мне страшно никогда так не будет уже

- Стройся! Ровнясь! Смирно! Нале-во! - мне кажется, или мы так похожи на стадо баранов? Ой, нет, что Вы, не то чтобы мне не понравилось, я иду, иду...
Товарищ старшина, вдарить бы ему промеж глаз, да вспороть заплывшее жиром брюхо. Стоп. Это что за дезертирские мысли? Отставить!
- Отста-вить! - вторить старшина.
* * *
Когда день максимально приблизился к концу, и до отбоя остались считанные минуты, ты подошёл ко мне, взял за руку, одними губами сказал: "Пошли", и я последовал за тобой, будто бы заражённый, пойманный в силки зверь.
Грязный туалет проворно закрывается, и откуда только ключ? Да и туалет ни такой уж и грязный - недавно мной вымыт.
Но стоп, почему я думаю об этом? Надо же думать о твоих больших доверчивых глазах, надо думать о медленно растёгивающейся рубашке, надо думать о твоих поцелуях...о тебе самом.
Сверху вниз видеть острые плечи, выпирающие лопатки, треугольники позвонков...
* * *
Пронзительный визг сирены. Спешка. "Пока горит спичка". Твой прощальный поцелуй и моё: "люблю".
В казарме построение. Выдают оружие. Отсылают на микро-войну.
В машине трясёт, я вижу твою улыбку, слышу смех и вдруг отчётливо вижу, чувствую, знаю то. чего не следовало бы знать.
Пуля. Почти 8 сантиметров металлической смерти прямиком в голову. Раз и навсегда. На лице всё ещё улыбка. Твои глаза в последний раз видят небо, возможно то самое, что видел Болконский над Аустерлицем. А я безнадёжно опаздываю, не успеваю...
Но сейчас ты жив, смеёшься, шутишь, а я плачу.
- Не бойся! Эй, ты чего? - всеобщий смех и только ты понимаешь, кажется даже догадываешься, что произошло.
* * *
Теперь всё реально. И его губы, холодные застыли в улыбке, шепча лишь одно слово: "люблю". Над головой летят пули, и нет чтобы хоть одна ко мне в объятья. Я тут живой-здоровый, а он...он теперь больше никогда не будет моим.

Но я точно знаю - мне страшно никогда так не будет уже.

18. 04. 11