Глава 3б. -Борьба с оппортунизмом

           Крупный капитал угнетает не только пролетариат, но и мелкую буржуазию, и в антикапиталистической революции всегда имеются два революционных потока: пролетарский и мелкобуржуазный. Они существуют не отдельно друг от друга, а в очень тесном переплетении, и расцепить их, очевидно, невозможно. Мелкобуржуазная революционная составляющая наряду с пролетарской участвует во власти и невольно искажает её. Избежать этих искажений нельзя и пока не переделано общество, пока не покончено с мелкобуржуазностью, полностью очиститься от них невозможно.
       
     Поскольку в революции имеются две такие составляющие, результат революции зависит, кроме прочего, от того, какая революционная составляющая будет иметь гегемонию. Вот почему очень важно пролетарским революционерам чётко понять отличие между потоками, несмотря на их общую революционность, и, опираясь на это понимание, постоянно добиваться теоретической и организационной самостоятельности и главенства.

                - - - -
    
            [Вот, кстати, почему вызывают настороженность призывы некоторых сегодняшних "левых" объединиться лишь на принципе революционности против реформизма, при этом они не только не подчёркивают существование как пролетарской, так и мелкобуржуазной составляющих, но даже и призывают отказаться от споров по этим различиям. Правда, они говорят не просто "революционность", а "революционный марксизм", но ведь марксистом кто только себя ни считает.
   
     Следует указать и еще на одну нечёткость у этих "левых" - относительно Троцкого. Часто можно слышать громкий аргумент, что Троцкий был великим революционером. А разве с этим кто-то спорит? Безусловно, Троцкий был очень крупной революционной фигурой. Вопрос-то в другом: какой именно поток в общей революционности он представлял? А ведь мелкобуржуазный революционный поток тоже распадается на тех, кто подчиняется пролетарской гегемонии, и тех, кто воинствующе отстаивает свою. И чем более воинствующе отстаивают и чем более по ходу строительства отделяются пролетарские интересы от мелкобуржуазных, тем всё более это воинствующее, скажем так, "подтечение" мелкобуржуазной революционности превращается из "течения в коммунизме" (не течение коммунизма, а течение В коммунизме, - обратите внимание на принципиальный нюанс предлога "в") в замаскированное революционными словами контрреволюционное течение.]

                - - - -
   
            Один человек, разъясняя, что такое оппортунизм, привёл образное сравнение, которое мне очень понравилось. Известно, - говорил он, - что жидкость принимает форму того сосуда, в каком находится. Подобное происходит и при усваивании марксистской идеологии людьми с буржуазной психологией. Марксистская идеология, входя в их психологию, приобретает её "форму".
   
     Таким образом, оппортунизм - это не просто ошибочные взгляды пролетариата. Всякий оппортунизм означает, что мы имеем дело с буржуазным сознанием.

   (Это очень важно понимать. В "левом" движении некоторые деятели очень долго критиковали КПРФ и подобные ей партии за оппортунизм и только в последнее время, - да и то, не все, а лишь некоторые из этих деятелей, - вдруг стали именовать эти партии буржуазными. Какое величайшее "открытие"!)
   
     Каждая разновидность оппортунизма, возникшая на каком-то историческом этапе, проистекает из классового интереса буржуазии на этом этапе. Поняв, в чём интерес буржуазии именно на этом этапе революции, мы поймём и логику того оппортунизма, который именно на этом этапе и возник.
   
       
       
           После 1917 года партию буквально захлёстывали волны оппортунизма, и иначе и быть не могло. И в будущей революции будет точно так же.
   
     Мелкая буржуазия имеет в общем-то один интерес - обеспечить себе устойчивую частную выгоду. В реальных условиях это имеет две стороны: во-первых - получение индивидуальных свобод в общей конкурентной среде, во-вторых - отстаивание своего уже добытого положения. Первое создаёт буржуазно-демократическую тенденцию, второе - авторитарную. Противоречия тут нет, эти стороны взаимно дополняют друг друга. Вот почему душа мелкой буржузии так легко тянется то к либеральной анархии, то к твёрдой фашистской руке, - всё зависит от условий данного момента.
   
     Вошедшая во власть мелкая буржуазия может проявлять обе эти тенденции, и поэтому в послеоктябрьской партии могли быть и были два оппортунистических направления: авторитарно-государственническое и буржуазно-демократическое.
   
     Первые - прикрывали марксистской идеей о централизме и диктатуре своё стремление устроиться в партийно-государственной системе, не допустив в неё пролетарскую демократию.
   
     Вторые - прикрывали марксистской идеей о демократичности социализма своё стремление добиться индивидуалистических свобод в той же системе, не допустив пролетарской централизации.
   
     О втором оппортунизме много сказано и написано, борьба с ним была громкой и долгой. Невольно создавалось впечатление, что оппортунизм этого вида является единственным. О первом почти ничего не имеем, борьба с ним не приняла надлежащего размаха.
      
     Почему громогласная борьба велась только против вторых? Ведь оба направления равно губят диктатуру пролетариата. Не потому ли, что государственная и партийная власть всецело принадлежали первым? Так говорят троцкисты.
   
     Нет, не потому.
   
     Эта известная версия создана вторыми. Она с удовольствием подхвачена и усилена всей буржуазно-демократической контрреволюцией. Она легко лезет в уши и в умы. На неё работает весь пропагандистский аппарат мировой буржуазии. Давайте не будем её принимать так поспешно и некритически. Дело здесь, думаю, в другом.
   
     На том историческом этапе задача централизации сил, задача быстрого соединения в монолит намного опережала формирование условий для правильной пролетарской демократии.
 
     Условия для развития нашего пролетариата ещё предстояло создать, а создать их можно было только через максимально централизованную работу.
   
     Буржуазно-демократическое направление оппортунизма объективно превращалось в актуального врага, а государственническое - во что-то вроде союзника, скрепляющего аппарат и борющегося против разнузданности буржуазной демократии.
   
     Как мы были вынуждены использовать буржуазных специалистов, как мы были вынуждены использовать нэповский государственный капитализм против мелкохозяйственной стихии, так, очевидно, пришлось использовать один вид мелкобуржуазности против другого её вида на этом историческом этапе.
   
     Если бы организованный пролетариат был достаточно зрел и достаточно многочислен, он бы ударил по обоим направлениям во имя чистой пролетарской демократии. Но при тех реальных условиях всеобъемлющая война против всех ввергла бы государственную систему в хаос.
   
     Это не означает, что борьба против первого оппортунизма не велась вовсе. Но она велась в той форме и в тех рамках, которые не подрывали государственную систему в целом: проверка кадров, критика, чистки, освежение состава аппарата, - что на фоне поистине войны против второго оппортунизма, конечно, не выглядело таким заметным.
   
         
            Итак, борьба велась против обоих видов оппортунизма, но в силу обстоятельств велась по-разному: в одном случае - методом точечного администрирования, а в другом - методом широчайшей репрессивной кампании.
   
     Я пока не настаиваю, что дело обстояло именно так. Мне просто представляется такое объяснение более вероятным. Будем считать это предположением, версией. Дальнейшее изучение покажет правильность или неправильность этой версии. И если что-то надо будет исправить или изменить, я исправлю.

     Но каким бы способом ни велась борьба с первым ли, со вторым ли направлением мелкобуржуазного оппортунизма, вести её надо правильно, -  то есть так, чтобы не позволить им разрушить ту степень диктатуры пролетариата, которая на том историческом этапе была возможной, и обеспечить дальнейшее продвижение диктатуры пролетариата ко всё большим и большим степеням развития по мере формирования условий для этого.
   
         (Кстати, у многих "левых" почему-то крепко засело мнение, что диктатура пролетариата возникла в 1917 году сразу в полноценном виде, то есть тогда был её максимум. А затем, говорят они, эта диктатура стала портиться, деформироваться, уменьшаться. Они не понимают, что диктатура пролетариата при своём возникновении, как и всё в момент возникновения, представляет собой свой минимум и является далеко, очень далеко не полноценной. Строительство социалистического общества и строительство диктатуры пролетариата - это, в общем-то, один и тот же процесс. Поэтому долгое время диктатура будет в какой-то степени составной и пролетарскость будет в ней лишь одной из составляющих. Как уже говорилось раньше, дело зависит от гегемонии пролетарской составляющей над прочими составляющими.
    
     На сайте marxistleninist.wordpress.com 18.05.2010 была помещена безобразная статья за подписью professor Toad (как я понял - американец) под названием "Socialism and Dictatorship of the Proletariat". В замечаниях к этой статье я попытался поставить вопросы о диктатуре пролетариата так, чтобы автор хотя бы задумался о неправильностях статьи. Но пробить  "закодированность" профессора совершенно не удалось. Выражение "неразвитая диктатура пролетариата" его очень возмутило, он счёл его ненаучным.)

                _ _ _ _
    
   
            Для того, чтобы борьба с оппортунистами давала правильные результаты, нужно следующее:
    
   1) разоблачать их теоретически;
    
   2) не давать им сорганизоваться в единую организованную структуру;
    
   3) очищать от них партию;
    
   4) отнимать у них народ.
 
   
     Посмотрим, как обстояло с этим на практике.

     Многие факты борьбы с оппортунизмом второго направления говорят о том, что названные принципы правильности здесь в общем соблюдались. Хотя, правды ради, надо отметить, что на всё это влияли и не могли не влиять те отрицательности и те обстоятельства, которые уже были названы. Не совсем правильное выполнение правильного - так бы я выразился.
   
     Особо следует сказать о выполнении такого принципа, как отнимание у оппортунистов народа. Здесь, думаю, воздействие отрицательностей и обстоятельств сказалось наиболее заметно.
   
     Отрывать народ от влияния оппортунистов можно и нужно через сочетание строгой монополии на пропаганду с подробной и аргументированной критикой.  Казалось бы, одно противоречит другому. Ведь для подробного разъяснения оппортунистических неправильностей надо приводить их тексты или хотя бы обширные цитаты. Тем самым их вредные идеи получали бы доступ в народ. Настроения, преобладающие в мелкобуржуазной массе в расплывчатом виде, получали бы себе чётко и ясно формулированное выражение. Не опасно ли? Да, какая-то опасность тут есть. Но если пролетарское ядро имеет в обществе весомый автортет, если большевистские пропагандисты достаточно умелы, а приводимые идеи оппортунистов предварительно очищались бы от явно играющих на публику приёмчиков, то польза от доходчивой наглядной аргументации намного превысила бы вред от возможной заразительности этих идей.
         
     Но в свете того, что было сказано о критической ситуации 30-х годов, когда резко усилились мелкобуржуазные колебания, когда классовая борьба приняла другие, уже разобранные ранее, формы, - в свете этого понятно, что на этом этапе обеспечить желаемую правильность в этом вопросе стало труднее.
   
     Первоисточники оппортунистических идей пришлось особенно скрывать, а значит аргументированность уже не могла быть достаточной. В то же время в огромной степени увеличилось очернение конкретных лидеров. Очернение личностей оппортунизма без достаточного разбора их текстов - характерная черта этого времени.
   
     В результате задача отодвигания народа от оппортунизма выполнялась, но выполнялась так, что народ-то отодвигался, но от чего отодвигался, сам народ это не совсем внятно понимал. Его отодвигали больше от конкретных политических фигур, чем от системы взглядов оппортунизма.
   
     А если так, то как же застраховаться от возможного возрождения и победы каких-то оппортунистических взглядов в будущем? Именно аргументированный гласный разбор оппортунистических идей (идей, а не только персон) был бы отличной школой для молодых партийцев. После такой школы эти идеи, даже в каком-то модернизированном виде, могли бы быть легко замечены и разоблачены в будущих своих проявлениях. Но надо признать честно, такой школы не получилось. Даже сейчас люди, искренне выступающие, скажем, против троцкизма, навряд ли смогут чётко и глубоко изложить суть его основных идей.
   
     Итак, буржуазно-демократическое направление оппортунизма было силовым образом подавлено. Но гарантированно чистого подавления не получилось.

                - - - -

         Могут спросить: а на каком основании троцкизм зачисляется в оппортунизм буржуазно-демократического направления? Не было ли это, напротив, здоровой марксистской реакцией на оппортунизм первого (государственно-бюрократического) направления?
   
     Когда я говорю о буржуазно-демократическом направлении, я не имею в виду именно троцкизм. Оно проявляло себя под разными именами и до Троцкого, и помимо Троцкого. Но сравнение всех этих конкретных оппортунистических проявлений показывает их общий корень.
   
        (Вот почему, по-моему, было бы правильней не употреблять термин "троцкизм", сложившийся из-за исторической необходимости персонального очернения. Мы же не называем живопись Репина "репинизмом", а физику Ома - "омизмом". Есть живопись и физика, а в них работают разные личности, внося какой-то свой вклад в их общее развитие. Так же и тут, - есть направление оппортунизма, известны его классовые корни, можно говорить о "вкладе" разных деятелей в этот оппортунизм, но зачем же обязательно именовать оппортунизм по имени этих деятелей? Пришпиливание названий по имени деятеля сосредотачивает внимание на именах, на личностях, но уводит от понимания общих объективных причин этого явления, которые обязательно проявили бы себя, даже если бы и не было именно этой личности, а также своеобразно проявят себя не раз в будущем через совершенно другие личности, - сколько же новых "измов" надо будет придумывать.
   
     А вот изложение в первую очередь классовых корней данного оппортунистического направления (а лишь затем простой исторический перечень конкретных "вкладов" отдельных личностей) сосредоточило бы внимание на общем, главном, и мы научились бы понимать в первую очередь это общее и научились бы сразу узнавать его в его новых проявлениях у новых политиков, и не было бы того грустного явления в теперешней "левой" среде, когда за частностями "троцкизма" ли, "маоизма" ли, "хрущевизма" ли, "сталинизма" ли не видят большого объективного целого.)

                - - - -

           Насколько мне известно, система взглядов Троцкого состоит в следующем.
   
   -- В нашу эпоху не может быть никакой "рабоче-крестьянской партии", никакой "демократической диктатуры пролетариата и крестьянства". Отсталые страны могут решить свои задачи только через диктатуру пролетариата.
   
   -- Социализм в одной стране невозможен, он мыслим только в масштабе мирового хозяйства. В одной стране можно выполнять лишь какую-то часть этой задачи и правильной политикой пытаться удержать диктатуру пролетариата до международной революции.
   
   -- Судьба диктатуры в отсталых странах зависит от развития международной революции. Невозможно длительное сосуществование с капитализмом. При отсрочке мировой революции перерождение и падение диктатуры пролетариата неизбежно.
   
   -- Существует опасность "термидора": через оппортунистические и бюрократические искажения власть может поэтапно перейти вновь к буржуазии.
   
   -- Сталин и сталинцы именно и представляют собой такую оппортунистическую и бюрократическую фракцию в партии.
   
   -- Из-за отсталости России, из-за капиталистического окружения, малочисленности рабочего класса и его послеоктябрьского ослабления этой фракции удалось узурпировать власть.
   
   -- Был установлен режим "бюрократического аппаратного абсолютизма", погублен большевистский характер партии. Уничтожение всех оппозиций, особенно троцкистской, истребление истинно большевистских кадров, лишение рабочих и крестьян свободы слова и организации сделало общество неорганизованным, аморфным, неспособным к самовыражению и инициативе снизу.
   
   -- По причине центристского оппортунизма и бюрократической оторванности от масс сталинская клика бессистемно шарахается в хозяйственных и политических вопросах то вправо, то влево, то в хвостизм, то в авантюризм, всё больше вползая в неразрешимые внутренние противоречия.
   
   -- Из стремления к бюрократическому покою в условиях временного спада мировой революции выросли антимарксистская утопическая установка на "построение социализма в одной стране", предательство международной революции, оппортунистическая тактика в Китае, Германии, Испании, меньшевистские идеи "промежуточной рабоче-крестьянской революции" и "демократической диктатуры рабоче-крестьянской партии", перерождение Коминтерна.
   
   -- В перспективе - неизбежное поэтапное сползание к капитализму.
   
   -- Выход - в разрушении созданного режима. Вернуть изгнанных оппозиционеров, снять искусственные перегородки между двумя партийными этажами, подчинить партийный аппарат низам партии, восстановить самодеятельность партии, отменить назначенство и секретарский подбор кадров, вернуть право критики и действительную свободу выборов, дать молодёжи возможность свободно дышать и критиковать, снять оковы с искусства и науки, радикально пересмотреть экономические планы в интересах благосостояния трудящихся города и деревни.
   
   -- Сделать это мирно нельзя (30-е годы), только силой, только политической революцией. Следовательно, - организационная работа в этом направлении.
         
            
            Таковы взгляды сторонников Троцкого. По-моему, здесь следует обратить внимание вот на что.
            
     Прежде всего, очень характерно, что эти люди не видят самостоятельную часть революционной мелкой буржуазии, как будто её нет вовсе. Либо капиталисты, либо пролетариат, а мелкая буржуазия - лишь некая примыкающая то туда, то сюда масса.
   
     Безусловно, двойственность у мелкой буржуазии есть и она становится всё явственней при росте крупнокапиталистического и пролетарского полюсов. Но именно из-за этой двойственности и именно из-за её возрастания в мелкой буржуазии тоже идёт определенная поляризация, и отрицать ту её часть, которая довольно резко настроена против крупного капитала и империализма, нельзя.
   
     У неё может быть и свой интерес, отдельный как от крупнокапиталистического, так и пролетарского, почему же нет. И, опираясь на него, мелкая буржуазия может проводить свою диктатуру. Другое дело, что этот интерес исторически неосуществим и через время их диктатура неизбежно упрётся в тупик. Но как определённый этап такая диктатура возможна.
   
     Так вот такую мелкую буржуазию сторонники разбираемого нами взгляда и не видят. Почему? Не потому ли, что именно они ею и являются? Поскольку сами себя считают пролетарскими революционерами, то и не видят. По-моему, очень правдоподобное объяснение.
      
       (Интересно было бы знать, как понимают современные троцкисты диктатуру Чавеса или, скажем, ливийскую джамахирию Каддафи.)
            
     Далее. Откуда взято, что оказавшись в одиночестве, пролетарская диктатура обязательно переродится и падёт? Это взято из предположения, что проблемы отсталой страны решает только такая диктатура, которую осуществляет исключительно пролетариат. Сумеет он так перестроить общество, чтобы экономически переделать непролетарское большинство - значит чистая диктатура пролетариата будет расширяться и крепнуть. Не сумеет (из-за изолированности от мирового хозяйства) - значит ему придётся уступать экономическим и политическим интересам этого большинства, и через последовательные уступки утратится чистота диктатуры пролетариата.
   
     Но такой диктатуры, которую осуществляет исключительно пролетариат, не будет даже в развитой стране, а в отсталой её тем более не только не будет, но и ни в коем случае не должно быть.
         
       (Может быть, я недостаточно внимательно читал Троцкого, но я не помню, чтобы у него где-то было подробное развёртывание мысли Ленина о том, что "у нас диктатура пролетариата с особенностями из-за отсталости страны". Более того, раннюю формулировку Ленина о "демократической диктатуре пролетариата и крестьянства"  уже поздний Троцкий называл "гипотетической формулой", от которой  в 1917 году якобы отказался сам Ленин, встав на позицию,совпадающую с позицией Троцкого. Но изучение текстов Ленина показывает, что это не так.)
   
     Ленин неоднократно указывал, что наша революция является социалистической лишь в том смысле, что таковы её направление и конечный результат, а не непосредственный вход в социализм с самого начала.
   
     Революционная диктатура в отсталой стране (в том числе и наша диктатура) может быть диктатурой пролетариата лишь в том смысле, что пролетариат в ней имеет гегемонию, осуществляет руководящую роль в продвижении к будущей социалистической цели. А в целом в диктатуре участвует и революционная мелкая буржуазия в той мере, в какой наша революция является социалистической лишь опосредованно.
   
     То есть диктатура в этих условиях не является, не может являться и не должна быть "чистой", - и в этом её не слабость, а сила. На долгих переходных этапах составной союз внутри диктатуры обеспечивает её крепость.
   
     Такой, выражаясь по-русски, "матрёшечный" характер диктатуры (одна в одной) придает ей устойчивость в условиях недостаточно развитой страны. Подобное в своё время обеспечило победу китайской революции.
   
     Главная проблема, таким образом, состоит именно в нахождении на каждом этапе своей, соответствующей этапу, формы союза. Более подробно речь об этом будет впереди, но говоря коротко, эта задача решаема.
         
     Почему же в разбираемом нами троцкистском взгляде утверждается, что одиночная диктатура пролетариата обязательно падёт? Потому, что эти люди, люди левой мелкобуржуазности, когда говорят о буржуазном, то обозначают этим словом лишь то, что правее их. Говоря о вынужденных уступках, они имеют в виду уступки в пользу правой буржуазии, будучи не в состоянии понять, что диктатура будет держаться не на уступках в пользу правой буржуазии, а на союзе с левой частью революционной мелкобуржуазности. Правильный союз с левой избавит от необходимости уступать правой.
   
     Но такой правильный союз обязательно предполагает решительное подавление тех чересчур ретивых мелкобуржуазных "левых", которые не желают занять назначенное им подчинённое место и идут на всё, чтобы установить собственную, путанную и авантюрную, гегемонию.


          Разбирать утверждения о невозможности социализма в одной стране и о предательстве мировой революции я пока не могу. Правильный ответ на эти вопросы возможен только в дальнейшем, когда будет правильно понята общая закономерность развития мирового революционного процесса. История 20-го века показала большие своеобразности в ходе этого процесса по сравнению с привычной нам теорией. Это означает, что теория ещё недостаточно точно и полно охватывает его закономерности.
 
     Удивительно, что есть люди, которые позволяют себе делать безапелляционные заявления по этой теме в ту или другую сторону. Неужели они уже переработали опыт революций 20-го века? Навряд ли.

                * * *

            Утверждения о недемократичности режима и бюрократическом перерождении власти частью уже рассматривались и частью будут ещё рассматриваться при разборе темы бюрократизма. Здесь же хочется подробней остановиться на особенностях революционной пролетарской демократии.
            
     Принципы буржуазной демократии вытекают из необходимости обеспечивать нормальную жизнедеятельность МНОГОсобственнического БУРЖУАЗНОГО общества в спокойном, НЕРЕВОЛЮЦИОННОМ состоянии. Отсюда - многоцентровость и известный набор буржуазно-демократических свобод.
            
     Принципы пролетарской демократии вытекают из необходимости обеспечивать нормальную жизнедеятельность ОДНОсобственнического ПРОЛЕТАРСКОГО общества в РЕВОЛЮЦИОННОМ состоянии.
            
     Из такого резкого различия основ следует и резкое отличие черт двух демократий.

            
            Что можно сказать о принципах пролетарской демократии?
      
       = Принцип вождизма не может быть выкинут из пролетарской демократии. Многомиллионный пролетариат не может осуществлять свою диктатуру не будучи единым монолитом, а стать таковым можно только через вождя (или сплочённую группу вождей), соединяющих воли многих в единую волю.
      
       = Принцип одноцентровости незыблем. Поэтому фракции и оппозиции безусловно недопустимы, а другие партии могут существовать лишь при безоговорочном признании ими полной гегемонии правящей пролетарской партии.
      
       = Управленческий аппарат формируется вождём (или сплоченной группой вождей) под себя. Как иначе обеспечить однозначное и эффективное исполнение единой воли?
      
       = Демократические свободы (свобода выборов, обсуждений, организации, критики) обязательно осуществляются внутри пролетариата, но так же обязательно ограничиваются рамками перечисленных выше принципов и политическим интересом диктатуры в целом, формулируемым вождём.

            
     Все, воспитанные на многоцентровой буржуазной демократии и индивидуалистических свободах, воскликнут: "Так в чём же тут демократия?" Не видя привычных элементов буржуазной демократии, делают вывод об отсутствии демократии вообще.
   
     Революционная пролетарская демократия заключается в ТОВАРИЩЕСКОЙ СОВМЕСТНОСТИ всех звеньев в рамках указанных принципов и в пределах правильной политической линии.
   
     Из этого определения логически следуют три обстоятельства, которые могли бы погубить революционную пролетарскую демократию: 1) изменение политической линии с правильной, пролетарской, на неправильную, буржуазную; 2) изменение принципов пролетарской демократии на принципы буржуазной демократии; 3) разрушающий товарищескую совместность бюрократизм.
   
         (Говоря по-простонародному, пролетарскую демократию можно сравнить с отношениями в производственной бригаде равных рабочих с серьёзным, требовательным бригадиром или с отношениями в повстанческом отряде равных бойцов с авторитетным, строгим атаманом. Может, кому-то так будет ясней.)

         (Кстати, как сильно уже не понимали позднесоветские липовые "коммунисты" элементарных положений марксизма, было видно из их отношения к перестроечному лозунгу "Больше демократии - больше социализма". Большинство из них приняло это с согласием, совершенно не задумавшись: а о какой демократии идёт речь? "Больше ПРОЛЕТАРСКОЙ демократии - больше социализма", - этот лозунг бесспорен, но кто так поставил вопрос? и кто из них понимал принципы пролетарской демократии?   
     Абстрактные вопли о бюрократизме привели и к абстрактному лозунгу о демократизме.   
     Абстрактные вопли о бюрократизме до сих пор наблюдаются у очень многих "левых". Классовый подход к бюрократии и демократии отсутствует у них начисто.)

                - - - -
 
              Троцкий отвергал обвинения в меньшевистском понимании им социалистической демократии. Но как же расценивать следующие его мысли?
      
       - "Партия должна подчинить себе свой аппарат..."
       - "Надо передвинуть центр тяжести не на аппарат, а на самодеятельность партии..."
       - "Запрещение других советских партий и фракций было не принципиальным, а вынужденным шагом, и мы с самого начала, в 1917 году, понимали опасность этого..."
       - "Уничтожение всех оппозиций сделало общество аморфным..."
       - "Возможность свободно критиковать, действительно свободно выбирать, особенно для молодежи..."
       - "Сталин говорил, что партия должна быть монолитной или она перестанет быть большевистской. Хотя партия перестаёт быть большевистской по мере превращения в монолитную..."

     Разве не видны здесь явно буржуазно-демократические взгляды на демократию? Думаю, что обвинение в меньшевистском толковании Троцким социалистической демократии нельзя считать безосновательным.

            
            Почему эти взгляды Троцкого и сейчас остаются популярными у многих в "левой" среде?
   
     Прежде всего потому, что наличие и в сегодняшней "левой" среде обширной мелкобуржуазной революционности так же неминуемо, как и раньше, и популярность в ней родных по природе лозунгов вполне понятна.
   
     Но почему эти взгляды Троцкого остаются популярными и у некоторых товарищей, которые по многим другим признакам являются не мелкобуржуазными, а вроде бы пролетарскими революционерами?
            
     Я вижу четыре причины.
      
       - Исторически у нашего пролетариата сформировалось огромное отвращение к бюрократии и ненависть к касте. Взгляды Троцкого играют на этом.
      
       - Троцкий завлекающе предлагает максимально революционные и минимально реформистские решения всех проблем, что не может не привлекать тех, кому уже опротивел реформизм.
      
       - Троцкий талантлив на фразы, его речь зажигательна и красива. Многие склонны следовать за формой, недостаточно анализируя содержание.
      
       - Троцкий чуток к стратегическим проблемам, которые волнуют массы. Он чётко улавливает их и резко ставит вопрос. Мелкобуржуазность же тактических решений им этих проблем, торопливость, невыдержанность, неумная ультрарадикальность не всеми замечаются в должной степени.

       - Наконец, как уже было сказано, борьба с буржуазно-демократическим направлением оппортунизма велась широко и крайне решительно, но, - по объективным причинам, - недостаточно качественно. В итоге не удалось заложить в сознание общества достаточно внятную межу между пролетарской и мелкобуржуазной революционностями, что, к сожалению, сказывается до сих пор.

                * * *
   
              А каковы итоги борьбы со вторым, государственническим, видом оппортунизма?
 
     Из-за того, что борьба не была развёрнута на первостепенном уровне, что ей не был придан характер громкой массовой кампании, этот вид оппортунизма был только лишён возможности откровенно заявлять о себе, открыто организовываться, но в скрытом, приспособленческом состоянии продолжал существовать и даже расти.
   
     Есть ли тут основания для упрёка руководству партии? Далеко не такие, как думают некоторые ретивые критиканы.
   
     Открытая и массовая борьба против какого-то конкретного вида оппортунизма всегда разворачивается на том этапе социалистического строительства, на котором этот вид оппортунизма становится поперёк главной задачи данного этапа.
   
     Вот почему на этапе создания правильной пролетарской ФОРМЫ государственной диктатуры, радикально отличной от формы буржуазной демократии, борьба с оппортунизмом первого направления стояла на первом месте. На этапе же развития и совершенствования диктатуры пролетариата, наполнения её формы максимально полным пролетарским СОДЕРЖАНИЕМ на первостепенное место выйдет борьба со вторым направлением оппортунизма.
         
             (А.Разлацкий, интересный, нестандартный человек, утверждал, что уничтожение оппозиции лишило пролетариат возможности влиять на жизнь диктатуры пролетариата, диктатура утратила живой характер и 1935-1953 годы стали периодом её омертвления.   
     Тов.Разлацкий ошибся. Подавление буржуазно-демократической оппозиции завершило первый этап строительства диктатуры пролетариата и открыло путь ко второму его этапу. Полноценная, живая диктатура пролетариата складывается как итог победы двух этапов.   
     Кого мы можем упрекать, что между первым и вторым этапом встала война?)
   
     Да, между первым и вторым этапом встала война. После войны же созрела, оформилась и совершилась классовая смена власти.
   
         
            И опыт, и теория говорят о том, что только методами административной чистки оппортунизм второго направления качественно не победить. Затянутость перехода ко второму этапу борьбы тем более сыграла ему на пользу. К 50-м годам этот оппортунизм пришёл развившимся, окрепшим, пустившим скрытые "метастазы" внутрипартийной и внутригосударственной сорганизованности.
 
     Не этот ли оппортунизм взял власть? Так говорить неверно.
   
     Я хочу чётко размежевать понятия. Три явления: этот государственнический оппортунизм, бюрократия и та особая государственная буржуазия, о которой я говорил, - это не одно и то же. Совпадения могут быть, но тождественности нет. Поймите это, пожалуйста.
 
     Дело даже не в том, что это - разнородные категории (оппортунизм - система идеологии, бюрократизм - способ управления, буржуазность - классовая принадлежность),- будь только так, всё это всё равно могло бы относиться к одной и той же группе людей. Дело в том, что это зачастую разные группы людей.
 
     Из-за того, что многие "левые" соединяют всё это в одну кашу, у них часто получается приписывание одним группам свойств других групп. Может быть, именно отсюда - нелепое называние бюрократии эксплуататорским классом или поспешные заявления о государственно-капиталистическом характере строя в СССР, начиная с 20-х годов?)
   
         
            Когда я говорю, что этот оппортунизм разросся и окреп, это совсем не тождественно расцвету бюрократии или укреплению особого вида буржуазии. Речь идёт только о формировании идеологии государственнического оппортунизма. А как обстояло дело с бюрократией, будет разобрано дальше, в соответствующем месте текста, так же и о буржуазии. Повторяю, - может, бюрократия и буржуазия тоже крепли и росли, но это отдельные самостоятельные вопросы. Теоретически это разные вещи, объединять их в одно нельзя.
   
     Не этот оппортунизм взял власть, и не бюрократия (давайте раз и навсегда откажемся от этих неграмотных формулировок). Власть взяла особого рода государственная буржуазия. Причина её победы - это особая, отдельная история. Она не связана прямо ни с этим оппортунизмом, ни с бюрократизмом. Косвенно - может быть, но прямо - нет.
   
               
            Итак, борьба с государственническим оппортунизмом не только не завершилась качественной победой, но даже по-правильному не успела и начаться. В практическом плане он успел поспособствовать образованию в общей бюрократичности очагов бюрократичности буржуазной, а в плане теоретическом - послужил основой, из которой развилась затем специфическая идеология новой государственной буржуазии, - такова оказалась его историческая роль.
      
            Разные вариации обоих, разобранных здесь, направлений оппортунизма живы до сих пор и нагло рядятся в "коммунистические" одежды. Вот почему правильно понимать эти вопросы, а не отмахиваться от них важно и сегодня.


(mvm88mvm@mail.ru)