Как снег на голого...

      Открыл дверь как был — в семейных трусах. «Семейники» — домашний фрак  в России. Словом — практически «при параде».
     — Сеня — выдохнула женщина, уронив сумку.
     — Ну!? — внезапно пышная дама, возникшая из-за него на первый план, заткнула проём собой.
Визитёрша тоже оказалась не из робких.
     — Надо!
     — Где надо, туда и ступай! — дама фиксировала мужчинку плечом к стене и постаралась закрыть дверь.
     — Оба-на! Ты? — выдохнул он из «укрытия».
     — Я…
     — Приехала, значит… А чего?
     — Как чего? Адрес дал, в гости звал…
     — В гости, в гости… Мало ли что на курорте?.. Чего не бывает? — и он выскользнул назад, зацепившись сзади за ручку и не давая пышной даме отступить до конца и захлопнуть окончательно дверь.
     — Ты же говорил, что без меня не жизнь, что захиреешь, сгинешь… — женщина  словно  проталкивала  аргументы  в щелку двери.
     — Ну-ка, ну-ка, подробнее, — оживилась дама, снова приоткрывая дверь.
     — Переехать обещал…— незнакомка всхлипнула.
Сверкнув глазами по тонкой фигурке:
     — Что-о-о?!!
Дама, выудив рукой сзади тельце снова зафиксировала его плечом к стене.
     — Живность, говорил, заведём, дом отстроим… свой у меня… Ну, я вот… — давясь слезами, проикала объяснение гостья, теряя напор.
     Дама нажала плечом, мужичок задёргался.
     — Быват! — выкручиваясь, рявкнул тот даме, как в кино кричат — «дурак-вашбродь!»
     И визитёрше: Ты чего? Головою-то думай! То — там, а то — здесь!
     — Значит, врал? — всхлипнула гостья
     — Да нет… — прохрипел он, разводя руками. — Почему «врал»? — Мечтал!
     — Как же так? Как?
     — Так то — там! Курорт!! А то — здесь, дома! Ты думай! Я и сейчас говорю, — выскользнул вперёд. Оказавшись между женщинами, жестикулируя пальцем, решительно повторил:
     — То — там, а то — здесь! Ну, поняла?
 Помолчали…
     — Вот не поймёт! — игриво хлопнув голое пузо, продолжил:
     — Тут, понимаешь… — грустно вздохнул и, поведя рукой, словно извиняясь. — Тут всё другое, всё. Это там сказка. А тут я не один, женат… — рука упёрлась в даму, но глазки тянуло бегать по визитёрше.
     — …и дети? – неуверенно всхлипнула гостья.
     — Взрослые. Ступай домой, подруга, здесь пока занято — и, втолкнув назад в квартиру хилое тельце процедила: — Пока…

Минут через пять глянула в глазок — стоит.

     — Ну, чего?
     — Некуда мне…
     — Не местная что ли?
     — Да… — и снова тихо заплакала.
     — Вдвойне дура! А мне-то что? Не ты первая, не ты последняя!.. И как у этого кобеля получается-то?! Обещал беречь, на руках носить?!!
Вдруг, отбросив пафос, в упор: «На руках носил?» Гостья помотала головой:
     — Слова говорил… Счастье, мол… Не будешь искать — само не прибьётся…
     — Чего-чего?! При живой-то жене?!!
     — Жениться обещал — всхлипнув, парировала гостья, выделяя "обещал". — Одной-то, знаешь…
Тут даму сорвало:
     — Чего не хватает?! А?! Значит, смерти моей хочешь? Да, ирод!?? Иди сюда, сволочь!
Над лысоватой головкой вынырнувшего мужичка аргумент решительно сжался в кулак.
Повисла неловкость.
     — А не верю! — хозяйка гордо вскинула голову, убрав руку. — Мой он!..
     — Но я же приехала…
Мужик затих, пряча взгляд в область пупа.
     — Думаешь, я уже всё? Знаешь, сколько мужиков мне вслед слюни глотает? — дама снова замахнулась "от плеча", но, мягко задвинув тельце за спину, упрекнула визитёршу. — Ладно, я: крест он мой. А тебе-то, тебе-то зачем? Разве счастье — такое?..
Повернувшись, взяла мужа снизу за подбородок, как берут за морду ещё глупого щенка:
     — Что ж получше-то не выбрала? Или не с кого?.. Фу! — дунула в нос как собачонке
 Мужичонка дёрнулся:
     — Но-но!
     — Любить хочется… — всхлипывала гостья. — А они сейчас все такие: мятые, небритые… Свежих-то нет… Поверила-а-а… Ик!..
     Женщины посмотрели в глаза друг другу. Не моргая… И вдруг — заревели обе. Тихо, почти беззвучно то всхлипывая, то икая…
Мужик, как ни странно, обрадовался, сообразив, что гроза пронеслась, а повод выпить, если подумать — остался!..
     Где-то  хлопнула дверь. В подъезде погас свет.

     Дама неожиданно втянула гостью в квартиру и, приобняв, сразу — на кухню. Мужик оживился; подхватил сумку и притащился следом, уже в майке и трениках. Но был выставлен…
     Успокоившись и поужинав, женщины выпили две бутылки водки; просидели, о чём-то тихо болтая, а под утро исчезли…
     — Проводить, поди, пошла, — хмыкнул мужик, сгребая со стола вынутые из альбома фотографии и надеясь обнаружить завтрак.
     Приблизился вечер, стало тоскливо, да и продукты в холодильнике как-то сами не образовались…
     Ни одна не вернулась…

     — Бл…ь! И что теперь? Вот — дуры бабы: и сам не уйдёшь и к себе не приведёшь — вдруг свалятся… Не пропадём… А свалится — найдёт. — и, звонко щёлкнув резинкой треников о живот, пошел к соседу играть в нарды.