Тигра

- Сколько у тебя жизней?
- Хм… 9…
- Глупая кошка, - фыркнула я.
Странно, мне всегда казался, что только две. Но сама ошибалась, улыбаться не хотелось в ответ. Я тебя придумала, а ты живешь непонятной жизнью на листе бумаги сквозь зеркальную призму мыслей. Твои мысли слишком тяжелые, и почему же так получилось? Я поворачиваюсь к тебе лицом: зеркало отражает твое безразличие на мои вопросы и настроение. Тихий протяжный вздох и устраиваешься где-то на земле и отрешенно отводишь глаза в небо. Ну почему тебя всегда тянет туда, где нет покоя и ищешь там его. Про себя рычу:
- Хочешь, нарисую тебе крылья?
- Не-а… - ожидаемо.
Ты всегда в отражение в разных образах. Мне так тяжело привыкнуть к очередному новому, но всё же такому похожему на все остальные. Незаметно улыбаюсь и упархаю за молоком. На все остальные, везде в своих образах ты находишь изъян. Качаю лениво головой – идеалист и утопист.  Выглядываю с кружкой молока, тихо прокрадываюсь в комнату, ты сидишь спиной, и только немного повернул голову, делая вид, что еще здесь. Ты все же наивный, заставляя меня думать, что здесь. По-моему ты никогда и не был ТУТ, СЕЙЧАС. Ты всегда приходишь в будущем, в дежавю, а иногда застреваешь в прошлом, рассказывая как там было.
Ногами отбрасываю вещи и усаживаюсь на разобранную кровать. Я не знаю, что тебе сказать. Почему ты опять пришел. Ты часто исчезаешь и как кот возвращаешься, если взбредет в голову. Медленно потягиваю, горячее молоко и размышляю, что на этот раз тебя привело.
- Опять много думаешь, - с ухмылкой констатируешь ты.
Моя реакция да боли заезженная, банальная: приподнята недовольно бровь и чуть вздернут нос. Я не могу признать твою правоту, опять в который раз пытаешься меня уколоть по-доброму. Да, за всё это время не хватало взбалмошности и дружественности. Ты давно вырос, и ничего не осталось от придуманного мной героя. Хм, нет… осталось грусть в глазах. Ведь тебя опять тянет куда-то. Когда же ты угомонишься?
- Никогда,  - будто читая мысли.
- Значит, придумаю тебе полосатый хвост… - шутливо размышляю я в своем воображении и укладываюсь комфортней на кровать.
- Было бы неплохо,… а то ежи иногда сгнивают, а тут весомая замена.
Осталось совсем немного, формальный разговор старых товарищей, надо сказать что-то важное и посодействовать, взбодрить. Но губы не двигаются, мысли улетучиваются, и глаза не желают даже поворачиваться к тебе. И ты не обижен, ты принимаешь всё как есть, и это злит до глубины. Вытрясти бы твоё приятие к чертовой матери. Еще раз тихо рычу.
- Да ладно тебе, рыся, - добродушно отзываешься, вновь читая мои сумбурные мысли. – Пройдет!
Ты с не охотой вываливаешься из зеркала, я, обижено отвернувшись к стене, знаю, что будет дальше. Ты неуклюже подползешь ко мне. Минут 20 понежишься в объятиях, за то время я успею взбеленить твои «чужие» мысли, почесать твой взъерошенный загривок и несколько легких поцелуев, так надо и положено. Потом я сделаю вид, что сплю, а ты тихой поступью побредешь в зазеркалье:
- Не забывай, - пробурчу я.
- Ага… - глухо отзываешься ты, но на лице появляется улыбка и легкая хитринка в глазах, ты где-то далеко строишь планы и через часы их реализуешь, улетучиваясь убегая.
 Еще некоторое время я размышляю: я смотрю сквозь призму на твои «как дела?», я улыбаюсь на твои «не важно…это так!», я грущу на твое «Спасибо» и с облегчением вздыхаю на твое «прощай».
  Отворачиваюсь, сладко зажмуривая от усталости свои глаза, будто бы это смогло помочь скинуть мороку омута обстоятельств, при которой я всё снова и снова беру в руки свои мысли и улыбку и забываю. Но когда меня неимоверно тянет в путь, я вновь и вновь вспоминаю тебя и берусь за карандаш и рисую возможные твои приключения. Мне бы так хотелось. Ведь когда-то давно, я придумала тебя. Это становится реже и реже. С годами я теряюсь в заботах и собственных приключениях и дорогах. Улетучиваясь как ветер, сбегая ото всех, рысью быстрой испаряя век своей боли и печали. Я иногда вижу тебя среди толпы и с задором улыбаюсь. Твой очередной и приятный образ, который очень дорог: рыжей в черную полоску. Ты же знаешь, как уникален, попутчик? И где-то в мыслях проносится в ответ задорное «Ага!».