Мать

Мать




       Как единый мускул от невидимого удара упругое тело волка дёрнулось, потом ещё раз. Передние лапы волка, которые он уже забросил на верхнею жердь изгороди, как на последнею ступень спасения, через которую ему так и не удалось перепрыгнуть, ослабли и соскользнули в низ.  Уже мёртвый, волк глухо ударился о землю.
        Лёгкий ветер и звёздное ночное небо являются постоянными спутниками, образуя картину из лесных таинств и страхов. То, взлетая и слегка поигрывая в кронах мачтовых сосен, ветер опускался вниз и, словно перешёптываясь с лесовиком, тихонько шелестел листьями берёз. То он притихал и, притаившись, вдруг налетал соловьём-разбойником откуда-то сверху и, попугав лесную живность, исчезал. А небо, далекое и немое, смотрело на землю тысячами глаз.
Вытянув лапы и растянувшись в усталом блаженстве, волчица, прислушиваясь к спящим волчатам, смотрела в отверстие норы. В нём было видно, как кроны-шапки высоких сосен, будто живыми маятниками то сдвигались, то раздвигались, а когда между ними образовывалось пространство, глаза волчицы встречались с изумрудами звёзд разбросанных в беспорядке по небосводу. Они яркими огоньками смотрели на неё, порождая в душе трепетания полёта и зовя куда-то в неведомую даль, в таинственные просторы. А она, чтобы не поддаваться навязчивому желанию, закрывала глаза и, подремав немного, снова их открывала.
         Ночной сумрачный лес, это спящая тишина и обманчивая пустота, в которой, казалось бы, ни чего нет. Но где для каждого путника грозит немало опасностей. Шаг, и в темноте  можно наткнуться на лежащие поперёк тропинки дерево. Ещё шаг, можно забрести в непролазные кусты, попасть в ложбину или в глубокую яму. Любой, даже слабенький звук разносился далеко, заставляя трепетать и напрягаться от неясности. Но найти того, кто его издал, было бы невозможно. Если смотреть снизу вверх, то сквозь ветви было отчётливо видно, как Млечный путь показывает дорогу от леса в неизвестность. Но часто небо бывает тёмным и по нему бесконечным потоком плывут чёрные тучи. Иногда их беспрерывное полотно цеплялось за деревья, рвалось и раздиралось в клочья. В чёрном полотне образовывались дыры, и сквозь них выглядывала обиженная луна. Словно прогнанная Богом в царство тьмы, она выходила гулять только ночью, прикрываясь тучами. Тогда от её круглого диска исходил бледно-матовый свет. В момент, когда она была над лесом, освещала, словно обогревала поляны.  Касаясь прохладным теплом деревьев, её лучи проникали в лесную плоть. В то время можно было заметить, как между стволами деревьев, хлопая крыльями, летали ночные птицы. Потом луна снова закрывалась, становилось темно, неуютно и холодно.
         Уже которую ночь волчица выходила из леса на ту поляну, туда, где был убит её супруг, и где впервые испытала горе. После полуночи она оглашала окрестность протяжным тоскующее-жалостливым воем.
         Она любила свой лес. Особенно ночью, для неё было неоспоримым удовольствием бродить в темноте, слушать скрип деревьев и вдыхать ночною прохладу. Но в последнее время ей было особенно тяжело. Горе, сдавившее душу, сжимала её ещё сильнее. Когда волчице было особенно тяжело, то, бросив охоту, она искала спасение в своём доме. Хотя сегодня она ничего не ела и очень устала. И сейчас, лёжа в логове, всё-таки испытывала приятно-ноющее удовольствие, что она в своём родном лесу, в родной норе и рядом посапывало потомство. Прикрыв глаза и уткнув морду в вытянутые лапы, она долго не могла заснуть.
" Надо уснуть, надо накопить силы, - в который раз волчица заставляла себя заснуть, - чтобы завтра были силы добыть пищу".
        Пойманный заяц в волчьей пасти последний раз жалобно заверещал и затих. Волк, довольный удачей, бережно взял зубами добычу, подошёл к волчице и положил зайца возле неё. И, прикоснувшись мордой к её телу, потёрся носом о шерсть и застыл. Самке от такого прикосновения стало хорошо и приятно. Она в свою очередь приблизилась ближе и своей шеей плотнее прижалась к его, как и он сам толстой шее, вытянула морду к верху. Так они долго стояли, ощущая друг друга тепло, и им казалось, что под каким-то чувством они сливались в одно целое. Где не было ни дня, ни ночи, ни леса, ни добычи, ни чего и только это целое, не имеющее границ счастья и бесконечности наслаждения. Им казалось, что они одни во всей Вселенной и перед их летящими душами расступаются звёзды, давая дорогу в бесконечность. А потом, возвращаясь  в реальность и играясь, они по очереди несли добычу в своё логово, волчатам.
Вдруг от какого-то шелеста она вздрогнула и, очнувшись от воспоминаний, отрыла глаза. Волчица уже сутки ничего не ела, и голодный желудок постоянно давал о себе знать. То и дело от каждого звука она навостряла уши. Лежать ей было неудобно и она, боясь потревожить волчат, тихонька, повернулась и легла удобней.
Следующий день оказался также неудачным. Волчата просили, есть, скулили и мучили мать.
       В начале весны на самую большую опушку леса приехали люди. Стали рубить деревья и ставить изгороди, делая загон для отары овец. У каждого человека была чёрная палка, с одного конца её вылетал огонь с сильным грохотом. И из этих палок люди стали стрелять по лесным животным и птицам. И лесная живность, спасаясь, уходила в другие места. Но только волки продолжали жить в своём лесу, не ведая страха и беды, всё также чувствуя себя хозяевами. Но со временем и им стало трудно добывать пищу. Временами самцу приходилось подолгу оставлять семью в поисках добычи. Всё чаще, волк и волчица стали посматривать на опушку. Загон постоянно манил, блеяние овец не давала покоя, и трудность добыть себе пищу, давало о себе знать. Их неудержимо тянуло туда. 
Однажды, не выдержав, волки ночью решили забраться в загон и зарезать овцу.
       Эта семейная пара никогда не сорилась между собой и с неподдельной радостью встречались даже после короткой разлуки. Они были страшно привязаны друг к другу. Волк был массивный, с  редкой величественной осанкой и на добрую треть крупнее своей подруги. Подчёркивая своим ростом, мужественность и уверенность, был снисходительным к ошибкам  своей подруги. Обладал врожденным чувством собственного достоинства.
Его подруга была красивой, кипучая и страстная. Широко расставленные глаза придавали ей сходство с плутоватой девочкой. Она была постоянным зачинщиком в их играх. Самой любимой игрой для них была « пятнышки». Они возились как щенята, то один, то другой набрасывались друг на дружку, больно теребя холки и сильно, но со скрытой нежностью покусывали лапы. Пытаясь увернуться, бешено мчались, описывая круги, забросив вверх головы. Порой самка поднималась на задние лапы, обнимая самца передними, и начинала прилизывать, как бы целуя своим длинным языком. А он, как мужчина, стесняясь назойливой нежности, всё время отворачивала голову, погашая бурное проявление женской страсти.
       Щедрая природа наделила этих волков силой и бесстрашием, благородством и любовью, но также вложила в них жестокость и жадность.  Обычно волчье семейство, когда имеют маленьких волчат, не охотятся на крупную добычу, а перебиваются маленькими грызунами. Очутившись рядом с отарой и чувствуя горячею кровь, волки стали в беспорядке набрасываться на овец и рвать их, нарушая самый важный волчий закон о выборе единой цели. Шерсть овец клочьями летела на землю, несколько животных лежало с разодранными боками, и при лунном свете было видено, как кровь чёрной смолой текла на землю. Схватив одну овцу за заднюю ногу, волчица силилась её повалить.
Отара, разметавшись по разным углам загона, со страхом глядела на кровавую сцену. На жалобное блеяние и на создавшийся шум из домика выскочили люди, они  стали громко кричать и стрелять. Волк в бешеном галопе сбил с ног попавшую на его пути овцу, с лёгкостью вырвал из её передней лопатки кусок горячего тела и с этой добычей помчался к изгороди. Волчица неотступно следовала за ним. Но в этот момент луна полностью вышла из-за тучи и осветила землю. Самка кротчайшим путём опередила своего волка, перепрыгнула препятствие, немного пробежала и остановилась в ожидание друга. Она увидела, как уже на лету, когда он своей грудью коснулся верхней жерди, прогремело несколько выстрелов и его могучее тело дёрнулось и упало по ту сторону забора.
В это время раздался вой, вой отчаяния и причитания. Ей показалось, что небо и звёзды стали против неё, и лес исчез, а на его месте появилась смерть.  Это был вой его подруги, на глазах которой погиб её суженный. Она, как будто лишилась части души, из её груди вырывался вой боли и тоски. Все мышцы и внутренности её тела были напряжены до предела и дрожали мелкой дрожью. Она ни видела вокруг ничего, а только выла и выла, наводя ужас на убийц. Люди ещё долго ругались и стреляли. Огни их факелов метались из стороны в сторону, а она будто не видела их и словно в трансе отдавала дань его праху.
В следующие дни волчица каждую ночь приходила сюда и почти до рассвета оплакивала друга. И когда уже свет касался макушек деревьев, она измученная возвращалась к своим волчатам. К единственным её родным существам. Моментально засыпала, а ничего непонимающее потомство ползало по спящей матери и жалобно скулили.
Порой ей не хотелось жить, в мрачных мыслях она бросалась с кручи вниз, выбегала под выстрелы. Видела себя умершей от тоски где-нибудь в глуши леса, но рядом визжали волчата, и их писк возвращал её к жизни, заставлял жить. Тогда она, вступала с ними в игру, облизывала  их маленькие тела, и ей становилось хорошо и спокойно.
Как в любом семействе потеря кормильца отражалось на оставшихся её членов. И чтобы прокормить троих малышей матери приходилось целыми днями пропадать на охоте. Иногда, когда она сидела возле волчат, то ей вдруг представлялось: чтобы было бы с её малышами, если вдруг её не стало?
         -  Нет! – говорила она себе, - я должна жить и вырастить волчат, чтобы род погибшего друга продолжался.
В её глазах всегда стояла та страшная картина, когда высокий и рыжий человек со злыми глазами тащил её убитого волка за задние лапы к домику. Смеясь, он что-то объяснял окружающим его людям. И этот смех в её ушах  заглушал остальные звуки. Чтобы забыться, она до изнеможения носилась по лесу и, когда возвращалась в логово,  ложилась и быстро засыпала.
         -  Завтра организуем облаву, - сказал Пётр, тот самый рыжий человек, у которого возле кровати лежала шкура убитого волка, - эта волчица не даёт покоя. Овцы стали терять в весе.
Пётр был большой детина, хотя, дожив до бороды, пришло время называть его Пётр Михайлович. Но по своему роду занятий и отношению к жизни, со своей мальчишечье-рыжеватой внешностью он так и остался Петром. Здесь он был старший и руководил  пятью людьми.
Овец они пасли не далеко от леса, где высокая трава на необрабатываемом поле позволяло кормить отару почти на одном месте. Рядом находилось небольшое озеро одной частью оно входило в лес, на её берегах росли непролазные камыши вперемешку с кустами и деревьями, ветки которых густо нависали над водой. В этом месте в густых зарослях, на склоне оврага было волчье логово. По непонятным каким-то причинам многие волки ушли из этого леса. Только осталось это семейство, решив здесь вырастить потомство. В их распоряжении была огромная территория.
Вторая часть озера выходила на опушку. Рядом с ним люди соорудили загон для овец.
       -  Во сколько пойдём? – спросил Василий, парень лет тридцати.
       -  Надо встать рано. Пойдём вчетвером, - продолжал Пётр, -  а  дядя Терентий и Александр останутся с овцами, и тут же с сожалением проговорил.
       -  Жаль, собак нет, они бы нам помогли.
Остаток вечера прошёл за приготовлением к завтрашней облаве.
Утром, как договаривались. Все вместе отогнали отару на поле. Предводителя баранов, крупного барана с мощными морщинистыми рогами,  привязали длинной верёвкой к вбитому в землю колу, чтобы легче было удержать всё стадо на одном месте.
       -  Да смотрите, чтобы волки не пришли к вам? – давал последние наставления Пётр.
Через некоторое время четверо ушли, а дядя Терентий с Александром  расположились под временным лёгким навесом.
       -  Мне кажется, она где-то здесь неподалёку живёт, - сказал Семён, - я её видел недавно. Она выбегала из тех кустов, что за горкой.
Растянувшись в цепочку, но так, чтобы не терять друг друга из вида, они на ходу затрещали трещотками. Встревоженные птицы срывались со своих мест и улетали дальше от надвигающей беды. Один, два раза мелькнул заяц, но люди не стреляли в него. Охотники, грохоча, шли в глубь леса.
Волчица с начала не поняла, что это такое и не придала этому большого значения, но потом, когда шум стал приближаться, она выбежала из своего укрытия и увидела человека с трещоткой в руке и наготове к выстрелу ружьём. « Как же быть, - быстро мелькнуло в голове волчицы, - как отвести людей от логова? Пусть я сама погибну, но волчата останутся, живы, - решила она». Она выбежала на открытое место, показала себя людям и помчалась в противоположную сторону от норы.
         -  Вот она, стреляй, - закричал Семён.
Грохнул выстрел, второй, третий. Волчица метнулась в сторону в кусты и помчалась дальше от опасного места. Пётр, охваченный азартом, бежал, целясь на ходу, громко и тяжело дышал. Вероятно, сказывался возраст, и тяжёлые сапоги не давали высоко поднимать ноги. По всему было видно, что бегать он не привык, и  с каждым шагом его скорость заметно уменьшалась.  Вперёд него пробежал быстрый на ногу Василий, он проскочил кусты и увидел тёмную спину волчицы и запоздало выстрелил. Стал целиться опять, но ногой зацепился за корневище дерева, упал и кубарем покатился по земле.
Затем он сел и выругался. Вскоре подбежали остальные охотники и тоже стали ругаться от неудачи.
         -  Но ничего, - сказал Пётр, - мы её всё ровно подстрелим.
        Поздно ночью волчица вернулась в нору. Её быстро окружили голодные волчата. Она, отдав, что у неё было, в бессилие легла и мгновенно заснула. Один маленький щенок, приблизился к её морде, лизнул холодный нос, как бы спрашивая: « Мама, где ты была?»
        Прошло немного времени и к людям приехало пополнение, их жёны с детьми и ещё несколько мужчин. С собой они привезли ещё один небольшой домик и стали в нём располагаться жить. Люди радостно переговариваясь, осматривали поляну и с опаской выходили на окраину леса, но в глубь него не шли. Маленькие дети своими звонкими голосами вносили в это общество своеобразный колорит, говоривший о полноте жизни. Одни, что постарше, играясь возле загона, весело смеялись, двое тут же хныкали, желая идти к овцам. Совсем маленькие сидели на руках у женщин или находились в самодельных качалках.
А из лесу, с того места, откуда было видно всё человеческое общество как на ладони, волчица глядела на людей. Глазами она радовалась за них, порой у неё появлялось наивное желание подбежать к ним и  поиграть с ними. Но тут же из глубины души появилась боль, её вызвала память и тоску по утерянному другу. К глазам подходили слёзы, и шкура на груди в нервном тике дёргалась. И этой ночью, она, не выдержав душевных мучений щемящей тоски, вышла на поляну и огласила её окрестность протяжным воем. Через некоторое из домиков выскочили люди, ругаясь, стали стрелять. Но волчица не обращала на грохот выстрелов внимания, а продолжала стоять и выть.
Утром волчица проснулась от знакомого грохота. Она выбежала из норы, отверстие, которого закрывали свисавшая вниз по склону старая длинная трава, а в низу молодая поросль.
В дополнение, вокруг норы рос густой кустарник и бурелом из старых сухих деревьев. Такая защита давала уверенность, что людям до волчат не добраться. И опять, как в прошлый раз она помчалась на виду у охотников в сторону. Но теперь их было больше, и они опередили её, образовав кольцо, стали стрелять по мелькавшей волчице. Она, чтобы сохранить силы, остановилась, спряталась в кустах, и стала ждать, когда люди подойдут ближе.
        -  Эй, давай сюда все, она в этих кустах, - закричал Пётр товарищам.
Размахивая трещоткой, стал подходить ближе. На волчице поднялась холка, и оскал зубов показывал застывшее напряжение. Пётр раздвинул руками ветви и остановился от неожиданности. На него смотрела два пламенных волчих глаза.  Глаза Петра, чёрные с коричневым оттенком, не отрываясь, смотрели вперёд и словно загипнотизированные неведомой силой животного вели его вперёд. Прыжок и волчица сбила Петра с ног. Он закричал, но всё-таки успел схватить её за переднею лапу. Она яростно вонзала зубы в его тело, рвала одежду. Но вдруг ей в бок сильно ударили и она, взвизгнув от боли, сильно укусила Петра за руку. Он закричал ещё сильнее. Высвободив лапу из разжатых пальцев, она выбежала из кустов. Вслед ей ударило несколько выстрелов,  заряды попадали рядом, она пару раз метнулась из стороны в сторону и осталась невредимой. Ещё несколько секунд и волчица уже была далеко от ужасного места.
       Со временем волчиха стала умнее и  когда видела людей, старалась не показываться им. Всё своё внимание она сосредоточила только на волчатах. Самка ждала, когда они подрастут, мать сейчас им нужна живой. На опушку больше не выходила, но всё же издали частенько наблюдала за людьми.
Казалось, что и люди позабыли о ней. Порой можно было видеть, как женщины с детьми заходили в лес, собирали ягоды и травы. Волчица стала различать, кто из них кто, чем занимается, кому какие принадлежат дети. Она знала, что одна из женщин, говорливая и слегка полноватая, была женой Петра. С малышом на руках она частенько в месте с другими женщинами ходила в лес. Хотя волчице жить было ни легче и за добычей приходилось бегать далеко. Но радовало её то, что волчата подрастали и уже выходили из норы. Их толстые мордашки с маленькими ушками постепенно изменялись. Туловища, прежде круглые как тыква принимали нормальные размеры. Короткие кривые лапки выравнивались и торчащие вверх зачатки хвостов становились длиннее. Глядя  на них, самка радовалась. Сама природа возвращала волчицу к жизни. Она неустанно продолжала охотиться и приносить еду волчатам.
Однажды, когда день перевалил за полдень, и солнце сильно нагревала землю. Волчица возвращалась с охоты и пробегала недалеко от опушки. Людской говор она услышала давно. Подобравшись поближе, она увидела, как женщины что-то рассматривали и громко говорили. Самка, чтобы не пугать их своим появлением, попятилась назад и, повернувшись, вдруг застыла. Прямо перед ней в полуметре на подстилке из старого одеяла сидел малыш. С ярко выраженными чертами Петра, это маленькое существо, улыбаясь и пуская пузыри,  тянула вперёд свои ручки, чтобы достать упавшую игрушку. Волчица от неожиданности сначала оскалилась, но, встретившись с глазками ребёнка, цвет которых дымчато-голубой напомнил ей о своих волчат. Личико ребёнка было добрым и беззаботным. Самка тихонько взяла зубами игрушку и подала малышу.
 Он осторожно её взял и несколько раз погладил холодный нос чужой мамы.