Переворот

Все на свете когда-нибудь заканчивается. Наконец, когда казалось, что время остановилось окончательно, и прошли уже не одни сутки бесцельного сидения в темноте, раздался глухой стук с другой стороны двери, а потом голос.
– Эй! – крикнул голос.
– Это кто? – недовольно прокричал в ответ царь-батюшка, не вставая с пола.
– Министер в пальто, – послышалось из-за двери.
– Свои! – обрадовался царь-батюшка, и на радостях, что есть силы пихнул воеводу в бок.
– Сейчас ключ найду и выпущу вас, – прокричал Иван.
– Он у нас!
– Что у вас, не понял?
– У нас, говорю, ключ.
– А зачем он вам?
– Как зачем? Сейчас откроем двери и обнимемся с тобой.
Почему-то царь-батюшка на миг сам поверил, что ему это под силу. Он спешно вырвал из рук воеводы ключ и попробовал опять вставить его в дверь.
– Чой-то дырки не найду, – заворчал он.
– Позвольте мне, ваш-ш-ство, – деликатно взял из царских рук ключ и принялся безуспешно крутить его в замочной скважине воевода.
С тем же, разумеется, эффектом.
– Ну скоро вы? – раздался из-за двери нетерпеливый голос.
– Ща! – бодро ответил воевода, и стал еще усерднее скоблить ключом по двери. Почему-то и он уверился в том, что прежде делал что-то не так.
Однако и новые его попытки не привели ни к какому результату.
Воевода сел на землю и в отчаянии обхватил голову руками.
– Не получается, што ли? – деликатно осведомился царь-батюшка, не в силах до конца поверить случившемуся. Сейчас, когда подошел Иван, ему тоже стало казаться, что до этого они крутили ключ как-то не так, и он непременно должен открыть дверь. Ну не бывает ведь так, чтобы руководитель державы закрыл себя в тюрьме изнутри, да еще ключ прихватил с собой. Не по государственному.
– И не получится, – тем временем горестно прошептал воевода.
– От ты болван! – злобно прошипел государь, и крикнул Ивану, – Мы заперты!
– Это я знаю! Давайте открывайте!
– С этой стороны нельзя открыть. Не поддается!
– А зачем же вы ключ взяли?
Государь на несколько мгновений замолчал. На этот вопрос он тоже не мог ответить.
– Взяли, чтобы не украл никто, – наконец сообразил он с ответом.
– Кого не украл? Вас или ключ? – съязвил по другую сторону двери Иван.
– Какая разница, давай сообрази там что делать, и побыстрее. Холодно тут. Кто у нас дурак – я или ты? 
– Мож из пушки пальнуть? – предложил Иван с другой стороны.
– Какой еще пушки? Откель у нас пушка? – взвился царь-батюшка.
– У нас нет, а у них наверняка есть.
– А ты почему знаешь? Ты, мож, шпиен? Мож, ты и про наши пушки всем трезвонил, и семечками за эти сведения брал? А мне надысь даже лишний пригоршни пожалел.
– А давай боднем? – подал новую идею Иван.
– Как это боднем? – насторожился государь.
– Ну так и боднем, разбежацца и рогами с разбегу, у коров так получаецаа.
– У коров? – опять начал закипать царь-батюшка.
– Ну да, особо ежели по ту сторону бык стоит для случки.
– Бык! – пришел в совершенную ярость царь-батюшка. – Я, по-твоему, бык для случки?
– Я просто привел пример!
– Я бык для примера?! Или корова по случаю?!!!
Все-таки нервы сдали.
Хотя Иван оказался прав! Рога выдержали, а дверь вылетела, причем с большим грохотом. На пороге стоял, раскрыв рот от удивления, Иван-дурак, где-то внутри темницы, за спиной рогатого государя, примерно в такой же позе замер воевода. Только вседержитель сохранял присутствие духа. Слегка поморщившись, он потрогал себя за правый рог.
– Крепкие, заразы, – отметил с удивлением, – даже кусочка не обломал.
– Твои рога обломаешь, – с восхищением сказал Иван-дурак. – Они ж нечистой силой наколдованы. Пока не отчебучишь, ничего с ними не сделаешь. Можешь хоть об мостовую биться.
– А вот это вот за отчебучить не сойдет? – робко предположил государь, показывая на разруху вокруг.
– Вот эта вот развороченная дверь? Никогда, – уверенно заявил Иван-дурак.
– Эт еще почему?
– Так это ж по-царски. Правители ломают, народ строит. Что здесь невероятного?
– Между прочим, я не ломал, а выламывал, – насупился государь, – с замками надо сначала проблему в государстве решить, а потом уж претензии народу предъявлять.
– Да никто тебе ничего не предъявляет, успокойся, – махнул рукой Иван. – Я, собственно, за вами.
– Ну понятно, что не за Гортензией.
– А что Гортензия? – сладко ухмыльнулся Иван. – Поговорили мы с ней...
– Об чем же? – ехидно поинтересовался воевода.
– Было об чем, – уверенно сказал Иван-дурак. – Переворот у нас. Вернее у них, но и у нас, значит, тоже.
– Какой еще переворот? – удивились воевода с государем одновременно.
– Ну какие бывают перевороты? Маленькие вы, што ль? Понятно, что не на турнике. Государственный, однозначно.
– А кто перевернулся? В смысле кого свергли? – заинтересованно продолжил расспросы царь-батюшка.
– Ну кого? Гортензию и свергли, а заодно и Гортензия.
– И кто теперь вместо них? – все еще не веря в реальность происходящего уточнил государь.
– Как кто? Мы.
– Мы – это мы? – почему-то мгновенно осипшим голосом переспросил царь-батюшка. – Мне что, своей державы мало? У меня она уже в печенках сидит. А ты мне еще завоеванные нечестным путем земли подкидываешь?
– Еврика! – вдруг воскликнул воевода.
– Чего? – удивленно повернулись к нему Иван с государем.
– Я говорю – вот об чем подумал. О том, что на тело, погруженное в жидкость, действует ответная выталкивающая сила. Вы никогда об этом не задумывались?
– Неа, – удивленно замотал головой Иван. Он ведь еще не знал о новых особенностях мышления воеводы.
– А я долго размышлял. И пришел вот к какому выводу: что эта выталкивающая сила равна весу вытесненной этим телом жидкости. И никак иначе.
– О как! Рогами об дверь бился один, а крышу с головы снесло у другого, – в очередной раз изумился Иван. – И что все это значит?
– А значит это то, что если мы все вместе погрузимся в здешние интриги, то нас эти самые интриги с такой же силой будут выталкивать обратно. И сожрут в конце концов.
– Крепко придумано, – с уважением посмотрел на воеводу Иван-дурак. – Эт что ж получается – корабли плавают по реке и не тонут, потому что их выталкивает вода, которую они же сами пытаются выдавить из реки.
– И из моря-окияна тоже, – уточнил воевода.
– Здорово, – еще раз восхитился Иван, – тока я не понимаю, какой в твоих словах толк, ежели корабли и без них плавали и плавать будут.
– Были бы слова, а толк найдется, – резонно возразил воевода. – Уж лучше философствовать на досуге, чем нечестным путем к власти приходить.
– Да каким нечестным! Мы с Гортензией обо всем договорились!
– Тем более, – воевода был безжалостен. – Путем тайного сговора с целью извлечения корысти.
– Не сговора, а договора, – слова-то подбирай, а то, смотрю, мастак стал выражаться, – слегка обиделся Иван.
– Эх, Ваня, – вздохнул государь, – обвела тебя вокруг пальца эта шустрая бабенка, а ты поддался. Видел я, как она глазками стреляла в твою сторону. Небось, тайно-то не только сговаривались, но и еще кое-какие вопросы обстряпать успели, – поощрительно похлопал он Ивана по плечу. – Я понимаю, дело молодое. Сам как Марфу вспомню, так в груди все поднимается…
– Не было ничего. Просто сидели и разговаривали, – категорично заверил Иван.
– Да хоть лежали, нам-то что. Ладно, пошли поцарствуем, а там разберемся. Нам не привыкать…
– Погоди, – остановил его Иван-дурак, а потом решительно сообщил, – царствовать буду я.
– То есть как ты? – опешил государь. – А я, по-твоему, кто тогда буду?
– Правитель в изгнании, – не моргнув глазом, сказал Иван. – Ну не сажать же тебя с рогами на иноземный трон? Что о нас люди подумают?
– И кто меня изгнал? Марфа? Или, может, ты? – в последней фразе таилась явная угроза.
– Народ, – все тем же спокойным голосом ответил Иван, не обращая внимания на последнее предположение. – Ну не будешь же ты от бабы бегать, а от своего народа – это для любого правителя, хошь короля, хошь президента – привычное дело. Допек народ – мотай в эмиграцию, если на остров или на плаху не желаешь.
– Народ, между прочим, – это я сам, – довольно напыщенно заявил царь-батюшка.
– Ты сам – это государство, не путай. А народ – энто вот мы с ним, – кивнул Иван на воеводу. – Што молчишь-то как пень? Скажи хоть чо-нибудь.
– Я полагаю, что напряжение, приложенное к участку цепи, есть сила тока, помноженная на электрическое сопротивление участка цепи, – важно заявил воевода.
– Понятно, – вздохнул Иван. – Один сбрендил совсем, у другого мания величия.
– Это у тебя мания величия! – разволновался государь. – Это ты с печки сразу на трон лезешь! А там тебе под задницу другой жар могут поддать. Это, между прочим, целая наука! Хочь понимаешь, што это наука?
– Да понимаю я, не волнуйся, – безалаберно махнул рукой Иван. – Вы идете или нет?
– Постой, – схватил его за руку государь и перешел на полушепот. – Как думаешь, ежели я сейчас добровольно от трона откажусь, мне это зачтется?
– Где зачтется? – не понял Иван.
– Ну как где? Это ведь может сойти за то, что я вроде как отчебучил. Не бывает ведь так, што цари по доброй воле от власти отказываются. Президенты, вон, слышал, и то себе президентские сроки увеличивают. А уж о царях и говорить нечего. Деспоты. Все как один деспоты, тираны и узурпаторы. И я один из них. Значит, можно ведь посчитать этот поступок за то, что я вроде как отчебучил.
– Можно посчитать, – дипломатично ответил Иван-дурак. – Только не мы ведь решаем…
– Ну хоть какой шансик, – вздохнул государь, незаметно для остальных подергав себя за хвост. Сидел, зараза, крепко, словно царь с ним и родился.
Наверх шагалось веселей. Даже отсветы от еле коптивших свечей выглядели как-то жизнерадостно.
– Вы обратили внимание, что луч света бежит до другой точки по кратчайшему пути, а потом отскакивает как от стенки. Причем, я подозреваю, что отскакивает под тем же углом, под каким соприкасается с этой поверхностью, – попробовал было увести разговор в сторону многомудрейший воевода, но на него цыкнули в два голоса.
– Это где ж его так по башке стукнули, что он человеческую речь совсем позабыл? – участливо поинтересовался Иван. – Прям на лешего стал похож, но только наоборот. Тот шибко с прибабахом, а ентот шибко умный.
– Мож, в темноте от страху сбрендил? – предположил государь. – Других версий нету.
Воевода еще что-то уверенным голосом бормотал себе под нос, но его уже никто не слушал.
– Переворот будет мнимым, – рассказывал по дороге Иван.
– То есть как мнимым? – не понял государь. – А как же царствовать?
– Ну вот так. Понарошку.
– А на самом деле?
– А на самом деле мы недельку поцарствуем, в смысле я поцарствую, а потом спокойно удалимся. Ну как будто все вернулось назад.
– Абракадабра какая-то, – проявил недовольство государь, – давай понятней объясняй.
– Дык я и объясняю. Гортензия эта шшитает, што народец здешний шибко недовольным стал – ну вроде как сегодня один царствует, завтра другой, и никакого порядку. Да оно и на самом деле так – помнишь, што нам мужики-то рассказывали…
– И чего проще? Пусть один правит.
– Легко сказать. Когда-то ведь так и было. А потом… Ну ты знаешь, как с бабами спорить.
– Ну то с бабами, а то государство.
– В общем, он раз уступил, как я понял, дал денечек на троне посидеть. А потом уж на шею сели, и ножки свесили. Поначалу-то ничего, народу даже развлечение – один день королевишна указов наподписывает, другой – король их отменяет, свои издает. А потом надоело хуже пареной репы. Да и законники местные совсем запутались, не знали кого слушать. Ну что, в самом деле, за удовольствие? Сегодня коров с правого боку доят, а завтра – тока с левого. Надысь можно было супу на ночь поесть, а теперь оказываицца – вредно, давай кофий пить.
– Что вредно? Суп? – не понял государь.
– Ну да.
– А что полезно? Ну это самое я понимаю, что ты хочешь сказать, – заметив ехидную усмешку Ивана, опередил его государь. – А кроме того?
– А кроме и не знаю. Давай послушаем, что наука по ентому поводу утверждает. Слышь, – обратился Иван к воеводе, – шо на ночь можно было бы съесть так, чтобы без вреда для организму?
– Не съесть, а закусить, – уточнил царь-батюшка.
– Ну я и говорю – закусить, – немедленно поправился Иван.
– Вам полные курсы здорового питания изложить? – с готовностью откликнулся воевода.
– Лучше вкратце, – остановил этот порыв Иван-дурак.
– Ну а вкратце так и ничего нельзя.
– А мы едим, – удивился государь. – Чо ж раньше не говорил? Ущерб хочешь государству нанести посредством моего здоровья?
– Так вы ж царь, – нисколько не смутился воевода. – На вас эти законы не действуют. Вам все полезно, что в вас полезло.
– Кхм, тоже верно, – довольно отозвался царь-батюшка.
– Ну так вот, – продолжил рассказ Иван, – доцарствовались они до того, что уже у всех тут в печенках сидят. Не сегодня-завтра бунт начнется.
– Ну а мы тогда с какого боку? – продолжал допытываться государь.
– С того, что они придумали другим дать вместо себя на троне посидеть.
– Тоже в очередь?
– Нет, единоличным узурпатором буду я, а ты типа консультант. Поскольку правитель в изгнании.
– А воевода?
– А воевода – полководец, за ним огромные тыщи войска стоят – для острастки. Ну и наша доблестная артиллерия само собой.
– Вот за ним? – недоверчиво посмотрел на воеводу царь-батюшка.
– Пуля – дура, штык – молодец! – немедленно молодцевато отрапортовал воевода.
– Предположим. И все равно не понимаю – зачем? Ты что, не слышал, чем здесь малейшее неповиновение заканчивается? Бантика нет – тебя уже за ногу привязали, болтайся во все стороны. А это не бантик – это государство. Знаешь, какие молодцы свою буйну голову сложили только за то, что помыслили сесть на трон? А сколько за то, что королеву не тем взглядом окинули. А ты, я так помышляю, не только взглядом-то окинул. Вон, морда какая довольная. Не из-за трона же? Нафиг он тебе не сдался – трон ентот. Тебе печка дороже.
– Ну не отказываться же? – искренне удивился Иван. – Дают – бери, а бьют – беги. И не было у нас ничего такого с Гортензией – сколько раз вам повторять? Не было.
– Ну не было, так и не надо, чего тогда разволновался, – недоверчиво усмехнулся царь-батюшка. – Тогда рассказывай, в чем высокая идея нашего переворота.
– Замысел простой. Мы неделю царствуем, ни в чем себе не отказываем, но и народ держим в строгости. Самой сурьезной строгости, какую только можно представить. Так, чтоб когда мы сбежим, возвращение Гортензии с ее Гортензием показалось настоящим счастьем всем.
– А ты не боисси, друг милый, что убежишь ты до центральной площади только, где тебя уже будет ждать палач с топором?
– Такая опасность действительно имеется. Но если хочешь – можем отказаться, но тогда, боюсь, ходить тебе век с рогами.
Государь нервно потрогал себя за один из отростков, подаренных ему итицкой силой.
– Думаешь, подействует? – с сомнением в голосе спросил он.
– Попробовать-то можно.
– Попробовать можно, тока кто поверит, что за нашим воеводой многотысячное войско стоит? На него стоит только вблизи получче посмотреть, и все ясно сразу, что окромя пушки, которую рано или поздно обязательно свистнут, ему ничего доверить нельзя. А уж войско – тем более.
– А ты на кой такого себе выбирал? Взял бы меня, я знаешь, как командовать-то люблю? Тока бы самому не работать. – Однако, заметив, что государь не расположен далее шутить на эту тему, поспешил поправиться. – Мы его близко не будем никому показывать, а издаля у нашего воеводы очень даже грозный вид.
– Думаешь? – сомнение в голосе еще оставалось.
– Раз-два! – вдруг громко скомандовал Иван-дурак.
– Горе – не беда! – мгновенно откликнулся воевода.
– Ну, мож, и сойдет, – махнул рукой государь.
На том и порешили. Тем более, что бесконечная лестница тоже закончилась, они были у цели. За дверью их ждала супружеская чета, готовая на неделю подвинуться и дать поправить их страной другим. Тем, кого они видели первый раз в жизни.
– Отчебучивать – так отчебучивать, – решительно сказал царь-батюшка, толкая дверь.

Дальше http://www.proza.ru/2011/09/10/401