Стерва

За годы работы мне попадались всякие женщины, но эта была,  что-то особенное. Меня предупреждали, что моя начальница еще та стерва, но я обычно легко схожусь с людьми, поэтому не сразу поверила словам.
Невысокая, ухоженная женщина за пятьдесят, начальник отдела в управлении. Она умела построить даже своего непосредственного начальника, да так, что ее боялись все.
Может,  жизнь накладывает отпечаток на женщину, может она такой родилась, но требовательной она была не только к другим, но и к себе. Мне это импонировало, несмотря  на то, что она заставляла делать порой самоисключающие друг друга вещи.
Приезжая с проверкой,  давала указание исправить. И я исполнительно все делала, а в следующую проверку оказывалось, что я все напутала и абсолютная дура. Сначала я переделывала помногу раз, пока не поняла, эта женщина просто надо мной издевается. Она видела, что начальник слушает меня беспрекословно, и даже в управлении я,  почему то,  нашла общий язык со всеми, вот и взыграла в ней необыкновенная ревность к этим моим способностям.
Тогда, поняв в чем суть дела, я стала просто учиться дерзить, ей это не понравилось еще больше. Посметь отвечать человеку, перед которым бессилен даже вышестоящий начальник. Так и продолжалось наше противостояние,  долгих семь лет, пока я, решив, что потратила на эту «негласную» войну слишком много нервов и сил не ушла.
Она осталась победительницей, но,  почему то,  это ее уже не радовало. Она видела во мне достойную соперницу и умную женщину, и это подстегивало ее. Ей нравилось меня доводить, а когда я ушла, отыгрываться было не на ком.
Конечно,  она замучила всех своих подчиненных, которые видели ее каждый день, а не так как я раз в две недели, но радость ее уже была неполной. Коллектив менялся у нее как перчатки, с такой женщиной выжить было просто не реально, она унижала и оскорбляла, обвиняла в некомпетентности и неисполнительности, причем дела это отнюдь не тет-а-тет, а прилюдно. Женщины плакали, и уходили. Лишь одна, самая терпеливая из всех, тем более не имевшая своего мнения, а от того постоянно соглашавшаяся и смотревшая в рот начальнице, оставалась при ней, как верный оруженосец.
Эта женщина морально уничтожила даже своего сына, схоронив мужа, и, видимо не найдя приложения своим силам, взялась за единственного ребенка, который к несчастью работал вместе с ней. Боже, что только он не выслушивал в лицо при всех сотрудниках. Что он ничтожество и бездарность, что у него проблемы с алкоголем и личной жизнью. Парень был «забит» до невозможности, а мама его торжествовала, как будто хвалилась перед всеми: как я его? А мне было его откровенно жаль. Если он разбил машину по пьянке, то,  пожалуй,  исключительно благодаря мамочке, которая его унижала до того, что парень не просыхал. А с личной жизнью также не складывалось, потому что грозная начальница смотрела на всех девушек сына через призму своих качеств. И та не годна, и эта не достойна, и вместо того, чтоб не вмешиваться и пожелать счастья сыну, она распугала всех и вся.
На юбилее собрались сотрудники управления, случайно на него попала и я. Было много подарков и речей, и даже начальник управления снизошел до личного подарка и поцелуя ручки начальницы отдела. А в кресле сидела несчастная, стареющая женщина, у нее не было подруг, их она оттолкнула своими придирками, не было любящих сотрудников, которые боялись в ее присутствии даже пить чай. Она была одинока и строга. Ведь жизнь, практически шла к своему завершению, а строгость, ответственность и пунктуальность, конечно,  имели значение на работе, но оказались помехой в ее взаимоотношениях с людьми.
Я не в обиде, и многому научилась у нее, научилась бороться и отстаивать свою точку зрения, научилась усидчивости и терпению, научилась прощать, когда тебя пытаются оскорбить и обидеть. А самое главное, я поняла как не нужно себя вести, ни на работе, и ни в семье, что надо ценить доброту и старание, что надо быть лояльным и великодушным, и надо быть просто хорошим человеком.
Управления давно нет, да и моя начальница возможно уже на пенсии, я хочу пожелать ей просто человеческого тепла, ну и здоровья, но украдкой, я буду о ней иногда вспоминать, и,  пожалуй,  с некоторой долей восхищения думать, вот,  это - стерва! Жаль, что мне такого не дано, а может, наоборот,  к счастью?