Аксиньина калина

В детстве я каждую осень  ходила с бабушкой Аксиньей   в  лес за калиной. Она, всегда,  охотно брала с собой  всех моих деревенских подружек.  Для нас это бы настоящий праздник!
Калина поспевала обычно в конце ноября, да еще ее, как говорила бабушка, должен был хватить легкий морозец.
Разрумяненные, разгоряченные, мы бежали по первому снегу всей гурьбой впереди бабушки, то и дело, оглядываясь на нее. Она шествовала позади нас важная, как будто королева, принаряженная, словно и не за калиной вовсе шла, а на какое-то свидание.
Дед мой, муж бабушки,  пропал на войне без вести. Всю войну получала она от него солдатские  »треугольнички», а в день Победы – казенное  письмо с извещением, что Пазухин Максим Иванович пропал без вести  в бою под городом Берлином  первого мая одна тысяча девятьсот сорок пятого  года.
Бабушка с тех пор так и жила  одна, воспитывая дочь, мою маму, хотя не раз к ней сватались овдовевшие в округе мужики.
«Может, и найдется еще мой Максим», - говорила она мне часто, хотя прошло с той страшной войны, более 40 лет.
Мы, уже все знали, что, подойдя к окраине леса, бабушка обязательно звонко, словно девчонка, закричит тоненьким голоском: »Девки! Мою калину не трогать!».
Прямо у дороги, ведущей в районный центр, стояла красавица-калина, которую все на селе, звали «Аксиньина калина», к которой она часто ходила все свои  годы вдовьей жизни. Придет, постоит, пошепчется,  о чем-то с  калиной,  и опять, молча, побредет в село.
Схваченные легким морозцем ярко-красные ягоды отливали серебром, были уже почти сладкие, сами просились в рот. Нам, же, совершенно, они были не нужны,  мы весело бежали  к терновнику.  Там с удовольствием  лакомились его спелыми ягодами.   
Правда, потом от пирогов бабушки с калиной из нас никто никогда не отказывался!
В то утро, мы, заигравшись на полянке, почти позабыли про нее.  Наевшись торна, мы затеяли какую- то игру, как  вдруг я  услышала радостный  голос бабушки: « Батюшки, дождалась!».
Бабушка, как молоденькая девчонка,  бежала по дороге, в сторону райцентра, бросив у калины свое ведро, махая кому-то своим нарядным платком. Мы ничего не понимая, стояли, буквально, разинув рты. К бабушке бежал навстречу молоденький солдатик. Поравнявшись с ней, он крепко прижал ее к себе, гладя растрепавшиеся на ветру волосы.
Мы, стремглав, помчались к ним. Бабушка, вытирая головным платком слезы, говорила одно и  то же, вдруг осипшим от волнения, голосом: «Вот и дождалась я, Максимушка, вот и выполнила твою волю!».
Ничего не понимая, почему она называет моего брата, только что  вернувшегося из Армии, дедовым именем, я бросилась к Алешке на шею.
- Ты, когда вернулся?
- Только, что! Мама сказала, что вы ушли за калиной!
- Бабушка, это же наш Алешка!
- Вижу, внученька, что Алешка.  Пойдемте к калине, открою вам свою тайну, почему эту калину  в деревне прозвали Аксиньиной калиной, - сказала она нам,  и мы пошли к бабушкиной калине.
- Вот отсюда провожала я своего мужа  на войну, в самый ее первый день начала, и обещала встретить его здесь же. А в случае, если  не вернется он с войны, рассказать все  о нем своим внукам, вот у этой самой калины, - бабушка немного помолчала, а потом продолжила свой рассказ.
- Долго я ходила после войны сюда, все надеялась на чудо! А вдруг еще он и вернется, ведь не получила я на него «похоронку», - вздохнула бабушка. Нет, не вернулся! Вот и прозвали ее в селе «Аксиньина калина».
Бабушка смахнула набежавшую слезу и вдруг, взглянув на Алешку, неожиданно для всех приказала ему:
- А ну-ка, рядовой Пазухин, влезь на калину, да повесь на самую ее верхушку вот этот мой платок, в котором я его тогда провожала на войну. Пусть, издалека видит твой дед Максим, что я по-прежнему жду его из дальней сторонушки!».
Давно уже нет в живых моей бабушки, а эту калину у нас, в округе, так все и зовут -  Аксиньина калина.