Параграф 8. Следы на стекле

Мерное тиканье часов или же клацанье затвора. Очередная осечка. Щелк, щелк, щелк... И вновь оглушительный грохот. Порох обуял своей страстью, и пуля приняла его ухаживания без доли скромности. Свинец попал точно в цель. Слышен был приглушенный звук попадания в нечто мягкое, верится – плоть.
И вновь всеокутывающая тишина оказывает смятенной душе Тео радушный прием. Глаза плотно закрыты, ему страстно хочется умереть, ведь пережитое видение всегда преследовало его – яд, от которого нет противоядия. Теперь ему открылось то, чего он так сильно жаждал. Вот она, его свободная жизнь, растащенная годами на куски, снова воссоединена в единую материю. Несомненно, это был самый долгий кошмар, который он когда-либо переживал. Часы (надеялся Тео) отбили свое. Он отважился сделать выбор сам (всегда все приходится делать самому), и усталость давала о себе знать. Внутренняя опустошенность сотворила из его жизни ад, откуда не было выхода до сегодняшнего дня. У него был список избранных, которых он неизменно настигал, хотя на самом деле гнался всего лишь за тем, кого больше всех любил и уважал, кто его предал и растоптал, но который смог уйти от погони, оставив после себя груду металла и горстку пепла. Нет больше смысла скрываться, пора раскрыть все карты – Тео блефовал. Ему хотелось выйти из мрака, окутавшего его помыслы и душу, навстречу мягкому свету или же палящему пламени множества костров (это несущественные детали, которые потеряли всякое значение). Итак, свет, господа! Тео в восторге открыл глаза...
Над ним по-прежнему склонилась темная фигура, воплощавшая все его страхи и страдания – Джейл. Пуля прошла навылет в грудь. Виднелось отверстие чуть выше солнечного сплетения, которое лишь обуглилось по краям, без каких-либо признаков кровотечения. Никто не посмел шелохнуться.
Тео сосредоточился на дырке, зиявшей прямо перед его глазами, перестав видеть ухмылки или страдания своего мучителя. Тот, словно замер в нерешительности, забыв, что нужно делать дальше, предоставив событиям идти своим чередом. Лишь рука, державшая Тео за воротник рубашки не ослабляла свою хватку.
- Невозможно предугадать поступки, невозможно скрыться от последствий, однако, представление должно продолжаться, ибо таинство жизни кроется в безалаберной игре актеров, - последнее, что донеслось до слуха Тео, произнесенное голосом того самого семнадцатилетнего Джейла прежде, чем сильный рывок втащил его в область ослепительного яркого света...
... Глаза нестерпимо болели, нельзя так сильно включать эти лампочки. Никому нет дела до экономии. Тео сел на кровати. По большому счету непримечательный вечер, к нему вновь никто не приходил, все просто делали свою работу. Он потер лоб, а потом обеими руками провел по волосам – так они не застилали от него картину мира. Судя по всему, он задремал даже при таком ослепляющем освещении. Несомненно, для этого требуется большой талант. Он решил, что тихий час не для него и ему взбрело в голову встать с кровати.
Для начала Тео просто свесил ноги, сидя на мягком матрасе, смотря на кафельный пол. Телевизор шуршал свою симфонию конца вещания. Возможно, снова антенна барахлит. Пресыщение всегда приходит медленно, быстро отравляя существование. Ты живешь в огромном муравейнике, а за уединение готов броситься в любой омут, правда, потом снова удивляешься, почему же совсем позабыл, как надо общаться и вести себя. Тео, похоже, могла постигнуть подобная участь.
И едва различимый стук пронесся по квадратной комнате. Тео принял его за проделки соседей, но он вновь повторился более настойчиво, но в той же мере учтиво, дабы ни в коей мере не нарушать покой всех обитателей.
Спросонья сложно было понять, где может находиться нежданный посетитель. Тео решил просто оглядеться вокруг, уж при таком свете сложно было кого-либо не заметить. Но при первом осмотре найти кого-нибудь в комнате не удалось. Не мог же он спрятаться под кроватью? Нелепо и невозможно. Не детский же сад здесь, в самом деле, мы же все взрослые люди.
Стук снова повторился, но уже громче. Кто-то видимо не любил, когда его заставляют ждать. «Сейчас пойду и спрошу у своего секретаря, смогу ли я сегодня кого-либо принять», - подумал Тео в полусонном или полуопьяненном состоянии. Ему сон не показался оздоровительным и взбадривающим, наоборот, голова была тяжелее гири, а изнутри на глаза давила усталость, поэтому приходилось трясти периодически головой, чтобы разглядеть истинные очертания предметов. Неплохо было бы подкрепиться чем-нибудь, чтобы набраться сил, но как всегда ничего под рукой не оказалось.
То ли от безразличия, то ли от напавшей черной меланхолии, Тео взглянул перед собой в широкую прямоугольную стеклянную панель. Она отражала человека с копнами черных волос, большими сизыми мешками под глазами и остальными изможденными чертами лица. Долго любоваться на себя Тео не любил, да он и не был первым красавцем, только с другой стороны панели стучал неожиданный посетитель, обращая на себя внимание. Слабое освещение с той стороны не позволяло разглядеть его, только это и не требовалось.
Тео раскрыл как можно шире глаза, увидев Джейла, явившегося вновь к нему. Он снова был окутан одеянием из теней, безупречно на нем сидящем. Трудно было себе представить столь незваного гостя, хотя нельзя не отметить, что он не изменил своей привычке появляться незаметно. На этот раз Джейл смотрел прямо в глаза Тео, которые сквозили самой едкой насмешкой.
Тео постарался не отводить глаз, чтоб не пропустить ни единого движения своего самого ненавистного визави. Помнится, их последняя встреча окончилась не очень радушно, так что подобного продолжения ему хотелось всеми силами избежать. А Джейл все стоял и дразнил своей властью и вседозволенностью, внимательно изучая своего подопечного. Очевидно, что тот остался доволен увиденным, поскольку его едкая ухмылка становилась все шире.
«Дай мне сил выстоять, в этот раз я смогу!» - повторял про себя Тео, словно некую молитву, но все равно холодок пробирался по его конечностям к спине и затылку. Даже яркое освещение не помогало, оно как раз позволяло, наоборот, еще отчетливее видеть его силуэт.
Поэтому Тео невольно принял вызов своего оппонента, смотря тому так же, прямо в глаза. На этот раз тех леденящих кровь увечий не было на лице Джейла, да и ему не хотелось в этот раз копаться в глубинах существа Тео. Это было слишком грязной работой для него.
Вместо своих привычных трюков Джейл стоял со своей фирменной физиономией, напоминая семейный портрет, на котором ни один мускул не способен дрогнуть. Его вполне устраивало находиться в центре внимания, пусть всего лишь единственного зрителя. Единственное, что выдавало в нем живое существо, так это дыхание. С обратной стороны стекло запотевало, ненадолго скрывая из вида нижнюю часть его лица. И Тео был прикован к этой картине, надеясь, что с каждым новым облачком Джейл рассыплется или же испарится.
Но почему ничего происходит? Не может быть, чтобы он решился выдерживать театральную паузу – его действия всегда отличались внезапностью. На мгновенье Тео показалось, что стекло при каждом новом выдохе покрывалось инеем и ему всерьез стало страшно от того, что стекло треснет и мрачный посетитель войдет внутрь.
Но он не решался покинуть свой спасительный островок, чтобы как-то обезопасить себя. Ему хватило сполна всех пережитых передряг, теперь хотелось спокойствия и умиротворения. Но этот холодный пронзительный взгляд мог застигнуть его в любом уголке комнаты врасплох.
Так, совершенно незаметно он соскользнул на пол, разодрав в кровь колени и повредив коленные чашечки, не обратив никакого внимания на боль, отозвавшуюся в затылке. Тео сел, положив под себя ноги, не поднимая глаз на фигуру в стеклянной панели. Он чувствовал приятные покалывания в начинающих затекать мышцах. Они добровольно сдались под натиском такого веса. Только что же будет мучительнее: сидеть так или постараться встать и пройти несколько шагов? Поддаться или закрыть глаза?
Но Джейл, по всей видимости, не любил, когда его игнорируют. На этот раз стук у него получился весомее – всего лишь один удар по стеклу сотряс воздух, а вслед угнетающая тишина, словно звук поглотил сам себя. Тео понял, что он загнан внутрь клетки, все пути отступления отрезаны, причем им же самим. Ничего больше не оставалось. Он поднял голову, и ему в глаза ударила всепоглощающая темнота, главенствовал в которой Джейл.
На Тео смотрели те самые часы: любимая игрушка Джейла. Стрелки поменяли положение, указывая куда-то вверх, но он не мог разглядеть точно – панель мешала. Джейл же с самодовольным видом держал свой раритет у самого стекла, давая возможность Тео как можно лучше разглядеть «время». Как он мог не догадываться, что это лишь пустая трата времени, еще один фарс? Но ему этого было мало. Нельзя выбить театральность из того, для кого она переросла в хроническую стадию Тео прекрасно все видел, на него смотрело двуликое нечто, перед которым он добровольно стоял на коленях, готовый признать свое ничтожество и впредь преклоняться. И существо довольное своим превосходством решило внять мольбам страждущего.
Тео наблюдал за всем, как завороженный. Затяжной выдох полностью скрыл из вида лицо Джейла, все сокрыла мгла. Остались видны лишь часы, чьи стрелки сдвинулись с места и тотчас же остановились с едва заметной отдачей на очередном отрезке замкнутого круга. И тогда же с другой стороны появилась рука, выводившая на стекле буквы, чьи контуры, в конечном счете, потекли там, где палец останавливался. Эти подтеки устремились вниз, но Тео без труда рассмотрел написанное. «Лицемер» - таков был вердикт, это клеймо ему даровал механизм.
И сквозь возникшие окошки в запотевшем стекле Тео всматривался во тьму, надеясь увидеть себя, но непреклонно видел своего старого знакомого, чьи разноцветные глаза утратили какое-либо выражение презрения или надменности, даже хищный оскал незаметно исчез с авансцены, уступив место прямой линии губ, которые пришли в движение.
 - Ты думал, что жизнь будет такой беззаботной. Ты думал, что жизнь будет такой прекрасной. Ты думал, что все будет безоблачно, - звук не мог проникнуть сквозь столь массивные конструкции, но Тео воспринимал это послание на уровне вибраций.
И всей тяжестью своих обмякших членов он подался вперед и прислонился к этой злосчастной панели, ощутив лбом влагу, скопившуюся на ней. И еще одна капля маленькой струйкой стекла по его слипшимся черным волосам, умерев на его челе.
Совершенно внезапно все помещение наполнилось энергией и мощью гомерического хохота Тео. Предметы вокруг устроили свою дикую пляску, попав в воздушный вихрь, вызванный его легкими. На этот истошный глас сразу же сбежались санитары. Один от нерасторопности сбил тумбочку около двери, откуда полетела наземь серо-зеленая линза. Второй же, подобно заправскому регбисту, дорвался до Тео, выбив из его руки часы, которые разлетелись вдребезги, встретившись с твердым полом.
Его прорвало.