Прикольное 80-летие, глава 1

ПРИКОЛЬНОЕ 80-ЛЕТИЕ
РОМАН

Глава 1. Явление Деламина

Солнце уже взошло, и первые лучики радостно ворвались в, казалось бы, безнадёжно уставшую от ночи комнату, пропитанную духами лекарств и выделений. Тихо скрипнула кровать в углу, и лежащий на ней старичок с каким-то суетливым испугом раскрыл глаза. Первым делом он всегда их протирал – словно хотел убедиться и удивиться, что, несмотря на все болячки, он живой. Предстоял ещё один день, который вновь для него такой же яркий, такой же подарок судьбы, которого вполне могло и не быть, но кончится также бледно, также серо, как и тысячи дней до него…
Старичок зевнул – сон упрямо не хотел отходить, потянулся, и медленно начал вставать с кровати. Раздался скрип, и нельзя было даже разобрать, то ли кровать скрипит, то ли он сам. Прошло около двух минут, пока он, наконец, встал и надел тапочки.
“Эх, старость – не радость”, - горько вздохнул Алексей Павлович и направился в ванную умываться.
Раздался звонок. “И кто это с утра с самого дёргает!”, - выругался еле слышно дедушка, но всё-таки медленно поплёлся. Телефон не переставал звонить, видимо, на том конце провода понимали, что ждать придётся долго.
“Вот же, делать нечего, дают стране угля”, - снова тихо пробормотал дед и матюкнулся. Наконец, трясущееся рукой он взял трубку.
– Аллооо! – хрипло воскликнул старик.
– Здорово, Палыч, – послышался в трубке дребезжащий голос старушки “бальзаковского” возраста. – Что, дома ещё? А я уже с утреца за молочком сходила, щас вот пойду, на скамеечке посижу, Петровна придёт. Подходи к нам, посидим хоть…
– Да куда там, - почти крикнул Алексей Павлович. – Мне вот сейчас лекарство надо идти покупать, замучался уже, ноги скрипят, хоть смазывать будет чем.
– Ладно, я к тебе приду после обеда, - сказала старушка. – А то, совсем чё-то скучно, даже не навещает никто.
– Да меня тоже, – теперь уже с некой улыбкой пробормотал Алексей Павлович. – Совсем забыли старика. Как Васильевна умерла, так и сижу один…
– Ну как там хоть здоровьице-то?
– Да как, как. Как ещё у старичка может быть… Восемьдесят лет в следующую субботу.
Ему вдруг стало невыразимо хреново, когда, произнеся эти слова, он всеми клеточками изо всех сил пытающегося ещё держаться тела физически ощутил сию дату. К горлу подступила то ли мокрота, то ли ещё какая гадость… “Фууу”, – подумал Алексей Павлович – “надо скорее в ванну, хоть отплеваться”.
– Ладно, Семёновна, я в ванну, – опять прохрипел старик, и, не выдержав, резко откашлялся. – Пойду помоюсь хоть…
Он едва успел договорить последнюю фразу, как докучливый дикий кашель опять одолел его.
– Ну ты проверься-то хоть, – нравоучительно произнесла Семёновна. – Смотри, может, тубик подхватил, проверься у доктора, а то дуба дашь.
– Да, – почти безнадёжным шёпотом пробормотал Алексей Павлович. – Нам-то, старым, что – в любой момент можем коньки откинуть. Но ты приходи, хоть посидим, в домино постучим. Помнишь, лет десять назад, мы на Харьковской у Иваныча в домино играли?
– Да чё ж не помнить-то, тогда, считай, молодыми были, это щас уже хоть в ящик играй…
– Агааа, - протянул старичок устало. – Ну ты звони.
– Дома будешь?
– Да куда ж мне идти-то, щас вот за хлебушком, за лекарством, да домой. Аааа….ааа…
– Ой, Палыч, чего там опять-то?
– Да шо-то в пояснице стрельнуло. Вчера ветерок чуть дунул, и всё.
– Слушай, Палыч, а как юбилей-то?
– Даа, как, как. Сынок, может, из Актюбинска позвонит, поздравит, а так чё там, было бы, что отмечать. Телевизор посмотрю, новости там всякие, да отключусь. Если ещё доживу…
– Тьфу, тьфу, типун тебе на язык, – взволнованно почти прошептала Семёновна. – Тебя ж колом не добьёшь, про таких говорят.
Дедушка хотел усмехнуться, но опять раскашлялся.
– Ладно, звони, – сказал он, и, повесив трубку, поковылял дальше к ванной.
  Уже совсем рассвело, и день понемногу вступал в свои права. Алексей Павлович, не торопясь, сходил в ванную, откашлялся, и направился на кухню. Он едва начал открывать холодильник, как вдруг… вскрикнул от боли – что-то защемило в правом бедре.
– Ааа, - еле проговорил он. – Ладно уж, чайку попью, да в поликлинику.
Так, в сборах и хлопотах, прошло ещё около часа. Наконец, он оделся – благо, время было летнее, и сильно много времени это не заняло, неспешно оперся правой рукой на палочку, открыл входную дверь, и вышел на площадку. Рядом уже стоял сосед, дед Степан, с собачкой. Она приветливо залаяла.
– Оо, Палыч, – усмехнулся Степан. – Куда путь держишь, старина?
– Да в поликлинику, – с горькой усмешкой вздохнул Алексей Павлович. – Там, может, хоть рецепт выпишут. Совсем старый стал, ноги-то не слушаются.
– Да у меня не лучше, – сказал Степан. – 76 уже стукнуло.
– А мне 80, вот, в субботейку следующую.
– Да ты чего, ну, хоть нас-то, старичков, соберёшь?
– Ну, знаешь, Степан, собрать-то не на что, так, посидим на лавочке, может, у меня чайку попьём. А что нам ещё делать? Да и не надо нам ничего, это молодёжь у нас собирается, развратничает…
Лицо Степана словно оживилось, морщинки весело забегали. О, да! На эту тему Степан был готов говорить вечно!
– Совсем, ага, обнаглели. Вчера, значит, этажом ниже, устроили там, крики, вопли, музыка гадская…
– Да бес их попутал, – возмущённо огтветил Алексей Павлович. – Небось, ещё и блудничали там, молодые нынче такие, свадьбы не ждут, лишь бы в койку затащить.
– Ооо, – с чувством произнёс Степан. – Даа, не то что я, за своей Алексеевной три года ходил, упрашивал, серенады пел всякие, да и дождался, пока ей 18 стукнет. С родителями её был знаком. А эти… Напьются, накурятся, и давай там себе перемешиваться!
Тут открылся лифт, и старички медленно зашли, еле придерживая руками дверцу. В лифте они продолжали всё те же задушевные беседы.
– Хорошо, нас это говно не коснулось, – вздохнул Степан. – Люди тогда другие были, да если бы я так, меня бы батя так ремнём отпорол, да, и правильно, чтобы неповадно было! А уж девочки…
– Даа, до свадьбы все девственницы были, – сокрушался Палыч. – Да если бы моя дочь вот так с кем-то, да я бы её голую на мороз выгнал, да ещё ремня дал! Воо, пошли же шлюхи, зла на них нет!
– Люди от Бога отвернулись, повальным грехом занимаются, – махнул рукой Степан и вдруг раскашлялся. Густая мокрота упала прямо на собаку, которая недовольно фыркнула.
Наконец лифт приехал на первый этаж, и дедушки медленно вышли и спустились из подъезда на улицу.
– Ладно, Палыч, что они нам, – резюмировал Степан. – Таких уже не исправишь – люди пропащие, не то что мы с тобой были. Бывай, ладно, поплёлся я…
– Ну давай, может, успеем ещё увидеться, – хрипло и с каким-то трудом произнёс Алексей Павлович. – Пошёл я в поликлинику…
Поликлиника была примерно в километре от дома. Тяжело дыша, старичок поплёл дальше. Природа уже сияла всеми яркими красками, голубое небо, яркое солнышко – что ещё нужно для счастья? Чем ближе к поликлинике, тем оживлённее становилась улица. Вот идут и щебечут несколько парней и девчонок, вот, что-то крича по мобиле, бежит навстречу какой-то паренёк. Вот ещё народ подтянулся… Но что-то не в радость всё было Палычу. Ноги то и дело отдавали болью, да и голова была тяжёлая, словно дерьмом набитая. Дойти бы, дойти бы…
Он вздохнул и присел на скамеечку. К лавке приближалась, словно порхая, прикольная симпатичная шатенка в ярко-красной футболочке, и эротично сосала влажными губками персиковый сок из соломинки. Тут в её штанах, словно переливаясь, зазвучала Музычка. Это звонил телефон. Пришлось присесть рядом с Палычем…
Девчонка села и поднесла трубочку к уху.
- Алло, – громко и весело произнесла она. – О, привет, Катька. Да я тут уже почти, скоро буду! Слушай, а что ты вечером делаешь? Давай по набережной прогуляемся, блин, так давно не виделись!
Она надула красивенький пузырёк из жвачки и ещё громче продолжала:
– Ой, это классно! И Витька придёт! Давно его видела, мм, такой прикольный, я бы с ним даа!!
Она щебетала всё громче и громче, и, когда, наконец, закончила говорить, старик не выдержал:
- Ишь, распелась тут, что, дома делать нечего!! Понасели тут!!
- Что нужно-то? – возмутилась девушка.
- Ходют тут, ходют! Последний стыд потеряли! Разоделась, проститутка! Ты как по улице ходишь, посмотри на себя!! И орёшь, тебе что, хвост прищемили? Соплячка сраная! Да кто ты вообще такая!
– Дедуля, ты чё, импотент? – усмехнулась девушка. – Парни девушками восхищаться должны, а ты…
И не успел Палыч снова раскрыть рот, как она вскочила, и через секунды испарилась в толпе. А дедушка всё продолжал возмущаться, словно сам с собой:
– Дуры набитые! Как со стариками разговариваете, никакого уважения! Что вы в жизни понимаете, молоко ещё не обсохло! Шлюха!!
Дедушка опять раскашлялся и смачно сплюнул. Да, это был очень символичный жест – плевок в её сторону. Но она этого уже не видела…
Старичок, наконец, успокоился, и медленно начал вставать со скамефки. Но боль в пояснице отозвалась ещё резче обычного, и, ктому же, ужасно захотелось по малой нужде.
– Тьфу, замучил простатит проклятый! – шёпотом, но с выражением воскликнул Палыч. – Это всё они, проститутки поганые! Сколько лет на них, шалав, потратил, а они…
Он всё же встал, прошёл несколько шажков, и тут понял – труба. До дома далеко, до поликлиники ещё дальше, а моча давила уже так, что, казалось, вот-вот готова хлынуть на асфальт мощным, всесокрушающим Ниагарским водопадом! Надо было что-то делать.
Матерясь и кляня всё на свете, Алексей Павлович походил так ещё минут пятнадцать. Магазин, фирма какая-то, автостоянка… и ничего для удовлетворения этой – одной из основополагающих человеческих нужд. Как только он смог выдержать! Он бы сходил в кустики, но мощный высоконравственный каркас, сформировавшийся за многие годы, мешал, как так – столь нагло нарушать общественный порядок. Не за это ли он только что клял ту расфуфыренную шалаву?!
Но – увы для моралистов! – физиология оказалась сильнее. Кашляя и кряхтя, Палыч-таки медленно отошёл налево, в сторонку, и его серая рубашка, колышась от ветра, уже замелькала на фоне весело колосящейся травы… Он прошёл ещё немножко, и – о, чудо! – там, за деревьями, что-то явственно чернело. Пройдя ещё немножко, и слабеющими руками раздвинув листья, он аж вскрикнул от радости. Сомнений не было – впереди стоял ветхий, грязный, но такой милый, такой нужный общественный туалет! Мистика! Ведь сколько раз он ходил тут раньше – и никакого нужника не было! А, может, он его просто не замечал? Такие уж люди – тогда лишь обратят внимание в этой жизни на что-то, когда это что-то очень, ну очень их приспичит…
Опираясь на палочку, Алексей Павлович медленно приоткрыл дверцу, которая держалась буквально на честном слове, и прошёл внутрь. Он хотел её подпереть чем-нибудь, ибо видел плохо. Но коварная дверца выскользнула из его рук и громко, словно со злом, заперлась и как будто защёлкнулась, хотя, с какого перепоя в общественном туалете быть замкам?! В нужнике воцарилась полнейшая безмолвная темень…
–  Твою мать, нихрена ж не видно, – выругался старик. – Даже дырку не найти, вот же мать вашу!... Ну, придётся без дырки тогда!
Он начал медленно расстёгивать ширинку, но что-то заело. Пришлось опрометчиво отбросить палочку в сторону и тут лишь он понял, какую глупость совершил! Тьма тмущая – как он теперь её найдёт! Его охватил ужас, и он со зла, не закончив расстёгиваться, просто скинул вниз опостылевшие штаны и… быстро сделал своё дело. Но тут правая нога поскользнулась обо что-то склизкое и противное.
– И не уберут толком, тьфу!! – заорал старик, хотя орать было решительно некому.
Он хотел чуть отойти в торонку и начать одеваться, и тут почуял, что нога начинает проваливаться!  Да! Похоже, это была та самая дырка, кою он недавно так безуспешно искал.
Старичок попытался вытащить ногу из неведомой дыры, но сделал неосторожное движение, и вот провалилась уже и вторая нога, он словно пролетел несколько секунд фиг пойми, куда, и тут упал головой, к сачстью, на что-то мягкое. Офигев от неожиданности, Палыч открыл глаза, но – вокруг всё та же темень, да он ещё и по грудь непонятно в чём. Он попытался приподняться и слегка перевести дух, но левая нога опять попала во что-то мягкое и… тут его понесло уже неудержимо. Вокруг что-то урчала, то ли вода, то ли экскременты, которые в воде… Затем на башку тоже что-то посыпалось, и глаза оказались то ли в песке, то ли ещё хрен догадайся, в чём. Резко чем-то завоняло. В туалете вообще розами не пахнет – но этот резкий запах был явно чем-то новеньким!
Он то ли летел, то ли плыл вниз и в сторону. Затем он почуял, как бока словно чем-то зажало, и… резкий удар обо что-то. Глаза на миг закрылись, а когда вновь отворились, он ощутил резкий жёлтый свет, который его словно пронзил. И – вновь какой-то жуткий звук, его словно оглушило.
…Очнулся Палыч непонятно когда – точнее, через пару минут, но могло показаться, что прошло несколько часов. А нечто жёлтое также нестерпимо било в глаза. Старик в ужасе обомлел. Где же он?! Из туалета, вроде, не выходил! Неужто он провалился прямо в канализацию?! Неужто и такое возможно? А, может, что похуже, может, его уже и в живых нет? Со страхом он попытался протереть глаза, руки, и та, и другая, куда-то сильно упирались, но глаза он ощутил ясно. Значит – живой! Значит – не всё потеряно.
Он попытался встать, но давящая на глаза желтизна словно заставила его свалиться обратно… И только тут Палыч собрался с духом и еле слышно произнёс:
– Да где же я…
Жёлтое облако медленно, но верно начало обретать очертания, и, к ужасу и изумлению старика, обрело почти человеческую, но столь же ярко-жёлтую фигуру. Появилось даже нечто наподобие лица. Да что, чёрт возьми, происходит? Может, всё это ему просто снится?
И тут, к ещё большему удивлению, это нечто заговорило каким-то совсем необычным, словно инопланетным голосом, аки некий робот:
– Успокойся, чел! Всё с тобой в порядке! Ты не бойся, здесь тебе плохо никто не сделает. На самом деле, ты не представляешь, как тебе повезло… Тут оказываются немногие, очень немногие. Но мы видели тебя, и поняли, кто ты. Тебе тяжело, мы знаем. И мы решили тебе помочь!
– Да, чёрт возьми, вытащите меня отсюда! Мне ещё за лекарством надо!!
– Лекарства, лекарства… За ними ты всегда успеешь. Мы долго не продержим. Но подумай – спасут ли они тебя? Тебе скоро восемьдесят…
Старик совсем рассвирепел:
– Мать твою, да что за глюки!! Я же не пью! Сам знаю, что мне 80!
Голос ласковыми, почти интимными интонациями произнёс:
– Это тебе не кажется. Всё, на самом деле, так. В мире, знаешь, много таких вещей, и ничего необычного в них нет. Мы скажем больше – всё полностью по науке. Просто, люди разучились замечать удивительное. Им не до того, гонятся за деньгами, за карьерой, жена, дети, и всё такое, и ничего вокруг не видят… А когда всё же видят, называют это чудом…
На этом слове жёлтое существо неподражаемо иронично усмехнулось.
– А какое тут чудо… Хотя, да. Для этого мира даже одного чела сделать свободным – уже чудо.
– Чего вы хотите!! – вскрикнул Алексей Павлович.
– Мы? Да от тебя нам ничего не надо. Мы хотим, чтобы ты…
И тут Палыча словно осенило:
- Какой я вам ТЫ!! Старикам тыкают, совсем уж…
Здесь он упал, его опять придавило мощной энергией желтизны, и он почуял, что уже не может оторваться и встать…
– Спокойно, спокойно, – покровительственно произнёс голос. – Ты, дорогой, сейчас немножко не в том положении, чтобы нам указывать, не так ли? Какой ты “Вы”! Вот ты скажи – ты один, или тебя двое?
- Чеегооо, – прохрипел старик, даже не поняв вопроса.
– Вот, то-то же! Ты – один. А для одного чела в вашем русском языке есть слово “ты”, не так ли? Вот, когда раздвоишься – будешь “вы”, ага?
Палыч почуял нежданно какую-то ласковую теплоту, идущую от жёлтого существа. Она наполнила всё его тело, и ему невыразимо захотелось улыбаться, смеяться. А ведь, казалось бы – какой уж тут смех!
– Правильно, правильно, улыбайся. Ты ведь давно этого не делал?
– Д-давно, – заикаясь, с каким-то бессилием произнёс Палыч и… заржал так, как не смеялся минимум лет тридцать!
 – Молодец, чувак, вот так и надо! – громко и по-доброму произнёс голос, который вдруг стал таким родным, таким новым, а, может, хорошо, прочно забытым старым?!
– Кто? Чудак? – заулыбался Палыч.
– Чу-вак, - как бы по слогам произнёс голос. – Эх ты, знать надо такие слова! Ну, ничего, чел, научишься! Молодёжь так болтает – а ты чем хуже?
Старик лишь сейчас, кажется, окончательно поверил в в реальность происходящего, да, это необычно! Но, раз оно происходит, значит – существует!
– Аа… кто ты? – уже без какой-либо враждебности произнёс он.
– Да какая разница, кто я. Скажу лишь одно – я не бог, не ангел, и не кто-то ещё из них. Я тоже материален, но я – с другого уровня материи. Физика до него ещё не дошла, но дойдёт, дойдёт неизбежно. Важно, кем станешь сейчас ты. Сегодня самый важный день в твоей жизни! Чувак, тебе невероято повезло, ты неспроста зашёл в этот туалет. Мы за тобой наблюдали, давно, нам тебя жалко. Как ты проживаешь свою жизнь?
Алексей Павлович окончательно успокоился и слушал, словно заворожённый, хотя… почему “словно”? Так именно и было – жёлтое существо словно загипнотизировало его, и продолжало неспешную речь:
– Скажи, к чему ты стремишься в этой жизни? Чего ты хочешь? Чего добиваешься?!
Старичок как бы в полусознании, но уверенно произнёс:
- Да к чему мне, старому, стремиться… Доживаю дни свои!
- Вот это и плохо! Нельзя так. Каждый день важен, каждый день драгоценен, ты можешь чего-то ещё добиться, а ты… А всё потому, что ты принял свою смерть, как неизбежное. А с чего ты, кстати, взял, что скоро умрёшь?
Старик что-то хотел ответить, но лишь беспомощно прокряхтел…
Голос продолжал:
– Даже сейчас многие по 110 лет живут и дольше, это сейчас! Почему ты не хочешь быть среди них? А ведь наука – это, чувак, сила! Она на месте не стоит, и за эти годы жизнь можно ой как продлить…
В голове у Палыча словно завертелся калейдоскоп. В глазах опять помутнело.
– Да, смерть – процесс биологический, но сколько болезней люди уже могут лечить! А старение – это лишь такая болезнь, которая есть у всех, но – её можно и нужно лечить. Поверь мне, поверь голосу из прекрасного далёка! Песню-то хоть помнишь?!
У Палыча что-то мелькнуло в голове, но он едва успел что-то вспомнить, как волшебные слова “слышу голос из прекрасного далёка” зазвучали во всей своей невиданной, первозданной красе…
– Так вот, наступит момент, – совсем уж медленно продолжало неведомое жёлтое существо – и нас, точнее – вас, всех возьмут на буксир юности. Но нет, не всех. Только тех, кто пожелает. А вам, и тебе тоже, важно дожить до этого момента. Но, чувак, чтобы дожить – ты должен настроиться на жизнь! А ты? Какой у тебя настрой! Ты клянёшь юных, даже девчонок! Ты, блин, парень, или кто?... Парень должен восхищаться девушками!
Старик прифигел. Это он так недавно слышал! Да-да, от той самой девчонки! Ах, как он её обосрал – и за что только?!
– Думаешь, мы ничего этого не видели и не знали? Неа, товарищ, ошибаешься – всё-то мы знаем. Многие старички так, но у тебя это – просто капец.
– Да дед я, а не парень, – только и нашёл он силы ответить.
– Воо, в этом-то и твоя ошибка – ты считаешь, раз тебе скоро 80, ты старик, и всё, жизни конец! А это – не так, я же говорю, тебе надо дожить до того великого момента, он не за горой уже! И ты должен понять – ты можешь и должен стать юношей!...
– Чего-чего?! Превратиться в юношу? Да не верю я в сказки…
– Какая уж там сказка, блин… Ни одна сказка не может быть прекрасней жизни – а в ней возможно всё, просто, ты, и не только ты, ничего не хочешь испытывать, как-то там живёшь – и ладно! Пойми, тинейджер живёт в каждом, надо его лишь уметь разбудить…
– Ти… ти…кто?!
- Аа, ты и этого не знаешь, – спокойно, но с иронией ответил голос. – Тинейджер – это юноша, это такой прикольный чувак, который умеет самовыражаться, который ярок и весел, который живёт полной жизнью, и даже – голос существа стал каким-то игривым – иногда совершает маааленькие такие безумства! Готов ли ты стать таким?
И тут в голове у Палыча словно кинофильм пронёсся. Такие яркие картинки детства и юности, словно было всё это вчера. Как гулял, тусовался, обнимался, целовался, играл… да жил, чёрт возьми! Когда ничего не болело, когда всё, ну почти всё, было по плечу… Его аж зазнобило от погружения в этот теперь почти неведомый, а когда-то столь знакомый мир!! И он вдруг заплакал, но какими-то особенными, светлыми слезами…
– Поплачь, это полезно, – произнесло существо. – Это необычные слёзы, это слёзы очищения. Сейчас вся накипь и грязь выйдет из тебя, а ты ведь её копил, копил, хранил, и называл это – взрослостью… Мудростью даже… А подумай – кто мудрый? Кто живёт полной жизнью, кто делает то, что нравится, или тот, кто девушек, да и вообще людей, на улице материт?
Старик совсем разрыдался. Ему вдруг стало невыразимо стыдно перед той незнакомкой, которая теперь виделась ему прекрасной и яркой. Слёзы потекли совсем ручьём. Да, какая, оказывается, красочная, разнообразная жизнь, а он тут валяется, в каком-то говне… Он едва успел произнести чуть слышно сию мысль, как существо уже почти весело продолжило:
- Хе-хе, это говно, в котором ты сейчас – не говно, а так, фигня. Душик принял – и нет его. А вот то говно, которое ты в душе годами копил – от него избавиться сложнее.
– К-как-кое говно, – прошептал Палыч.
Нет, он всё ещё не до конца поверил в происходящее!!
– Да какое, какое… Как ты с дочкой обращался, как её обижал, когда она в 14 лет с парнем гуляла! Как парня её в тюрьму хотел посадить! Как сыну “бесовскую музыку” слушать и пиво пить запрещал! Как жену свою покойную бил, тебе казалось, что она там с кем-то спала! Ведь это её право, её дело! Как и сына. Как и дочери. Как и соседей, которых ты тоже судил, хоть никто тебя и не просил! На скольких ты наорал! Скольких обозвал! Сколько злобы ты излучал в наш прекрасный мир – подумай!! И при этом ещё думал, что ты лучше других. Нет, ты ещё неплохой – не вор, не убийца, не насильник, но злобы в тебе конкретно много!
Старик, наконец, закончил рыдать, окончательно понял, что никакой это не сон, и тихо проговорил:
- Что я могу сделать? Покаяться?
- Эхх, чувак, ничего-то ты не понял! Мне твоё покаяние не нужно. Мне от тебя вообще не нужно ничего. Это нужно тебе самому. Чтобы разбудить в себе тинейджера, ты должен понять, просто для себя понять, что ты был неправ, и делать всё только позитивное. Прикольное. Мдаа, чел, ты ж забыл, что такое “прикольное”, это значит – весёлое, и врубающее других в веселье. Не шутить над кем-то, не обижать, а вместе веселиться и время классно проводить, классно – значит, прекрасно. Ладно, это ты поймёшь, точнее, вспомнишь очень быстро. Но тебе надо и круг общения менять. Общайся с молодёжью, а дедушек и бабушек своих знакомых – просто врубай! Да, блин, не проигрыватель врубай, ну что ж ты такой тормоз!! Да, блин, не в машине тормоз, а…
Существо мгновенно читало мысли старика. И, казалось, от безнадёги готово было горестно вздохнуть, но – продолжало!
– Врубать – это значит, вводить в курс дела, показывать, что и как. Что жизнь дана для того, чтобы тусоваться, веселиться, любить и ещё кое-что, но при этом и улучшать, совершенствовать себя и других. Людям помогай – это-то ты понимаешь, значит, далеко не всё потеряно!! Тусуйся, развлекайся, будь уверен в себе!
- Ноо… но, куда мне с ними, я же старый!
- Ааа… Ну вот, опять! Пока ты внушил себе, что ты старый, ты таким и будешь, но наука творит великие дела, а будут – ещё более великие. Запомни – ты – юноша. И ниипёт.
Впервые за всё время общения существо расхохоталось!
- А что ты удивляешься? Иногда и мат уместен, главное, в тему его употреблять! Ну, короче, это фигня, главное – ты понял. Я тебя сейчас накрою, считай – это тебе дар. Дар Юности, ты всё же прикольный чувак, понимающий, тебе его можно и подарить. Но знай – дар будет работать лишь, если ты в него поверишь. Даже не поверишь, не то.  Ты должен знать, что он – действует. И до тех пор, пока ты будешь это знать, он будет действовать. А там и наука на помощь придёт! И не думай о деньгах, будь позитивен, и они подтянутся!
Старик самопроизвольно закрыл глаза. Снова он весь наполнился чем-то неведомым, но определённо приятным. Ароматное жёлтое облако пронзило его. Он приподнялся и упал, опять приподнялся и упал, и так – несколько раз. Наконец, он очнулся окончательно и решил встать. И – блин! – встал безо всякого скрипа и боли!
- Забудь про лекарства, – произнёс голос. Они тебе больше не понадобятся, главное – твой настрой, мысль материальна, и сама излечивает тело. Короче, дар у тебя есть. Миссия – общаться с людьми, улучшать их, и врубать в то, что быть тинейжерами можно всегда – Яна. А сейчас я покажу тебе кое-что ещёёё!!
Вновь в голосе проявились игривые интонации. А старик вдруг вспомнил сказки и громко произнёс:
- Но как тебя величать, о, мой, повелитель?!
- Нифига, блин, ты прикольный, – засмеялся голос. – Ну тоже хорошо, что сказки помнишь. Какой я тебе повелитель, я – чувак, парень, подросток, только с тонкого уровня материи. Зови меня просто – Деламин!
- Почему?
- Ну, Дел – я же для тебя дело сделал! Амин… Блин, узнаешь – не всё сразу, скажу лишь, есть такие штучки, с окончанием “амин”, они бодрость дают, но могут и забрать потом… Пофиг. А я – такой амин, который даёт, но не забирает! Клёвенько? Ой, ты же не знаешь слова, это значит – отлично!
И тут возле Деламина стремительно пронеслась какая-то штуковина со шкалой, на ней энергично мелькали циферки, от 80 и ниже. 80, 60, 40, 25, 20…
– Ой! Что это? – изумлённо произнёс Палыч.
– Это тот возраст, который будет реально у тебя. И те, с кем ты будешь общаться, – торжественно заключил голос.
Шкала резко затормозила на числе “16”.
– А знаешь… Даже мы не всемогущи, – с грустью вздохнул Деламин. – Мы не можем улучшить сразу всех, и повлиять на ваши земные установления, а у вас есть такой закон, что, если кому исполнилось 18, общаться с людьми менее 16 чревато… И мы стараемся, но пока ничего не получается. Получится, но когда – неизвестно, а пока – косяк. Блин, да не дверной косяк! Косяк – он разный, есть такой косяк, что… Ладно, не всё сразу! А вот тут такая фигня, что шкалу заклинивает, и всё – дальше никак. Но ты не расстраивайся, если даже общаться станешь с 16-18-летними и старше – для тебя это тоже супер! Не циклись, сколько тебе лет! Проводи время по-новому, по-современному! И вот увидишь – ты и внешне начнёшь меняться на глазах! Тебе, чуви, дан великий дар – ты снова можешь стать подростком, но всё зависит лишь от тебя! Дар теперь в твоих руках! Не потеряй его! И не сломай!!
Павловича передёрнуло! Несомненно, он об этом слышал, фразу знает – но откуда?! И тут его осенило – это же песенка такая есть! Он даже вдруг вспомнил, что её поёт Макsим. “Знаешь ли ты” тема зовётся! Как же раньше он её не замечал! Что же – лучше поздно, чем никогда! Алексей Павлович вздохнул. Вот он придёт домой и каак врубит приёмничек! Сколько нового, сколько интересного он тупо пропускал мимо ушей, а то и того хуже – ругал! Но теперь будет не так!
– Главное – не грузись, – продолжал Деламин. – Будь самим собой, всё придёт, и слова нужные, и действия. Не мешай тому, что в тебе сейчас пробуждается.
Деламин стал уменьшаться в размерах, лицо исчезло, голос становился всё тише…
- Ооой! Куда же ты! – испугался Алексей.
- Запомни – никакой ты не “Алексей Павлович”, а – Лёха, Лёшка, и пр. Ты никакой не старик, а современный прикольный парень! Ну, не буду же я тебя вечно опекать! Главное я тебе дал, а дальше – сам. Молодёжь должна быть самостоятельной!
- Мо… молодёжь, – не переставал удивляться Алексей. – Лёха… Лёха. А раньше мне это нравилось!
- Вот, понравится и сейчас, – всё тише говорил Деламин. – Действуй, и помни – ты – юноша отныне. Связаться со мной нельзя, пока нельзя, пока наука не догадалась, как это сделать! Короче, ты запомнил, что нужно, я отчаливаю… Не бойся, спокойно вставай, и зацепись руками воот за ту хреновину. Там, наверху, и штаны твои, и палочка, но она тебе больше не понадобится. Так, на память сохранить можешь.
Внезапно Алексей проняло чувство благодарности – в кои-то веки!
- Спасибо! Спасибо! Спа…
- Да не за что, главное – храни подростковость в себе, этот великий дар, и врубай в неё других, и помни – сорвёшься в злобу опять стариком станешь, будь позитивным! – прошептал Деламин… и облачко исчезло окончательно, остались лишь маленькие пылинки, но скоро и они безвозвратно разлетелись по сторонам.
Тут Алексей ощутил, как его словно встрясло, оковы, сжимающие бока разлетелись, глаза несколько раз открывались-закрывались… и раскрылись совсем. Он всё ещё был в шоке. Как другим рассказать, что было? Ах, Деламин даже не сказал, можно ли рассказывать о случившемся. Видимо, все равно ему, да и уверен – по-любому никто не поверит…
Вверху действительно он увидел какую-то железяку, зацепился за неё, и с удивительной, неведомой многие десятки лет лёгкостью, поднялся наверх. Да, от него сильно воняло, и кружилась голова, но в ней, в этой голове, усиливалось ощущение некого неведомого ранее счастья!
Тем временем, задул резкий порыв ветра, и дверь в туалет с грохотом раскрылась. Как не поверить, что всё это было подстроено! Собственно, теперь он и не сомневался. Что-то ему подсказывало, что и от вони он теперь избавится без проблем.
Алексей – он теперь и думать не хотел, чтобы его по отчеству звали! – быстренько надел штаны, взял палку в левую руку и буквально пулей вылетел из туалета! Ему жутко захотелось поржать – и он это сделал! А вокруг был свежий воздух и прохладный ветерок! Скорее, скорее выскочить из кустиков – и в город! Только как почистить одежду?
И тут небо затянуло тучами, и внезапно начался ливень. С каким-то давно не испытываемым наслаждением Алексей встал прямо под дождь, который стремительно и скрупулёзно сливал с одежды грязь и всякое дерьмо – прочь и безвозвратно. Да что там одежда! В эти минуты он ощущал физически, как смывается дерьмо, которое в нём, в его голове, копилось десятки лет, и которым он, по сути, ещё и гордился!
Вот капельки падают, падают на голову. Раньше бы он матерился, на чём свет стоит – а теперь отлично! Ещё, ещё, ещё! А какой ароматный, чистый, просто офигенный воздух, который он жадно вдыхал, словно боялся пропустить. Впрочем, чего теперь-то бояться? Теперь жизнь станет совсем иной. Красочной. Весёлой. Настоящей!
Прошло полчаса. Дождь становился всё слабее, пока, наконец, не кончился совсем. Тучи рассеялись, и вновь выглянуло солнышко. Алексей – нет, Лёха, как же это здорово звучит! – мокрый, но весёленький, вышел из кустиков на тот самый знакомый тротуар. Но нафига ему сейчас поликлиника? Он пойдёт потусуется по улице, и – домой! Тут он вспомнил: Деламин обещал, что он и внешне начнёт меняться – скорее бы в зеркало взглянуть!
Он пошёл к дому, широко улыбаясь. Нет, пока внешне он был почти таким, как и раньше, разве что, злоба начисто исчезла с его лица. Но кто сказал, что будет совсем-совсем легко?!
Он почувствовал, что ему неудержимо хочется поприветствовать народ и даже с кем-то познакомиться! Как давно это было, как он отвык – но теперь привыкнет! Навстречу шла компания весёлых красоток, и – о, мистика! – прямо в серединке шла, сексапильно пританцовывая, та самая обалденная девчонка, которую он обозвал несколько часов назад…
– Привеееет! – неожиданно вырвалось у него. – А тебя как зовут?!
- Чё, дедок, попутал?! – презрительно ухмыльнулась девчонка. – Забыл, что мне говорил совсем недавно?!
– Блин, ну прости, я неправ был, хочешь я тебе цветочки подарю!! Ты такая… ты прикольная, ты просто супер!!
Лёха сам себе изумлялся. Откуда только он узнал эти слова? Ещё утром они были либо незнакомы, либо ненавистны. Но Её Величество Подростковость вступала в свои права. А она может многое…
- Блин, дед, ну что тебе от меня надо?! Шёл бы ты отсюда! – возмутилась она.
- Я не мог пройти мимо! Я многое понял, ты – такая потрясная, что это невозможно! А что тогда говорил – ну прости, дебил я был… Теперь я другой!!
- Ладно, пока, - усмехнулась девчонка и быстрым шагом пошла дальше вместе с компанией.
“Блин, а ведь она тут поблизости живёт”, – подумал Лёха и громко крикнул вослед:
- Ну скажи хоть, как твоё имя, красавица!! Я же всю ночь теперь не засну!
- Да Аня я! Всё?! – оглянулась она.
И тут Лёха не выдержал и послал ей искренний и такой прицельный воздушный поцелуйчик.
- Блин, дебил какой-то этот дедушка, - усмехнулась Анечка, но уже почти беззлобно.
“Да уж, не всё сразу”, – с грустью некоторой вздохнул Лёха и тут вспомнил завет Деламина – он всегда должен быть на позитиве! И тогда, пускай, не вмиг, но всё получится! Главное – он её запомнил. В ярко-красном, примерно 170 рост, вечная соломинка во рту, над губками какая-то фигня приколота – он пока не вспомнил, как это называется, но вспомнит, непременно вспомнит!!, что-то напевает про себя, и такая улыбочка – ну просто прелесть!! И Аня, ну, если не врёт, конечно же. А он должен сделать ей что-то приятное и прикольное. Ведь он может, может ей понравиться! Да, всё лучшее – впереди.
Компашка, пританцовывая, окончательно скрылась за углом, а Лёша с самыми лучшими мыслями стремительно направился домой.
Для него начиналась Новая Жизнь. Подлинная, полная приключений и новизны, а главное – да, он это точно знал! – полная Любви.