Хорошее

Нет, ну должно же во мне быть что-то хорошее? Так ведь не бывает, что человек состоит из одних недостатков. Соседей в расчет не беру – они одно большое исключение из всех мыслимых и не мыслимых правил. Судите сами. Я в субботу мечтаю, чтобы утро моё началось в час дня, а у них чуть ли не с ночи хозяин новые дырки в квартире просверливает, а его жена так стучит половником по крышке кастрюли, как будто это и не крышка вовсе, а набатный колокол. А их сыночек, возомнив себя не иначе, как Александром Кержаковым, с такой силой мячом по стене лупит, что у меня с полки книжки слетают. И ладно б мимо падали. Так нет, обязательно норовят меня задеть. Особенно пакостничает словарь Даля, который, как самонаводящаяся боеголовка, стремится либо попасть мне по уху, либо заехать в лоб. Может быть, поэтому я и произношу так много малознакомых остальным людям слов, когда пытаюсь унять очередную вспышку боли. В общем, соседи – это мой недостаток. А что же с достоинствами?
Вот доброта, допустим, есть во мне или нет? Когда мне говорят, сделай доброе дело, то у меня сразу же возникает масса вопросов: какое, кому, зачем, почему я и сколько надо денег? Скажете, что я меркантильный зануда? Да нет, я просто хочу докопаться до сути вопроса! Одно дело, когда незнакомому автомобилисту, который перед домом без спроса припарковался, гвоздики под все колеса подкладываешь, чтоб больше не ставил здесь свой рыдван, а другое – помог подслеповатому дедушке через дорогу перейти, причем туда и обратно, поскольку он, когда оказался на другой стороне, забыл, зачем ему, собственно, надо было туда попасть. И пока вы шли обратно, на ум неожиданно пришло столько самых разных эпитетов в адрес деда, что Даль, если б жив был, помер бы на месте от восторга. Да, но ведь меня дети любят и кошки, а ни тех, ни других не обманешь. Они к злым людям не потянутся. Правда, моя кошка души во мне не чает исключительно два раза в сутки, когда просит её покормить. И что она только не делает, показывая свою любовь ко мне: об ноги трется, мурлыкает без остановки, в глаза заглядывает и миску свою дочиста вылизывает. Всё остальное время я для неё ничем не отличаюсь от дивана или кресла, ну разве что мебель стоит неподвижно, а я имею свойство перемещаться в пространстве. Другой вопрос с детьми. Грудные непременно тянут ко мне свои маленькие ручки и при этом жизнерадостно гогочут. Те, что постарше, почему-то считают меня своим папой, и мамочкам, гуляющим с ними во дворе, порой бывает очень трудно объяснить чадам, что я – абсолютно незнакомый дядя. Одна из них, потерпев фиаско на почве разъяснительной деятельности, подошла ко мне и чуть ли не с вызовом бросила: «Ну, побудьте моему Игорьку папой! Ну, хоть полчасика!». Я вежливо отказался, сославшись на то, что уже пообещал сегодня побыть папой как минимум двум мальчикам и одной 22-летней девочке.
Или вот, скажем, чувство прекрасного? Ведь мне же нравится любоваться картинами, читать стихи, слушать песни. Не так давно был на выставке современной живописи и скульптуры, но из всех выставленных в галерее работ сумел понять только картину, которая показывала, как пройти к туалету, а из скульптур более-менее узнаваемой была статуя смотрительницы. Правда, когда я подошел поближе и при помощи лупы пытался изучить искусную работу скульптора, статуя неожиданно произнесла, что нечего на неё пялиться, и удалилась в другой конец зала.
Друзья говорят, что я очень терпеливый. Чтобы вывести меня из себя, нужно сделать что-то экстраординарное. На самом деле я медлительный, а не терпеливый. Пока думаю над тем, как посильнее наказать обидчика словом или физическим замечанием, гнев проходит и делать уже ничего не хочется. Поэтому-то моя рука частенько застывает в миллиметрах от челюсти оппонента.
Вспомнил! У меня с совестью всё в порядке. После длительных, изнуряющих переговоров нам удалось заключить пакт о ненападении. Она меня не гложет по пустякам, а я, как человек воспитанный советской моралью и суровыми законами улицы, в нужных ситуациях поступаю так, чтобы ей не было стыдно за меня. То есть, она молчит, когда я не плачу в автобусе за проезд, но не позволяет оставаться в стороне, когда кто-то начинает обижать кондуктора.
Что ж, выходит, что есть во мне всё-таки что-то хорошее, вот только никак не получается до конца определить: сколько, какого качества и какова себестоимость данного продукта.