Демотиватор. Погружение в кувшин - 9

   Штырь даже помнил по урокам истории как эта новая эра началась.
   Уныло началась - астронавт №1 поднимает из марсианских песков пару амфор с Атлантиды.
   И всё.
   И снова по ящику: «атланты», «магацитлы», « чернь». «Быдло», разумеется. «Бульвер-Литтон», «инновации», «как стать успешным»…
   Следом прибывает ракета с Белковским,  чтобы объяснить марсианам что они не марсиане, а граждане очень солнечной системы. Да и не граждане, собственно, а население.

   Ну что может быть более унылым, чем вот это вот – «население»? Штырь себя населением никогда не считал. Пфэ!..

   Потом нужно было направить в нужное русло марсианский национализм, так что в той ракете еще персонажи сидели.  Когда люк взрыв-болты отвалили, такое из него посыпалось…

   А ребят, что с Онотоле одним куском парашюта укрывались, кинули, конечно. И его кинули. Из соображений секретности объявили в СМИ, что посоны эти служили на самом деле в швейных войсках. Наказали молчать о миссии на Марсе, взяли подписку о неразглашении.  Онотоле перевели в аналитики.
   Может, все они именно после этого в жилетах ходят.

    И вот он натуральный перед Штырем – Онотоле! Не сломленный, собранный, целеустремленный. И ясный к тому же – водки заказал.
    Штырь даже дух перевел – теперь хоть понятно как с таким титаном разговоры разговаривать, а то один момент казалось, что придется мартини заказывать или ещё чего похуже.   И Борюсик, как про водяру услышал, заулыбался весь. Какой бы он ни был чернозем марсианский, а про Онотоле-спецназера знал, не мог не знать.

   Деловары выпили и закусили. Штырь, пользуясь случаем, попытался заглянуть в глаза Даше из Владивостока. Она ускользнула.
   Странно, он, Штырь почему-то совсем не удивлялся теперь, что она на Марсе вместе с Онотоле.

  - Полотно иде? – спросил барыга, стараясь быть изысканным.
    Онотоле молча достал из жилета фото и положил на стол. Сигару из хавры, которую он вертел а пальцах уже какое-то время,  раскуривать не стал. Штырь понял, что сейчас начинается самая деловая часть переговоров.
   Не торопясь, с достоинством оглядевшись, он взял фото. Заметил, между прочим, что сигара у Онотоле точь в точь как у комкора Гусева на портрете, что висел над столиком. Между Сталиным и Терминатором. И вообще они были чем-то похожи, Гусев и Онотоле. Оба бородачи-барбудасы, оба камуфлированные. Главное, оба не похожи на остальную местную публику.

   Сказать, что дыхание перехватило, нельзя. Но оно у Штыря прервалось на мгновение. Картину-то с Земли привезли классную!  Себя зауважаешь, когда с такими артефактами дело заимеешь.
   Без сомнения, начало третьего тысячелетия, точнее Штырь не мог сказать. Скорее всего, Московская школа.  А сюжет…
   О таком приходилось слышать, но видел его барыга впервые.

   Классическая мифологическая сцена – Юрий Гагарин и спутники в плену у  лейтенанта Рипли на астероиде Огигия.
   Спутники уже превращены лейтенантом Рипли в астронавтов, ходят-бродят, потерянные, по кратерам. Гагарин каким-то чудом ещё держится, намекает какбэ, что надо вернуться на родину.
   Видимо, чтобы подчеркнуть упорство настоящего космонавта, художник написал его в образе Арнольда Шварценеггера, со времен Родена служащего эталоном гармонии человеческого тела и человеческого разума.

   Другое дело лейтенант Рипли. Её писали, похоже, с Кондолизы Райс – настолько свирепо и властно она любила секс на этом полотне и вообще все земные и небесные плоды, даруемые жизнью: ананасы в шампанском, кокосы и бананы, присланные на астероид подвластными гуманоидами и, разумеется, манго, изображенное здесь, кстати, двуликим – с одной стороны манго и с другой стороны манго.

   Надо сказать, художник проработал все очень тонко  – лица спутников Юрия Гагарина в отдалении виделись хорошо, даже за стеклами скафандров. Одно лицо даже показалось знакомым – какой-то легендарный персонаж, кажется, из времен Пунических войн.
   А краски! Не много есть работ, где чернота звездного неба и серебряная пыль далеких астероидов столь прозрачны и промыты словно дождем волшебным взглядом живописца. И это при том, что ему удалось внести в эту черноту голубые и розовые тона, так гармонирующие с содержанием древних мифов.

   - Ну як? – нарушил трепетное молчание Онотоле, - Риальне?