Тартарары

Сначала ничего не было. То есть совсем ничего – ни света, ни тьмы, ни времени, ни пространства. Или это им только показалось, что совсем ничего. Но когда вокруг потемнело, потом появились звезды и, наконец, прояснилось, все трое вздохнули с нескрываемым облегчением. Лишь царь-батюшка злобно зыркнул глазами в сторону воеводы:
– Ну и язык у тебя! Не мог домой загадать вернуцца?!
Потом повернулся тылом к Ивану-дураку.
– Глянь, хвост по дороге не отвалился?
– Держи карман шире, – лишь слегка скосил в сторону того места, откуда рос царский хвост, Иван. – Рога смотреть, ай не надоть?
– Чо их смотреть, вон они проклятушшие, чешутся опять, – заворчал царь-батюшка. – Вот нелегкая меня дернула итицкую силу под замок сажать, а то подданных мало. Лучше б всю деревню какую упек, раз повеселицца приспичило. Нет, мне долбанутого по башке лешего захотелось повоспитывать.
– Хватит уже гундеть, – одернул его Иван-дурак. – Не царское это дело – в себе ковыряться.
– Ты как с царем разговариваешь? – возмутился воевода. – Он тебе кто? Он тебе то же, что и мне. А мне он – верховный главнокомандующий.
– Что ж ты не захотел его на себе верхом возить, если он для тебя верховный, – не полез за словом в карман Иван-дурак. – Сейчас бы скакали себе по лесу, а не торчали неизвестно где. Куда ты нас всех послал? В Тартарары? Вот и получай. По хорошему нам всем здесь и место. Один с рогами, другой ни то, ни се, третий вообще неизвестно зачем. А в итоге – непонятно где. Хорошо хоть преисподняя тебе на ум не пришла.
– Откуда вы вообще взяли, что это именно Тартарары? – неожиданно засмущался воевода.
– А что, по-твоему? – ухмыльнулся Иван. – Светлое будущее? Что заказывал, то и получил, неясно, што ли, што с итицкой силой надо язык за зубами держать? Заказал бы женскую баню, уж там сидели бы с шайками наготове…
– Тьфу! – не выдержал царь-батюшка.
– Не обрашшай внимания, – отмахнулся Иван, – воспитательный момент.
– Вот и выбери для воспитания менее срамное место, – по-прежнему недовольно заворчал царь-батюшка и огляделся кругом. – Не знаю, какие это действительно Рарары, но по виду будто домой вернулся. Хотя дух не тот, не наш.
– Однако ежели сейчас вон из-за того бугра какую-нибудь песню затянут, дык точно дома, только с другого конца, – согласился Иван-дурак. – И отчебучить ничего не успели.
Но ни грустной, ни веселой песни не послышалось, хотя местечко издалека действительно казалось весьма подходящим для посиделок хорошей компании. Они подошли поближе и с удивлением обнаружили, что народ-то как раз здесь собрался, и весьма веселый, поскольку сидели, судя по всему, давно, очень давно. Это было видно по раскрасневшимся физиономиям, блестящим глазам и тому раскрепощенному поведению, которое только и отличает хорошее застолье от скучного.
– Ну вы сильны, мужики, – восхитился Иван-дурак. – Столько выпили, и все молча, даже песню не затянули. Видать, сурьезное дело у вас, али поминаете кого.
– Будь подначивать, – сказал один из сидельцев с, казалось бы, навечно запечатленной печалью на лице. – А то не знаете, что до завтрашнего дня всякое публичное проявление широты души нашей запрещено. Так Сама распорядилась.
– Сама? – удивился царь-батюшка.
– Ну конечно, Сама. Думаешь, Самому такое в голову бы пришло? Уж и не дождемся, когда понедельник настанет.
– Понедельник? – насторожился царь-батюшка. – В понедельник рабочая неделя начинается, вы так любите трудиться? Приумножать богатства своей страны и этот, как его…
– ВВП, – подсказал Иван.
– Точно! – охотно согласился царь-батюшка. – ВВП! Вот свезло же кому-то с электоратом…
Он обернулся в сторону Ивана-дурака и многозначительно посмотрел на него. Тот в ответ ухмыльнулся.
– Вы чужестранцы, что ли? – равнодушно спросил другой сиделец, густые волосы которого, кажется, с момента рождения не знали, что такое расческа.
– Можно сказать и так, – ответил за всех Иван-дурак.
– Невовремя вы, чужестранцы, в наши края, – сожалеючи глядя на них, сказал лохматый, – арестуют вас.
– Что значит невовремя? – начал закипать царь-батюшка. – А когда вовремя тогда? В понедельник?
– Ну, за понедельник, – мгновенно подхватил один из сидельцев с огромной, как лопата, рыжей бородой, и немедленно выпил.
– Да-да, за понедельник! – мгновенно согласились с ним остальные, и тоже себе налили.
Иван с интересом осмотрел бородатого. Нелепая красная ленточка, вплетенная в бороду, которая была явно ни к селу, ни к городу, очень его позабавила. «Странные какие здесь обычаи», – подумал Иван про себя.
Тем временем тот, кто разливал, с сожалением посмотрел на прибывших и наполнил еще три рюмки.
– Давайте уж и вы с нами, – сделал он приглашающий жест рукой. – За понедельник грех не выпить.
Верховный главнокомандующий было хотел воспротивиться – мол, не царское это дело с мужичьем рюмки поднимать, но, получив внушительный тычок от Ивана, моментально переменил решение. Ну а с воеводы какой спрос – куда царь, туда и он. Рядом сел, и в порыве чинопочитания едва не осушил еще и царскую рюмку до дна.
– Дык што у вас с понедельником-то? – спросил, занюхивая первую рюмку пропахшим дорогой рукавом, Иван-дурак.
– А што с понедельником? С понедельником как раз все хорошо, вот потом – не очень, – закивали головами его собеседники.
– У нас ведь как? – пошел рассказывать бородатый – он, видно, в этой компании был самый красноречивый. – Понедельник – гуляй, душа. Вторник – это смотря кто. Ежели Сам, то хоть знаешь, что будет, а ежели Сама – тут с какой ноги встала.
– А ежели оба? – попробовал пошутить Иван-дурак.
– Оба – это суббота с воскресеньем, это тоже ничего, – мечтательно ответил бородатый. – Хотя тоже как когда. Ежели лаются как кошка с собакой – то хуже понедельника, а ежели чин-чинарем, то и у народа благость…
– Кхм, – понимающе хмыкнул царь-батюшка, и выжидающе посмотрел на своих спутников. Однако даже Иван-дурак, уж на что голова, и тот непонимающе пожал плечами. Ну, тут у царя-батюшки даже осанка выпрямилась и рога засверкали.
– Власть у них делют, – пояснил он. – День король, день королевишна правят, по выходным, когда настроение хорошее, и есть чем заняться,¬ оба вместе. А понедельник поделить не могут – всем же известно – тяжелый день, кому охота народом с чугунными бошками управлять?
Сидельцы уважительно посмотрели на государя и разлили еще по одной.
– За народ! – лаконично произнес царь-батюшка, и выпил первым.
– И как же вы в понедельник живете, без царей-то в головах? – смачно крякнув и занюхав по привычке рукавом, сочувственно поинтересовался Иван-дурак.
– Да так и живем, – довольно ухмыльнулся бородатый. – Все ж понимают, что назавтра кто-то из них вернется, потому особо не чудим, чтобы не навлекать на себя завтрашний гнев.
– И что, никаких мордобоев? – удивился царь-батюшка, а воевода сурово насупил брови.
– Это как раз бывает, дело такое, обычное, – рассудительно ответил лохматый. – Но не боле, чем в другие дни. А чтобы посурьезней чего – ни в жисть. Себе дороже.
– Интересно, – неожиданно воодушевился воевода. – Эт что получается – что если, предположим, царь будет раз в месяц править, тожь на тожь выйдет?
– Что значит тожь на тожь? – насторожился при этих словах верховный главнокомандующий.
– Он имеет в виду, что если народ и так будет царского гнева бояться, то царю можно по красным дням только на людях показываться, все и без него будут старацца по закону жить, – мечтательно пояснил Иван-дурак. – А потом и вовсе может не выходить, потому как настоящий царь – он не в голове, не на троне и не на улице, а в душе!
Царь злобно зыркнул глазами в сторону воеводы.
– Не мели что не следует! Это как тебе такая контра в голову пришла – без царя жить? Бунт? И это в моем присутствии!
– Да я в том смысле, что ведь верховным правителям тоже покой нужен, заслужили, настрадалися, – пошел оправдываться воевода.
– Нет большего хорошему правителю отдыха, чем радение о народной благости и законопослушании, – напыщенно произнес царь-батюшка и почесал правый рог.
– Чего это с ним? – удивленно покосились мужики.
– Рог чешется, не видите? – не понял о чем речь государь.
– Это мы видим, что чешется. Рога-то откель? По семейной надобности случилось?
– Оттель, – начал терять терпение царь-батюшка. – Вас не спросили, нужны мне рога или нет.
– В наших краях это символ высокой государственной должности и облачения властью, – охотно пояснил Иван-дурак. – Кто с рогами, тот и прав.
– А что ж ты тогда без рогов? – подозрительно переспросили мужики.
– Дык мое дело на печке бока греть и портянки сушить, – даже удивился такому интересу тот. – Мне до государственных устройств делу нет, это я из антересу за ними увязался.
– А они, стало быть, не просто так в наших краях? – рассудили мужики.
Иван-дурак даже отвечать не стал, лишь многозначительно моргнул глазами.
– Ну, за государственный интерес, – немедленно подхватили мужики.
На этот раз даже царь-батюшка занюхал рукавом, и ему тоже почудился аромат дальней дороги. 
– Это что ж, выходит, у вас цари так с рогами и рождаются? – поддержали разговор мужики, – или клеит потом кто?
Царь-батюшка с надеждой посмотрел на Ивана.
– Не клеят, сами растут, – важно поправил он. – Можете подергать, ежели веры нет… Это у вас они от глупостей всяких любовных пробиваются, а у нас исключительно от мыслей за народ и державу. Ученые опыт ставили, откель берутся, ежели надысь никаких рогов не было, потом выяснили – трон виноват. Как кто царственным задним местом трон начинает греть, тот ответный сигнал подает, и у того, кто на ём сидит начинает плодиться и размножаться.
– Что плодиться? – удивленно захлопали глазами мужики.
– Добро казенное, чего еще, – удивился Иван. – Но оно одновременно и царское ж, поскольку он же ж за казну и отвечает, стало быть она его и есть. Рога будете дергать?
Но мужики почему-то испуганно закивали головами: верим, верим…
– Это ж не просто так рога, – продолжал Иван. – Вот этот, который левый, отвечает за внешнюю политику, а этот, который правый, за внутреннюю.
– Что ж, ему, простых мозгов не хватает, что ли? Рогами думает? – удивились мужики.
– Ничего странного, – разыгралась фантазия у Ивана-дурака. – Вот  ты, скажем, можешь не только за себя, но и за все ваше общество думать? – неожиданно указал он на мужика, который с момента начала разговора с удовольствием ковырял в зубах.
– Была охота, – ухмыльнулся тот.
– А ты? – продолжил опрос Иван-дурак.
– А что я? – смутился очередной его собеседник. – У меня вообще жена есть, пусть у ней голова болит по делу еще, а не просто не к месту.
– Вот видите! – многозначительно поднял указательный палец вверх Иван-дурак. – Если такого, как мы с вами, на трон посадить, то что толку – если в простой голове мыслям о государстве места нет. Вот потому как только кто в цари выбивается, ему наши лекари-пекари рога начинают нарашшивать по бокам. То есть снизу трон желание бодрит, а сверху лекари хлопочут, специальными мазями секретными трут. Я видел как-то – черная, зараза, как деготь, а аромат словно лаванда, тока еще тоньше. Никто рецепта не знает, он передается из поколения в поколение одним избранным, причем всенародно…
– Это как – всенародно? – мужики сидели с обалдевшими лицами и раскрытыми от удивления ртами.
– Вече на площади собираем, – пошел сочинять Иван. – Гонцов сначала по всем городам и весям, это как полагается, потом испытание всем кандидатам перед честным народом устраиваем – кто деликатней царскую плешь, а в правители подбираем исключительно лысых, ладошкой гладит. Положено знаете, как гладить?
И он аккуратно потер ладонь о макушку лохматого. Тот аж зажмурился от удовольствия.
– Видали? На что нецарская плешь, а одно – приятно. Потому правители у нас на лесть очень падки – к ласке приучаются с детства… У этого еще маленькие рога, – кивнул он на царь-батюшку, – А то, бываит, выше человеческого роста. Но это уж у великих королей, наш ведь только начинает свой путь, отрастут ишшо всем на зависть… Вам бы с ним через пару лет повстречаться…
– Ты, знаешь, помолчал бы хоть мгновение, – осторожно хмыкнул сзади царь-батюшка…
Куда там!
– А что ж царица у вас, тоже с рогами? – поинтересовались ошарашенные мужики.
– Царица-то? – задумался Иван-дурак.
– Ну да.
– Где ж вы видели царицу с рогами? – пошел тянуть время он.
– Да мы и царей не видели, – ухмыльнулись мужики.
– Это как раз дело нехитрое, вот он, перед вами сидит. Собственная, так сказать, персона. А с царицей другая история. У нас царицы знаете какие?
И Иван-дурак вытянул перед собой обе руки, демонстрируя женские груди.
– Да ну! – восхищенно ахнули мужики.
– Вот вам и да ну! Это ж ба-бы! – по складам произнес он. – У них вместо рогов что?
– Что? – как по команде моргнув глазами, переспросили мужики.
– А вот что, – еще раз продемонстрировал Иван-дурак  два огромнейших арбуза.
– Хочешь сказать, у вас бабы сиськами думают? – сформулировал бородатый вопрос, который крутился у всех на языке.
– А у вас чем? – ответил вопросом на вопрос Иван.
Зависла пауза.
– Ну дык… Это ж… Когда как, – деликатно ушел от ответа бородатый.
– Это у вас потому что когда как, а у нас завсегда, – немедленно срезал его Иван-дурак. – Ежели баба перестанет думать сиськами, она начнет это делать головой. Вы этого хотите?
– Ты что несешь? – жарко зашептал ему в ухо царь-батюшка, – Ты понимаешь, что это антиправительственные разговорчики, и тебе за них башку отрубить мало? Все остальное тоже отрубят! Совсем все, учти! Ничего не оставят!
– Да погоди ты, – отмахнулся от него Иван. 
– А вот мне почему-то всегда казалось, что у кого впереди пожиже, они как-то соображалистей, – засомневался бородатый.
– Ты не путай житейский ум с государственным, – цыкнул на него Иван-дурак.
Бородатого лишний раз не надо было упрашивать. Он с готовностью разлил. Тост родился сам собой.
– За государство, – вполголоса произнесли они все, и, не чокаясь, выпили.
– Странная какая штука – жизнь, – пошел философствовать бородатый. – Вот, казалось бы, почему титьки у мужиков не растут? Оказывается, у них для этого рога есть. А у баб почему нет рогов? Потому что весь ум в титьки ушел…
Все опять помолчали, осознавая философию сказанного.
– Причем, у нас так – чем больше рога, тем солидней у жены титьки, и наоборот, – глумливо добавил Иван-дурак. – Это называется гармония….
– А что ж вас в наши края привело, таких гармонистов, – вернулось подозрительное настроение к бородатому.
– Мир изучаем, – ни секунды не раздумывая ответил Иван-дурак. – Мир – он ведь разный, у нас одно, у вас другое. Посмотрим, что есть ценного в ваших краях, может, у себя используем. А может, и вам что подскажем, у нас, чай, тоже не лаптем щи хлебают! У нас знаешь, какой арсенал? Одних пушек – девать некуда. Уж раздавать стали – никто не берет.
– Ну и прихватили бы с собой парочку, – наконец включился в разговор тот, кто ковырял в зубах, – сейчас бы загнали кому надо, еще неделю здесь все вместе сидели, вдали от жен и высшего государственного руководства.
– Не загнали бы, – с сожалением сказал бородатый, – забыл, что ли, Сама нынче с утра не в духе?
– Это да. Обнова ей какая-то, вишь, не по нраву пришлась. Теперь на неделю всякие торговые операции под страхом смертной казни запрещены.
– И что? Если булку какую купил, сразу к палачу? – открыл рот от изумления воевода.
– Странные вы какие-то, однако, даже подозрительно, –  сочувственно вздохнул бородатый. – Тебе ж ясно сказано: под страхом смертной казни!
– Он имеет в виду, что башку конечно не отрубят, но напугают до смерти, – пояснил Иван-дурак.
– Ну, – довольно сказал бородатый, – хоть кто-то у вас разбирается в жизни, даром, что без рогов.
– Пора нам однако, – вдруг, решительно поднимаясь, заявил Иван-дурак. – И без того засиделись. Спасибо за беседу и угощение, мир вашему дому, пора и честь знать.
Царь-батюшка с воеводой немедленно согласно подскочили вслед за ним.
– Да погодите, сейчас допьем, еще сбегаем, – весьма сдержанно попытался остановить их бородатый.
– Надо идти, – поддержал Ивана государь.
– Ваше дело, – охотно не стали спорить мужики.
И проводили внимательными, изучающими взглядами.
–  Ну, чтоб рога украшали только царей и королей, – услышали мужики бодрый голос бородатого и немедленно поддержали.

Дальше http://www.proza.ru/2011/09/10/392