Гортензия

– А куда идем-то? – с интересом спросил воевода, когда все трое бодро зашагали по дороге.
– Куда глаза глядят, – лаконично ответил Иван-дурак, – а то забыл.
Воевода перевел взгляд на царя-батюшку, но тот демонстративно отвернулся в другую сторону, он и сам не знал ответа – куда они идут, зачем и когда все это кончится.
– А мы ведь самого главного так и не узнали, – задумчиво произнес Иван-дурак.
– Главного? – насторожился воевода. – Есть еще и главное?
– Ну конечно. Мужики ведь сказали, что не в свой день мы прибыли. А почему не в свой – мы так и не выяснили.
– Это просто, – немедленно ответил воевода. – Ясно ведь сказано – королевишна может не с той ноги встать. Встала не с той ноги, что-нибудь отчебучила. Например, решила, что всех, кто пришел из дальних стран – в кутузку, а то и похуже.
– Ну-ка, с этого места поподробнее, – оживился верховный главнокомандующий.
– Ну а что подробнее, – охотно принялся рассуждать воевода. – Мы ж не знаем, какие в этих местах темницы. Мож и ничего, светлые и просторные, и без клопов. Хотя не представляю, как могут быть темницы без клопов, крыс и тараканов. Это ж не для грязи, это для науки. С подельниками на нарах чалиться – одно, а с клопами за шиворотом – совсем другое…
– Погоди, это неинтересно, – нетерпеливо одернул его царь-батюшка. – Что ты там про отчебучить-то говорил?
–Я?
– Ну не я же!
– Да ничего такого не говорил, – смутился воевода.
– Нет, ты говорил – встала не с той ноги и отчебучила. Ведь так?
– Так! – испуганно согласился воевода.
– Дык какой демон понес нас в дорогу, ежели можно было дома отчебучить? Просто встать не с той ноги. Где был твой язык, когда мы дома сидели?
– Дык, это… – промямлил воевода.
– Дык, дык, – передразнил царь-батюшка.
– Не переживай, – утешил его Иван-дурак, – на тебя это не действует.
– Это почему не действует? – обиделся государь.
– Дык, у тебя нет той ноги, ты кажный день не с той встаешь, оттого и в государстве все сикось-накось. А потому порядок – все уже к такому устройству привыкли. Начни сейчас требовать соблюдение законов, тут-то бардак и придет.
– Тебя не спросил, с какой ноги мне вставать, – немедленно загундел государь. – У меня для ентого Марфа есть. От бой-баба,  любую лесопилку за пояс заткнет и еще сдачу даст. Вот уж что я и отчебучил, так это когда женицца на ней решил. Теперя-то уж поздно, конечно. Теперя наследники у нас, министер мой приедет, не узнает небось – вырастут без него до самого потолка.
– Чой-то ты долго своего министера ждать собрался, – хохотнул Иван.
– Молчи, дурак! – одернул его государь. – Мож мне без него год за три. Скучаю, мож, без него.
– Ну да, по лбу некому шлепать.
– Что ты понимаешь! Для такого звука я лучче барабан себе из-за границы выпишу – все пораскатистей. Тут другое… Не могу тебе сказать что, сам не понимаю, но другое….
– Глякось! – неожиданно отвлек внимание спорщиков воевода.
Путники остановились.
Неподалеку от дороги, прямо в чистом поле, стоял огромный – в три этажа – дом с торчащими со всех сторон башенками, словно сорняки с грядки устремившимися куда-то к небу. Ни дороги к нему, ни тропинки в округе не наблюдалось.
– О как! – остановился словно вкопанный Иван.
– Хороша архитектура? – почему-то вполголоса спросил государь.
– Хрень какая-то, но дело не в этом. Гля, внутри кто-то копошится, люди ходят, вон дым даже идет, готовят, наверное, что-то. А ни одной тропинки к дому нет. По воздуху, што ли, туда летают? Ну они-то ладно, а мы как унутрь попадем?
– А зачем нам внутрь? – насторожился воевода. – Никого не трогаем, идем своей дорогой.
– Надо, – решительно объявил Иван-дурак, и прямо по ухоженному, подстриженному травинка к травинке газону направился к дому.
– Вот я бы за такое кощунство – траву вокруг моей резиденции топтать, даже четвертовать не стал бы, – ворчал сзади царь-батюшка, – сразу утопил в ведре, как слепых котят.
– Молчи уж, – бодро вышагивая, ответил Иван-дурак. – У тебя палач то в отгулах, то в отпуску, то окрестные груши околачивает. Пока до нарушителя очередь дойдет, ты уже сто раз передумаешь. Скажешь, не было так ни разу?
– Да, я отходчивый, – с довольным видом согласился государь. – Так ведь за то меня и любят мои подданные. Не усмехайся там, именно любят. Я чувствую эту народную любовь, и докладают мне о ней кажный день, между прочим.
– Шмистер-министер твой докладает? Ну-ну…
– А все ж таки кощунство, – поспешил перевести разговор на другую тему царь-батюшка, оглянувшись назад.
Прямо за ними на вековом газоне отчетливо виднелись черные следы только что ступавших здесь усталых ног путников.
– Ничо, зарастет, – безразличным тоном ответил Иван-дурак. – Гостей надо уважать. Мы ведь для них гости, а не какие-нибудь там топтуны.
Он нетерпеливо принялся стучать кулаком в закрытую дверь дома.
– Чего молотишь? Вот же звонок есть, – схватился царь-батюшка за болтавшийся у двери темно-синий шнурок.
– Отвянь, – остановил его Иван. – Что мы, дикари какие, шнурками трясти? Пусть заранее знают, что у нас кулаки имеются, и очень даже увесистые.
– Это кто здесь собрался кулаками махать? – дверь дома неожиданно открылась, и на пороге они увидели весьма юную особу в настолько коротком платьице, что сразу возникла мысль, будто барышня просто почивала и забыла одеться.
– Ты бы накинула чего на плечи, дочка, – отеческим тоном пожурил царь-батюшка.
– Какая я тебе дочка? – весьма невежливо ухмыльнулась та, делая, правда, приглашающий шаг в сторону.
Первым не заставил себя упрашивать Иван-дурак. За ним вошли и воевода с царем.
– Неплохо тут у вас, – присвистнул Иван-дурак, оглядываясь кругом.
Девица при этом немедленно потерла ладонь о ладонь.
– К деньгам, – охотливо пояснила она, – а то рассвистелся тут.
– Такая большая, все в приметы веришь, – ехидно пожурил Иван-дурак.
– А что мне, в твое появление в нашем доме верить? Натоптали, настучали без спроса, нахамили, еще и учит теперь.
Царь-батюшка хотел было еще раз пожурить молодуху, да смолчал, только головой осуждающе покачал.
– Тапки надевайте, – бросила девица через плечо и, не оглядываясь, пошла из широкой, сверкающей новым лаком прихожей куда-то вдаль по коридору.
– Чего надевать? – не понял царь-батюшка.
– Тапки, – пояснил Иван. – Так у них принято – с улицы вошел, переобуйся. Надень шлепанцы и иди ими шлепай по паркету… Шлепать только надо громче, потому как это шлепанцы. В этом весь этикет – хозяев уважить, они должны слышать, как тебе в их тапках хорошо и уютно.
– А ежели война? А я в тапках! – искренне возмутился воевода.
– Тебе что, воевать? Твое дело думать, – резонно возразил Иван-дурак. – А думать и в тапках можно, даже сподручнее. Мне вон на печке с босыми ногами знаешь как хорошо думаецца!
Все трое дружно зашаркали тапками по паркету. Воевода и в самом деле старался шаркать погромче, очень хотел показаться вежливым…
– Аккуратнее! – услышали они голос девицы. – Паркет не поцарапайте. И так уже весь газон изгадили.
– Мы не нарочно, – нисколько не раскаивающимся голосом  сообщил Иван-дурак.
– Еще скажи случайно, – буркнула девица, кинув однако на Ивана оценивающий взгляд. Судя по тому, как быстро она отвела глаза в сторону, гость ей понравился. – По-твоему, если девки сиськами думают, значит им можно плести что угодно?
– Когда это я говорил, что девки сиськами думают? – слегка смутился Иван-дурак.
– Тебе напомнить?
– А вы, извините, откуда это знаете? – аккуратно поинтересовался воевода.
– А я, извините, в своем государстве должна знать все, что происходит. Или только предполагается произойти.
– В своем государстве? – плохо скрыл удивление воевода.
– Ну да. Королева я здешняя. Гортензия IV Успешная.
– В каком смысле Успешная? – заинтересовался Иван-дурак. – В чем?
– В чем надо. Монаршим особам положено иметь титул, вот я себе придумала. Обычной Гортензией считаться мне показалось скучным, тем более даже не первой, как выяснилось, и я сделала имя немного попышнее. Тем более, я действительно Успешная. Мало кому в моем возрасте удается управлять целым государством. Пусть даже несколько дней в неделю.
– А чего это, кстати, вы сегодня не на царствии? – не преминул показать свою осведомленность Иван-дурак. – Сегодня ж ваш день.
– Все-то вы знаете – какой когда день. Голова болит, поэтому с глупостями сегодня просила не приставать. Это царство и без меня прекрасно управляется жить, когда надо, – моментально посуровело лицо Гортензии IV Успешной. – Поэтому обменялись, сегодня муж поцарствует, а потом я два дня. Да так и удобней, за день после моего разве успеешь в государстве порядок навести? Пока с утра приказ напишешь, пока его прочитают, пока дойдет до каждой башки, уж и вечер, а там народу все равно. Потом с утра мой придет, и чудить начнет. У вас, мужиков, разве есть в голове что путное?
– Ну так уж и чудить, – недовольно вмешался в разговор царь-батюшка.
– Не знаю, как у вас там с рогами правят, а только у моего даже сисек нет, чтобы было чем думать, – отрезала Гортензия. – В государстве бардак и мусор в каждом углу, а вынести некому – для него внешняя политика дороже собственной внутренней жены, то есть я хотела сказать внутренней политики. Думаете, почему он так охотно согласился сегодня подмениться? То не допросишься, а то вот он…
– И почему? – с явным интересом просил царь-батюшка, хотя уже догадывался об ответе.
– Да потому что к нему вчера посол один приехал, так они срочно еще одного вызвали, который поближе живет, как раз уже наверное в ворота стучится. Сейчас сядут за мирные переговоры. Это у них так называется. Наш-то еще ничего, дело царское, голова с него не болит, а эти неделю хворать будут. Оно, конечно, с другой стороны и правильно – сколько уж таких послов приезжали к нам войну объявлять, а напьются, и с утра ни черта не помнят, что было накануне. Так ни разу до войны дело не дошло. Единственное – боюсь, мой совсем сопьется.
Для того, чтобы беседовать с Гортензией IV, не нужно было прикладывать никаких усилий, она сама задавала себе темы для разговора, сама себя спрашивала и сама же и отвечала.
– А что же это вы одна в таком большом доме живете? – подключился к расспросам воевода. – И не страшно?
– Так чего мне бояться? Вы же сами видели – в этой стране от меня секретов нет. Хотите скажу, с какими целями вы в наши края прибыли?
– Не надо, – опередил Ивана-дурака, уже готового ответить согласием, царь-батюшка. – Я к вам с официальным визитом, на самом высшем, что ни на есть уровне.
– А ты ничего, – кокетливо стрельнула глазками Гортензия.
– Как понять ничего, – моргнул глазами царь-батюшка.
– Как хочешь, так и понимай… Рожки у тебя симпотные… Жене, небось, нравятся?
Гортензия тепло посмотрела на государя и приказным тоном, хотя и вполголоса сказала:
– Голову наклони.
Тот послушно склонил голову, и она немедленно повязала на правый рог неизвестно откуда взявшуюся розовую ленточку.
– Вот так лучше, – довольно сказала Гортензия, оглядывая с ног до головы явно приобретшего более легкомысленный вид гостя. – На хвост, наверное, тоже надо повязать, сейчас найду.
– Не надо, – пошел было слабо упираться государь, но никто его и слушать не стал.
Королева самолично опустилась на одно колено, и, прикусив от усердия губу, повязала на кончик хвоста бантик.
– На второй рог ничего вязать не будем, а то не стильно, – решила она и слегка подтолкнула государя в спину. – Ну иди, полюбуйся на себя в зеркало.
Государь на негнущихся ногах робко подошел к огромному, в два человеческих роста зеркалу, прикрепленному к стене, потом растерянно оглянулся на своих спутников. Иван-дурак, изо всех сил стараясь сохранять серьезное выражение лица, одобрительно кивнул головой. Ну а воеводе и усилий над собой никаких не приходилось делать – при столь тесном общении первых лиц государства он присутствовал впервые.
– Правда хорошо? – недоверчиво переспросил государь.
– Пока не очень, – решительно заявила Гортензия, – не получается ансамбля.
Вскоре на Ивана была надета шляпа с большими полями и розовой поверх тульи ленточкой, а шею воеводы также украсила еще одна ленточка. 
– Теперь можете смело ходить по нашей стране, никто вас не тронет, – довольно заявила королевишна.
– А до этого тронули бы? – спросил Иван-дурак.
– Конечно, у нас ведь уже два дня как запрещено без бантиков ходить.
– Так вот почему мы невовремя-то прибыли! – воскликнул Иван, вспомнивший, что не только у бородатого, но и у всех остальных ленточки в их внешнем облике непременно присутствовали. 
– Это в связи с какими такими надобностями запрещено? – удивился царь-батюшка.
– В связи с государственной необходимостью.
– Что за необходимость такая?
– Вид моих подданных без бантиков не радует, – кокетливо вздохнула Гортензия.
– Так это ваша идея – чтобы все с бантиками ходили? – удивился воевода.
– Не просто ходили, а чтобы бантики были повязаны моей собственной персоной. А у кого таких нет, тот, значит, враг народа и его надо за ногу привесить к виселице и пусть так висит пока не сдохнет.
– Чем же он враг? – простодушно переспросил царь-батюшка.
– Тем, что отказался принять милость из моих рук. Между прочим, тут уже два дня огромная очередь собирается лично мою милость получить и благодарно улыбнуться в ответ. Ах, есть ли что-то более сладкое на свете, чем благодарные улыбки граждан твоей страны, – жеманно вздохнула Гортензия. – А в ваших краях разве не так?
– В наших не так, – разъяснил Иван-дурак. – В наших сразу бошки летят, да и то по вдохновению, когда настроение пришло, а не когда законы нарушают.
– Да и то… – неожиданно засмущался царь-батюшка, вспомнив давешний разговор, – иной раз и остынешь. Вечером обвинительный приговор, а утром, ежели выспался, дык и оправдательный. Ежели всем бошки рубить, кто под горячую руку попал, и вовсе без подданных можешь остаться.
Гортензия осуждающе посопела, но ничего не сказала.
– А что же, не нанести ли официальный визит королю вашему? – вдруг, потирая руки, предложил царь-батюшка. – Установим, так сказать, дружецкие отношения между нашими странами.
– Выпить, что ли, не терпится? – недовольно проворчала Гортензия. – Так я вам и без него налью, если беседой развлечете.
– В этом не сомневайтесь, – с интересом оглядывая королевишну, ответил Иван.
– Да и чего к нему ехать, небось сам к вечеру заявится, – растерянно поправила выбившуюся прядь волос Гортензия. – На самом деле пока можете со мной переговорить, чай, завтра моя очередь править.
– Так не пойдет, – заупрямился, слегка улыбаясь, Иван-дурак. – Завтра и будет завтра. А пока наша делегация представлена высшим лицом в государстве, хоть и с рогами, а вы предлагаете иметь дел с премьер-министром.
– Это я сегодня премьер-министр, а завтра королева. Думаете премьер-министр не может быть королевой?
– Это если только король царствует, но не правит, – все так же улыбаясь, но не сводя с Гортензии глаз, сказал Иван. – Конечно, премьер-министр может стать королем, но не каждый король захочет быть премьер-министром…
– Вы вообще в политике понимаете что-нибудь?! – первой отвела взгляд Гортензия. – Это он то король, то премьер, а я всегда королева! Потому что когда не королева, с королем в одной постели сплю, и что хочешь ему в уши нажужжу.
– Захочет, и слушать тебя не будет, – не сдавался Иван-дурак.
– А я ему не дам тогда! – не глядя на Ивана, но явно с намерением его позлить, ответила Гортензия.
– Чего не дашь? – удивился воевода. – У него что, чего-то нет?
– Того, что не дам, у него нет! – отрезала Гортензия. – А если есть, тогда ему и вовсе капец! Обед у меня, вы приглашены, попробуйте не явиться! Всем мыть руки!
С этими словами Гортензия развернулась и пошла куда-то вглубь дома.
– От же бой-баба, не хуже моей Марфы! – восхищенно прошептал ей вслед царь-батюшка.

Дальше http://www.proza.ru/2011/09/10/395