Hе обьясняйте мир, а просто любите!

    Замечено, нынче даже на Бульваре адмирала Макарова (в просторечии на БАМе) на николаевском Пляс Пигале не увидишь нежно лижущиеся парочки. В городе мало стали целоваться на людях. И это тревожит. Исчезла протестующая демонстративность любви. Даже разгульная вольница бесстыжих подростков, изгнан¬ная из подъездов собачниками и кодовыми замками, уже не шоки¬рует скабрезным гоготом и сальным ржанием пуританствующих ста¬рушек. Уже не встретишь где-нибудь за углами или в темных скверах компании с агрессивным блеском пьяненьких глаз, высма¬тривающих безобидную жертву. Залетные гопники и грабежи от случая к случаю томящимися наркоманами, не в счет. Своей редкой исключительностью, они лишь подтверждают наметившееся правило.
    А может, я редко выхожу на улицу?
    Но все равно: молодежные баталии, сотрясавшие Николаев в недалеких еще 70-х, стали, чуть ли не «преданием старины глубокой» - красивыми легендами молодежной субкультуры. За поруганную честь возлюбленной Кости-моряка некой слободской Сони, под¬нималась стенка на стенку. Щёлкали "мелкаши", хрустели, лома¬ясь о буйные головы, штакетины, булатом звенели арматурные прутья, и велосипедные цепи разгуливали по спинам неприятелей.
    Уже давно не ревут на улицах озверелые стада "биржевиков". Этим  старонэповским еловом обзывали владельцев мотоциклов "Ява" и "Чезет". С изогнутыми с особым шиком рулями и дугами. Со шлемов бирже¬виков улыбались ГДРовские красотки. И мило скалили пасти монстры тогдашнего рока... Особым изыском считалось прихватить на зад¬нее сидение смазливую малявку с вполне определившимися формами. И на сумасшедшей скорости промчать перед обалдевшей слободкой, чтобы ветер до неприличия задрал юбку. "Эх! До ближайшей лесопосадки, а там, как знаешь, если не поняла, зачем ехала, может, и пешком пойдешь!"
    В развороченном и запущенном парке имени Петровского не услышишь грохот барабанов. Канули в Лету плывущие звуки "ёник" и вой соло-гитар. И пение самородка Вано уже не взвинчивает нервы и не услаждает уши привезенных биржевиками малолеток. Тогдашние малявки - сегодня располневшие слободские матроны с солидным выводком внуков. Танцы, с ироничной нежностью зван¬ные плясками, умерли, уступив место камерному шуму дискотек и фальшивому блеску ночных элитных клубов. И комсомольская опер группа Медника, походя убившая лучшего друга аса Маресье¬ва, больше не ощупывает девиц. Перед группой стояла задача: осмотреть каждую входившую на танцплощадку на предмет отсут¬ствия нижнего белья и лифчика. Исчезли и скромные, конечно же, по сегодняшним понятиям, вылазки с подругами на природу, в Матвеевский лес. С непременной бутылкой дешевого, но вкусного, черт возьми, портвейна "777", или с "Солнцедаром", на худой конец.
    Отвага не та: нынешние уже не зажимают прилюдно своих одноклассниц. А жеманный визг: ой, они так хотят, как мы стес¬няемся, - не служит визитной карточкой к лонгированию приста¬ваний. Исчез дух коллективизма в познаний ЭТОГО САМОГО. Либидозность, оказалось, не терпит массовой пассионарности. Сбив¬шись в кучу, мы вдруг поняли: коллективная любовь долго в кайф быть не может. К этому делу, как к смерти, подходят по одиночке. В данном случае - парою. А ведь мог же вот так, за¬просто, долговязый супермен из соседнего класса, со странной фамилией Галка, разложить белокурую медалистку Ольгу Поровскую прямо на парте. И впиться ей в губы. Этот эпизод ранней эротической смелости передавался молвой из класса в класс, и обсуждался годами.
    Как же! Галка поцеловал Поровскую! Первоклассники спорили: бывают ли от этого дети?Третьи и пятые классы воротило от мысли о поцелуях в губы, фу!
Шестые и седь¬мые в смущении примеряли несвойственную возрасту логику: если влюбились, то почему показывают это людям? Это же прячут! А если они как муж и жена, то почему в школах не разрешаются свадьбы? Здесь что-то не так...'
А восьмые и десятые цинично и просто смаковали, как в интимной тиши пустого класса длин¬ный Галка своим длинным попирает раскрытую тайну Поровской.
    Сверстники, братья которых моряки, приносили в класс журналы и комиксы, где всё это дело подавалось до неприличия откровенно и прямо. До неприличия - в том смысле, что глядевший сам не мог принять участив в изображаемом. И неприлично ещё - потом болтаться по школе с оттопыренными штанами. В то же время ходили по рукам игральные карты, экстазные пары на которых млели от страсти. Разнообразно показных поз и вариантов явля¬ло тоскливым глазам зрителей бесконечность человеческих возмож¬ностей. Вот, оказывается, чем ещё занимаются дядьки и тетки. И заро¬ждался страх: жизнь проходит, а сколького ещё не опробовано! И даже не начато!
    В тёмное сознании шевелилась зависть к тем, кто хоть И через опыт позора, но познал ЭТО САМOE… Экспериментаторов и зачинщиков не останавливало даже публичное клеймение директрисой школы. Старая фронтовичка-разведчица, с пустившимися в грех девчонками, разбиралась просто, лупцуя по щекам крепкими ладонями и таская за волосы. Красная, болезненно взвинченная от того, наверное, что годы собственных утех ушли безвозвратно она обзывала их шлюхами, проститутками и  потаскухами с бешенством чего-то там. Это действовало как ушат холодной воды, вызывая сумятицу чувств: а вдруг и у тебя там нечто не в порядке. Но тем и слаб гнев тирана, что он быстротечен и не служит авторитетным мнением. Это стихия, переждать которою лучше в укромном месте, где-нибудь за кочегаркой.
    Школьные кошмары позади. Студент в колхозе. Первое сентября - теперь это начало трудового семестра. Тесные посиделки у костра,  склоненные головы, песни под гитару о несчастной любви, и согревающие объятия. «Темнота - друг молодежи!» - такой же сакраль¬ный,  как и «Народ и партия – едины» лозунг, оправдывающий зуд желаний. Если нельзя, но очень хочется,  то можно.  В полумра¬ке холодных,  сырых клубов или колхозных общежитий, крутясь, сверкает бутылка всё из-под того же «Солнцедара».
Тупым концом к тебе – ты целуешь того, на кого смотрит острый. Чистые, светлые, наивные помыслы. Время ещё такое, что слова «оргазм» и «экстаз» воспринимаются замысловатыми ругательствами падших отщепенцев, невозвращенцев и извращенцев, где-то так. И ведь это та самая тлетворная улица - альтернатива оскопленной педагогики с её унылыми тычинками и пестиками, которая заменяла популярную сексологии, психологию партнерских отношений. Да что уж скромничать, саму «Кама сутру».
    Да, страхи и опасения раннего сексуального воспитания и опыта канули в небытие с общенародным государством  и развитым социализмом. Откуда же и как нынешние набираются опыта? «Кошмар!» - кричит мой приятель, с которым росли на одной улице, он только что вернулся из Цюриха. «У них нет семьи в нашем понимании! Все живут, кто с кем хочет! И это нормально! Никто не тычет пальцем. Твоя личная жизнь всем по барабану' И я так хочу! И буду!»
    Это еще 1986 год. Приятель швырнул ворох немецкоязычных газет со столбиками объявлений, в которых респектабельное общество лучшего в мире сыра и точных часов вопило о неутоленных желаниях. Вольный перевод с немецкого гласил: «Дамы, не склонные к полноте, приглашает для интимного отдыха моложавого мужчину», «Любительницам острых и пикантных ощущений - широкий выбор эротических услуг, чистоту и порядочность гарантируем». Так сказать, результат свободного полета нравов и обычаев. «Натюр продукт» общества свободного от необъяснимой путаницы стыда, от любовных тонкостей утомившихся чувств, и которое претендует чуть-чуть на иную красоту помыслов. Страсть дисциплинированна  и своевременна. Захотел удовлетворения, позвонил, купил и получил. Теперь и на эрогенном пространстве СНГ – это уже общее место. Что ни говори, мы продвинулись. От стихийности уличного ликбеза процесс пошел в академизм пособий, застойность трактатов, в наукообразие методов и подходов. Вывеска «врач-сексопатолог» теперь никого не удивляет и не вгоняет в краску. Знакомство через газету, как правило, один из вариантов умножить шансы найти мужа или жену, или же просто десертная до¬бавка к блюду развлечений. Покупка сексуальных услуг  - добровольная сделка сторон с институтом гарантий, качеством и сертификацией. Поиск точек «G» и темпы стимуляции, и степень нажатия, и её интенсивность исследованы со скрупулезной тонкостью. Это как пособие по вождению вертолетов для начинающих… Всё правильно.
Мы не стоим на месте. Даже в столь деликатной сфере мы летим. Вот и правительство всерьез подумывает о легализации сексиндустрии (его-то она давно легализовала). Моральный кодекс строителя коммунизма обрел вдруг буквальное звучание на очередном вираже истории. В конце концов: всё во имя человека всё для блага человека! Почему бы и в самом деле, не получать державе налоги с Марии Магдалены, пока та не раскаялась и пока её не забросали камнями те, кто не без греха? Как говаривал Бисмарк, искусство приспосабливаться к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что претит – есть мастерство политика.
    Вот и не будем объяснять мир, а тем более изменять и переиначивать его. Лучше любить и наслаждаться, пока новоявленный Адам не протянул руки к Древу Жизни. И не объелся его плодов, после чего, протянув ноги, и обретя жизнь вечную, мы получим тоску клонирования и вегетативное почкование, утратив навсегда безумие страсти и радость оргазмов.