ожидать, и всё же осмелюсь порекомендовать что-нибудь более полезное для мозга, например, «Ежик в тумане».
- Ну, конечно! Для мозга, да под «сорняк свободы», «Ежик в тумане», куда более подходящая тема. – Согласился я.
Вечером, когда Владимира Петровича увезли на перевязку, а Кумысов ещё не вернулся из туалета, ко мне заглянул лечащий врач. Я не удержался и поинтересовался у него диагнозом бывшего учителя словесности.
- Его с улицы доставили чуть живого и без сознания. Медицинской карты нет, истории болезни нет. Мы сначала думали внутреннее кровотечение, вскрыли, а у него все органы поражены метастазами, неоперабельный рак в четвёртой стадии. В общем, мы для него ничего сделать не можем, ну разве что дадим ему умереть более или менее по человечески, потому что из больницы он уже не выйдет.
После вечернего обхода так и не просравшийся Кумысов перешёл на нелегальное положение, вытащил из тумбочки куртку и на ночь засобирался домой. Мы с Владимиром Петровичем не возражали.
Как только Кумысов ушел, я открыл окно, больничным халатом Кумысова заложил щель под дверью, затем перемешал табак с «дарами Чуйской долины», и скрутил из газеты две самокрутки, одну себе, другую Владимиру Петровичу.
- Конечно аргументы твои про подарки судьбы и кайф железные, но, по-моему, всё равно мы с тобой дураки. – Затягиваясь, сказал я Владимиру Петровичу.
- Это точно. – Согласился со мной бывший учитель словесности.
Медички, решивши напоследок порадовать Владимира Петровича, всякую дрянь не курили, марихуана оказалась «могучая», и приход меня накрыл быстро. Похожая картина была и у моего соседа по палате. Я прислушался к бормотанию с соседней койки: «Давай никуда не улетать, Ежик. Давай навсегда сидеть на нашем крыльце, а зимой - в доме, а весной - снова на крыльце, и летом - тоже.
-А у нашего крыльца будут потихоньку отрастать крылья. И однажды мы с тобой вместе проснемся высоко над землей. «Это кто там бежит внизу такой темненький?» - спросишь ты.
- А рядом - еще один?
- Да это мы с тобой, - скажу я. «Это наши тени», - добавишь ты».
«Ежик в тумане»,- усмехнулся я: «Классика» жанра! Где-то рядом послышался шелест и из темноты появился ангел, который давеча должен был перевести меня «отсюда - туда». Ангел, опять, совсем не по ангельски почесал крыло и спросил: «Ну, что? Доволен? Говорил тебе - поехали, а ты - Ну, подожди одну минутку…. И я тоже хорош, повёлся на твои уговоры. Сейчас бы всё могло быть по-другому».
- Лучше? – спросил я.
- Этого я не знаю. – Пожал плечами ангел. – Но по-другому это точно. Ладно. Я пошел, дел невпроворот. Но будь уверен – я тебя никогда не забуду.
Ангел начал растворяться в слабом свете больничной палаты.
- Я тоже тебя запомню. – Бросил я ему вслед.
Ангел снова материализовался:
- Я вот тут подумал – "Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ" звучит приятно, и я бы даже сказал – с надеждой, а "Я ТЕБЯ ЗАПОМНЮ" уже как то не так...
- Не цепляйся к словам, и давай проваливай отсюда, если у тебя тут нет других дел.
- Да, ладно. Ладно. Ухожу уже. – Обижено пробухтел ангел. – Тоже мне, взял привычку, чуть что, сразу орать. Конечно, ангел он не человек, на него и наорать можно. Ну, ничего. Другой раз, когда я тебя повезу, я тебя через грозовые облака протащу.
Ангел злорадно улыбнулся и почесал крыло. Затем понюхал пальцы которыми чесал перья и покачал головой.
- Хотя нет, не потащу. – Ангел помолчал и вновь понюхал свои пальцы. – А то, в последнее время, это развлечение, чего-то себе дороже обходиться.
Досадливо сплюнув, ангел окончательно дематериализовался в эфире палаты. Оставив на память растворяющееся в воздухе кольцо с неровными краями, какие иногда ради забавы выпускают курильщики, только было оно чуть побольше и висело…. …как бы это лучше сказать, приблизительно в том месте, где у ангела кончалась спина и начинали расти ноги. «Ну и хрен с тобой»! – подумал я, прикрывая глаза и втягивая в себя адские пары «шайтан-травы» из тлеющей в моей руке «козьей ножки».
Ночью Владимир Петрович умер. Глядя на него, дежурный врач сказал:
- Странно. Ведь он испытывал адские боли, а умер с выражением лица как будто, он счастлив.
- Может быть, так оно и было? – Грустно усмехнулся я.
- Может быть, может быть. – Кивнул врач, накрывая бритую голову Владимира Петровича простынёй.
А в обед, не смотря на строжайший запрет – не пускать ко мне посетителей, ко мне в палату прорвался отец Никодим. Не знаю, какой анафемой он пугал персонал, но гремя банками с вареньем, он вошел в палату и, с озабоченным лицом поставил свой багаж на подоконник, после чего плюхнулся на стул возле моей кровати. Видимо, ему известна причина, по которой я вторично за одно посещение больницы, ухитрился попасть в реанимацию. Помолчал, собираясь с мыслями. Откашлялся.
- Как здоровье?
- Говно. – Честно признался я.
- Хорошо. – Кивнул отец Никодим.
Я посмотрел на своего друга с некоторым недоумением. Похоже, он не верно истолковал мой ответ. Отец Никодим кашлянул в кулак и попытался выкрутиться.
- Я в том смысле, что выглядишь ты хорошо, я бы сказал, не по ситуации жизнерадостно.
- А ты кого ожидал тут встретить? Одного из самых трагичных персонажей мировой литературы? Ипохондрика, неврастеника, меланхолика балансирующего на грани шизофрении? Лежащего в койке «каком» кверху, с тоской гладящего в своё мутное отражение в переполненной «утки» под кроватью и пестующего свою невезучесть? Если это так, то ты ошибся палатой, ослик Иа, лежит точно в такой же палате но этажом ниже. Ты его сразу найдёшь, по запаху, у него в палате вчера прорвало трубу канализации.
Отец Никодим озадачено почесал бороду и громыхнул принесённой с собой авоськой:
- А я вот варенье тебе привёз.
- Спасибо.
- Знаешь, позапрошлое-то лето было засушливое …. Я к тому, что ягод в лесу не было.
- Понимаю-понимаю. – Пряча улыбку, кивнул я.
- А прошлое лето наоборот выдалось дождливым, и опять ягод не было.
- Смотри-ка, какие не шуточные буйства стихий разыгрываются у вас в деревне.
- Нет, ничего. Осень-то случилась сухая и солнечная, и знаешь что?
- Что?
- На склонах лесных холмов, вызрел невиданный урожай ягод!
- Неожиданно!
- Точно. – Кивнул отец Никодим. - Вот варенья наварили …
- С ума сойти! Какой ты прозорливый, прям как чувствовал, что пригодиться. – Беря в руки одну из банок, говорю я. – А знаешь что?
- Что?
- Первый раз в жизни я буду, лопать варенье, у которого есть биография.
Опять помолчали. Отец Никодим нервно почёсал бороду, не зная как продолжить разговор. Наконец, собравшись с мыслями, он хлопнул себя ладонями по коленям и начал. Причём начал, сильно издалека:
- В откровениях Иоанна Богослова, сказано…
Но я его перебил:
- Опять?!
- Чего опять?
- Начинаешь свою пропаганду?
- Тьфу на тебя! Атеист чёртов! – Вгорячах выругался отец Никодим и быстро перекрестился.
- Не атеист, а агностик.
- Велика разница.
- Велика, не велика, но разница есть. Агностики, может быть, и не верят в бога, но при этом не отрицают, что бог существует. Между тем, некоторые невежественные служители культа, вроде тебя, считают агностицизм одной из веток атеизма, хотя, признаюсь тебе честно, не все агностики, в частности я, любят, когда их называют атеистами. Наверное и не все атеисты являются агностиками. В частности, не являются агностиками так называемые «позитивные атеисты», те самые, которые утверждают, что бога не существует. В то время как агностики полагают, что существование или не существование бога не может быть доказано.
Отец Никодим обижено засопел, оно и понятно, ведь он пришел с благородной миссией подсластить пилюлю, которую преподнесла мне жизнь, даже варенье припёр, а я.… Впрочем, я не хочу обижать своего друга, как, впрочем, не хочу, чтобы меня жалели или утешали, поэтому немного помолчав, спрашиваю:
- Ты Маркеса читал?
- Чего?!
- Ни чего, а кого. – Назидательно говорю я и повторил свой вопрос. – Маркеса говорю, читал? Габриэль Хосе де ла Конкордиа «Габо» Гарсиа Маркеса.
- «Сто лет одиночества» и всё такое?
- Вот именно. - Киваю я. – Широко известны его тринадцать фраз о жизни. Я процитирую тебе фразу номер десять, мало того что она жутко глубокая, впрочем как и все остальные, так она ещё и чрезвычайно уместная в сложившейся ситуации, а звучит она так - «Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было».
Я улыбнулся и обнял друга за плечи:
- И хватит об этом.
Отец Никодим некоторое время пристально на меня смотрит, затем улыбается мне в ответ и резюмирует наш разговор:
- Ну и ладно!
- Кстати, а чего там тебе на откровенничал Иоанн Богослов?
- Да примерно тоже самое и на откровенничал. – Пожимает плечами священник.
- Ну, тогда всё в порядке.- Дружески похлопал я по плечу своего старого друга. – Лучше расскажи, как дома, как дети?
Отец Никодим с воодушевлением переключился на рассказ о своей семье, и я с большим интересом и удовольствием слушаю повествование этого счастливого человека
И хотя вслух мы об этом даже не упомянули, я точно знал, что каждый день мой старый друг усердно молиться за спасение бессмертную душу спасшей меня женщины.
В день моей выписки из больницы меня снова посетил кадровик. Нет, ни тот кадровик из своры САМого начальника УВД города, который своей «детской искренностью и честностью», чуть-чуть не отправил меня на тот свет, а высокопоставленный кадровик, с самого «Олимпа правопорядка», то есть из областного ГУВД. Один из тех «небожителей», который до сегодняшнего дня, в силу моей малозначительности, вряд ли вообще подозревавший о моём существовании. Если он и вытащил свою величественную задницу из тёплого кресла, так вовсе не потому что его заинтересовала моя судьба или, на худой конец, приспичило справиться о состоянии моего здоровья. Наверняка, здесь он был лишь потому, что так ему велели. А кто велел? Наверное, кто-то из высшего руководства ГУВД. А вот зачем, это мне ещё предстояло узнать.
- Дождись меня. – Кинул мне кадровик, встретив меня выходящим из кабинета заведующим отделением.
- Ага. – Кивнул я, выкидывая в урну, кучу листов бумаги, а вернее кучу толковых медицинских рекомендаций – как мне жить дальше. Тех самых рекомендаций, которые, по словам врача, наверняка продлят мне жизнь, но которые, в силу своей ослиной тупости, я выполнять не собираюсь.
Кадровик, пробыл у заведующего примерно около часа. О чём они разговаривали, я не знаю, но вышел кадровик от эскулапа весёлый, неся под мышкой, пухлый том моих больничных приключений официально именуемых – историей болезни гражданина Савранского В.М.
Кадровик, кивком головы велел мне следовать за ним, и мы вместе вышли на улицу. Молча, закурили. От свежего воздуха, сигарет или пьянящего первого весеннего тепла, у меня слегка закружилась голова, я поднял лицо к солнцу наслаждаясь его ласковыми лучами.
- Что ты собираешься делать дальше? – Спросил меня кадровик.
- Не знаю. – Честно признался я. – Я об этом ещё не думал. Но теперь… - Я похлопал кадровика по истории моей болезни. - …теперь из ментовки меня вышибут наверняка.
- А ты бы этого не хотел? – С ехидной хитрецой спросил меня кадровик.
Я посмотрел на него с удивлением, не похоже, чтобы он шутил.
- Положим, что не хотел бы. Но что это изменит? С этим-то как быть? – Кивнул я на историю своей болезни.
- Ты параноик? Чего она тебе так далась? – Ответил вопросом на вопрос кадровик.
- А кто сказал, что паранойя это несчастье? Может в моём случае это благо или спасение. - Пожал я плечами.
- Врач так и сказал - в твоём случае возможно всё. – Кивнул кадровик.
- Так как с этим быть? – Опять, напомнил я кадровику о своёй истории болезни.
- Об этом забудь.
Кадровик пару раз подкинул на ладони, и сунул в дымящуюся от не потушенных окурков урну мою увесистую историю болезни.
- Сильно. – Усмехнулся я. - А как же САМ? Он об этом тоже забудет?
- А кто его собирается спрашивать? – С тенью казённой брезгливости, спросил кадровик.
Вряд ли тот, кто решил оставить меня в системе руководствовался исключительно целесообразностью и пользой, которую я могу ещё принести, просто тот, кто был вправе решить мою судьбу – развлекался. Ему или им, нравилось, что у САМого в заднице есть такая заноза как я, которая время от времени его беспокоит, но которую он сам вырвать из жопы не может.
- Пойдём, пройдёмся, поболтаем. – Предложил кадровик.
Кадровик взял меня под руку и повёл прогулять меня, и свою засидевшуюся в мягком кресле простату, вглубь аллее подальше от урны, с моей тлеющей историей болезни. «Раз, два, три, четыре, пять…»,- считаю я про себя. Если я всё правильно рассчитал между двенадцатью и пятнадцатью, что-то должно произойти. И это что-то, конечно, происходит. Я слышу, как за моей спиной не громко хлопает дверь автомобиля. Бросив окурок, я достаю новую сигарету, и, сунув её в рот, как бы закрывая огонёк зажигалки от ветра, немного разворачиваюсь в обратную сторону. Что же я наблюдаю боковым зрением? Водитель чёрного «Форда – Мондео» подбежав к урне, где среди окурков дымиться, «благородно» выброшенная туда областным кадровиком моя история болезни, вынимает её оттуда, и, сунув, сей медицинский документ себе под куртку, быстро-быстро чешет обратно к своему автомобилю.
«Ну, вот! Всё в порядке», - улыбнулся я про себя: «Танго волков со свиньями, продолжается». Мы ещё немного прогулялись с кадровиком. Поговорили о том, о сём, то есть ни о чём. Самое интересное, что к теме моей дальнейшей службы мы больше не возвращались и за свою «доброту» он, не потребовав от меня, такой мелочи, как расписку «в верности» подписанную моей кровью, и даже не потребовал поклясться «на зуб» в преданности общему делу. Хотя нет, чего это я? Один раз к теме службы мы всё-таки возвращались, кадровик поинтересовался до какого числа у меня больничный и «мягко» посоветовал не тянуть и лучше поскорее выйти на службу, так как лимит, отпущенный мне на болезнь без угрозы дальнейшего моего направления на ВВК , я почти выбрал. Я это и сам отлично понимал, поэтому пообещал своему «служебному ангелу хранителю», не тянуть, и выйти на службу как можно скорее. Дальше мы говорили о том, что скоро весна, что солнце уже дарит тепло и что не сегодня-завтра на деревьях набухнут почки. Что не успеем оглянуться, как побегут ручьи, на газонах и детских площадках взойдёт высаженное туда за зиму собаководами любителями собачье дерьмо и что вообще, жизнь продолжается.
На прощание кадровик дал мне потискать «дохлую селёдку своей правой руки», надеюсь, вполне искренне пожелал мне успехов в службе и «уложив свою дражайшую попку» в тот самый «Форд-Мондео» (водитель которого так бережно подобрал мою историю болезни).
Проезжая мимо меня, машина обдала меня грязью из ближайшей лужи, и кадровик навсегда скрылся из моей жизни в бездонных глубинах областного ГУВД.
Я стряхнул с одежды грязь и посмотрел в след отъезжающей машины. Улыбнулся и подумал, что всё-таки, в большинстве своём, в милиции работают хорошие люди. В большинстве своём хорошие, и.… … и поголовно предусмотрительные.
- Ну, что Владимир Михайлович, жизнь продолжается? – Спросил я сам себя, и тут же отдал сам себе приказ. - А раз продолжается – трусы на место и в дорогу !
Я закинул сумку на плечё и, перепрыгивая лужи, направился в сторону трамвайной остановки.
Дома поставив сумку с вещами на пол, я присел на корточки, чтобы снять ботинку и кошка, увидев меня, с радостным мяуканьем запрыгнула мне на колени. Мурлыча и мяукая, она своим шершавым языком принялась облизывать моё давно не бритое лицо.
- Не красавец, не урод.
И не щедрый, и не жмот.
В общем-то, не идеален,
Но зато я твой хозяин.
Прочитав стишки, я чмокнул кошку в лоб и почесал её за ухом:
- Я тоже рад тебя видеть. Докладывай, что у нас плохого?
Ответом на мой вопрос было два очень симпатичных пушистых комочка вывалившиеся из комнаты вслед за своей матерью.
- Что? Опять?! – Пожурил я кошку. – Всего два? Стареешь Муська.
Вот зачем я это спросил? Лучше бы я молчал. Ответом на этот мой вопрос был третий котенок, вышедший из комнаты. Он был настолько комичен, что нельзя было удержаться от улыбки, глядя на него. У него была огненно-рыжая косматая грива на башке и гладкая шерсть по остальному телу. Чистой воды микро-лев. Схожесть была бы полной, если бы не ряд мелких нюансов. У котёнка были все четыре разноцветные лапы, черная и рыжа - передние, белая и серая – задние. Да к тому же к его заднице был приделан классический кошачий полосатый хвост.
- Поскрёбыш? – Спросил я у кошки.
Кошка виновато мяукнула. Я взял котёнка за шиворот и, рассматривая этого несуразного зверя, покрутил его перед своим носом.
- Да, Лёва! Предвижу, что с твоим благоустройством у нас будут проблемы. Если не удастся пристроить тебя в хорошую семью, где ты до старости будешь срать в хозяйские тапки. Придётся тебе снимать угол у Мельпомены, проще говоря, я постараюсь пристроить тебя в театр к Куклачёву.– И повернувшись к кошке, добавил.- Ну, ты того! Другой раз, поаккуратнее, что ли.
А поутру, как я и обещал кадровику, я вышел на арену нашего районного цирка шапито, более известного в узких кругах как Вятский РУВД. Я окинул взглядом контору, в моё отсутствие здесь ничего не изменилось. Мне вообще, иногда кажется, что в недрах нашей конторы время остановилось. Я ещё раз окинул контору взглядом, ища хоть какое-то изменение, но вокруг всё было до боли знакомо, как бы сказал Виктор Пелевин: «… знакомо до мельчайших подробностей, как дверь сортира изнутри». Я ещё секунду постоял, прислушался к себе и подумал, что вот это состояние «математической константы » есть не что иное, как чёрно-белая фотография моей души. Однажды много лет назад я вошел в это здание, дежурный эксперт-криминалист щёлкнул меня «на память» и всё вокруг меня остановилось, годы идут, фотография стареет, и я старею вместе с ней. От этой мысли мне не сделалось грустно, я тряхнул головой и через холл, направился к лестнице, точно зная, что надо просто поскорее окунуться с головой в привычную работу и всё встанет на свои места.
В «обезьяннике» дежурного очень изыскано и красиво, на чистом французиком языке матерился пьяный иностранец. Видимо в своём благородном порыве познать тайны «русской души», с избытком хапнувшего «палёной» русской водки.
В моём служебном кабинете тоже ничего не изменилось. Оставшиеся «в строю» оперуполномоченные моего «кроваво-знаменного» «убойного» отделения, традиционно занимались хернёй. Вернее, занимались-то они делом, к сожалению, к исполнению ими своих служебных обязанностей имеющим весьма и весьма косвенное отношение.
- Раз! Два! Три! …
Макс с Петькой играют в самую «честную» азартную игру, ну, по крайней мере, самую честную из тех азартных игр, что я знаю - «камень – ножницы – бумага». Игра простая и бесхитростная, выкидывай пальцы и всё, но глядя на лукавую Петькину рожу, создаётся впечатление, что и в этой примитивной игре он нашёл способ мошенничать. Кстати играют они не просто так, не ради того чтобы тривиально убить время, играют они на «интерес»!
- У тебя чё? – Интересуется у Макса Петька. – Бумага? У меня ножницы, я опять выйграл.
Петька поворачивается к столу и что-то пишет на лежащем на нём листе бумаги.
- Так! ОПД по изнасилованию Митрофановой заводишь тоже ты.
- Это не честно. – Обижено бубнит Макса. – Я уже три дела завожу, а ты не одного, да и делом Митрофановой ведь ты занимался?
- Я. –Кивает Петька. – Но, ведь проиграл ты?
Макс шевелит губами и сгибает пальцы на руках.
- Не пойдёт! – Закончив подсчёты говорит он. – Это дело еще позавчера надо было завести, а это значит надо писать обоснованный рапорт о причинах несвоевременного заведения дела. Надо будет проводить «служебку», а по оконцовке мне «сто пудов» влепят выговор. Нет, не пойдет. Давай переиграем?
- А что толку переигрывать? Фарту у тебя сегодня нет. Фарту! – Назидательно отвечает Максу Петька. - Но ты не расстраивайся, ни когда не знаешь, где тебя подкараулит удача. Раз! И она как снег свалиться на твою пустую башку.
- Здравствуй Бим! Здравствуй Бом! – Входя в кабинет, улыбаюсь я, отвешивая увесистые подзатыльники Максу и Петьки.
- Смотрю, цирк из милиции в моё отсутствие устроили? А ещё, по ходе представления смотрю, у вас возникли разногласия? Не беда! Как дежурный диспетчер манежа, а проще говоря, как старший по должности и по званию я принимаю следующее волевое решение, я сейчас изучу материалы по нераскрытым преступлениям, и все заведут по одному делу. Кстати ты Петенька заведёшь дело по Митрофановой.
- Это не честно! – Возмущается Петька.
- Не честно. – Соглашаюсь я. – Но зато справедливо.
- И что ты за человек такой - Михалыч? Мы тебя так ждали, практически скучали по тебе. Мы думали вот ты явишься и произойдёт что-то хорошее! Но вот ты здесь уже тридцать секунд, и снова очень хочется навещать тебя в больнице.
Вот за что я всем сердцем люблю Петьку, так это за его беспримерную искренность. Поэтому «с чувством» сморкнув в платок набежавшую слезу, я вздохнул:
- Вот такая она Петя жизнь! Ты ждал хорошего, а оно – сука, оказалось плохое.
- Точно! А самое главное, что в моей жизни это почти всегда связано с тобой.
- Знаешь Петя, я вот сейчас подумал, если все твои недостатки, в том числе и искренность, превратить хотя бы в пару достоинств, в том числе в умение держать язык за зубами….
Петька с воодушевлением, меня перебивает:
- Михалыч! Если ты знаешь, как это сделать я тебя обниму!
- Нет.
- Не хочешь объятий, не надо, хотя и не знаешь, от чего ты отказываешься. Просто сделай это.
- Не в объятиях дело, я просто не знаю, как это сделать.
- Очень жаль. Кстати, а у самого тебя нет недостатков?
- Ну, почему нет. Есть. Например, иногда по ночам я прихожу в себя от того что сижу и жру, что попало из холодильника.
- Ты считаешь это недостатком?!
- Видишь в чём дело Петя, иногда это бывает вкусно, если в холодильнике найдётся что-то кроме сырой картошки.
- Ну, хорошо-хорошо! Пусть это будет недостаток, а ещё какие-нибудь недостатки у тебя есть?
- К сожалению есть. – Горестно вздыхаю я. – Я постоянно забываю класть в холодильник что-нибудь кроме сырой картошки, что, несомненно, мой первый из двух моих недостатков делает мучительным.
- Да, тебе точно не позавидуешь….
Петька хотел что-то ещё сказать или спросить, но промолчал. Может потому что повзрослел и стал умнее, а может, потому что скрипнула дверь, и в кабинет вошел Семечкин.
- Поправился, значит. – Вместо приветствии говорит он.
- Ага. – Киваю я. – Чего и тебе желаю.
- А чем ты болел?
- Так, ерунда. Необратимое изменение мозга вследствие осложнения после перенесённого «на ногах» «куриного» гриппа.
- И в чём выражается эти самые, необратимые изменения мозга?
- Да ничего особенного, ослабление умственных способностей, раздвоение личности и лёгка внутренняя дисгармония, а знаешь что самое интересное?
- Что?
- Мой интеллект стремительно приближается к нулю и вскорости грозит сравняться с твоим, и наконец-то, между нами завяжется настоящая человеческая дружба.
- Не завяжется. – Мотает головой Семечкин.
- Почему?! Ты только представь, мы вместе, пуская слюну из вечно не закрывающихся ртов, под присмотрам санитаров или любящих родственников мы будем совочками ковыряться в песочнице, будем вести долгие философские бесед и совместно постигнем смысл жизни.
- Не впечатляет. – Поморщился Семечкин.
- Жаль. – Фальшиво вздохнул я.
- Кстати, ты не знаешь, куда делась твоя история болезни? А то в больнице все делают «круглые глаза» и утверждают, что она потерялась? – Прищуривается Семечкин.
- Да что ты?!– Фальшиво ахаю я. - Не знаю! Как ты думаешь, врачи ничего от меня не скрывают?
- Не думаю. – Мотает головой Семечкин. - Хотя если хорошенько подумать, то если они что и скрывают, то не от тебя.
Помолчали.
- Послушай Володя, ты такой хороший работник, подвигов разных и болезней у тебя не счесть, почему же тебя не заберут куда-нибудь на повышение?
Правильный ответ - куда же меня такого возьмут. Но сказать такое вслух да ещё при подчинённых я не мог. Поэтому напустив на себя глубокомысленное выражение лица, я произнёс:
- Хороший вопрос. Только, видишь ли, в чём дело, как ты верно заметил, подвигов у меня не счесть, а через них я имею такой большой список болезней и похвальных грамот, нагрудных значков и мелких премий за предыдущие нарушения, допущенные мною за время службы в милиции, что получается так, что с таким «героическим» послужным списком я могу служить только здесь.
Опять помолчали. Было видно, что Семечкин из о всех сил старается затолкать себе между извилин ту белиберду которую я с умным видом, ему только что втюхал. Судя по ворожению его лица, получается это у него плохо, и чтобы он «сдуру» не вывихнул мозг, мне приходиться прийти ему на помощь.
- Да и начальство меня не любит.
- Вот это я понимаю. – Оживился Семечкин.
- Да, ни уже ли? Кто бы сомневался. – Ухмыляюсь я. – Слушай! А ведь у нашей проблемы есть очень простое решение.
- Какое?
- Ты просто признай, что ты ЧМО, причём с любой удобной для тебя стороны и всё!
- Кто, чмо? – Покраснев, взревел Семечкин и Петька незаметно отошел от меня в сторону, чтобы не быть случайно разорванным в клочья, когда Семечкин броситься на меня с кулаками.
- Ну, поскольку я к тебе и так добровольно не лезу, то ЧМО ты. – С лицом наивного ангела, продолжил я.
На голове Семечкина вздулись вены больше похожие на трещины на старом глиняном горшке, доверху наполненный справедливым негодованием, и вообще, было очень похоже, что с минуты на минуты его голову разорвёт на куски. Чтобы не стать участником этой не красивой сцены, я широко улыбнулся и сказал:
- Ой! Да ты я смотрю, не правильно меня понял! В слове ЧМО нет ничего личного, ну или почти ничего. Это ведь аббревиатура. Сокращение от словосочетания – Чаще Меня Обходи! А ты о чём подумал?
- Ладно. Будем считать, что поговорили, а теперь валите в ленинскую комнату на оперативку.
Громко хлопнув дверью, Семечкин покинул наш «уютный» закуток правопорядка.
- Михалыч! А это правда, что твой интеллект стремиться к нулю? – Поинтересовался Петька, когда после выхода Семечкина из кабинета отвалившаяся штукатурка оседла на пол.
- Ага! – Хмыкнул я. - Не дождешься! Но ты не волнуйся, за твою искреннюю заботу, и дабы доказать тебе своё здравомыслие я обязательно упомяну тебя в своём завещании, попрошу чтобы именно тебе отдали моё старое пианино и осиротевшую кошку.
- Знаешь что Михалыч?
- Чего?
- Живи ты долго и счастливо!
- Спасибо Петенька!
Утренняя оперативка. Как давно я не был на этом дружном поёбище сослуживцев. Кое-кто из моих товарищей считал традиционное ежеутреннее совещание – уринотерапией . Видимо путая уринотерапию с физиотерапией, то есть, лечение с помощью природных и физических факторов. К каковым относятся: тепло и холод, ультразвук, электрический ток, магнитное поле, ультрафиолетовое, инфракрасное и другие виды излучений, лечебные грязи, массаж (в том числе массаж простаты). И многие, и многие другие пакости, на какие способно наше «горячо любимое» руководство. Более суровые…. Нет-нет ни так, более продвинутые, те из моих товарищей, кто по сроку службы научился заглядывать в суть процесса, не без оснований считают утреннюю планёрку калоедством или калопережёвыванием. Я же, конченный романтик и несостоявшийся театрал, считаю это шоу выездным утренником кукольного тетра в доме умалишенных, и традиционно делю это шоу на несколько актов. Увертюру - рапорт сменяющегося дежурного. Кстати это действие я всегда воспринимал как мелодекламацию комика-неудачника отходной молитвы прошедшим суткам под дружное сопение зрителей, товарищей по оружию, и честно признаться, я даже соскучился по этой ежедневной панихиде. Вторая и третья части, завязка и эпилог, как правило скучны и мало интересны (если конечно нет заезжих гастролеров из ГУВД или не берёт слово замолит), а заканчивалось всё, вообще, одинаково, а вернее одной и той же репликой начальника, встав из-за стола он с пафосом произносит – пошли отсюда - на….! Прошу прощение, начальник встаёт из-за стола и произносит – По рабочим местам, товарищи! Впрочем, это то же самое что и «пошли отсюда – на.…».
А ещё я шибко по замполиту соскучился. Ни разу кстати падла человеколюбия не проявил и в больнице меня не навестил. Петька забегая ко мне в больницу жаловался, что замполит в отделе всех «достал», житья от него нет, сыплет выговорами направо и налево, а все, потому что прошел слух, будто министру нашему дурной сон приснился и, собрав мысли в кулак, затеял он реформу МВД. Да не просто так затеял, а вроде даже как со смыслом, а смысл этот в том, чтобы всех бездельников выгнать и оставить только умных да работающих. Не реальная затея, фантастическая, но наш замполит, послышав про мысли министерские, почему-то сильно в это поверил. А с некоторых пор, стал наш политрук конторский, ходить по отделу и у всех выведывать, что люди про Аркаим знают. И все решили, что у замполита «поехала крыша», а зря они так решили. Я пока в больнице лежал, от нечего делать и чтобы буквы русские не забыть, гору всякой прессы прочитал от местных партийных беспартийных изданий до газет бесплатных объявлений и рекламных буклетов, и про этот самый Аркаим много чего толкового для себя открыл. Ну, например что место это не просто холм, каких в нашей области хоть пруд пруди, это практически «пульсирующий пуп земли». «Место, полное загадок и тайн, чудесных исцелений и исполнения желаний», - ей богу не вру, вот прям так, слово в слово, в рекламном буклете и было написано, а ведь каждый дурак знает – рекламные проспекты не врут. И всё вообще-то просто. Положим со здоровьем у вас не фонтан, не торопитесь к плотнику на примерку, купите автобусный тур «Аркаим Здоровье», походите пару дней кругами по волшебной горе и всё, можете снова пускаться во все тяжкие потому что теперь у вас здоровья «вагон» и девать его некуда. Или вот, предположим, приключилась с вами несчастная любовь, ну с кем не бывает, не смотрят в вашу сторону бабы, хоть убей. Возникает вопрос – чего делать? Выхода два. Один простой и незатейливый, я бы даже сказал классический, если руки устали – верёвка и мыло. А есть другой путь, открываем рекламный буклет на странице номер три, читаем рецепт счастья - приобрети тур «Аркаим Любовь», походи пару дней кругами по волшебной горе, эффект не заставит себя ждать, бабы начнут липнуть, не успеешь ты спуститься с горы. Но и этим ещё «сосредоточие мировой силы» себя не исчерпало, положим сильно хочется разбогатеть, а сил, заставить себя пахать до седьмого пота, нет. И не надо! Надо купить автобусный тур «Аркаим Изобилие» и походить пару дней кругами по волшебной горе и будет тебе достаток, богатство и дом в Голливуде. А для тех, кто уже на горе был и у него всё есть, и у человека возникает иная трудность, он испытывает острое затруднения с тем чего бы ему захотеть, есть тур «Аркаим Желание». Там ещё много разных туров в рекламном буклете было, но рецепт всегда один, купи тур «Аркаим ………» (нужное вписать от руки), походи пару дней кругами по волшебной горе и будет тебе – счастье!
Полистав буклет, я его бросил и до поры про него позабыл, но узнав от Петьки, что замполит «зондирует почву» насчёт Аркоима, быстро откопал буклет в груде макулатуры, перелистал его и понял - я просто обязан помочь этому, местами, славному человеку. И придумал я вот такую штуку, перед утренней оперативкой Макс или Венька, перевязав морду-лица какой-нибудь не очень грязной портянкой, должен зайти к замполиту и как можно жалостливее попросить у него таблетку анальгина. Понятное дело, таблетку замполит ему не даст, но жалостливая просьба и вид грязной портянки частично растопят каменное сердце этого внебрачного праправнука «железного Феликса» и он проявит казённую чуткость, поинтересуется какая хрень с этим защитником отечества, с портянкой на голове приключилась? «А если не поинтересуется»,- усомнился Петька. «Поинтересуется»,- успокоил я его: «По долгу службы обязан проявить чуткость». Дальше Веня должны рассказать замполиту какую-нибудь очень душевную историю. Например, о неизлечимой зубной боли, передающейся из поколения в поколение по мужской линии в Венькиной семье. А так же, сокровенно поделиться тайною о бессилии современной медицины перед данным недугом. «Детали истории проработаете сами, мальчики вы взрослые на мелкую пакость у вас ума хватит». Но это только полдела, на совещании Веня должен сидеть в первых рядах, корчиться от боли, не громко, но достоверно постанывать и, исходя из актёрских способностей, пускать слезу или слюну из уголка рта. Короче образ страдальца у замполита должен намертво засесть между пары его извилин. Но основная мизансцена должна быть разыграна после совещания. Петька и Веня, должны дождаться, когда замполит будет выходить из зала и, делая вид, что вы его не видите, Петька шепотом, но так чтобы слышал замполит, должен сказать: «Мне бабка рассказывала, а ей её бабка рассказывала….» А дальше можно шпарить слово в слово по брошюре. «Понятное дело, политрук заинтересуется…». «А заинтересуется ли»?- с сомнением покачал головой Петька. «Не сомневайся! Заинтересуется»! – заверил я его: «Я конечно не Станиславский, но если человек мыкается, ищет, кто бы его послал на ху… Прошу прощение, послал на Аркаим, обязательно заинтересуется. А ты ему расскажешь про автобусные туры и поведаешь о большой пользе, которая человека настигает, если он всё сделает правильно, то есть, пару дней с мыслями светлыми, непорочными и твёрдым желанием, усердно потопчет холм. Для верности надо привязать к дереву лоскуток красной шелковой ткани и закопать где-нибудь в поле, неподалёку от горы горсть монет. Немного, штук пять, но обязательно золотых, в смысле «жёлтых». «Откуда ты это взял? Про монеты в брошюре ни слова нет», - полистав буклет, сказал Петька. «Балбес! В брошюре об этом ничего и не может быть. Забыл что ли? Это тебе твоя бабка рассказывала, а ей её бабка. К тому же это классический канон. Сколько Буратино золотых монет закапывал на «поле чудес» в «стране дураков»? «Пять»,- заулыбался Петька. «Вот! А чем наш замполит хуже»?
Петька сграбастал брошюру и унёсся воплощать в жизнь, задуманную мною пакость, а мне той же ночью, как наказание за мои проделки, приснился страшный и хочется верить, что совсем даже не вещий сон. В чистом поле на невысоком холме стоит шеренга мужиков в позах гомосеков танцующих ламбаду. Последний в очереди, то есть первый с заду стоит министр внутренних дел. С приспущенными форменными штанами плотно обхватив за часть тела, чуть пониже офицерского ремня он плотно прижимает к себе начальника нашего ГУВД. Тот таким же «макаром» нежно подтягивает к себе САМого начальника УВД города, а тот в свою очередь замполита нашего РУВД. Замыкаю цепочку, то есть, ни кого к себе не прижимая, стою естественно – я. Вся эта не длинная цепочка совершает ритмичные и слаженные поступательно-возвращательные движению и из этой аллегории любой дурак без труда поймёт, что реформа МВД идёт полным ходом. Лица у всех с первого (тот, что сзади) до предпоследнего (тот, что спереди), очень довольные, один я с негодованием верещу: «А мне кого»? На что министр мне вполне резонно отвечает: «А ты помечтай пока… …просто помечтай…»
Проснулся я в холодном поту и с твёрдой уверенностью, что не надо на ночь читать «МК» и смотреть карикатуры Алексея Меренова . А к обеду позвонил Петька и сказал, что я гений (что собственно говоря, большой новостью не является), всё получилось, как и задумал великий кукловод. Замполит клюнул и, взяв краткосрочный отпуск, на семь дней отбыл к источнику счастья на горе Аркоим. К слову сказать, через неделю замполит из паломничества к «пупу земли» вернулся преображенный, с дьявольским блеском в глазах и с герпесом на нижней губе. Возник вопрос – к тому ли источнику «духовности» своими замполитскими губами он припадал?
Впрочем, я отвлёкся. Я зашел в брошенную «большевиками» «ленинскую комнату». Окинув взглядом зал, и нашел свободное место у стены. В аккурат под свисающим со стены, желтым осенним листом, одним из последних приказом незабвенной памяти министра внутренних дел Щелокова . Этим приказом генерал милицейской армии, в последний раз обращаясь к своим подчинённым, поздравил их с юбилейной датой - 65-ой годовщиной подписания постановления НКВД об образовании «рабочей милиции». Надо бы нашему замполиту заняться интерьером «красного уголочка», потолки побелить, да и обои уже пора поменять.
Не успел я поздороваться со знакомыми, рассказать о здоровье и поинтересоваться ни надо ли кому симпатичного котёнка очень похожего на льва, на трибуну взобрался дежурный. Человек мне не знакомый, видать из новеньких, но дежурный настоящий, я бы даже сказал – матёрый. Форма засаленная; жопа, как и положено хорошему дежурному - шире плеч; мозг, а соответственно и размер головного убора - крохотные; голос как у неисправной шарманки странствующего менестреля папы Карло.
- Товарищ полковник, товарищи офицеры! За сутки в районе зарегистрировано …. – Пригладив ладонью три волосины на башке, заскрипел в микрофон дежурный, и мне сразу стало скучно. Ожидать от такого человека чего-нибудь интересного, было невозможно, но как оказалось, я ошибся. Монотонно перечислив все кражи, грабежи и угоны, дежурный откашлялся и вновь пригладил на башке, свою буйну растительность в три волосины.
- О происшествиях. Происшествий по личному ставу за истекшие сутки не зарегистрировано.
- И это радует. – Радостно прокомментировал это приятное сообщение замполит.
- Ага. – Согласился с ним дежурный. – Однако я бы хотел рассказать об одном происшествии, зарегистрированном в минувшие сутки.
- Очень интересно. – Обращаясь к залу, как бы, выразил общее мнение замполит. – Давайте товарищи, очень внимательно послушаем.
Дежурный покопался в лежащих перед ним бумагах, нашел нужную, обрадовался.
- А также, поговорить о роли сотрудника уголовного розыска в работе на месте происшествия, о профессионализме, и о профилактике. – Щурясь в бумажку, старательно прочитал дежурный. Почему-то особенно трудно ему далось слово «профессионализм», его дежурный осилил только с третьей попытки и то по слогам. Закончив читать дежурный отёр рукавом засаленного кителя вспотевший лоб, пригладил свои три волосины на башке и радостно улыбнувшись произнёс:
- Во как! Бля!
После этих слов в голове всплыла фраза - «Ковчег построил любитель, профессионалы построили «Титаник». Почему вспомнилась именно эта фраза? Потому что, исходя из текста, за спиной дежурного однозначно чувствовалась железная, и я не побоюсь этого слова – высокопрофессиональная рука пупенмейстера , осталось только дождаться, когда он сам вылезет на арену нашего цирка и что из этого выйдет. К слову сказать, мастер не заставил себя ждать:
- Так! Хорошо. – Подал голос замполит. – Ну, а дальше, пожалуйста своими словами.
- Ага. – Согласился дежурный и традиционно пригладил свои три волосины на башке. После чего я сделал однозначный вывод, что волосы у дежурного не выпали от долгих лет службы, и не вылезли от избытка тестостерона в крови, он их попросту вытер, к примеру, как вытираются от трения о штанину волосы на коленках. Но я отвлёкся.
- Значиться так. – Начал свое повествование дежурный. – Гражданка М., то есть - Мухина. Сильно и беззаветно любила своего мужа В.Н., то есть - Владимира Николаевича. А он ей сука, по-разному изменял!
- Покороче и пожалуйста, без лишних подробностей. – Прошипел со своего места замполит.
- Ага. – Согласился дежурный, и …. Впрочем, я думаю всем понятно, что он после этого сделал. – Значиться, вполне обоснована, заподозрила она его в измене и наняла частного сыщика, чтобы он этого кабеля выследил. И ведь он его выследил! Позвонил гражданке М., то есть Мухиной и назвал адрес, по которому её благоверный ей с удовольствием изменяет. Не знаю, сказала ли ему гражданка М., то есть Мухина спасибо, извините, не уточнял, но Гражданка М., то есть Мухина, быстро собралась и на указанный адрес приехала. Где и нашла автомобиль своего мужа изменщика и попирателя семейного счастья. Дверь квартиры ей ни кто не открыл, и она вернулась к автомобилю своего мужа.
- Поменьше подробностей переходите к сути происшествия. - Уже раздраженно сделал замечание дежурному замполит.
- Ага. – Согласившись, кивнул дежурный, но остановиться он уже не мог, потому что поймал кураж и его понесло. - Вот я и говорю, дверь квартиры ей ни кто не открыл, и она вернулась к автомобилю своего «благочестивого». А машина я вам скажу блеск. – Дежурный целует кончики своих пальцев на правой руке, демонстрируя всему залу траурную каёмку у себя под ногтями. – «Майбах» мать его яти! Не хрен собачий.
С каждым следующим, вылетающим из о рта дежурного слова, история, которую он так искренне смаковал, нравилась мне всё больше и больше.
- Но перехожу к делу. – Как бы встрепенувшись, продолжил дежурный.
- Наконец-то! – с облегчением вздохнул со своего места замполит.
Оптимист хренов! Рано он обрадовался. На мой взгляд, замполиту, прежде чем поручать «не проверенному» дежурному ответственное поручение - рассказать нам поучительную историю, следовало позвонить, отправить телеграмму или, на худой конец, послать конного гонца к своему находящемуся на отдыхе от своего бестолкового хозяина мозгу, посоветоваться, а стоит ли это делать? Видать, не воспользовался возможностью. Проигнорировал. А зря.
- Вернувшись к машине… - Продолжил тем временем дежурный.- Гражданка М., она же Мухина. От переполняющих её чувств, что вполне понятно, забралась на крышу мужниного «Майбаха» и айда на нём выплясывать адский шабаш. Непосредственно своими действиями, превращая шпильками сапог, крышу автомобиля в дуршлаг. Под конец процесса творимого ею бесчинства и безобразия, грубо и цинично попирая нормы административного законодательства РФ, она сняла штаны, колготки и не знаю как это называется и натурально накакала на крышу машины, подтёрлась гигиенической прокладкой «Ромашка», и с размаху приклеила её, на лобовое стекло испохабленного ею совместно нажитого имущества.
Дежурный замолчал, мнение в зале разделились.
«Молодец баба»,- высказала своё суждение истая мусульманка, а в свободное время, конченая феминистка Роза Тухтубаева. Автолюбители однозначно решили: «Сволочь». Женатики задумались. Подкаблучники в отсутствии своих жён с собственным мнением не определились. Но что объединяло всех в этом зале, это то, что равнодушных среди собравшихся - не было.
Петька стоял на коленях и рыдал в большущую спину, по обыкновению спящего на совещаниях с открытыми глазами участкового Сани Назарова.
Замполит более не смог довольствоваться банальной ролью закулисного кукловода Карабаса Барабаса, выскочил на подиум и, тыча пальцем в бумаги дежурного, застучал кулаком по трибуне.
- Идиот! Я же тебе всё тут написал, читай и всё! А ты что за отсебятину метёшь?! Суть! Суть-то где?!
Я наклоняюсь и требовательно шепчу в ухо Сашки Назарова вопрос замполита:
- Назаров! Немедленно проснись! Живо отвечай - Суть! Суть-то где?!
Саня вздрогнул, и произнёс…, … нет, далеко ни первое, что пришло ему в голову. Он произнёс то, что я гарантировано ожидал от него услышать, а именно его любимую и самое главное единственную понятную Сашки шутку. Шутку, которую к месту и не к месту, он везде втыкает, стоит ему услышать слово - суть.
- Суть?! – Заслышав знакомое слово, встрепенулся Саня, и не громко, всего-то на три четверти зала с удовольствием произнёс. - Ссуть они прямо в песок !
Излишне говорить, что в этот день мы так и не узнали в чем же, по мнению замполита исходя из рассказанных нам дежурным обстоятельств происшествия с гражданкой М.- Мухиной, заключается роль сотрудника уголовного розыска в работе на месте происшествия. Причем тут профессионализме, и с какого боку припёку присоседилась к этому всему профилактика? Зал лежал, икал, а местами, от удовольствия, даже непринужденно попёрдывал.
Чтобы хоть как-то испортить нам настроение слово взял замполит. С радостным лицом клоуна в цирке чёрного юмора он сообщил, что наконец-то мы дождались! Народ напрягся и сразу перестал смеяться. Мы вообще-то ничего не ждали, но если замполит говорит - Дождались, значит точно, ничего хорошего от этого ожидать не стоит.
- Дождались! – Потрясая какой-то бумажкой с мелким шрифтом и двуглавым орлом, возвестил замполит, и, не стирая с лица улыбку, продолжил. – На самом верху, принято решение. С целью более эффективной работы органов внутренних дел….
Замполит как в плохом водевиле замолчал, и, улыбаясь хитрой рожей, обвёл взглядом зал. Если бы мы были менее мужественные, многие бы из нас могли бы обоссаться. Но мы не обоссались, а зря, то что нас ждало того стоило.
- Не в ущерб решаемыми органами внутренних дел задачам, решено провести сокращение штатов! – Почти ликуя закончил замполит.
Блин! Как же он нас ненавидит. К тому же, по его весёлой роже, всем сразу стало понятно, что замполит точно знает, что его сокращение не коснётся. Собственно, а ни кто в этом и не сомневался. А я, так вообще на сто процентов был в этом уверен, зря что ли я отправлял его за счастьем, кормить комаров на Аркаиме.
- Как цель будет достигнута - понятно. – Подал голос кто-то из зала. – А какими критериями будут руководствоваться при сокращении тех или иных должностей?
Вопрос был слишком умно сформулирован, чтобы замполит запросто мог на него ответить. И в этот момент чёрт дёрнул меня за язык.
- Критериями рабской справедливости. – Не громко сказал я.
Вот того кто спросил про критерии, замполит не заметил, а меня он увидел сразу.
- А давайте спросим так неожиданно вернувшегося к нам подполковника Савранского, ведь как ни как, человек закончил академию и как я только что слышал, он имеет собственное мнение по этому вопросу.
Вот зря он это сделал.
- А может не надо? Может быть, вы нам просто прочитаете, что написано у вас в приказе? – Поднимаясь со своего места, спросил я.
- Надо-надо! – Иезуитски улыбаясь, не согласился со мной замполит, это и понятно, зная меня, как он мог отказать себе в удовольствии за мой язык подвести меня под выговор.
- Ну как хотите. Поскольку реформой не предусмотрено снижение количества решаемых органами внутренних дел задач, я полагаю, что реформа пойдёт по следующей схеме, у половины рабов что «пашут» эту «землю», отберут мотыги, и выгонят «на волю», а высвободившиеся мотыги раздадут оставшимся.
- А у кого и так две мотыги? – Спросил тот же голос, что давеча интересовался про критерии.
- А у кого обе руки заняты, тому мотыгу засунут в жопу. - Пожал я плечами.
- А у кого….- Начал то же голос, но я его сразу перебил.
- Пол меняй.
Народ в зале, печально вздохнул и единогласно со мной согласился. А я, глядя на замполита, подумал – может быть мне автобусный тур организовать? Ну, типа – «Аркаим – спасение от реформы МВД», и всем отделом туда смотаться.
Вернувшись с утреннего шоу-совещания, я поудобнее уселся за свой стол, и погрузился в изучение материалов по нераскрытым, в моё отсутствие, преступлениям. В материалах много недоработок, очень много, поэтому чем глубже я окунаюсь в их изучение, тем больше я хмурюсь. Больше других меня удивили материалы по факту обнаружения трупа Рукавишникова. На первый взгляд преступление совершено в условиях не очевидности, и нет ни каких свидетелей и очевидцев его совершения. С другой стороны, если внимательно приглядеться к деталям, то становиться понятно, что преступление носит самый обычный бытовой характер и всё, что требовалось, это с пристрастием поработать на месте происшествия и преступление могло быть раскрыто в тот же день. Меня огорчает, что мои молодые сотрудники не смогли разобраться в таком простом деле, и я хмурюсь ещё больше. Петька это замечает.
- А чего ты хотел? Сколько нас осталось? Раз-два и обчелся, а ещё дежурства. Опять же «город» как сбесился, чуть не каждый день придумывает какой-нибудь никому не нужные ОПМы , но мы спешили, иногда от трения между ягодиц у меня шел лёгкий голубой дымок, однако как бы мы не торопились, всё равно, руки до всего и не доходят.
- Да я понимаю-понимаю. И в словах твоих я слышу серьёзный довод. - Вздыхаю я. – Я даже верю в то, что расторопный и упорный как ты, обязательно когда-нибудь дойдёт до финиша, однако раз уж я вернулся, бегать с этого момента, вы будете чуть-чуть быстрее. Нет-нет, даже не так, чуть-чуть проворнее, чем просто быстрее, а самое главное целенаправленнее. Уверен, я сумею добиться, что не только лёгкий голубой дымок, будет виться у вас из штанов, я постараюсь добиться что, в глазах у вас разгорелся огонь.
Петька надувает губы и отворачивается к окну. Вряд ли он обиделся, но сделать вид, что он обиделся, он считает своим долгом.
Я делаю несколько пометок в своём ежедневнике и складываю материалы в стопку, и в этот момент в кабинет заспанный местами неважно побритый, но хорошо отдохнувший, из ночного ОПМа ввалился Веня. Он облачён в форму, так называемого - капитана милиции, из которой он явно давно вырос. К тому же, вид его форменного обмундирования создаёт впечатление, что отобрал он его у стаи обезумевших обезьян, в котором мартышки посетили как минимум, десяток костюмированных пьяных оргий, где всё обязательно заканчивалось скандалом и дракой. Короче, ещё то чучело. Но всему есть своё объяснение. Веня был старшим ребёнком в семье, то есть по семейным традициям числился запасным взрослым и он так долго ухаживал за своими младшими братьями и сёстрами, и это так ему надоело, что когда он вырос, он с удовольствием перестал ухаживать за собой. Хорошая теория? К сожалению это чистая правда, особенно в той части где он вырос и перестал обращать внимание на свой внешний вид, ну, или почти перестал.
Я оглядел Веню критически и от Петьки не ускользнул мой полный чувств взгляд:
- Ой! Ой! Ой! Я прям чувствую, как любовь витает в воздухе.
Я глянул на Петьку, и он поспешно нырнул по самые уши в заводимое им ОПД, затем я повернулся к Вене и постарался открыть ему глаза вроде бы на самые очевидные вещи:
- Знаешь Веня, если тебе не нравиться носить форменное обмундирование, тебе нужна другая работа, и я даже знаю какая. Чтобы трудовой график был очень плавающий и свободный, труд пусть тяжёлый, но приносящую глубокое моральное удовлетворение. Чтобы не требовалось носить спецодежду. Чтобы заканчивать работу можно было когда угодно, но желательно не преждевременно.
- И что это за-за-за работа такая. – С подозрением спросил Веня.
- Мечта, а не работа! Тестеровщик презервативов.
- Нет, у-у-увольте! – Запротестовал Венька.
- Ты сначала туда устройся. – Подал голос Петька и сразу же уткнулся обратно носом в бумаги, потому что я очень зло на него зыркнул. Веня благоразумно промолчал и я продолжил:
- Я, наверное, открою тебе секрет, что форменное обмундирование как носки или варёная колбаса имеют свой срок годности и её хоть иногда надо менять.
Веня меня внимательно выслушал, почесал за ухом и ответил совсем ни то, что я хотел бы от него услышать.
- М-м-м-михалыч! Я, наверное, тебя у-у-удивлю, но форму я меняю ч-ч-чаще чем ты думаешь.
Спорное утверждение, но доказывать что-либо Веней на словах, я не стал, я решил на деле показать, что он не прав, в том смысле, что я думаю чаще, чем он меняет форму. Ну, и за одним, ещё раз, попытаться заставить его следить за своим внешним видом.
Посадив Макса и Петьку заводить ОПД, я отправился в морг, перекинуться парой слов с экспертом о трупе Рукавишникова и естественно, что в качестве сопровождающего, я выбираю Веню. Собираясь в дорогу, Веня попытался переодеться, но я ему это делать строго настрого запрещаю.
- И к-к-к-как по-твоему я буду в-в-в-в этом ходить с-с-среди лю-лю-людей? – Возмутился Веня.
- А что такого? Или ты пытаешься мне намекнуть, что это тряпье, надетое на тебя, есть не что иное, как секретное оружие органов внутренних дел в борьбе с преступностью которое следует держать втайне, так сказать от простых, не посвящённых граждан?
Я ещё раз критически оглядел Веню:
- Хотя я могу допустить, что когда ночью в своем, так называемом, форменном обмундировании ты неожиданно выскакиваешь из-за кустов, эдакая отожравшаяся пародия на карликового вьетнамского культуриста не призывного возраста. Думаю от такой чертовщины, не только матёрые уголовники накладывают в штаны, но и все бродячие собаки и даже чёрные коты обсераются от ужаса. Однако мне кажется, что сегодня настала пора, выйти тебе из тени и показать свой ясный звериный оскал людям.
- В-в-в этом?! – Потянул за концы воротника свою куртку Веня.
- Ага! В этом. – Пригладив ладонью вставший козьими рогами воротничок Венькиной куртки, кивнул я. – Или ты стесняешься признаться окружающим, что ты работаешь в милиции?
- Ни то что бы стесняюсь, но…- Неуверенно качает головой Веня.
- Вот и хорошо. – Перебил я его.- Поехали.
Но прежде чем предложить Вене сунуть зад в мой «Крайслер» я бросил на сидение, ему под жопу, старое покрывало, которое обычно использую, при перевозки БОМЖей. Педагогика педагогикой, но не хотелось, чтобы своей засаленной форменной задницей он перепачкал чехлы на сидении моего автомобиля. Веня тяжело вздохнул, но к творимому мною действу отнёсся с пониманием, хотя на всякий случай спросил:
- Я с этого не-не-не стерильной балдахина, мандавошек себе не-не-не подцеплю?
Я пожал плечами:
- Откуда мне знать, себе же я её не стелю.
На выезде из РУВД нас останавливает толстый неопрятный Гаишник из городского подразделения ГИБДД. Эдакий, практически «бескомпромиссный» борец с дорожными правонарушениями. На его груди красовался раздавленный чьей-то «беспощадной» рукой след от «навозного жука», который на нечистой рубахе Гаишника, образовал фирменную бляху сотрудника ГИБДД. Не отмеченная формальной логикой рожа Гаишника была многоговорящая, по ней безошибочно читалось, что вся водка которую, не в малых дозах, он влил себе в морщинистую с многочисленными закоулками душу, вся, до последней капли, дошла до адресата. В общем, весь облик этого «рыцаря дорог» однозначно говорил, что ему глубоко безразлично с кого брать деньги. Нет, я допускаю, что где-то на заре своей милицейской карьеры ему было неудобно брать деньги со своих товарищей, но со временем он с этим как-то смирился и даже выработал для себя защитную формулу, что, дескать, это высшая форма принципиальности.
- Инспектор Хрюкин. – Вяло козырнул рукой, человек с раздавленным на груди «навозным жуком» и как-то сразу стало понятно, что внешность может быть и не обманчивой.
Я в ответ тоже представился и показал своё удостоверение, но на Хрюкина моё звание ровным счётом не произвело ни какого впечатления, а то, что я занимаю довольно низкую должность в милицейской иерархии, его искренне порадовало.
- Значиться, плюём на закон товарищ подполковник, нарушаем всё подряд?
- Что именно? – Попытался уточнить я.
- ПДД. – Пожал плечами Хрюкин.
- Ноги что ли не в ту позицию поставил. – Скаламбурил я.
Хрюкин поморщился, видимо с шуткой про ПДД и под-де он был знаком.
- Я не хормейстер и допускаю что ноги, вы ставите правильно, сообразно обстоятельствам, а вот ремень не пристёгиваете и ближний свет не включаете, зря.
- Так мы ещё и на дорогу даже не выехали. – Попытался протестовать я.
- Правила дорожного движения желаете оспорить?
- Нет.
- Ну, тогда решайте - протокол будем составлять или как?
- Или как. – Вздохнул я. – Сколько?
- С учётом заслуг перед отечеством, ну и конечно, как с товарища по работе, с учётом моей доброты и душевной щедрости, с вас…. – Хрюкин задрал рожу в небо и зашевелил губами, производя в своём гладком мозге сложнейшие, не подвластные простому человеческому мозгу, нечеловеческие математические вычисления. – С вас триста рублей.
- Да ты охренел! – Возмутился я.
Хрюкин почесал на груди след от мёртвого «навозного жука» и, признл мою правоту и пошел на уступки.
- Двести и не копейки меньше.
Я вздохнул, достал из кармана деньги и протянул их Хрюкину. Хрюкин ничуть не смущаясь, принял у меня деньги и сунул их в карман своих брюк.
- Благодарствуйте барин. Счастливого пути.
- Ни в чём себе не отказывай. – Я воткнул скорость и тронулся с места.
Веня с досадой сплюнул через боковое окно.
- Противно. – Немного отъехав, говорю я.
- Было бы противно, не платил бы.
- А как?
- Да очень просто, взял и не-не-не-не заплатил.
- Хотел бы я посмотреть, как бы это у тебя получилось бы. – Хмыкнул я.
- Легко!
- 3,14здеть не мешки ворочать!
- Да?! А ты п-п-посади меня за руль!
Веня меня раззадорил, одновременно я мимолётно почувствовал себя лохом.
- Садись.- Согласился я, останавливая машину.
Мы поменялись местами Веня развернулся и мы вернулись во двор РУВД, не останавливаясь во дворе, Веня развернулся и направился к выеду, где стоял осчастливленный моими двуустами рублями Хрюкин.
Человек с раздавленным на груди «навозным жуком» вновь увидев нашу машину с не пристёгнутым водителем и не включенными подфарниками, удивился и поднял «полосатый жезл судьбы». Веня остановил машину, вышел из-за руля и козырнул Гаишнику. Гаишник проигнорировал Венино приветствие.
- Неожиданно! – Разведя руки в стороны с нескрываемым удивление сказал он. - Не думал, что вам понравиться
- А нам и не-не-не понравилось. Н-н-назовите пожалуйста причину остановки.
- Нарушение те же, а поскольку вы постоянные клиенты, то и такса та же.
- А удобно брать деньги с-с-со своих?
- Раньше было неудобно, со временем привык. – Честно признался Хрюки в том, о чём я и сам догадался. – Так что? Будем опять откупаться от закона деньгами или для разнообразия составим протокол?
Веня быстро оглянулся по сторонам и между средним и указательным пальцем правой руки, ловко зажал нос Гаишника, превратив носопырку «придорожного блюстителя порядка», в быстро синеющую сливу.
- Слушай, жук навозный. – Очень чётко, без тени заикания произнёс Веня. – Как ты брал деньги у товарища подполковника записано на диск видеорегистратора. Уяснил?
- Уяснил. – Прогнусавил Гаишник.
- Хочешь, чтобы я передал запись в ваше «гестапо »?
- Нежелательно. – Опять прогнусавил человек с раздавленным на груди «навозным жуком».
- Нежелательно - это хорошо. – Кивнул Веня.
С этими словами он запустил руку в карман гаишника, достав оттуда полученные от меня деньги. Затем, не отпуская нос пленного мздоимца, Веня повернул Гаишника к себе спиной и дал ему увесистого пинка под зад. Гаишник жирным шариком отскочил в сторону, и почему-то потирая не ушибленный зад и не сооруженную на его лице умелыми руками Вени сливу, как шелудивый пес, принялся расчёсывать на своей груди след от «жука навозника». Стоя на безопасном расстоянии, он ехидно спросил:
- А это ты тоже записал?
- Ага. – Кивает Веня. – Для домашней коллекции.
Когда мы отъезжаем от Гаишника метров на двести, Веня залез себе в карман и протягивает мне сто рублей.
- А почему сто? Долю свою отстегнул? – Принимая от Вени деньги, ухмыляюсь я.
- Не-не-не в коем случае! Отстёгивать себе до-до-долю от убытков старшего товарища я позволить седее не-не-не могу!
- Тогда почему только сто?
- Это плата за-за-за науку. Сам по-по-понимаешь от бесплатного образования толку ноль.
- Справедливо. – Киваю я, убирая деньги в карман. – Вень, а что такое видеорегистратор?
- Да хрен его з-з-знает. - Пожимает плечами Веня. С-с-сам-то я его не-не-не разу ни видел, но по всему видать - штука п-п-полезная!
Обойдя мрачное помещение морга, своего приятеля судебного медика Женьку Иванова я не нашёл, хотя по телефону я с ним договорился о встрече, мне была нужна кое какая информация по трупу гражданина Рукавишникова. Я несколько раз набираю его номер телефона, гудки проходят, но Женька трубку не снимает. Я начинаю раздражаться, потому что терпеть не могу чужую необязательность. Досадливо сплюнув, я направляюсь к выходу и в последний раз набираю Женькин номер телефона. Откуда-то из дальней секционной раздаётся знакомый рингтон и я иду на звук телефона, полный решимости устроить своему другу небольшой но грандиозный скандал. Толкнув дверь секционной Женьку я там не нахожу, зато нахожу его телефон который пиликает между окровавленных ножей и пил. Рядом с телефоном на каталке со ста пятидесяти килограммовым трупом, в ожидании санитаров, сидит и грызёт морковку мрачный судебный медик Олег Бронштейн. Вид его, трудно назвать жизнерадостным, впрочем это вполне традиционно. Обладатель глубоко исторической фамилии имеет очень вспыльчивым и неуживчивым характером, что по мнению людей хорошо его знающим, делает Олежку очень похожим на говнюка.
- Что?! Трудно трубку снять? – Раздражённо спрашиваю я.
Олежка равнодушно пожимает плечами:
- А оно мне надо? Морковку хочешь?
От морковки я отказываюсь.
- Зря. Каротин и всё такое.
- Я х-х-хочу. – подол из-за моей спины голос Веня.
- Обойдешься. - Глянул на Веню и морковку ему не дав, Олежка поинтересовался у меня:
- Ты зачем сюда притащил это чучело? Он ведь нам всю клиентуру распугаешь.
- А чего это у вас клиенты такие п-п-пугливые? – Обиделся Веня.
- Не кощунствуй, люди, отправляющиеся в последний путь, имеют право на каплю уважения.
Веня надулся, но ненадолго, потому что Олежка очень быстро даёт ему повод поиздеваться над собой. Но об о всём по порядку.
- А где хозяин этого чуда аппарата враждебной техники? – Кивая на Женькин телефон, спрашиваю я.
- За водкой уехал. – Очень печально и грустно вздыхает Олежка.
- Хорошее начало дня. – Одобрительно киваю я. - Не пойму, а ты чего такой хмурый?
- Да ничего. – Отмахнулся Олежка.
- А поточнее. Цирроз разыгрался, или тебя как самому младшему, взрослые пить не разрешают?
- Да лучше бы не разрешали.!
- Непонятно!
- Да чего тут непонятного?! У нашего заведующего юбилей и мы всей конторой собрались сегодня съездить на шашлыки.
- Шашлычок по первой травки это хорошо. – Одобрительно кивнул я. – А проблема-то в чём?
- С первого взгляда вроде и ни в чём. – Вздыхает Олежка. – Просто мне поручили купить мясо.
- Ну, так купи. – Пожал я плечами
- Я мясо выбирать не умею.
- Чего?!
Своим затылком я почувствовал тепло от расплывающейся в лучезарной улыбке Вениной рожи.
- Олег! Если бы получасами ранее, М-м-михалыч постелив мне п-п-под жопу простыню, тебя не опередил, я бы с уверенностью мог с-с-сказать, что именно ты, сегодня, в-в-взорвал мне мозг! Кстати, х-х-очешь я тебе анекдот расскажу?
- Ну? – с недоверием протянул Олег.
- Тук, тук, тук … Кто там? Это я 3,14здец? Чего надо? Пришел…
- Ты это к чему? – С подозрением прищурился Олег на Веню.
- А к тому, что как к дипломированному потрошителю трупов, у меня к тебе есть п-п-пара п-п-п-профессиональных вопросов.
Олег, конечно, понял свою ошибку, но было уже поздно.
- А чему ты хотел? Я не обязан разбираться в мясе! Я между прочем по диплому – врач, а не ветеринар! Или ты думал, что судебные медики на пикнике жарят шашлыки из филейных частей своих пациентов?
- Ч-ч-честно сказать, раньше я в этом с-с-сомневался, а теперь я в-в-в-в этом просто уверен!
- Я сейчас кому-то извилины кирпичом выпрямлю! – Рассвирепел Олег.
- З-з-з-наешь Олежка. Если бы м-м-м-мы снимали кино, в-в-в этом месте Спилберг обязательно заставил бы своего а-а-а-ассистента поднять табличку «с-с-с-смех за-за-за кадром».
И самое интересное, что Веня прав! И вовсе не потому что непонятно откуда Олежка собирался достать кирпич. Со сведёнными «домиком» бровками Олег, несомненно, выглядел брутальнее улыбающегося Вени, да и боевой дух у Олежки явно повыше, чем у соперника. Но дело в том, что Веня хоть и выглядит как пьющий и плохо питающийся борец сумо, против Олежки своей конституцией сильно смахивающий на начинающего вьетнамского культуриста, Вене будет противостоять не трудно. Как не крути, разница в весе между бойцами составляет килограммов пятьдесят-шестьдесят, что автоматически сводились к нулю все плюсы Олежки в брутальности и боеготовности. В общем, даже без очков понятно, что дружеский мордобой между приятелями будет иметь фатальный исход для одной из сторон и этой стороной будет явно не Веня.
Поэтому воспользовавшись древним правом, данным мне строевым уставом - правом старшего по званию, я отправляю Веню в коридор морга своим нечеловеческим видом пугать привыкших ко всему зелёных морговских мух, а сам, достав телефон и, набрав номер знакомого мясника, за пару минут решаю Олежкину проблему. А что бы впредь Олег не попадал в подобный «просак», я посоветовал ему поближе познакомиться с работником прилавка .
Сняв «камень с души», Олежка просветлел лицом.
- Вовка, я наконец-то понял, почему ты ни как не помрёшь? – Радостно заявил судебный медик.
- Очень интересно, и почему?
- Ты нам здесь нужен живой!
- Это ободряет! – Усмехаюсь я.
Пока я размышляю, как мне поступить, ждать или не ждать Женьку, в кармане у меня начинает звонить сотовый телефон. Этим звонком дежурный по РУВД легко и непринуждённо устроил из моей жопы «депо для пальмы». (Производное от схожих по смыслу понятий – перевёл на меня стрелки, передал мне «пальму первенства» и подставил мою жопу).
- Михалыч, ты сейчас сильно занят? – Лукаво спросил он.
- Ни то чтобы в данную конкретную минуту я спасал мир, но кое-какие дела у меня есть. – Уклончиво ответил я.
- Михалыч, слетал бы ты на адресок, проверил один нехороший труп?
По хитрому и вкрадчивому голосу дежурного я понимаю, что за формулировкой «нехороший труп» скрывается самое настоящее убийство, но дежурный хитёр и опытен, и очень хочет выиграть время, чтобы успеть проделать весь необходимый, в подобных случаях, комплекс мероприятий. Надо найти следователя прокуратуры, отыскать эксперта-криминалиста и опера, одним словом, собрать в кучу СОГ . А ещё надо обзвонить всё начальство и пересказать то, что произошло, и ещё…, и ещё…, и ещё. Всё это требует времени, а его-то, как правило, у дежурного и нет. А переведя на меня стрелки, он выигрывает кучу времени и подстраховывает себя, позвонит ему кто-нибудь из начальства и спросит грозным голосом: «А доложи мне сукин сын, что там у нас с трупом»?! Дежурный невинным голосом доложит: «А я туда Савранского послал, жду от него доклада». Поэтому положив трубку, я заспешил, потому что теперь я крайнее звено и если позвонит мне кто-то из начальства и спросит: «Ну, что брат Савранский, что там у нас с трупом»?- мне стрелки будет перевести не на кого.
Я прощаюсь с Олегом и направляюсь к выходу, но в дверях секции останавливаюсь:
- Слушай Олег, можно я попрошу тебя о личном одолжении?
- Хочешь, чтобы после вскрытия я твой бесхозный труп не позволил ни кому растаскивать на запчасти?
- И это тоже. - Киваю я. – Ты бы не мог, кое-что узнать для меня лично?
- Что именно?
- Даже не знаю как это лучше объяснить.
- Объясни как есть. – Пожимает плечами Олег.
- В общем, ты можешь узнать, где похоронили женщину, погибшую в автокатастрофе…. – Я вспоминаю число, когда я последний раз попал в реанимацию и называю Олегу имя и дату.
- Ну, конечно! Будучи авторитетным проводником в царство Аида и непререкаемом авторитетом во всех похоронных конторах города.…– Начал Олег, однако, я не стал его дослушивать, развернулся и пошел прочь, из опыта зная, что сейчас он сморозит какою-нибудь несусветную глупость, о которой впоследствии, возможно, будет жутко жалеть. Олежка осёкся и поспешил вслед за мной.
- Михалыч! Михалыч! Да постой ты!
Я остановился.
- Михалыч, ты меня не так понял. – Попытался вывернуться Олег.
- Да неужели!
- Ты не сомневайся, я всё сделаю!
Я пожал плечами:
- А я и не сомневался.
- Олег досадливо сплёвывает на нечистый пол морга:
- Ну, ты и зараза!
Веньку я нахожу в закутке санитаров, с лицом счастливого идиота попавшего в страну дураков и осознавший скудным умом, что есть дебилы и по круче чем он, Веня сидел за нечистым столом и тасовал колоду карт. Напротив него сидели два санитара по виду напоминающие двух удачливых ковбоев, с большой выгодой продавших стадо бизонов и за каким-то чёртом, заглянувших на огонёк в Лас-Вегас, о чём сейчас сильно жалеют. И им было о чём грустить, в лежащей на столе кверху дном Венькиной фуражке грудой осенней листвы кучилась солидная горка разноцветных купюр.
- Тузы и дамы доведут до д-д-драмы! – Ловко раскидывая карты балагурит Веня.
- Да! Уж! – Бросая на стол две купюры по пятьсот рублей, и провожая их взглядом, как провожают пришибленные горем родичи горячо любимого родственника в последний путь, вздыхает один из санитаров.
- le jeu n'en vaut pas la chandelle . - Поражая насквозь мой мозг своим французским, произносит второй санитар, бросая на стол карты.
- Не скажите коллега. - Закончив сдачу, и поднимая со стола свои карты, произносит Веня, и по его лицу расплывается улыбка.
Я беру со стола колоду, рассматриваю карты и понимаю, что удача преследующая Веню ни такая уж «слепая дура». Бросив карты, я говорю:
- Хороший ты Веня человек, удачливый. И к уголовной ответственности не привлекался…. ….давно. Всё, закрывай своё интеллектуальное казенно, работать пора.
Почуяв неладное аборигены-ковбои загундосили.
- Владимир Михайлович, он у нас все деньги выиграл.
- Так вам и надо! – Назидательно говорю я. – Вы о чём думали садясь с ним играть в карты?
Санитары потупились.
- То-то! Ладно Веня, верни туземцам половину выигрыша и поехали.
- А половину-то, немало ли? – С сомнением спрашивает один из облапошенных туземцев.
- Много! Но если вам оставить меньше вы ведь вообще совесть потеряете, и наплевав на прейскурант, по три шкуры будете драть с родственников покойных за последнеё бритьё и одевание усопших. Так что половина и точка.
Веня отсчитал половину денег, и мы вышли из морга. Как только за нами закрывается дверь, Веня тут же получает от меня подзатыльник.
- Михалыч! Они первые н-н-начали, пристали как б-б-банные листы - садись с нами, сыграй па-па-партейку, а глаза их нечистоплотные такой алчностью светятся, ну просто пи-пи-пи-здец! Ну, я и сыграл.
- То есть не наживы ради, а педагогики для?
- Исключительно!
- Хорошо. Сотку мою верни. Макаренко.
- Долю малую х-х-хочешь?
- Нет, желаю взять с тебя мзду за право заниматься педагогикой с краплёными картами на моей территории. – Прожимаю я плечами.
- Это справедливо. – Кивает Веня, протягивая мне сто рублей.
Усевшись в машину, я объясняю Вене, что по дороги к месту происшествия я высажу эту жалкую пародию на сотрудника доблестных органов внутренних дел возле его «родного очага». Чтобы прежде чем он явиться пред мои «ясные очи», он мог снять с себя милицейские лохмотья и переодеться во что-то более или менее прилично, не вызывающее жалости. В глазах Вени я читаю недоумённый вопрос – Почему? Типа, я всю ночь работал и имею право на законный выходной? У меня чешиться язык ответить на его немой вопрос, но я держусь и Веня тоже держиться, но, в конце концов, он не выдерживает первый и разражается хитрой тирадой:
- Михалыч! Ты к-к-конечно мой ду-ду-духовный отец, хотя и сильно смахиваешь на демона, по-по-поэтому ответь м-м-мне на один вопрос – П-п-п-почему?
- А потому что! – Отвечаю я с удовольствием.
Веня кивнул:
- Это м-м-многое объясняет.
Высадив Веню, минут через десять, я въехал во двор нелепого трёхэтажного барака с какими-то видавшими виды кариатидами по углам. Кариатиды на своих плечах держали ржавую прержавую крышу, выглядели они усталыми пенсионерками, к стене дома был прислонён забытый кем-то кусок деревянного забора с пророческой надписью «3,14зда». Выйдя их машины, я закурил и окинул двор взглядом. У подъезда, опершись о клюку, в чёрных очках, идиотской соломенной шляпе и ярко намалеванным алым ртом сидела лютая старуха, сильно смахивающая на госпожу Белладонну из мультика про поросёнка Фунтика. Её растекшаяся по лавке, истерзанная негативным опытом, плоская как чугунный унитаз жопа, была напряжена, по всему было видно, бабка кого-то ждет. Возле неё в первых лучах весеннего солнца, маялся мой старый приятель пожилой ветеран судейства «кухонных боёв без правил», старший участковый инспектор Кузьмич.
- Привет Кузьмич. – Подходя к колоритной парочке, здороваюсь я с участковым.
- Здравия желаю, товарищ подполковник. – Ни столько для меня, сколько для старухи, вводя её в курс дела, что прибыл «большой начальник», которого она так ждала, приветствует меня участковый. Сразу становиться понятно, что в нашей истории старуха далеко не последний персонаж.
- Ну, что? Преступление раскрыл! – Суровым голосом спрашиваю я у участкового, одновременно подмигивая своему приятелю, давая понять, что правила игры я понял.
- Не я, товарищ подполковник. Вот, Петровна раскрыла. – Кивает он головой в сторону старухи в чёрных очках.
- Вот как?! – Фальшиво удивляюсь я.
- Ага! – Зардевшись закивала старуха.- Это мой гражданский долг.
- Угу, долг. – Ухмыляется участковый. - Скорее уж привычка. Старая сволочь, практически не хрена не видит, по крайней мере, так она сама утверждает, но слух имеет острей чем у сторожевой собаки, и что называется – ухо всегда держит на пульсе событий, всех соседей мне сдала раза по четыре.
- Я что виновата, что мне с соседями не повезло? – Возмутилась старуха.
- Ну, это как посмотреть, кому с кем не повезло. Я же говорю, что ты на этом целый бизнес построила. Услышишь, что если кто перед законом малость провинился, сразу к нему в гости тащишься с заверением в вечной дружбе и обещанием «могильного» молчания за «малую мзду», а если человек отказывается платить тебе «кровопийце», тогда уж ты ко мне, так сказать на «казённые харчи».
- Жить-то, слепой бабки, как-то надо. – Фальшиво вздохнула старуха.
- Это я понимаю. – Кивнул участковый. – Только вот сдаётся мне, слепая ты как я одноногий, ну да не моё это дело.
- Верно говоришь - не твоё это дело, а веришь ты мне или нет, мне это до лампочки, главное чтобы офтальмолог на ВТЭК мне верил. – Хмыкнула старуха. – Или ты «Фома не верующий» считаешь, что в моей слепоте есть моя вина?!
- Да живи ты как знаешь, не парься, если и есть у тебя слепота, то я считаю, что это карма у тебя такая.
- Чего у меня не такая?! – Не поняв ход мыслей участкового бабка, пошарила рукой у себя под юбкой.
- Карма. Молодость, свою беспутную вспомни, как слепой прикидывалась, по трамваям шастала, и копейки трудовые у рабочих людей по карманам тырила. Так что Петровна получается, что слепота твоя, ни что иное, как кара господня, за дела твои не праведные.
- Ну, и паскудая же ты личность Кузьмич! Если бы не пенсия по инвалидности, давно бы прооперировала свою глаукому, и на тебя на первого жалобу написала бы.- Зло, сморкнувшись на землю, прошипела старуха.
- Кто бы сомневался. – Кивнул Кузьмич. – Ты давай с лирикой закругляйся и переходи к делу.
Я улыбнулся. Умный, талантливый, всё понимающий человек, умело прячущий свои лучшие качества за должностью старшего участкового инспектора. Ведь это именно он, сидя в кабинете прокурора района и отписываясь, от жалобы очередной жены отмутузеной своим законным мужем которого Кузьмич, для воспитательных целей, отволок к РУВД, переиначил некогда широко известию рекламу сети магазинов бытовой электроники, сделав её девизом всех участковых нашего района – «Спасу за копейки»! Что сказать, люблю я этого человека.
Старуха прокашлялась в кулак:
- У меня есть фундаментальный, самую малость коммерческий вопрос, что насчёт вознаграждения за мою твёрдую гражданскую позицию? – Поинтересовалась бабка.
- Ой, Петровна! Поменьше бы ты телевизор слушала. Фундаментальный! Коммерческий! – Хмыкнул Кузьмич. – Рублей пятьсот за твою бесценную информацию хватит?
Старуха быстро зашевелила губами, прикидывая в голове стоимость своей твёрдой гражданской позиции. Наконец она подбила итог. – Семьсот пятьдесят.
Кузьмич с вопросом посмотрел на меня.
- Тысяча, при условии, что информация того стоит. – Кивнул я.
Кузьмич одобрительно кивнул, старуха алчно облизала враз пересохшие губы и перешла к делу:
- Третьего дня, это было. Да-да, точно, третьего дня. Пришла ко мне Надюша из четырнадцатой квартиры, Кузьмич её знает, хорошая женщина жаль, что бля*ь и сука конченная, а так ничего, добрая баба, с чистым сердцем. Пришла, значит и говорит: «Петровна. Ко мне родственники из деревни приехали, фарш для моего бизнеса привезли, а денег нет, все на тесто потратила, купи у меня фаршу, людей с дороги накормить, напоить надо». Ну, насчёт накормить это она, конечно, загнула, а в остальном, понятное дело, в общем, подвоху я не почуяла. Все ведь знают, что после того как 3,14зда Надьку «кормить» перестала, ну в том смысле, что проституцией средств к существованию она больше добыть не могла, пристроилась Надюша беляши на «Восточном» автовокзале продавать. А чё, место прикормленное, раньше она там 3,14здой приторговывала, теперь беляшами, по мере сил, так сказать удовлетворяя потребности граждан.
- Не увлекайся, по делу говори. – Одёргивает старуху Кузьмич.
-Да-да-да. – Закивала головой бабка. – Купила я значиться у неё фарш. Немного, кило триста пятьдесят, уступку она мне сделала небольшую, это и понятно выпить натерпелось. А вчерась решила я себя порадовать, супом с фрикадельками сварить, люблю, знаете ли, грешным делом суп с фрикадельками. Фрикаделек налепила много целых триста пятьдесят грамм фарша ушло, сварила суп, села есть, а мясо-то человечье!
- Да ну! – Не поверил я.
- Вот тебе крест! Бля буду! – Перекрестилась старуха. – Тянуть не стала и сегодня сразу позвонила Кузьмичу.
- А почему сегодня?
- Ну, надо же было куда-то мясо пристроить. – Удивилась моему непониманию бабка. – Вот я остатки мяса и продала Леночке из тринадцатой квартиры, у неё свекровь с Украины гостила, вчера домой засобиралась, так Леночка ей из моего мяса котлеток в дорогу настряпала. Очень меня, знаете ли, благодарила, Леночка она вообще, такая культурная и заботливая
Прокомментировать услышанное у меня не находиться слов и от негодования у меня просто вылезают глаза на лоб.
Петровна видимо почувствовала моё недоумение и решила по-своему внести ясность в ситуацию.
- Да вы не расстраивайтесь, Леночка ведь ничего не знает, да и свекровь свою она не любит.
- А я тебе говорил, что Петровна старая сволочь.- Пожал плечами Кузьмич и вставая с лавки обращаясь к старухи сказал. – Ладно, ты тут сиди и что называется, держи ушки на макушки, а если что сразу мне звони.
Старуха закивала головой, но прежде чем мы ушли, уточнила:
- А гонорар мне за мою гражданскую сознательность, когда выплатят?
Я порылся в карманах и протянул ей две пятьсот рублёвые купюры, Кузьмич перехватил мою руку и одну купюру вернул мне обратно:
- Одну сейчас, вторую по окончанию танцев.
Когда мы отходим от старухи, она нас окликает:
- Кузьмич, а товарищ подполковник больше ни чем не интересуется?
- Например. – Спрашиваю я.
- Например геронтофилией .
- Нет, я стойкий приверженец некрофелии .
- Значит, у меня есть шанс. – Хихикает старуха.
Кузьмич с отвращением сплюнул в её сторону:
- Ага, есть. Только ты о нём не узнаешь.
Когда мы отошли от старухи, Кузьмич толкает меня в бок:
- Растеребили мы бабку. Замуж видать захотела.
- Ты лучше скажи мне, как она определила, что мясо в фарше человечье?
- Хрен его знает. – Пожал плечами участковый.- Сам ведь видел не бабка, а Люцифер подслеповатый. За век свой долгий, раз десять сидела, побегов с пяток имеет, наверное, имела опыт.
- Какая интересная судьба. – Хмыкаю я.
- Ага. - Соглашается Кузьмич. - Единственная, но безусловная заслуга Петровны перед обществом, то, что она своё отсидела сполна. Однако деньги ей нужны также как и нечестным людям. Отсюда у Петровны происходят разные внутренние противоречия.
- А насчёт герантафилии это она серьёзно?
- Интересуешься?
- Любопытствую.
- Утверждать, конечно, не возьмусь, но некоторые убеждали меня, что насчёт геронтафилии и прочих Фрейдиских штучек это она запросто. – Улыбнулся Кузьмич.
Входя в подъезд, участковый вводит меня в курс дела и рассказывает, о результатах уже проделанной им работы:
- Когда Петровна позвонила, я неподалёку был, сразу пришел, иногда информация Петровны, как бы я к ней не относился, бывает верной. Тридцать четвёртую квартиру я знаю – притон. Хозяйки дома не было, замок там простенький, подцепил язычок ножом и вошел. Кругом тазы из-под фарша, какие-то шайки с тестом короче бизнес поставлен на широкую ногу. Залез в холодильник там всё мясом забито. Открыл морозилку, а там голова….
- Профессора Доуэля ?
- Нет, алкоголика Натана Гительзона.
- Неожиданно!
- Что неожиданно? Что в морозильнике голова алкоголика Натана Гительзона! – Уточнил Кузьмич.
- Нет, что еврей Гительзон алкоголик - не типично. А то, что его голова в холодильнике - это неприятно.
- Ты подвержен стереотипам, отнимаешь право у еврейского народа на алкоголизм, а то, что его голова в холодильнике, ты даже представить себе не можешь насколько мне это неприятно. – Вздыхает Кузьмич.
- Шибко уважал этого человека за твердую жизненную позицию решительно стоящую на столпах алкоголизма?
- Не то что бы уважал. Тут немного другая ситуация. Я месяц корпел! Дело по крупицам собирал! На следующей недели по этой суке Гительзону дело по 116-той в суд собирался направлять, а у него голова в холодильнике! Вот такое бл*ь справедливое возмездие. Сдается мне, при таком раскладе дело в суд не пойдёт.
- Не пойдёт. – Соглашаюсь я.
- А что это значит?
- Что?
- Я не выполню план по «палкам».
- Не выполнишь. – Киваю я.
- Премию не дадут.
- Не дадут. – Опять соглашаюсь я.
- А как за четыре дня я новое дело «состряпаю»?
- Трудно, но ты справишься. – Уверенно заявляю я. – Не сомневаюсь, что у тебя в загашнике дел «на кухонных боксёров» «косяк не кошенный».
- Хотел на жизнь пожаловаться, не получилось. – Фальшиво вздыхает Кузьмич.
- Получилось, но не очень. – Хлопаю я его по плечу. – Доставай дружище свой ножичек, открывай «нехорошую» квартирку.
В квартире всё оказалось, как и описывал Кузьмич, В ванне, возле шайки с замоченными «сумасшедших размеров» стрингами, были свалены тазы из-под фарша. Повсюду в квартире стояли какие-то грязные бачки с кислым тестом, всё свидетельствовало о том, что бизнес, обитателей притона процветает. Кузьмич подошел к холодильнику и потянул дверцу морозильника, из логова «деда мороза» замороженными глазами на меня глянула заиндевевшая всклокоченная голова алкоголика Натана Гительзона.
- Ух, ты! – Выдохнул я. – Где остальное не спрашиваю, потому, что на ум сразу приходит один старый анекдот.
- Какой?
- Взвалил медведь себе на спину короб с пирожками - да и понес его деду с бабкой. А Маша в коробе лежит тихо-тихо... в каждом пирожке...
Кузьмич хмыкнул:
- А я вот Михалыч гляжу в глаза Гительзона и думаю, что заблуждался, полагая, что с людоедством, как с явлением, мы покончили в середине девяностых.
- Ну, видать не совсем покончили. – Пожимал я плечами. - Ты лучше подумай, где нам Надюшу «девку добрую», но суку и бля*ь конченую изловить. Очень хочется задать ей вопрос – Чего в её холодильнике делает голова алкоголика Натана Гительзона.
- Ответ – ждёт своей очереди, тебя не устроит?
- Устроит. – Киваю я. – Но пусть она сама мне об этом скажет.
Однако не успели мы с Кузьмичом придумать какую-нибудь хитрую хитрость, чтобы ловко, без лишних хлопот и шума изловить душегубку, атмосферу умиротворения дома с кариатидами разорвал приближающийся рёв сирен и шум моторов.
- Чё за х*ня? – Слегка поднапрягся Кузьмич.
- Что именно? – Не понял я.
- Ну, вот это.
Кузьмич поднял над головой правую руку и, покрутив в воздухе указательным пальцем, меняя тон, напел:
- У-у! У-у! У-у! У-у!
- Ах, это! – Хмыкнул я.
- Пожар что ли где? – Задавая шутливый тон, полюбопытствовал Кузьмич.
Понятное дело, я тут же подхватил заданный им настрой.
- Нет, пожар супротив ожидающего нас бедствия – мелочь. Ты после того как голову алкоголика Гительзона нашёл – удивился?
- Ну, что-то типа того. – Кивнул Кузьмич.
- А после того как трусы от неожиданности поменял на сухие в дежурку звонил?
- Само собой. Должен же я был поделиться с кем-то неожиданно свалившейся на меня «радостью».
- Вот! – Назидательно поднимая вверх указательный палец, говорю я. – А это значит, что навстречу с нами спешит неизбежность.
- Вот как!
- Ага. – Кивнул я.
- А как она выглядит эта неизбежность?
- Да обыкновенно выглядит. – Пожал я плечами. – Лубочный герой русских народных сказок, из тех, что удачно женятся на принцессах, твёрдо стоящий своим плоскостопием на бритом лобке действительности.
- Понятно – понятно! – Почесал затылок Кузьмич. – И чего нам от неё ждать?
- Да как обычно. – Опять пожал я плечами. – Сейчас приедет и на самом фундаментальном уровне (возможно даже осмысленно) от3,14здячит нас до неузнаваемости, но до суицида нас не доведёт. По крайней мере, раньше ему это не удавалось.
- Вот эта твоя последняя фраза немного успокаивает. – Кивнул Кузьмич. - А избежать встречи с этой самой неизбежностью, нет ни какой возможности?
- Как же ты избежишь с ней встречи? Это ведь НЕИЗБЕЖНОСТЬ!
- Ху*во. – Помотал головой Кузьмич.
- Кто бы спорил. – Согласился я с ним.
Подойдя к окну, мы, молча наблюдали, как во двор, под вой сирен, плавно и с достоинством закатилась чёрная «Тайота» № 666, а следом за ней во двор начали прошмыгивать и другими не менее недешёвыми милицейскими иномарками. Прибытие САМого на место происшествия как всегда было фееричным.
Через пару минут дверь с шумом распахнулась и без того тесное помещение, в плотном окружении своей свиты, величественно вкатился САМ. По мере того как помещение наполнялось ненужными на месте происшествия людьми, криминалистика как наука, за ненадобностью, «умирала», потому что о каких-либо материальных следах, можно было бесповоротно забыть.
Разрушая сложившийся стереотип, САМ не был пьян, но поскольку пил он давно и успешно недуг алкоголизма настолько глубоко пустил корни у него в мозгу, что состояние трезвости на общее состояние его организма влияло незначительно. Однако кое-какие изменения во внешнем облике САМого наблюдались. Был он облачён в недешевый парадный китель и глаженные штаны. И всё равно, эта перемена не делала его похожим на настоящего «полковника». Скорее уж, он больше смахивал на дикого «дембеля» из стройбата. Поскольку, как и у дембеля вся грудь парадного лапсердака САМого, была богато усыпана с трудом заслуженными малозначительными знаками отличия и юбилейными значками. Случись в этот момент рядом с САМим оказаться новогодней ёлке, со своими гирляндам, шарами и мишурой она бы смотрелась рядом с ним как нищенка рядом со сказочной принцессой, ну и свита подстать ему, вся такая же праздничная. Влетели в квартиру, встали монолитом, смотрю на них, любуюсь понять ни магу, под крылом таких прекрасных людей работаю, че ж мне так с ними херово? Но стоило САМому открыть рот и произнести «Савранский, бля*ь! Это опять ты»?!- всё сразу встало на свои места. Я почувствовал себя виноватым, практически во всём, в чём и не был виноват.
- Я в этом не виноват. – Почему-то припомнив встречу с кадровиком областного ГУВД, честно признался я.
- Ты хоть знаешь, с какого мероприятия ты меня сорвал? – Багровея, проклокотал САМ как старая батарея парового отопления.
- Догадываюсь. – Кивнул я.
РЕМАРКА АВТОРА.
Если бы это был не рассказ, а читатель сейчас разводясь в кресле, смотрел бы по видаку кино, я бы порекомендовал ему нажать на паузу, потому что я собираюсь, немного отступив от канвы рассказа и совершить небольшой экскурс в недавнее прошлое. Дело в том, что, как я уже сказал, я знал, от какого именно мероприятия я оторвал САМого. Но обо всём по порядку.
Одним прекрасным утром,
А может и не утром.
А может ночью тёмной,
А может быть и днём.
Очнулся САМ от спячки,
А может от горячки….
Тьфу! Короче, время суток к нашей истории, ни какого отношения не имеет. Однажды выйдя из небытия, САМ достал из шкафа свой парадный китель. Шикарная вещь, глаз радует, красивый и блестящий как у президента республики Вануату, вся грудь усыпана знаками отличия которые он не заслужили, а большей частью выписал себе в отделе кадров. Взглянул на китель САМ трезвыми глазами и весь обомлел, и было отчего. Нет, китель не сожрала моль, не было на нём и, вполне ожидаемых, следов кетчупа или блевотины. Самое главное чего не обнаружилось на кителе, среди роскошной россыпи переливающихся на груди юбилейных значков и непонятных медалей от не менее непонятных местных казачков, типа «За любовь к России» или «За верность идеалам монархии», не было на кителе ни одной маломальской правительственной награды. И подумал САМ - это ведь какой-то моветон получается! Хотя откуда ему знать такое интеллигентное слово как моветон? Скорее всего, он подумал – вот же бл*дь ху*ня какая! И в тот же день САМ принялся исправлять ситуацию, начал носиться по коридорам ГУВД и выхлопотал себе кратковременную командировку в Чечню, где иные проливают кровь, а некоторые едут в мятежную республику за правительственными наградами и прибавкой к пенсии. Само собой понятно, что в планы САМого проливать кровь свою алую обильно проспиртованную алкоголем, не входило ни при каких обстоятельствах, что ж ему оставалось? Правильно! Заслужить по быстрому «боевую» награду, полагающуюся к ней прибавку к пенсии, славу, почёт, а если повезёт то и уважение и, не задерживаясь на остановках, валить с места подвига покуда «герою» не засадили пулю в зад.
Получив билет на поезд, командировочное удостоверение и прилагающиеся к ним деньги, САМ, от пьянящего голову предчувствия подвига, впал в глубокую «синюю яму» беспробудного пьянства и алкоголизма, в коем и прибывал под мерный стук колёс от пункта «А» до пункта «Б». Так и не очухавшись от навалившегося на него предчувствия подвига, на руках верных сынов отечества (конечно, из числа членов своей свиты) САМ въехал в славный город Гудермес. Поскольку САМого посылать к главному военному руководящему здешней заварушкой в таком состоянии было бессмысленно, члены свиты осмыслили ситуацию и, подбросив монетку, назначили делегата, которого и отправили к внучатому племяннику праправнука Суворова. Ни то чтобы члены свиты сильно болели душой за САМого, просто они были вправе рассчитывать на то, что если САМому дадут орден, то им как минимум полагается по медали. В общем, был прямой смысл идти к самому главному местному военному военачальнику хлопотать за САМого.
Военный военачальник, конечно, немного удивился, что будущий орденоносец не лично явился пред его ясные очи, а послал к нему гонца, но после трёх бутылок коньяка сменил гнев на милость, и решил - Чёрт с ним, дам ему орден! Военные люди – люди слова, и «маленькая победоносная война» была назначена на следующий день на первый послеобеденный час. Поутру в логово-штаб САМого явился посыльный военный мотострелок со штабными картами подмышкой с нарисованными на них синими и красными стрелками, обеспечивающую полную и безоговорочную «победоносную победу». САМому оставалось только поднять голову с биноклем над бруствером и в означенный час, махнув рукой с выражением решительности крикнуть – «В атаку! За победу демократии! Вперёд»!
Сука, не осилил! Видимо непривычный к местному коньяку «Кавказ- light», САМ, даже на время боя, не смог вынырнуть из «синей ямы», и весь бой проспал мордой на штабной карте громко сопя и неприятно пуская на неё слюну из приоткрытого рта. Победоносный бой шёл своим чередом, САМ мирно дрых, не мешая течению побоища. Оно может быть и хорошо, возьми он на себя управление боем, жертв могло бы быть на много больше.
После боя, военный главнокомандующий лично явился на блокпост, чтобы лично поздравить САМого с блистательной победой «русского оружия» над «Чеченским сепаратистами». По слухам умело распускаемых из свиты САМого, битва обещала «красной страницей» войти в историю военного искусства «новой России». Так бы и было, однако при появлении главного военного военачальника, не вышедший из «синей ямы» САМ жалостливо и протяжно застонал, как гибнущая в руках душегуба-душителя бабушка, громко икнул и обильно облевал все военные карты остатками коньяка «Кавказ- light» и не переваренным шашлыком. Оставив на картах несмываемый след своего участия в боевых действиях. Понятное дело главный военный военачальник не мог остаться равнодушным к такому обращению с военным имуществом и почти сразу принял единственно правильное решение расстрелять САМого из собственных рук. Не дали. Отговорили. Убедили. Повисли «верные сыны отечества» прибывших с САМим командировочных героев на руках военного главнокомандующего и по-быстрому влили ему в рот пару пол-литровых кружек коньяку «Кавказ- light». Военный немного успокоился, оттаял душой и плюнув липкой слюной в сторону САМого, подвёл итог участия этого «Аника-воина» в боевых действиях – Х*й ему, а не орден! Максимум медаль «За боевые заслуги». А если САМому медаль то прихвостням его вообще – хрен чего, то есть красивый значок «За участие», с надписью на обратной стороне «Я тут был». Вот так применив не дюжую военную хитрость, САМ обломал надежду своих лизоблюдов приобщиться к братству обладателей «государевых наград». Эта история не выдумка, позвонив мне в больницу, рассказал мне её мой приятель офицер связи из ГУВД в тот знаменательный день «боевых подвигов» САМого, обеспечивающий связь между блокпостом и штабом военного главнокомандующего, парень он честный и оснований не верить ему, у меня нет.
А на прошлой неделе пришел указ о награждении САМого медалью «За боевые заслуги» и сегодня губернатор, расчистив место от значков на груди САМого, должен был пришпилить на освобождённом месте, в торжественной обстановке, не заслуженную награду. Так что я точно знал, с какого мероприятия сорвался САМ, что бы лично посетить место преступления. Только вот я-то в этом совсем не был виноват. Не я убил, расчленил и скормил согражданам труп товарища Натана Гитильзона.
- Ты хоть знаешь, с какого мероприятия ты меня сорвал? – Багровея, проклокотал САМ как старая батарея парового отопления.
- Догадываюсь. – Кивнул я.
- И после этого ты удивляешься, что я тебя я не люблю?
Свита с осуждением посмотрела на меня, я непроизвольно вздрогнул. В устах САМого слово – любовь, также уместно как заявление вождя племени каннибалов, что он потомственный вегетарианец. САМ нехорошо улыбаясь, не спускал с меня своих налитых годами поисков «золотой средины» в алкоголизме кровавых глазок, и я понял, что он ждёт от меня ответной реакции на его завуалированное признание в любви. И понятное дело, чёрт тут же дёрнул меня за язык.
- Это ничего. – Успокоил я САМого. – Досадно конечно, что вы меня не любите, но даже если бы вы полюбили меня всем сердцем, у нас бы всё равно не получилось гурьбы весёлых и умных ребятишек.
Кузьмич за моей спиной мелко прыснул, не сумев сдержать смеха.
- А кто это там так беззаботно веселиться?! – Мгновенно отреагировал на смех Кузьмича САМ.
Кузьмич, умело эмитируя страх и ужас, бледный, мгновенно вспотевший на трясущихся ногах предстал пред «ясными очами» САМого.
- Какой смех, товарищ полковник, кашляю я, весна бронхит Чернобыльский обострился.
- А это ты – мощный старик! – Сменил гнев на милость САМ. Фраза про «мощного старика» прозвучала хорошо, без натяжки, не иначе, в бреду алкогольной зависимости САМ совсем недавно пересматривал свой любимый мультик про «Нильса и диких гусей».
- Ну, показывай, чего тут у тебя. – Хлопнул по плечу Кузьмича САМ.
Кузьмич потянул дверцу холодильника, из недр холодильного агрегата на САМого глянула голова гражданина Гитильзона, их заморожены взгляды встретились, САМ вздрогнул и побледнел. Мы с Кузьмичом переглянулись. Не иначе в замороженных глазах Гительзона САМ увидел своё возможное будущее, если будет продолжать неумеренно кушать водку.
САМ толкнул дверцу морозильника, она медленно и со скрипом закрылась. САМ сглотнул слюну и осипшим голосом попросил воды. Поскольку обращении с просьбой о глотке воды не было персонализировано, то есть не была обращена ни к кому конкретно, вся свита как стадо горных козлов с топотом ломонулась хватать, что подвернётся под руку и заполнять это что попало водой. САМ посмотрел на них «трезвыми глазами», вздохнул и перевёл взгляд на нас с Кузьмичам.
- Ничего сложного, думаю, к вечеру раскроем. – Ответил я на его немой вопрос.
- Точно раскроете? – Это он спросил, сразу обращаясь и ко мне, и к Кузьмичу.
- К гадалке не ходи! Куда мы денемся. – Ответил за нас обоих Кузьмич.
- Работайте. – Сказал САМ и в задумчивости поплёлся к выходу, бормоча себе под нос какую-то странную фразу: «А когда я не пил, я в футбол любил играть….»
Толпа прихлебаев, оттеснив нас с Кузьмичём к стенке, кинулась вслед за своим хозяином.
- Жалко его. – Сердобольно по-стариковски сказал Кузьмич, глядя в след САМому.
- Себя пожалей! – Хмыкнул я.
- Да-да, в последнее время как выпью, печень шалит.
- Вот-вот, ты тоже делай выводы. – Гоготнул я, приоткрывая дверь морозильника.
- Да ладно тебе! Тоже мне, Кассандра хренова, ещё накаркаешь. – С фальшивым ужасом бурчит Кузьмич, захлопывая дверь холодильника.
Входная дверь скрипнула, и в квартиру вошел переодетый в цивильное Веня. Весь такой в чистой рубашке и костюме с галстуком. Введя его в курс дела, мы оставили его дожидаться следственно-оперативную группу, а сами отправились на поиски хозяйки квартиры, чтобы она всё-таки ответила на интересующий нас вопрос – Что делает голова алкоголика Гитильзона у неё в холодильнике.
На пороге Веня окликает меня:
- А-а-а про-про-про мой внешний вид ничего не-не-не скажешь?
- А чего тут говорить. – Пожал я плечами. – Ты очень похож на человека. Ты это хотел, чтобы я у тебя спросил?
На улице возле слепой старухи сидит седой кинолог, а у его ног дрых не менее седой пёс. По первому взгляду опытный следопыт безошибочно опознал в нас с Кузьмичом «землекопов» из районной шарашки МВД, которым предстоит разгребать здешнее «авгиевы конюшни» человеческих пороков.
- Товарищи…. – Начал, было кинолог, но осекся, припомнил недавний приказ министра и поправился. - Тьфу! Господа офицеры, след-то брать будем?
- Господа все в Париже. – Буркнул Кузьмич, и с сомнением поглядев на пса, поинтересовался. – А он след-то у тебя возьмёт?
Кинолог с любовью посмотрел на пса.
- Ты ведь берёшь. – Критически оглядев Кузьмича, язвительно заметил кинолог.
- Не обо мне сейчас речь. – Отрезал Кузьмич.
- Не тот конечно стал Мухтар, но он постарается. Верно, говорю Мухтар?
Мухтар даже не пошевелился.
- Да не сдох ли он у тебя часом? – Поинтересовался я.
Кинолог посмотрел на пса, прислушался к его дыханию и не сильно пнул его в бок ногой, пёс недовольно заворчал и приоткрыл один глаз.
- Нет, ничего работает. – Констатировал кинолог. – Глуховат правда немного стал, а так ничего. Ну, а что вы хотели – возраст.
Из подъезда вышла девчонка с симпатичной игривой болонкой с розовым бантиком между ушек. Болонка несколько раз ткнулась своим чёрным носом в нос Мухтара и даже помахала перед его носом хвостом, Мухтар равнодушно закрыл глаз.
- Ладно, пусть дальше спит, ветеран хренов. Без него разберёмся. – Пробурчал Кузьмич, и мы оба, в общем-то, сильно смахивающие на этого пса, не спеша поплелись к моему «Крайслеру».
- А у тебя как со слухом? – Поинтересовался я у Кузьмича.
- Ничего. А у тебя, что? С этим есть проблемы?
- Ни то что бы проблемы…
- Батарейке надо чаще менять в слуховом аппарате. – Дал дельный совет Кузьмич, с кряхтением усаживаясь на переднее сидение моей машины.
- А на сук ты ещё реагируешь? – Поинтересовался я.
- Знаешь Вова, ты бы поменьше увлекался метафизикой, говорю же тебе, батарейки надо чаще менять.
«Восточный» автовокзал мало чем отличается от других вокзалов, автовокзалов и аэропортов, ну разве что, облаков выхлопных газов побольше да провожающих с «мокрыми глазами» поменьше, а так всё как на обычном вокзале, суета, бабки с узлами и корзинами, объявления по радио, глупо улыбающиеся отставшие от автобуса поддатые пассажиры.
Объехав автовокзал, я въехал на парковку. Мирно куривший в углу небольшой цыганский табор, завидев красивую американскую машину, побросал окурки и кинулся в сторону моего автомобиля. Цыганки развязали свои цветастые платки, растянули их в руках и, заходив вокруг машины, запели. Музицировал на гитаре, совершенно лишённый слуха, мелко-дрищавый цыган в красной рубахе навыпуск:
- К нам приехал!
К нам приехал ….
Цыганка в цветастом платке игриво потрясая плечами и размахивая в разные стороны грудью пару раз успешно рожавшей женщины наклонилась к моему окну:
- Как Вас звать, господин хороший?
- Владимир Михайлович, его звать, и он нам не хрена не даст, последнее бы, не отобрал. – Раздался за её спиной грубый женский голос.
По-видимому, не расслышав окончание предложения насчёт: «… не хрена не даст и последнее бы не отобрал»,- цыганский хор дружно взревел:
- Владимир Михайлович д-о-о-о-о-орогой!
Я улыбаясь вылез из машины и обращаясь к цыганке с бубном которая меня узнала спросил:
- Что Роза, переходим на новый уровень, «позолоти ручку» уже не работает?
- Веянье времени. В условиях демократизации общества, открылась тяга русского народа к историческим корням, а что за исторические корни без цыган?
- Точно!- Кивнул я.
- Позолоти ручку господин хороший, всю правду по твоей ладони о судьбе твоей горестной расскажу. От беды уберегу, а если решишь и на картах кинуть, то, как оптовому покупателю услуг, скидка тебе будет от 15 до 20 процентов. – Подскочила ко мне одна из цыганок.
- Утихни Лейла! - Прикрикнула на неё Роза. – Ведь русским языком сказала, этот ничего не даст.
Цыганский самодеятельный ансамбль «песни, попрошайничества и уличной магии», в ожидании новой красивой машины отходит в сторону и закуривает.
- По какому вопросу к нам Владимир Михайлович? Наши чего натворили или как? – Интересуется Роза.
- Или как. - Успокаиваю я её.- Не волнуйся, занимай спокойно бизнесом, неси культуру в массы, но не увлекайся.
-Ну и хорошо. А то смотри, если хочешь, могу кинуть тебе картишки на исход дела твоего уголовного.
- Не, спасибо. Сам справлюсь.
Отходим от цыган, я ждал от Кузьмича какой-нибудь язвительной колкость, но он промолчал, только когда мы уже добрались до рядов конкурентов общепринятому общепиту, отвечая каким-то своим мыслям, он вслух сказал:
- Ну, а чё? Культура в массы и исторические корни это хорошо.
Из чего я сделал вывод, что появлению цыган на стоянке не прошло мимо внимания Кузьмич, а в чём-то даже произвело на него впечатление.
Среди бабок с кастрюлями, вёдрами и укутанными грязными тряпками баками с их слов, доверху набитые исключительно экологически чистыми домашними продуктами, искомое нами существо - Нинку, мы нашли сразу.
Раскинув руки в разные стороны и сунув грязную ногу в солдатский термос с беляшами из Гитильзона, Нинка лежала на земле-матушке и с счастливой улыбкой на лице, громко храпела. Из разреза её кофты выкатились и лежали рядом две, неопределённой длинны и объема женские груди. Кузьмич, глядя на Нинку, хохотнул, оно и понятно, как можно всерьёз воспринимать человека, у которого любая из сисек больше головы? Но оказалось, что смеялся он совсем по другому поводу. Неожиданно для меня Кузьмич, глядя на спящую Нинку начал дипломировать стихи:
- Мне нравится,
Как она улыбается;
Мне нравится,
Как она раздевается;
И спит когда –
Тоже нравится.
Ещё - как она
Просыпается.
Мне нравится,
Как она одевается,
Причёсывается и
Умывается,
Но спит когда –
Очень нравится,
Ну, очень - пре очень
Нравится...
Тихая такая...
Стерва,
Убил бы...
Поэт Борис Барский , для тех, кто не знает. – Пояснил Кузьмич, закончив читать стихи. – А теперь давай попробуем привести её в чувства.
Однако множественные, в том числе и весьма изощрённые попытки привести Нинку в чувства, ни к чему не привели.
- Чего к человеку пристали изуверы?! – Устав на нас смотреть, возмутилась сердобольная старушка, торгующая рядом с Нинкой пирожками с капустой. – Не видите человеку – заеб*ись!
- Да нам спросить её кое о чём надо.
Старушка поскребла грязными когтями пегую шерсть под головным платком и проговорила с сомнением:
- Есть один способ ненадолго привести её в чувство.
- Надеюсь целовать эту спящую лягушку-царевну не нужно? – Поинтересовался я.
- Действенный способ, но сказочный, пытливые умы давно придумали куда более простой и продуманный выход из этой сложной ситуации, вы за термос потяните, она в миг и проснётся.
Мы с Кузьмичём переглянулись, но вняли дельному совету бабки, хотя и не очень в него поверили. Кузьмич ухватился и потянул термоса за край.
Нинка мгновенно встрепенулась, села на жопу и приоткрыв оловянные глаза проговорила:
- Беляши по пятнадцать, пирожки с ливером по десять. Всё домашнее экологически чистое.
- Быстро спрашивайте, чего вы там хотели, покуда она обратно в нирвану не съебал*сь! – Посоветовала дельная бабка.
- Что у тебя в холодильнике делает голова Натана Гитильзона? – Задал я давно беспокоящий меня вопрос.
- На студень оставила, а ты, небось, подумал, что на память! – Загоготала Нинка и сразу вырубилась.
- Михалыч она сказала студень? – Спросил Кузьмич. – Я ведь не один это слышал?
- А чего тебя это так удивило. – Пожал я плечами. – О вкусах не спорят.
- Ну, как же! На студень помимо головы ещё идут и лытки! Может мы чего не нашли в холодильнике? Ты лытки в морозилке видел?
- Нет. – Мотнул я головой. – Может она каким-нибудь другим рецептом владеет? Переспросим?
- Ага! Сейчас! – Хохотнула бабка. Затем она проворно порылась в пространстве, где у иных особей женского пола (в частности валяющейся рядом) водятся сиськи и вытащила оттуда за цепочку карманные часы с эмблемой «МВД СССР». Откинув крышку и поглядев на циферблат, бабка констатировала. – Всё! Следующие полтора часа в чувства её привести не удастся.
- А почему именно полтора? – Наивно поинтересовался я.
- Эх ты, да это любой ребёнок на Чукотке знает - Сон алкоголика крепок, но краток. – Терпеливо растолковала мне старуха. - По статистики медвытрезвителя, где зять мой, царствие ему небесное, служил шофером, средний сон алкоголика длиться три часа, полтора часа она уже проспала, значиться спать ей остался ещё столько же.
Спорить с авторитетным знанием жизни, которым поделилась с нами старуха, было совершенно бессмысленно. Мы составили протокол выемки термоса с беляшами из ливера Гитильзона, я подогнал машину, и мы не без труда закинув Нинку в багажник, отправились в контору.
В РУВД, загрузив Нинку в пустующую камеру для женского пола, я поставили термос в угол для «вещдоков» и мы с Кузьмичам вышли на крыльцо РУВД. Если верить бабке, до пробуждения Нинки у нас, было, ещё минут пятнадцать, и мы решили немного передохнуть и перекурить.
Докурив сигарету, Кузьмич говорит:
- Володь я наверно пойду. Материалов, не исполненных на руках полно. Вот, с Мишкиным пора разобраться. Представляешь, Мишкин обзывает своего соседа Лобкова Элтоном Джоном. Видите ли, Лобков по вечерам громко поёт в ванной и мешает Мишкину слушать справедливые упрёки его законной супруги Мишкиной, по поводу того, что он Мишкин не может разобраться с этим Элтоном Джоном Лобковым который по вечерам громко поёт в ванной.
- Шибко запутано.
- И не говори. – Качает головой Кузьмич.
- А если ты мне понадобишься?
- Позвонишь, я буду у себя на участке.
Прощаясь, я обещаю раскрытие убийства записать на Кузьмича.
- Пустое. – Отмахивается он. – Что мне от неё толку, когда оно ещё в суд уйдёт. Так что оставь убийство себе, но если я узнаю, что у тебя была ненужная 115-тая или, упаси бог, 116-тая и ты её отдал какому-нибудь другому участковому, а не мне…. Я тебе яйца вырву!
Попрощавшись с Кузьмичом, я возвращаюсь в РУВД, первое, что приходит в голову, когда я вхожу в дежурку: «Человеку свойственно ошибаться, и он пользуется этим свойством часто и с удовольствием»! Ну, с дураками всегда так.
Пришедшей в голову мыслью, я спешу поделиться с друзьями-коллегами которых застаю в дежурной части.
- Что же вы творите гандоны контрацептивные! Разве вам не говорили, что жрать что попало без разрешения нельзя?
- Михалыч, тебе, что жалко, что ли? Мы ведь всего по одному, там ещё много осталось! – Торопливо заталкивая беляш в рот, бубнит с набитым ртом дежурный.
- Да не жалко! Идиот! Беляши с человечиной!
Дежурный подозрительно икнул, и в этом нет ничего удивительного жрал-то он беляши второпях и всухомятку.
- Врёшь! – Враз осипшим голосом шипит он.
- Хочешь, фамилию беляшей назову?
В общем, в этот вечер работу дежурной части я сорвал полностью, хотя почему я? Я их беляши с Гитильзоном жрать не заставлял.
Забрав в дежурки термос с остатками беляшей, а из камеры очухавшуюся Нинку, я веду её в кабинет, сами понимаете, невозможно работать среди людей с чудовищным напряжением сил, исторгающих из себя содержимое желудков. Но прежде чем покинуть дежурку, потреся термосом, я ехидно замечаю:
- Вам бы ещё следовало по пирожку с ливером в жопу затолкать?
- Зачем?! – Поднимает на меня красные, выпученные глаза дежурный.
- Что бы удовольствие было полным. Кстати, гурманы, а больше ни кто этих деликатесов не вкушал? - С ударением на первый слог в слове «вкушал» спрашиваю я.
- Вкушал. Семечкин взял один пирожок. - На долю секунды приостановив поток рвотных масс, дарит мне радость, помощник дежурного.
Я расплываюсь, почти в счастливой улыбке.
- Ну-ну, ты продолжай, не отвлекайся. Я сам его обрадую.
- Чего это с ними? – Спрашивает Нинка, когда мы выходим из дежурки.
- Пирожками твоими отравились.
- Да – ладно! Сколько народу ело и ничего. – С недоверием говорит она.
- Это потому что они фамилию начинки не знали, а эти знают.
- У-у-у, антисемиты какие! Нотанушка им не нравиться. Между прочем нетривиальный был человек.
- Доверяю твоему вкусу. – Киваю я. – Только вот не пойму, если он был такой нетривиальный, чего ты его на беляши пустила?
- Ну, не пропадать же добру. – Пожимает плечами Нинка. – Только ты наверно думаешь, что это я его убила.
- Есть такая мысль. – Киваю я.
- Ошибаешься! – Хохотнула Нинка и больно ткнула меня пальцем в бок.
- Да, ну!
- Точно тебе говорю. Самвел из седьмой квартиры его зарезал. Я даже нож в крови Натана с отпечатками пальцев Самвела дома у себя припрятала, прям как чувствовал, что вы рано или поздно придёте.
- Предусмотрительная значит. – Хмыкнул я. – А убил он его за что?
- Ты наверно думаешь, он его по пьянки зарезал и опять ошибаешься. – И Нинка снова меня ткнула меня пальцем в бок.
- Прекрати тыкать меня пальцем, как мясо на базаре. – Потирая бок, говорю я Нинке. – Так из каких таких высоко духовных соображений Самвели зарезал Гитильзона?
- Из ревности. – Остановившись на секунду и почесав промежность, не без гордости произносит Нинка.
- Смотри-ка, какие не шуточные страсти разыгрываются, в вашей избушке на курьих ножках с кариатидами! Значит, получается, приревновал тебя Самвел к Натану? А ты себя не переоцениваешь?
- Почему переоцениваю? Был у меня по молодости один студент консерватории, так он утверждал - то, что я делаю ртом это музыка. Но дело не в этом, приревновал Самвел не меня к Натану, а Натана ко мне. – Вздыхает Нинка.
- Не понял? А что, есть разница? – Теперь уже, останавливаюсь и почёсываюсь я.
- Есть. Самвел горный человек, гордый! Стойкий пидор-однолюб, а Натан…. Забыла это слово, в общем, из не знал к какому берегу прибиться.
- Бисексуал что ли?
- Вот-вот, то моя жопа Натана притягивает, то жопа Самвела, я же говорю, не определившийся он. Я-то со своим богатым жизненным опытом кое-как с этим смирилась, а Самвел терпел-терпел и этих постоянных измен не смог перенести.
- Так почему он его убил, а не тебя?
- А меня за что? Мы ведь с Самвелом, получается, вроде как подруги по несчастью.
Проходя мимо кабинета Семечкина, толкаю дверь и заглядываю внутрь. Семечкин, склонившись над глянцевым журналом (почти наверняка порнографическим), жует пирожок.
- Слушай, как доешь пирожок позвони в дежурку, они с ног сбились, тебя ищут.
Семечкин, не отрываясь от журнала, кивает головой.
Я закрываю дверь, и Нинка меня спрашивает. - Пирожок-то у него, не из моих ли часом?
- Из твоих.
- А почему ты ему ничего не сказал?
- Сама ведь говорила – сколько народу твои пирожки ело, ни кто не жаловался. Так зачем ему раньше времени аппетит портить, лишать радости от вкушения пищи? Доест, позвонит в дежурку коллеги по дармовщинки его и порадуют.
В кабинете Макс и Петька, истосковавшиеся по живой работе, облепили Нинку вопросами, и словоохотливая Нинка с удовольствием удовлетворяла их любопытство.
- Так, где ты говоришь, живёт Самвел? – Интересуется Макс.
- Жил. – Поправляет его Нинка.
- Ухал что ли куда? Скрылся от следствия?
- Ни то чтобы скрылся, повесился.
- Откуда ты это знаешь?
- В окно видела. У него квартира на первом этаже.
- И давно повесился?
- Дня три-четыре.
- А чего ты его на беляши не пустила?- Интересуется Петька.
- Да ты что? У меня и так полный холодильник мяса, я ещё Натана не переработала.
- А милицию, почему не вызвала? Где твоя твёрдая гражданская позиция?
- По твёрдой гражданской позиции это у нас во дворе Петровна главная, это её бизнес, а я предпочитаю в чужие дела не вмешиваться.
- За твёрдую позицию уважаю. – Кивает Петька. – Только как мы теперь подтвердим, что это Самвел зарезал Гитильзона? Одного ножичка с отпечатками для этого будет мало?
- А предсмертная записка? – Хитро прищуривает на Петьку глаза Нинка.
- Откуда ты знаешь, что она есть? – В ответ прищуривает на Нинку глаза Петька.
- Так он мне сам сказал! – Удивляется Петькиному непониманию Нинка. - Он ведь накануне, перед тем как повеситься заходил ко мне попрощаться и про записку сказал, что напишет. А Самвел человек слова, сказал, как отрезал. Да и видела я ее, когда через окно в его квартиру заглядывала, она ножом к стене пришпилена.
- Михалыч, надо ехать на место. – Говорит мне Петька.
Я устало потираю ладонями лицо:
- ОПД написали?
- Ага.
- Положите их мне на стол и шуруйте «суворовцы». Вас ждут великие дела!
- А ты?
- Без меня. Я домой. Устал я чего-то, с непривычки. Кстати, котёнка ни кому не надо….
- Боже упаси, мы ещё прежних не знаем куда деть! – За обоих отвечает Петька.
- Ну, если передумаете, вы знаете к кому обратиться. Да! И не забудьте отдать беляши на экспертизу, пока их все не сожрали.
Когда Петька, Макс и Нинка уходят, я пододвигаю одно из ОПД, перелистываю несколько страниц и, закрыв дело, отодвигаю его на край стола. Завтра прочитаю. Действительно устал с непривычки, может и впрямь пора подумать о пенсии.
Скрипнула дверь, я поднял глаза, в дверях стоял бледный Семечкин:
- Ты специально это сделал. – Не спросил, а утвердительно заявил он.
- Конечно специально. – Кивнул я. – Сначала я распахал поле, засеял его зерном. Собрал урожай, обмолотил, отвёз зерно на мельницу. Намолол муки, поставил тесто, убил Гитильзона, нафаршировал им беляши, чтобы ты их мог съесть. Сдаётся мне, ты не полный дурак если сумел меня раскусить.
Семечкин икнул и прикрыл ладонью рот.
- Пошел вон отсюда! Ещё не хватало, чтобы ты мне тут наблевал.
Семечкин, собираясь мне ответить грубостью на грубость, открыл рот, но я его опередил.
- Пирожок хочешь? У меня ещё много. – Быстро сказал я, толкнув ногой в его сторону зелёный солдатский термос.
Семечкин, мгновенно стал зеленея термоса и пулей вылетел из кабинета. Я не стал дожидаться его возвращения и, закрыв дверь кабинета, пошел к выходу. Проходя мимо дежурной части моё внимание привлекли два человека в белых халатах, пряча улыбки с большим вниманием выслушивающих историю, которую им рассказывал бледный дежурный. Заметив меня, дежурный призывно помахал мне рукой и нажал кнопку переговорного устройства.
- Михалыч, ты случайно не знаешь, чем болел фарш, а то доктор не знает какой мне укол для профилактики поставить?
- Да он чем угодно мог болеть: туберкулезом, СПИДом, алкоголизмом, «сибирской язвой» и банальным триппером.– Пожал я плечами. – Но пусть доктор не беспокоиться, что ты превратишься в очаг эпидемии, фарш был хорошо прожарен и просто поставит тебе клизму от жадности.
При слове «фарш» дежурный нырнул куда-то под стол. Человек в белом халате повернулся ко мне лицом:
- Спасибо. – Сказал врач. – Мы так и сделаем.
- Изрядно буду вам благодарен. Кстати, там, на четвёртом этаже блюёт ещё один потенциально опасный очаг эпизоотии . Если вас не затруднит, охватите и его своей заботой.
- Отловим. – Поднеся руку к белой шапочки, козырнул мне доктор.
- Сделайте одолжение. – Козырнул я в ответ и направился к выходу.
Полёт подходил к концу, старому камикадзе требовался отдых.
1 Викопедия - http://ru.wikipedia.org/wiki/Антигерой
2 Иван Петрович Павлов ( 1849—1936) — один из авторитетнейших учёных России, физиолог, психолог, создатель науки о высшей нервной деятельности и представлений о процессах регуляции пищеварения; основатель крупнейшей российской физиологической школы; лауреат Нобелевской премии в области медицины и физиологии 1904 года «за работу по физиологии пищеварения».
Как умер всемирно знаменитый академик Павлов, широко известно. Он созвал учеников и стал диктовать им свои ощущения.
3 Автор афоризма Владимир Владимирович Колечицкий. Родился в 1938г. Журналист, писатель. Член Союза журналистов, лауреат премии "Золотой теленок".
4 Габриэль Хосе де ла Конкордиа «Габо» Гарсиа Маркес (исп. Gabriel Jos; de la Concordia "Gabo" Garc;a M;rquez.) — знаменитый колумбийский писатель-прозаик, журналист, издатель и политический деятель; лауреат Нобелевской премии по литературе 1982 года. Представитель литературного направления «магического реализма».
5 ВВК – Военно-Врачебная Комиссия.
6 «Трусы на место и в дорогу» - Строчка из стихотворения Сергея Чибисова, давшая название одноименному стихотворению. См. http://www.proza.ru/2011/05/17/1067
7 Математическая константа — величина, значение которой не меняется; в этом она противоположна переменной.
8 Уринотерапия — один из методов нетрадиционной медицины, предусматривающий наружное или внутреннее применение урины (мочи) в качестве лечебного средства. Данный метод лечения обладает крайне низкой клинической эффективностью, и в ряде случаев является опасным для здоровья и жизни больного.
9 Мелодекламация - Чтение стихов или прозы под музыкальное сопровождение.
10 Аркаим — укреплённое поселение эпохи средней бронзы рубежа III—II тыс. до н. э. Расположенное на возвышенном мысу, образованном слиянием рек Большая Караганка и Утяганка в 8 км к северу от посёлка Амурский и 2 км к юго-востоку от посёлка Александровского Брединского района Челябинской области.
Поселение является природно-ландшафтным и историко-археологическим заповедником — филиалом Ильменского государственного заповедника имени В. И. Ленина УрО РАН. Памятник отличается уникальной сохранностью оборонительных сооружений, наличием синхронных могильников и целостностью исторического ландшафта.
11 Автор не хочет, чтобы его обвинили в плагиате поэтому честно признаётся, что рассказ об Аркаиме он подцепил на ресурсе «Подонки. Инфо», ну разве, что немного переработал и адоптировал её к ситуации.
12 «МК» - аббревиатура названия газеты «Московский комсомолец» .
13 Меринов Алексей Викторович— российский художник-карикатурист.
14 Николай Анисимович Щёлоков (1910 — 13 декабря 1984) — советский государственный деятель. Министр внутренних дел СССР, генерал армии (10 сентября 1976, лишен звания 6 ноября 1984).
Член компартии с 1931 года, член ЦК КПСС с апреля 1968 года по июнь 1983 года (кандидат с 1966).
Доктор экономических наук (1978). Герой Социалистического Труда (1980, лишен звания 10 ноября 1984)
15 НКВД - Наркомат внутренних дел РСФСР входил в число первых наркоматов образованных в соответствии с декретом «Об учреждении Совета Народных Комиссаров», принятым 2-м Всероссийским съездом Советов 26 октября (8 ноября) 1917 года.
28 октября (10 ноября) 1917 г. Народный комиссариат внутренних дел РСФСР принимает постановление «О рабочей милиции», который становится юридической основой для создания милиции.
16 Пупенмейстер – тоже что и кукловод.
17 Пародия на восточную притчу: Мудрец, рассказывает притчу своим ученикам:
- Идет по пустыне верблюд, а за ним еще один верблюд, а за ним еще один верблюд, а за ним еще и ещё, и ещё...
- Учитель! - прерывает его самый нетерпеливый ученик - А в чем же суть?!
- Суть? А что суть? Ссуть они прямо в песок ....
18 «Город» - в данном случае имеется в виду УВД города, являющегося инициатором проведения общегородских оперативно-поисковых мероприятий по профилактике и раскрытию отдельных видов преступлений, например, разбоев, грабежей, квартирных краж, краж и угонов автотранспорта….
19 ОПМ – Оперативно Поисковые Мероприятия.
20 «гестапо» - В данном случае имеется в виду служба собственной безопасности ГИБДД.
21 Рингтон (англ. Ring tone) — звук, мелодия, воспроизводимая на сотовом телефоне для оповещения о входящем вызове.
22 В качестве ремарки: Олег последовал моему, несомненно, мудрому совету, поближе сойтись с мясником. Их объединила не только общая любовь к «мясу», но и тот факт, что Олег взял мясника на настоящее вскрытие. На вскрытии Олежка показал мяснику рак простаты и настоящий цирроз печени, и даже дал мяснику чего-то там вырезать своими руками, переведя тем самым работника прилавка на новый уровень эволюции, а попутно приобретя, в его глазах, непререкаемый авторитет. С тех пор, когда мне надо хорошего мяса я звоню Олегу.
23 СОГ – Следственно-Оперативную Группу.
24le jeu n'en vaut pas la chandelle (француз). - Игра не стоит свеч.
25 ВТЭК - Врачебно-трудовая экспертная комиссия. Комиссия, устанавливающая наличие, причины и степень инвалидности, постоянную или длительную потерю трудоспособности или значительное снижение её вследствие заболевания, анатомического дефекта и др.
26 Геронтофилия - Половое влечение к лицам старшего возраста, к пожилым.
27 Некрофилия - Половое влечение при некрофилии направлено на трупы, некрофил стремится к совершению с ними сексуальных действий.
28 «Голова профессора Доуэля» — фантастический приключенческий роман русского советского писателя-фантаста Александра Беляева, одно из наиболее известных произведений писателя.
29 Статья 116 УК РФ. Побои
Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 настоящего Кодекса, —
наказываются штрафом в размере до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до шести месяцев, либо арестом на срок до трех месяцев.
30 Моветон (от фр. mauvais ton — дурной тон) — поведение, манеры и поступки, не принятые в приличном обществе; невоспитанность относительно него.
31 Кассандра — троянская царевна, дочь Приама и Гекубы. Влюбленный в Кассандру Аполлон наделил ее даром пророчества, но, отвергнутый ею, сделал так, что ее пророчествам никто не верил.
32 Борис Владимирович Барский (род. 22 сентября 1959, Одесса) — Режиссёр, актёр, поэт. Участник комик-труппы «Маски».
33 Эпизоо;тия— широкомасштабное распространение инфекционной болезни среди одного или многих видов животных на определённой территории, значительно превышающее уровень заболеваемости, обычно регистрируемый на данной территории. Говоря нестрого, эпизоотия — это «эпидемия у животных».
Полёт камикадзе на глиняном истребителе. Истории и
© Copyright: Виктор Ковыль, 2011
Свидетельство о публикации №211090901381
Свидетельство о публикации №211090901381
Рецензии
Над отрывком про соседей по палате просто ржал! Тем более так совпало, что читал лежа на больничной койке. А Веня - красавчик, с гайцами так и надо!
Павел Чугаев 09.02.2012 22:24 • Заявить о нарушении
Павел Чугаев 09.02.2012 22:24 • Заявить о нарушении
Спасибо Паша, рад, что сумел немного тебя развеселить. А почему в больнице? Надеюсь ничего серьёзного?
Виктор Ковыль 10.02.2012 13:04 Заявить о нарушении
Виктор Ковыль 10.02.2012 13:04 Заявить о нарушении
Уже поправляюсь. Лучшие лекарства - это сон и отдых!
Павел Чугаев 10.02.2012 14:50 Заявить о нарушении
Павел Чугаев 10.02.2012 14:50 Заявить о нарушении
На это произведение написано 12 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.