Судьбы крутые повороты. Глава9. На круги своя

               

Мы уже пятый день в дороге и я не отрываюсь от окна. Природа здесь однообразная, совсем не то, что было, когда мы проезжали горы. Их срезы мне тайны раскрывали. Леса были могучие и сосны упирались прямо в небо,  даже луч солнца с трудом пробивался. Лишь изредко мелькнет слепя глаза и исчезает и снова ищет щелочку, что-бы пробиться. 

А здесь не очень интересно - это Украина.Тут я когда-то родилась и сегодня увижу свою маму. Она домой вернулась, когда  первый раз выгнали  фашистов. Надеялась, что брат  мой  жив  и он тоже   домой приедет.       О, если-бы! Маму  увидеть я хочу, но снова страшно. Что она знает о моей вине?   

Я совсем  взрослая, но растерялась без сестры, не знаю, как мне быть. А, может мама  согласится   вернуться в  Польшу? В  документ  на выезд все  включены:  я, мама, папа  и даже брат пропавший безвести. Ну, а если родители не согласятся, тогда, как дальше жить не знаю.

Брата я потеряла, когда еще мала была, теперь я  взрослая и  понимаю все. Я не  смогу с сестрой  расстаться. О, если б я тогда была постарше,  поумней, я  все  бы  сразу  маме  рассказала, и  мальчиков  могли еще вернуть. Братик мой  был-бы  жив  и  встреча с мамой не была страшна.

За окнами мелькает лес невысокий, лиственный с сосновым  вперемешку, лишь изредко мелькнут  вдали один, два белых домика и снова перелески мелкие, ничто не отвлекает от тяжелых  дум.

И вдруг огромная зеленая поляна и маки красные. Точь в точь, как в фильме о первом  дне  войны. Война  давно  закончилась, и  фильм  забылся, а кадр в памяти стоит.

 Солнечный яркий день, среди цветущих маков играют дети,  родители косят траву. И вдруг самолеты. От солнца ладонью прикрываясь,  люди приветственно  им машут. А те на бреющем полете расстреливают их.

И вот лежат все мертвыми среди цветущих  маков. Так страшно!  Лада крепко зажмурила глаза. И забравшись на полку, тихо горько разрыдалась. Сестра всегда ей  говорила "Не вспоминай" Тогда  я  слушалась. Теперь слезы текут сами собой.

Я снова  помню все, все с самого начал.  Слава богу, что слез моих никто не видит. Дядя  играет в шахматы с соседом, а за окном  мелькают новые картины. .               

Буйное  полевое  разноцветье, словно ковер узбекский. Май наисходе, а цветы яркие и трава сочная.  В Узбекистане давно  все пересохло, а здесь такая красота!           Залюбовавшись, успокоилась. И тут кто-то сказал «Вот мы и подъезжаем» 

От  этих слов похолодело сердце. И вдруг за  окнами померкло все, потемнело. И хлынул дождь, полил, как из ведра.  Потоком  заливает стекла, не видно ничего. Какая странная погода, ведь только что светило ярко солнце.

 А дядя от шахмат чуть оторвался, и  посмотрев в окно, сказал невозмутимо "Ну, это не на долго"  И, правда, только поезд сбавил ход,дождь сразу прекратился так же,  как начался, внезапно. И снова засияло солнце, да ярче прежднего, как будто дождь его умыл. .             

 Тут люди стали собираться, сосед запрятал шахматы, дядя снял с полки чемоданы и улыбнулся мне не очень радостно. .               
- Ну, вот приехали, сказал, скоро увидишь маму.  Да,дяде говорить легко, он же не знает.А я только старалась не думать, как говорила мне сестра.

                Насильщик донес до остановки наши чемоданы, нашел для них сухое место. Дядя  расплачивается, а я смотрю по сторонам и ничего не узнаю. Вокруг еще течет вода, стоят
большие лужи.

 И вспомнилось, как мы с детьми снимали сандали и носки, чтоб мамы не узнали, и шлепали по теплым лужам.  Сейчас тоже  тепло, но не так жарко, как в Коканде.  Больше не помню ничего.

 Ну, только подошел трамвай, его узнала сразу. Трамваи шли по нашей  улице, и остановка была как раз возле ворот, за них выходить не разрешалось нам. Мы ехали  совсем не  долго и только дядя сказал: "выходи,"я сразу же  увидела свои ворота. .               
Как прежде, мы вошли через парадное  во двор.  И я остолбинела. Передо мной любимый двор. Но, он совсем другой, он маленький, какой-то жалкий. Мне захотелось плакать, но я опомнилась, двор сейчас непричем, меня ждет мама!
               
Вбегаю на крыльцо. Это мой дом! Как будто я  не уезжала. .                -Господи милостивый, Ладушка!кричит Григорьевна, приехала!  Какая старенькая она стала. И тут же выбежала Надя, они меня целуют, обнимают. .               
– Боже, какая ты большая! Красавица!  И вдруг обе за головы схватились. А мама только что ушла, она три дня не выходила, все ждем табя. Мы  сейчас,  быстро, она в  далекий магазин  не собиралась. Они на розыски помчались и дядя с ними. А меня  обступило  детство...

Все на своих местах: буфет, диван, на окнах старые гардины, на диване, на столе те же салфетки кружевные. На Новый год и на 1 мая,  мама их  сильно крахмалила и глажеными  раскладывла на кроватях. Они лежали там, похожие на пену,  к ним нельзя было подходить, чтоб  не помять.

Лада любовно рукой погладила перегородку на кухню, по ней когда-то ловко залазила она наверх: одной нагой на подоконник, другой на ручку и уже на двери. Раскачиваясь, представляла себя в цирке. Могла бы и сейчас, но очень грустно.

Дверь в спальню приоткрыта. И сразу  вспомнился последний Новый год. Там  стояла большая елка. И кто-то из детей на голову  Деду морозу положил лампочку. Мы все тогда сидели за маленьким столом, и вдруг  Дед Мороз  вспыхнул. Дети бросились к двери  крича, но она открывалась внутрь, а  дети, в испуге навалились на нее, мешая  взрослым  прийти  на
помощь.

Только мой брат не растерялся, он выдернул горящего, прибитого гвоздем, Деда Мороза и выбросил, разбив окно. С ожогом рук тогда  мама уехала с братом в больницу. Все гости были в ужасе и братом восхищались, он герой настоящий. Где ж мой  любимый  брат?

Я зашла  в спальню, там тоже все,  как прежде: между окон  стоит большое  зеркало, почти до потолка, на его полочках стоят те же фигурки.  Покрашеная кремовой эмалью моя кроватка детская, я в ней спала до самого отъезда. На спинке папа нарисовал медведей, я очень их любила.

 Теперь знаю, что это  Шишкин. На коврике сидит Аленушка,  а на столе у брата его учебники, как будто он сейчас прийдет и сядет за уроки.  Недавно я в газете прочитала, что один солдат вернулся через восемь лет!.

 В доме нет ни икон и ни  распятия,  но я стала  молиться, просить, чтоб  Матерь Божья  и нам явида чудо!               
И тут, рыдая  вбежала мама  и  кинулась ко мне.  Я  тоже плакала. Квартиру заполнили соседи со всего двора. Все ахали, какой я стала взрослой.

Потом  недолго посидели за столом  и разошлись. А мне, как маленькой, мама разрешила пойти  во двор, там повзрослевшие подружки дожидались.
Сначала девочки смотрели на меня, как на чужую, но скоро прошло неудобство и все,  наперебой,  рассказывали о своих делах. У некоторых  девочек уже  были  друзья  мльчишки.


И вдруг из открытого окна я слышу, как мама плача  кричит на дядю. «Я сына потеряла, а теперь единственную дочь хотите вы забрать». Это было ужасно и не справедливо.  Дядя  не думал  меня забирать, он только предлогал вернуться всем на родину.

Но мама его слышать не хотела и кричала, что у нас только одна есть родина- любимый Советский Союз. Я бросилась домой защищать дядю, ведь мама не права. Мне сестра давно рассказала, что моя мама уехала в Россию и совершенно перестала верить в Бога. В России  ее в тюрьму посадили как польскую шпионку. Поэтому она болеет,  плохо ходит.


Но она все равно считает, что  это была случайная оштбка, ее же выпустили. 
Сестра мне много чего обьясняла. Но я то помню и другое. Теперь я взрослая и думаю совсем  не так, как мама, но и не так, как сестра. Я жить хочу иначе. Решение ко мне пришло в момент. Хоть жизнь свою я без сестры не представляю, но маму я  не  брошу - это предательство. 

О, Господи, прости меня!               
               

               



















И вот я снова в школе. Мне очень одиноко,скучно и не интересно. Девочки в нашем классе  странные, шепчутся только о мальчишках из соседней школы, а сами на трамвайной остановке толкают их,кричат, смеются, как будто маленькие дети.               


Прямо напротив школы – театр, только он им не интересен. Книг они тоже не читают, одни учебники, но учаться все лучше меня. Мне  классная  в пример их ставит и постоянно придерается.Я знаю, что плохо учусь, мне трудно. В Коканде много пропускала.

Сестра со мною  занималась, готовила к гимназии. Я знаю много о театре, о литературе, и вообще об искусстве,но в этой школе важны другие знания.  Однажды я простудилась,но пропускать боялась и на уроке кашляла Мне срочно нужно попить воды, только учительница мне не  верит.И я, без  разрешения,  из  класса  выскочила  в  туалет.

Обратно возвращаться не хотелось. Тут зашла девочка,она уже в десятом классе, ее все знают, но я с ней не знакома. Она приветливо мне улыбнулась. – Тебя, что выгнала химичка? мне было стыдно и я не знала, как ей обьяснить,не обращай внимания,у нас тоже ее терпеть не могут, как что,сразу за  дверь. Она нервнобольная и  примитивная, как все учителя.

Девочку звали Олей, она очень красивая.И я все рассказала ей. .            -Классная  меня ненавидит, даже не знаю почему.                –Ну и наплюй,ты новенькая, потом разберешься. Школа-это муть, ее нужно закончить и  забыть,как страшный сон.Учись для аттестата. Куда бы  ты не поступала,все начинается с него.

Я пойду в театральный, но если аттестат плохой,туда даже пытаться нечего.Поэтому учусь я хорошо. - Ой,я тоже хотела б в театральный! Но,у  меня с учебой плохо,раньше было не до нее, поэтому отстала. Мне все хотелось Оле обьяснить,но тут звонок раздался.- Ничего, ведь у тебя еще почти два года,ты все догонишь,а если хочешь,я буду тебе помогать.

Оля говорила,как моя старшая сестра.Мы очень подружились.Оля думает, что об искусстве я знаю больше,чем она и очень развита для своих лет.Но школа оставалась моей  каторгой, особенно когда Ольга стала студенткой. У нее для меня все меньше оставалось время. Потом,кое-как я школу ненавистную закончила и получила аттестат.

Ольга советует мне в театральный подавать,но я боюсь,мне стыдно показать его,там,кроме физкультуры и литературы,все тройки. С таким аттестатом  могут принять  только в физкультурный. Наш учитель говорит, что я  могла  бы стать гимнасткой,но мне  это совсем не интересно.Была бы здесь моя сестричка,она сразу сказала бы,что делать. Но я не знаю где она.

А  мама о них не разрешает даже вспоминать. Расстраевать ее нельзя, она болеет. Я о своих печалях,по прежнему,рассказываю все сестре,но это ж только в мыслях. Ответа нет.
Маму мне жаль. Но,я ее не понимаю,как можно не разрешать любить и думать о любимых?  Родители имели право мне запртить уехать в Польшу, но  запретить любить?


Чтобы мама не знала,я много раз уже писала дядиным знакомым,просила  их  поехать в воеводство. И каждый раз с надеждой подхожу к окошку  «До востребования» Только всегда напрасно. И бабушка тоже о них молчит. Ну, что ж это такое, куда могли они пропасть?

Мне очень плохо и я не знаю, как жить дальше. Ольга приказала подать документы и уехала с родителями в Крым купаться в черном море.Я долго думала,что делать.И помолившись   решила, как Бог даст,так все и будет.
И вот со  страхом  вхожу я в концелярию.  У окна вижу красивого мужчину. Больше нет никого. А мне сказали, там будет пожилая женщина.
- Ну,что молчите,спрашивает он,хочешь у нас учиться? Я не могу ответить,ведь он сейчас посмотрит аттестат и скажет,«учиться нужно было лучше» И все! Тогда конец. Но он даже не посмотрел в него,а стал со мною говорить о чем угодно. И я, совсем  забыв об аттестате, читаю ему стихи,любимые места из книг и монологи из спектаклей. Фантастика, я не боюсь.
-Сейчас,сказал он,перерыв,ты подожди,потом сдай документы.
-Но... с ужасом призналась я,у меня в аттестате больше троек.                -Ладно,сказал он,разберемся, скажешь я велел.                И вот,Ура! мне разрешили сдавать экзамены!
               

Под сценой длинный стол, за ним сидит приемная комиссия,а в зале полно студентов со всех курсов. Проходит третий тур. Из-за спины кто-то передает  записку и шепчет - это тебе. Читать я не могу,сижу в первом ряду. На сцене взрослая  девица  показывает  свой этюд.  И вдруг в комиссии раздался смех, все смотрят на нее, и я записку прочитала.

 "Нас с тобой принимают, я уже знаю. Давай будем дружить, Ирина" Что это за Ирина и что за шутки,когда к концу подходит третий тур,а претенденток на восемь мест, наверное, еще полсотни. И тут слышу свою фамилию...   

               
На сцене справа, у кулис, стоит высокий ящик. Мне говорят –«это буфет", на верхней полке стоит банка с вареньем,трогать ее запрещено,но ты сластена и никого нет дома".  Что будишь делать? Задание понятно мне,только" Буфет" высокий,я не дотянусь. Глазами ищу, что подставить. И вдрут в кулисах вижу стул точно такой, как в Омске был у нас.Внутри у меня все задрожало и рухнуло куда-то вниз,а губы помертвели.Не к месту память мою душу стиснула. Какое тут варенье, мне им бы правду рассказать.Не знаю только можно ли. Но,я должна, другого время у меня не будет. И неожиданно, вдруг, осмелев,губами мертвыми спросила. - А можно показать не про варенье? В комиссии услышали.               - Ну, что ж, если угодно, варенье можно заменить.Им стало интересно. 



                Глава 10. Этюд