Взбешенная погода

              РЕАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ ВРАЧЕЙ И ИХ ПАЦИЕНТОВ
Это одна из тех историй, которая не зародилась в глубинах человеческого воображения, а порождена жизнью, и для людей в белых халатах подобные ситуации – это обычные моменты профессии.
Произошло это событие в те времена, когда после окончания медицинского училища я работал фельдшером на станции скорой помощи в одной из центральных районных больниц нашей области. Главным «героем» этого происшествия был не я, но на тот период непродолжительной собственной трудовой деятельности этот случай был для меня настолько впечатляющим, что прочно закрепился в памяти.
Наша девятая, сугубо мужская, бригада состояла из молодого, но уже опытного врача Отваженко, фельдшера и водителя. В этом дружеском обществе мне пришлось работать около полугода.
В то зимнее дежурство мы заступали на смену в восемнадцать часов.
Погода словно взбесилась. Необъезженным конем врывался в сокровенные места ветер, который, обезумев от силы и непокорности своей, сыпал облаками колючего снега, грозно хохотал между запуганных стихией заборов, стучал фрамугами окон и окошек, безжалостно трепал немногочисленных прохожих, кусал за носы и уши, а, следовательно, мчался дальше в необузданной дикости своей в поисках свободы и новых жертв.
Во дворе станции скорой помощи натужно ревел автомобиль, вздрагивал железным «туловищем», воспроизводя полную звуковую гамму от крутого баса до дикого фальцета, тщательно месил наполовину лысыми колесами вязкую смесь и – не двигался. Двое мужчин с посиневшими от натуги лицами помогали «чуду цивилизации» освободиться от плена очередного сугроба – был вызов в один из близлежащих поселков.
– Веселым может оказаться дежурство, – рассуждал я, приближаясь к станции скорой медицинской помощи.
Но смена началась на удивление спокойно, вызовов было мало. Действительно ли больных не было или, застигнутые врасплох произволом природы, они на время забыли о своих болезнях. Медицинские бригады откровенно «скучали». Кто вертелся на твердой холодной скамейке, кто уставился в очередной детектив, кто непрерывно щелкал тумблером телеприемника.
Только наша бригада в полном составе целый час ждала у диспетчерской, которая в любой момент была готова принять вызов и мчаться в ночную метель. Затем место займут другие.
Спокойствие нарушил металлический голос из диспетчерской:
– Девятая на выезд. Село Петровка, судороги, выезд номер двадцать два.
Динамики гремели, пока бригада забирала карту вызова и занимала места в машине.
Едва заметной точкой блеснули сигнальные огни, и «девятая» растворилась в темноте. В поле ветер набросился на автомобиль с невиданной яростью, словно поклялся раздавить непокорное существо и бросить в бурлящую в страшном танце снежную круговерть.
От дороги, которая широким ущельем извивалась к Петровке, не осталось и следа. Дальше ехать было невозможно.
– Внимание, братья! – Обратился к бригаде врач Отваженко.
– Дальше пути, как видите, нет. Нечего и мечтать добраться до Петровки автомобилем. Поэтому приказываю: бригаде оставаться в машине. Спать категорически запрещаю. Каждые двадцать-двадцать пять минут прогревать двигатель. Через..., – на какое-то мгновение врач задумался, – через два часа прошу водителя, включить проблесковые маячки и направить на ущелье свет фар. К селу пойду один, поскольку обратно, скорее всего, придется добираться трактором.
Взяв необходимый инструментарий, врач нырнул в темноту. Огонек его фонарика стыдливо погас, утопая в ревущем мраке. Несмотря на немалый груз, врач быстро, насколько позволяла стихия, шагал к Петровке. Он давно перестал ощущать, как холодными копьями его тело пронизывал ветер. Смешанные с талым снегом ручьи пота пропитали тело. Обезумевшая стихия нагло цеплялась за ноги. Час от часу врач Отваженко нырял в сугробы, лихорадочно нащупывал шаткие островки, впопыхах «оседлывал» их, а отдышавшись, упорно продолжал путь, все время, думая о том парне и его родителях, которые ждут медицинскую помощь, о потерянном драгоценном времени.
Врач уже преодолел большую часть пути, когда очередной удар стихии нестерпимой болью отозвался в левом голеностопном суставе. Захваченный врасплох, он упал, нырнув до самого дна обрыва. Каждое движение разрывало его сердце, дурманило разум, вызывало тошноту. С трудом врач выбрался из того «плена», овладел собой. «Вот тебе и раз, – в отчаянии думал врач. – Сколько же еще драгоценного времени будет потеряно!». А впереди – уже поджидала иная беда: через несколько сотен метров левая нога перестала слушаться хозяина. Отыскав подходящее место, он рухнул в снег.
Между тем мы ждали возвращения Отваженко в машине, на обочине дороги, выполняя все его рекомендации и, чтобы как-то отогнать волнение, разговаривали о своих будничных проблемах, вспомнили все анекдоты, которые знали.
Давно часы отсчитали отведенные для возвращения врача минуты. Напрасно водитель несколько раз включал проблесковые маячки, напрасно пытался проткнуть лучами фар противную пасть обрыва, которая заглотнула врача.
Однако, Отваженко не отзывался и не проявлял себя. Стихли шутки в салоне, за ними и какие-либо разговоры. Каждый с тревогой и надеждой, с какой-то украдкой, оглядывался вокруг, пронизывая черную даль, со страхом думая о том, что могло бы быть в это время с ним самим.
В салоне автомобиля повисла тишина, и образовалась такая ситуация, что вроде уже месяц находишься в замкнутом пространстве где сначала разговариваешь сам с собой, через неделю начинаешь разговаривать со стенами, через две – понимаешь, что они с тобой говорят, а потом уже кажется, что ты их с интересом слушаешь.
А врач тем временем терял последние силы в «поединке» с природой. Свинцом налились глаза. Все естество молило отдыха, но Отваженко понимал, чем закончится даже мгновенная слабость, поэтому решительно шагнул правой ногой. Прошла секунда, с помощью рук переставил непослушную левую ногу. Секунды сливались в минуты, сантиметры в метры. Магнитом тянуло к земле мокрую одежду и снаряжение. Но он продолжал путь. Соленые озера пота вышли из берегов, потоками струились по измученному телу, заливали глаза, щипали пересохшие губы, тяжелыми каплями орошали снежную пустыню. Скомканной куделью упали на лоб мокрые волосы. Окружающая среда, расстояние, время превратились в какую-то химеру. А в голове все время «пульсировала» мысль о больном, который ждал помощи.
Изнурительное шествие высасывало последние силы человека. Тело не хотело терпеть подобные пытки. Полз по снегу по-пластунски, загребая снег руками и здоровой правой ногой, подтаскивая вперед раненую левую. Несколько раз терял сознание.
Сколько полз, врач не помнил. Из очередного небытия в себя, его привел незлобливый тихий лай.
Что-то теплое, влажное и шершавое нежно гладило щеки. Расклеив веки, врач увидел пса – обычную дворовую собаку, которая откопала из снега обессиленного человека. В радостном исступлении он поймал пса за уши, крепко поцеловал во влажный нос. Соленые шарики медленно выкатились из глаз и спустились по одеревеневшим щекам…
– Это невероятно, – восторженно говорил отец больного. – Вы преодолели ущелье. Не верится. По легенде, именно в такую метель со всей округи на свою оргию слетаются туда ведьмы. Во время оргий сам черт обходит ущелье десятой дорогой. Всякий, кто попадал в него во время ведьминских гуляний, оставался в нем навсегда. Оттуда и название пошло. Вы бросили вызов самой природе и победили в неравной схватке.
Слушать мужчину у врача не было времени. Он, быстро оправившись после только что пережитого ужасного «поединка», бросился осматривать больного.
Это был парень восемнадцати лет, который лежал на кровати измученный, бледный, в полусонном состоянии. В быстром разговоре с отцом парня врач выяснил, что пациент три года назад перенес тяжелую черепно-мозговую травму, а в течение последнего года его беспокоят частые выраженные головные боли приступообразного характера, которые довольно продолжительно купируются медикаментами. За последнюю неделю парень дважды терял сознание на несколько секунд, наблюдались незначительные подергивания лица, тела, за медицинской помощью к врачам за последние годы не обращался. Но больше двух часов назад у больного случился приступ: парень внезапно с криком упал, появились судороги всего тела, пена из ротовой полости. По словам родителей, приступ продолжался минут десять, после чего сын стал сонливым, на вопрос: «Что случилось?» – Ответить не смог, потому что ничего не помнил. Врачу, конечно, было понятно, что у парня – приступ эпилепсии, поэтому взяв «рабочий инструмент» – фонендоскоп, склонился над ним, чтобы осмотреть. На поставленные врачом вопросы пациент отвечал вяло, жаловался на слабость, разбитость в теле, головную боль. Но вдруг лицо парня побледнело, напряглось, голова запрокинулась назад, из спазмированной голосовой щели вырвался громкий крик, из ротовой полости выделялась белая пена, появились выраженные судороги тела, конечностей. Врач бросился разжимать тесно сжатые челюсти больного, чтобы предупредить западание и прикушивание языка, отец парня помогал врачу. Мгновенно набрав в шприц успокоительное, разведя его физиологическим раствором, врач сделал внутривенную инъекцию.
Через две-три минуты судороги и напряжение тела уменьшились, еще через несколько минут они прекратились, парень открыл глаза. Как и в прошлый раз, он ничего не помнил, что с ним случилось. Больной нуждался в немедленной госпитализации. Врач приказал родителям парня быстро собирать вещи сына и искать транспорт. Сам тем временем осматривал больного: сознание несколько заторможено, кожа бледная, дыхание в легких везикулярное, пульс ритмичный, тахикардия, артериальное давление – 110/60 мм.рт.ст.; сердечная деятельность правильная, тоны – ослаблены; живот при пальпации – мягкий... Не отходя от пациента и держа наготове шприц с набранными медикаментами, врач ждал отца, который готовил транспортное средство – к счастью семья имела трактор.
Мы с водителем в автомобиле уже не на шутку волновались за врача – прошло уже около трех часов, метель продолжалась, а он не возвращался.
Вдруг сказочным, облепленным снегом призраком, из устья ущелья вынырнул трактор. На нем больного привезли к шоссе. Через мгновение приготовились к обратному пути. Несмотря на умения и старания водителя, лобовое стекло покрылось толстым слоем льда. Чтобы хоть как-то держаться дороги, пришлось ехать с открытой кабиной.
Через несколько минут колени врача и водителя покрылись тяжелыми шапками ледяно-снежной смеси. Уже уезжая в машине, доктор Отваженко позволил мне осмотреть его поврежденную конечность, которая в области голеностопного сустава была отечна, гиперемирована и оказать ему возможную в данной ситуации неотложную помощь – мобилизовать конечность, наложить повязку, обезболить.
Госпитализировав больного, Отваженко написал рапорт на имя старшего врача смены, в котором просил снять девятую линейную бригаду с дальнейшего дежурства, поскольку персонал перенес чрезмерную физическую и моральную нагрузку, значительное переохлаждение, не исключены обморожения.
В травмпункт мы с водителем занесли врача на руках, который был крайне обессиленным и нуждался в медицинской помощи.
Работники больницы еще долгое время вспоминали этот «подвиг», восхищаясь мужеством, силой, отважностью врача. А для него самого это были обычные рабочие обстоятельства – «не очень удачное дежурство».
Ведь люди в белых халатах ежедневно совершают подвиги, даже не задумываясь об этом – просто такая у них работа.