Камень на камне

– Чой-та никто нас не преврашшает, – с удивлением отметил Иван после того, как они проделали изрядный отрезок пути.
– Дурак, он и есть дурак, – беззлобно возразил ему царь-государь. – Какой раз тебе говорю – ни шиша в государственных делах не смыслишь, а суешься рассуждать.
– Ты больно смыслишь, – нисколько не обиделся Иван. – У тебя, вон, у самого изо лба рога, а министер пер чо попало из казны, ты ни ухом, ни брюхом…
– Тебя не спросил – на што мне смотреть, а што мимо пропустить. На то он и министер, шоб воровать. Вот представь – беда в государстве, деньги кончились, и новые рисовать некому. Народ бунтовать собирается. Кто виноват?
– Воевода, кто! Ежели приструнить никого не может, ему и ответ держать, – то ли всерьез, то в насмешку ответил Иван.
– Ты, знаешь, государя-то слушай, а то языком как помелом умеешь мести, – немедленно возмутился воевода. – Я тут при чем?
И на всякий случай оглянулся – не подкрадывается ли кто сзади, чтобы исполнить угрозу, выбитую на камне. А то ведь станешь парнокопытным, и не заметишь как. Однако вокруг не было ни души. Ни травинки попусту не шевелилось. 
– Погоди, – одернул воеводу государь, – у нас сурьезный разговор.
– Хочешь сказать – без воровства державе не обойтись? – поддержал сурьезный разговор Иван-дурак.
– Сам посуди. Ежели народ весь ворует, то почему его правителям нельзя? Мы ведь одна страна? Одна?
– Одна, – подтвердил Иван.
– Ну, значит, и держаться должны все вместе по любому случаю. Ежели, скажем, война, все как один станем стеной перед своим царем, штобы с ним ничего не случилось. А ежели мир, так будем заниматься своими мирскими делами. Тырить помаленьку. Вернее, народ будет тырить, а начальство – воровать.
– А вот я, предположим, не ворую, – возразил Иван.
– Вот поэтому ты и сидишь на печке, а не возле царского трона первым министером. Думаешь, почему ему все можно? Потому что лоб звонкий? Дудки! Ему можно, потому что с него первый спрос. Вот я тебе давеча начал говорить-то… А ну бунт?! А народу, раз взбунтовался, нужны кто?
– Виновники, вот кто, – немедленно опять с готовностью встрял в беседу воевода, но тут же опасливо вжал голову в плечи, поскольку на него осуждающе скосились оба – и государь и Иван.
– Вот он дурак, потому что не дурак, – с укоризной сказал царь-батюшка, кивая на Ивана. – А ты дурак, потому что дурак. Ежели начать искать виновников, эдак мы очень далеко зайдем, куды не надо заходить. Народу достаточно козлов отпушшения. Вот министер такой козел отпушшения и есть. Чуть чего – его же и на расправу. Все это понимают, а потому можно кой на что глаза и закрывать, я ж хоть и царь, а тоже человек.
– Енто, брат, называется политика! – сказал сам себе воевода и одобрительно закивал головой.
Довести разговор до конца не удалось. Прямо посреди дороги опять лежал камень с надписью.
– Если ты еще хочешь превратиться в лошадь – поворачивай направо, – не торопясь принялся читать Иван-дурак. – Если тебе этого мало – налево. Если хочешь чего попроще – стать хомячком или крысой – прямо. Если сам не знаешь, чего хочешь – попробуй найти дорогу назад.
– Я хомячком не согласен, – решительно заявил воевода. – Штоб меня в карман сажали, а потом вынимали и заставляли себе лапками нос чесать – увольте!
– По мне так противней зрелища нету – смотреть как воевода себе нос чешет, – согласился с ним Иван. – Но и превратиться в лошадь – уже много, куда ж больше…
– А я точно знаю, чего хочу – мне надо чего-нибудь отчебучить по дороге, –  объявил государь, слегка почесав себя за правый рог. Почему-то с начала пути рога отчаянно чесались. То ли забыл как следует помыть, то ли просто росли.
И вся компания, не сговариваясь, но словно по команде, решительно повернула направо.
– Кто-то ведь набросал этих булыжников, – удивлялся по дороге Иван, – и не лень ему было на них ишшо надписи выбивать. Нет бы на печке валяться, бока греть…
– А еще ведь караулят по всем сторонам, – поддакнул воевода.
– Кто ишо караулит? – недовольно заворчал царь.
– Ну как кто? Тот, кто морок по всем сторонам наводит. Я так понимаю – когда есть капканы, то и охотники где-то рядом.
– Зачем им караулить-то? Они ж нечистая сила, и так все знают, что в этих местах творицца, – у царя даже настроение поднялось от такого чьего-то тугодумия. – Вот, скажем, я все знаю, чего у меня во дворце деется. Ну почти все. И мне для этого не надо в каждую светелку в шелку заглядывать. Достаточно поставить дело так, чтобы то, о чем не знаю, мне тут же докладали. А они – об ентих местах все знают, а том, чего не знают, каким-то манером выведывают. Они ж тут банкуют.
– То есть хочешь сказать, что в какую сторону мы ни поверни, им все и так известно, – задумчиво сказал Иван.
– Могу побожиться, – уверенно ответил царь.
– Не, божиться в этих местах не надо, а вот подумать есть оп чем. Вот почему они свои обешшания не выполняют? Сказано же – одному конем быть, а все никак. Разучились мож?
– Так это ж итицкая сила, как я ее называю, – немедленно опять встрял в разговор воевода, – от нее чего угодно можно ожидать. Обещали превратить в коня, а превратят в тыкву. И не сразу, а в полночь, чтоб поизгаляться ишшо. Я слышал, так бывает! И только для того, штоб мозги задурить…
– Не мели чего не знаешь, – одернул его государь и со смаком наподдал подвернувшийся по дороге мухомор, так что шляпка разлетелась во все стороны. – Уж начал вам давеча объяснять, да перебили. В ентом деле главное эффект. Ежели сразу угрозу исполнить, никто и испугаться не успеет. Получается, никакого воспитательного эффекту. А раз нет воспитания, то и затевать все – как из пушки по воробьям. Тем более, сами знаете, никакой пушки у нас давно уже и нет. Одни воробьи остались.
– Понял? – весело посмотрел Иван на воеводу. – Придется потерпеть, прежде чем нас на себе повезешь…
– Гля, ишшо камень, – вдруг остановился воевода, показывая на очередной булыжник, лежавший у них на пути. – Направо – к коню, налево к лосю, прямо – к бурундуку, назад – не поймешь к кому, – прочитал он.
– Че-то лаконичные какие-то стали, – весело прокомментировал государь, привычно сворачивая направо. – По камню, што ль, долбить надоело, ай не успевают за нами?
– Зато вот тут расстарались, – первым заметил очередной каменный указатель Иван. – Ежели выбираете поворот направо, сами знаете, к чему она приведет, не маленькие. Ежели налево – так и быть, катитесь колбаской до поры до времени. Ежели прямо – соловьи-разбойники в кустах сидят. Откупиться можно, но возьмут много и сразу. А назад – так туда дороги нет, вы уж заблудились, потому выбор небогат.
– А вот ишо один камень, тока помельче, – вдруг посмотрел в сторону царь-батюшка.
Все трое сделали шаг в сторону и стали с интересом изучать очередную надпись.
«Пойдете направо, хоть и не советую, подмигните правым глазом, налево – левым, прямо – почешите макушку, назад – подпрыгните. Это ни на что не влияет, зато развлечение».
– Что за развлечение? – возмутился воевода. – Пусть покажется тот, перед кем мы тут прыгать должны! Клоуны мы, что ль, тут? 
– Не прыгать, а подмигнуть правым глазом, – в один голос поправили его Иван-дурак и царь-батюшка.
– Это еще зачем? Нам шанс дают конем не стать, надо им пользоваться.
– Не нам, а тебе, – наставительно поправил его Иван-дурак.
– Не надоть никуды больше, тока направо, – царь-батюшка даже ногой притопнул для пущего эффекту. – Не видишь, тут наизнанку выкручиваются, чтобы мы от этого пути воздержались. А это значит, чо хошь делай, каким глазом ни моргай, а направо пойди. И в затылке не надо чесать. 
На сей раз до следующего камня идти оказалось значительно дольше. Царь с Иваном успели за это время еще раз напугать воеводу, что это ему предстоит стать конем, и попытаться получить ответ ¬– какое седло тому хотелось бы иметь – простое кожаное или расписное с вензелями.
– Будешь мою царственную задницу на себе чуять, – довольно пошутил государь. – Ближе довериться тебе, извини, уж не могу.
Очередной дорожный указатель угрожал не только приобретением коня, но и потерей его же. А в общем, понеслась какая-то ахинея. Камни лежали один за другим, некоторые соседние противоречили друг другу или дополняли, но в каждом читалось упоминание о коне.
– Сбрендили они, что ли, с этими лошадьми, – бурчал себе под нос воевода. – Мож коновод какой все это напридумывал? – И, заметив насмешливые взгляды спутников, тут же поправился, – я имею в виду который коней водит.
– Куда водит? – осклабился Иван-дурак.
– На водопой, куда, – буркнул воевода, поняв, что сморозил что-то не то…
– Вот как из него коня делать, – насмешливо вздохнул царь-государь, – он же ж ни черта не разбираецца в лошадях. Такого ни один цыган даже не украдет, потому што связываться не захочет… А украдет – так за державу будет обидно. Кони – и те никудышние… Небось и без яблок получится, в мелкую серобурокозявчатую крапинку.
– Не, – уверенно продолжил Иван-дурак, – в мелкую клеточку. Он же ж привык всех в темницу сажать, где небо тока в клеточку и видать. Небось, и сам свыкси глядеть на все в клеточку.
– Не пойду никуда, – вдруг обиженно заявил воевода и сел на первый попавшийся камень. – Не пойду, и все. Можете меня пристрелить на этом самом месте.
Он испуганно ойкнул, посмотрел по сторонам, и поспешно добавил:
– Если, конечно, есть из чего!
– Найдецца, – похлопал его по плечу царь-батюшка. – На таких, как ты, ружжо всегда найдецца, ежели поискать. А не ружжо, так еще чем-нибудь по башке дадим, не заржавеет.
Ничего не сказал воевода, только брови сурово насупил, и демонстративно отвернулся в сторону.
Царь-батюшка с Иваном остановились рядом и сочувственно посмотрели на воеводу.
– Ну что ты нервничаешь? – решил наконец-то утешить его государь. – У меня, вон, воопче рога с хвостом, я ж не плачу. А с тобой ишшо ничего не произошло, мож и не будет даже, вишь они сами не знают, чего хотят. Или никак не удумают, как из такого, как ты, настоящего мерина соорудить.  Потому поднимайся, и в путь-дорогу.
– Не пойду, – всхлипнул воевода. – Рога на лбу и я б вынес, а копыта вместо рук – увольте. Чем я на курок буду нажимать?
– Воопче те отрубить руки энти, – разозлился царь-батюшка, – Курки здесь при чем?
– А при том, что согласно воинской науке нажимают не на курок, а на спусковой крючок, – наставительно добавил Иван-дурак.
– Вот! – обрадовался царь, – видишь, и он тебе об ентом говорит – что твое дело как воеводы команды давать, а не спусковые крючки жать! А потому слушай мою команду. Считаю до двух и подъем! Три!
Воеводу словно из пращи подкинуло вверх:
– Рад старацца ваш-ше влчство! – с усердием выпалил он.
– Умеет! – с одобрением посмотрел на него Иван-дурак. – Но только в одном наш воевода прав – мы, кажись, на самом деле не понимаем уже куда итти, и зачем нам это надо. Совсем эти булыжники со своими лошадьми головы задурили.
– И что предлагаешь? – спросил царь-батюшка.
– Пролик его знает, шо тут предлагать. А только без итицкой силы не обошлось. Ее штучки. Ты сам-то хоть знал, что у тебя в царстве происходит? Что тут по дорогам ни пройти, ни проехать, заплутаешь, а по кустам соловьи-разбойники?
– Мож этот леший дурной неподалеку где-то? – с нескрываемой надеждой спросил царь-батюшка. – Ща поймаем, шо хошь вспомнит. И как меня расколдовывать тоже.
– Точно! – с готовностью поддержал верховного правителя воевода. – Я ему рога-то быстро поотшибаю!
– Кому поотшибаешь? – с удовольствием ухватился за последнюю фразу Иван-дурак.
– Лешему, – растерялся воевода.
– Память у тебя поотшибало, вот што, а не рога, – царь-батюшка даже не обиделся за столь циничные слова воеводы. – У лешего, шоб ты знал, рогов нет, ты только мне можешь их поотшибать. Хошь, прям щас начинай, ежели рука поднимеца на вседержителя.
– Не поднимеца, – в испуге замотал головой во все стороны воевода.
– А то давай. Ежели получицца, так и быть прощу, – настаивал государь. – А хвост потом, мож, и отчекрыжить удастся. Буду как новенький.
– Не могу, – стоял на своем воевода.
– Эт почему? – с угрозой спросил царь-батюшка.
– Рука не поднимаецца, вы ж сами сказали, на царственную-то особу, – в ужасе повторил воевода.
– Тебе ж главнокомандующий приказывает. Знаешь, что за ослушание бывает? – продолжал царь-государь.
– Уже все равно, – набрался мужества и с достоинством ответил воевода.
– Эт почему так – все равно? – изумился царь-батбюшка.
– А потому что какое решение ни прими, исход один – трибунал. По рогам своему царю воинские уставы не позволяют бить, а ослушаться приказа вышестоящего начальства и вовсе невозможно. Вот и получается – хочу быть конем.
Грома не раздалось, молния не сверкнула, вообще все было как раньше, только вместо воеводы теперь стоял серый в яблоках конь и бил передним копытом о камень с очередной инструкцией.
– Во попал я в компанию, – с ухмылкой почесал в затылке Иван-дурак. – Один с рогами и хвостом, вылитый черт в короне, другой ржать будет всю дорогу теперь, и я без печки.
– Эт чо, я теперя и правда свои царские ноги о пыльную дорогу бить не буду? – с удивлением спросил неизвестно кого царь-батюшка. – От спасибо воеводе, удружил. Вот это я понимаю друг, – зыркнул он глазами в сторону Ивана-дурака.
– Тоже мне друг, – усмехнулся Иван-дурак. – Кабы он в двух лошадей превратился, это я понимаю. А так теперь будет обоих на себе ташшить. Я один пехом не пойду.
– Воевода не вынесет двоих, – принялся было спорить царь-батюшка, но тут случилось нечто.
Не было ни грома, ни молнии, а только вместо коня опять стоял воевода. Всего несколько секунд, которых хватило для того, чтобы увидеть, как расстроился царь-батюшка, а воевода беспрерывно открывал рот, испугано вдыхая воздух.
И снова был конь. Только действительно в клеточку, мелкую-мелкую.
Потом воевода.
Конь. В полосочку.
Воевода.
Конь. С цветочками.
Воевода.
Конь. С загогулинами.
Воевода.
Конь…
– От мятущаяся натура, – с уважением посмотрел на него Иван-дурак. – Другой бы уж выбрал давно – чего ему выгодней. Быть в самом тесном контакте с высшим лицом в государстве или впасть в немилость до конца службы, а этот все разрываецца на части. Хорошо если определицца, а то поведем мы на уздечке человекоконя. Башка человечья, а задница лошадиная. С одной стороны поболтать с ним по-нашему можно, за жисть поговорить, а с другой яблоки из него конские сыпются, при царском дворе стыдно держать, – продолжал с удовольствием рассуждать Иван, глядя на мельтешение воеводы и коня…
– Я уж и на воеводу согласен, тока бы это все закончилось наконец, – вздохнул царь-батюшка. И когда тот в очередной раз стал самим собой, немедленно схватил его за рукав, грозно крикнув, – Тпррррррруууууууу…
Не было ни грома ни молнии, но только ничего больше с воеводой не происходило. Лишь испуганно глазами во все стороны водил и молча раскрывал рот, силясь произнести хоть что-то.
– На, потрогай, – участливо склонил к воеводе голову, подставляя правый рог, царь-батюшка.
Тот с ничего не понимающим взглядом схватил верховного правителя сначала за один рог, потом за другой и потянул на себя, пытаясь поцеловать между рогами.
– Но-но, – немедленно отпихнул его царь-батюшка. – Знаешь, любить начальство люби, а меру знай. Хорошо не за хвост хочь…
– Я не конь, – всхлипнул воевода.
– То-то и оно, – недовольно проворчал государь. – Ща б скакали давно, а то стой тут на одном месте. Одно расстройство от тебя. Правда, одно могу сказать – недооценивал я твой внутренний мир. Оказалось, ты не в крапинку, а в яблоко, да наливное такое. Никогда бы не подумал, што у тебя ума хватит породистым рыском очутиться.
– И ромашки тож ничего получались, – охотно поддакнул Иван-дурак. – Никогда не видал коня в ромашках по бокам. Хоть теперь позабавили.
– Я не конь, – еще раз повторил воевода.
– Эт с какой стороны посмотреть, – философски заметил Иван-дурак. – С одной, конечно, не конь, а с другой стороны заездют ведь тебя теперя. Такие обиды не прошшаюцца. То ба щас путешествовали с комфортом, а то опять ноги о пыльную дорогу бить. А они у меня не казенные, в отличие от ваших-то.
– Казенные-то воопче тока у него, вот он и не заботицца ни оп ком, – злобно прокомментировал царь-батюшка. – У меня к твоему сведению ноги государственные, как и ум недюжинный…
– Да, дорогой, – похлопал воеводу по плечу Иван-дурак. – Лучче бы тебе кентаврой стать. Или под трибунал.
– А провались оно все в тартарары! – обреченно сказал воевода.
И они провалились.

Дальше http://www.proza.ru/2011/09/10/390