first

В.К.  и Е.Ч. посвящается...



Идет медленными темпами октябрь. Деревья так активно облетают, лысеет газон напротив моего подъезда.  Я рад, что наконец-то могу видеть небо без помех от густой абрикосовой листвы.  У меня много дел, но я продолжаю посвящать время созерцанию. Ежедневно я вижу сотни людей и событий, и, опять-таки, я рад, что могу видеть все это. Без помех. Не отвлекаясь на бессмысленное и несущественное. Вы скажете – что же существенного в сером октябрьском небе, или какой смысл в том, чтобы наблюдать за людьми, живущими бок обок со мной?  Не знаю. Но это существеннее похода в клуб, например, или ужина в кафе. Для меня – так.

Вы замечали когда-нибудь, какие разноцветные сутки?  Как меняется их разноцветность от весны до зимы? Думаю, вы не задумывались об этом до сего момента. В октябре я вижу желтое утро, серый день с пятнами коричневых листьев и грязно-серых луж, коричневый вечер. И ночь. Бархатно-черная ночь, на фоне которой блестят золотом огни города, маяк на море, окна джаз-кафе, которое я могу видеть с балкона. Я назвал мало цветов – серый, желтый, коричневый, черный, золотой. Мало. Но разве этого мало для создания идеальной картины октября? Сепия этого месяца, она ведь тоже по-своему прекрасна.
Вот сейчас я пишу об этом, зачем? Мне нечем заняться, или это – мое занятие? Я пишу, потому что я для этого и смотрю. Для этого наблюдаю. В мире много более полезных занятий. Но я выбрал это – смотреть и писать. Роль писаки бесполезна в нашем мире. Таких, как я, полно в интернете,  в каждом крупном блог-сообществе, в любой социальной сети. Так зачем, спрашиваете вы меня. Я не знаю. Я хочу стать творцом духовной пищи, но не факт, это будет не пища, а жвачка. Значит, во мне слишком много жвачки, так или иначе.  И вы сейчас читаете это, как ни крути. Значит, я сидел и не зря пытался изложить все это. Все эти мелочи жизни и жизни мелочей.
Не считаю достойным заострять внимание на своей личности. Кто я, по сути? Здесь – никто. Автор, созерцатель, романтик, бездельник… Я могу рассказать о том, как выглядит мой день. Я встаю поздно утром, чтобы не видеть желтого. Я не люблю желтый. Я встаю, вижу день, я завтракаю, курю, я иду куда-то, заниматься делом, которое, в общем-то, кормит меня.  Что это, работа, каторга – какая разница? Я возвращаюсь домой, надеваю домашнюю одежду, завариваю зеленый чай с лимоном и иду на балкон. Щелк зажигалкой, сигарета, затяжка, вторая.  С балкона этажом выше летит окурок, и ветер задувает его ко мне на балкон. Я смеюсь, и смахиваю его с подоконника. Вот же странность – кто-то прямо надо мной, вероятно, тоже пришел домой и поспешил покурить на балконе. Вот уже что-то у нас  и общее, а я даже не знаю, как его зовут, мужчина это или женщина. Я пытаюсь вспомнить, были ли на окурке следы помады, но не могу.  До вечера я буду сидеть и писать, может быть, позвоню кому-то, или мне позвонят, напишу что-то у себя на странице, приготовлю ужин. Раз в неделю я могу пойти погулять с друзьями в город. Мы выпьем пива и поговорим по душам. Так всегда. Мы всегда говорим по душам потому, что у меня душевные друзья. Только их мало. Но разве мне, наблюдателю, нужно много? И сколько это - много?
Я слушаю музыку, подпеваю, хотя нет голоса. И так проходят дни, недели, месяцы. Сейчас так проходит октябрь.

Как и обычно, в 11 часов утра я иду на балкон сегодня с чашкой чая и пачкой сигарет.  Все ещё есть желтый оттенок, как ни крути, но тут его меньше. Мой балкон выходит на север, как и все окна в квартире, поэтому у меня никогда не бывает солнечно. Это убирает желтизну. В комнате играет музыка. Мрачная музыка. Я не то чтобы мрачный тип… а что там говорить. Я – мрачный тип. Интроверт, мрачный тип, лентяй.
Я вижу, как по дорожке среди облетающих абрикосов идет Иллюзия.  Иллюзия молод, ему не больше двадцати. А ещё, я, конечно, не знаю его имени. Да и важно ли оно?  Мне нравится звать его так. Иллюзия спешит. Сегодня среда. Значит на учебу. Он мне нравится, мне нравится, скажем, наблюдать за ним. Он студент, и я не знаю – прилежный или нет. Но часто вижу, как Иллюзия читает что-то на ходу. Я видел его пару раз на балконе второго этажа, пишущим, вероятно, курсовую работу или что-то в этом роде. Я предполагаю, он любознателен и трудолюбив, хотя порою кажется – все это Иллюзия. Он просто имитирует работу, чтобы казаться таким загадочным. Я думаю иногда, а вдруг он знает, что я за ним наблюдаю, и это льстит ему? И тогда он, скорее всего, старается попадать мне на глаза чаще и страннее, чтобы создать образ, иллюзию. Надо сказать, у него это получается.  Иллюзия невысок и у него длинные волосы. Он красит их в черный. Он выглядит броско и в то же время, я вижу, отталкивает от себя людей «не своего круга».  Его друзья малочисленны и в основном девушки.  Они часто ходят вместе, но я ни разу не видел, чтобы Иллюзия привел хоть одну к себе домой. Из этого стоит предположить, что у него нет девушки. И опять. Мы в чем-то ведь похожи с ним! Но я даже не знаю его имени. И глупо будет одним днем подойти к нему и сказать – я хочу знать тебя ближе, я твой сосед по лестничной клетке и ты мне интересен. Ну, глупо ведь. И это очень грустно, что в нашем мире нельзя просто подойти к человеку и признаться, что он тебе интересен. Не так поймет, да ещё и посмеется.
Вот сейчас он проходит мимо стайки голубей. Голуби здесь привыкли к людям и не разлетаются. Иллюзия едва не пнул одного по невнимательности. И проходит мимо, спешит. Мне через час предстоит путь той же дорогой, но я всегда замечаю этих голубей. Они тут всегда ходят, как если бы тут всегда стояло дерево или валялся камень – никто и не замечает и не акцентирует на этом внимания.  А я заметил. И мне в радость замечать эту обыденность.
Ветер опять гремит по окнам ветками абрикосов, дым от сигареты задувает мне в глаза. Почтальон принес газеты, на перекрестке пробка в час-пик, любопытный дворовый пес залез в мусорное ведро.
Небо сегодня необычное. Голубое. Такое редко увидишь в октябре.