Царство с изъяном. поэма-сказка для взрослых

Жили были царь с царицей, И дочуркой, молодицей, И с прислугой целый двор, Да собак и кошек свора. Царь давно уже женился, А младой был кабелился. Шустрый хлопец, кровь играет, То бурлит, то замирает. Звали молодца Андрон, Шумноват был больно он. Было тиснет молодуху, Либо важную старуху, Кто под руку попадёт, На неё и нападёт. И в экстазе тот Андрон, Заорёт как патефон, Все под ним несли потери, Бабы глохли, как тетери. И со временем всё царство Славный город государство, Населили глухари, И безмозглые хмыри, Да, царевич молодой, И папаша с головой, Папку звали Андриан. Был он словно капитан, Управлял дворцом и свитой, Был могуч, силён и сбитый. Недоволен был  сынком, Видел этот весь дурдом. «Перепортил ведь всех баб, Разве буду я тут рад. Хошь бы уж в конце стервец, Не кричал как жеребец. Ведь оглохло всё бабьё, Это точно не моё» Сколько раз его корил, Сколько фраз наговорил, Всё не действует пока, Сплошь валяет дурака. «Что же делать мне с Андроном, С этим громким патефоном? Невозможно дальше жить, С глухоманью не прожить. Надо действовать быстрей, Поженить сынка скорей. Пусть в семье своей горланит, И жену свою поганит. Только где найти с башкой, В нашем царстве нет такой». Долго думал, как юнец, Где взять девку под венец. И придумал, со спанья, Обращусь-ка, к братуя. Был у Андриана брат, Тоже царь и тоже «хват». Жил он рядом, недолече Может, снимет горе с плеч. Снарядил свою ладью, Взял жену и всю родню, И поехал по гостям, По нахоженным морям. Брата звали Куприян, Как «Барбос», всегда был пьян . День и ночь, он бражку пил, И при этом говорил: - Я царёк, имею право, Царь ведь я, кричите браво! Ох, люблю я это дело, И поэтому я смелый. Вот такой-то Куприян, Словно в лопухах, бурьян, Как напьётся так бузит, Жён побьёт и сразу спит. Во дворце с ним были муки, Распускал он часто руки. Он и щас был сильно пьян, Это понял Андриан. «Надо быть с ним понаглей, И сосватаем быстрей». - Здравствуй брат мой, Куприян, Я гляжу, ты здесь смутьян. Всех шугаешь, всех дерёшь, Как напьёшься, морды бьёшь. - Нет, не прав ты Андриан, Я ведь царь, а не тиран. Ты по делу, али как? Может, выпьем, на быстряк? - Выпьем, выпьем, без пинка, Вот сосватаем сынка. Погляди-ка, красавец, Пригласи нас во дворец. Пересмотрим всех девах, Я ж привёз с собой и свах. Найдём сыну молодицу, И поможем им жениться. - Что-то ты темнишь, братан, Или ты не Андриан? Неужели у себя, Не нашёл для «кобыля», А приехал к братану, Подыскать ему жену? - Прав, ты право, Куприян, У нас девки все с изъяном, Ни одной здоровой нет, Проклинал я целый свет. Помоги, прошу тебя, Для сынка, не для себя, Подыщи ему невесту, Чтобы было тили-тесто. А потом за рюмки сесть, Всё у нас с собою есть, Всё с собой привезено Водка, брага и вино. - Так бы сразу и сказал, А то сопли всё жевал. Мог бы с этого начать, Адриан, едрёна мать. А с девах, иди поймай, Каку хочешь выбирай. Лучше вдарим по-газам, А Адрон пусть ищет сам. Кто понравится ему, Ту и выберем в жену. - Знатно дело говоришь, Ты не царь, святая мышь. Ну пошли, братишка, «вмажем», Мы такого им покажем. И пошёл тут пир рекой, Как уселись все гурьбой, Два царя и ихни жёны, Словно пушки заряжёны. Остальная челядь вся, Словно в хлеве порося. Все уселись пить и жрать, И друг друга обнимать. И лишь молодец Андрон, Будто щёгольский пижон, Тихо по двору шагал, И невесту выбирал. Девок было очень много, Рыжих, белых и бордовых, Как брильянты или стразы, Захотел он всех и сразу. Тут и девственницы есть, «Вот же выпала мне честь, Не хочу других утех, Перепробую здесь всех». И пошёл гулять Андрон, То блондинку под шансон, То брюнетку, как кокетку, И шатенку, в унисон. По началу он держался, Не орал и не ругался. А потом вошёл в кураж, Словно сделали массаж. Заорал в конце концов, Будто стая жеребцов. Не сдержался наш самец, Распоясался в конец, И в округе даже блохи, От усердия оглохли. В это время два царя, Все родные и сватья, Веселились за столом, Не следили за сынком. Вдруг раздался громкий ор, Андриан сказал: - Позор. Это мой сыночек-хват, Захватил всех баб в обхват. - Что ты, что ты, брат мой милый, Может там волчище сирый, Захватил табун впросак? Это делать он мастак. - Куприяша, я же знаю, От стыда я умираю. Это сын мой, «баобаб», Перепортил там всех баб. Если мы не подоспеем, Тогда точно не успеем. Отодвинули все плошки, Побросали чарки, ложки, И как были, все  гурьбой, Погнались давать отбой. Чуть немножко не успели, Девки все «осатанели» И осталась лишь одна. - Будешь сыну ты жена. Братья вмиг поцеловались, И по-братски рапрощались. Девку кинули в ладью, А за ней и всю родню. Звали девку Алевтина, Косоглаза, как скотина, Кривовата, рябовата, Вообщем сильно не богата. Да к тому же тугоуха, Слышит мало в оба уха. Андриан подумал сладко: «Для сынка она загадка». И ещё один изъян, На груди сплошной туман. Волосата как овечка, «Теплоты» в ней, словно печка. Расписали, поженили, И невесту подучили. Как Андроша заорёт, Чтоб открыла тоже рот, Чтобы звуки проглотить, Оба уха сохранить. - Ты и так у нас зараза, И ещё оглохнешь сразу. Лишь жених был недоволен, Ведь невеста против воли, Да страшная образина, « Ну и батька, вот скотина. Ведь ему же с ней не спать, Не ласкать, не целовать. Вот папаша-лиходей, Просто вылитый злодей». Вот и ночка подошла, В первый раз она мила. Лёг Андрон на Алевтину, Получилась та картина, Все изъяны на виду, Как вредители в саду. «Косоглазость, кривоватость, Эт мужчине разве в радость?» Посмотрел ещё он раз, От всего пришёл в экстаз. Во всё горло заорал, И ногами застучал. Алевтина не успела, Рот раскрыла после дела, Оконфузилась сполна, Эта мужняя жена. То была лишь тугоуха, А теперь совсем без слуха, И при том на оба уха, Вот такая вышла «пруха». Царь отец рассвирепел: - Ты, поганец, всё успел, И живи теперь с такой, Косоглазой и глухой. Тут Андрон загоревал: «Знать в немилость я попал, Я в опале, словно раб, Батька мой, совсем сатрап». Но привык, такое дело, Раздобрело жёнки тело, «Налились» как дыни груди, В животе пошли потуги. И к исходу, в конце лета, Родилась дочурка Вета. И на мать была похожа, Что ни кожа и ни рожа. Закручинился Андрон: «Как же жить теперь, пардон? Тут страшилка, здесь страшилка, Будто в доме есть копилка». И задумал тот юнец, Извести их под конец. Накупить в аптеке яду, Потравить обеих кряду. А аптекарь был Гурген, Толь татарин, толь туркмен, Усмотрел он сразу «пакость», Что царьку была бы в радость. Яду было навалом, Взял Андрон один галлон: «Буду в пищу подсыпать, Чтоб померли дней за пять. Не узнает ведь никто, И не видно ничего. Как помрут, скажу заснули, Или лошади лягнули, Может, что во сне приснилось, Сон ведь может быть не в милость». Тихим шагом шёл домой, Размышляя, сам с собой. А Гурген закрыв «доход», Быстро, быстро и в обход. К дому первым прибежал, Дам собрал и речь сказал: - Извести хотит вас он, Ваш отец и муж Андрон. Потому, что вы страшилки, Как поленья с лесопилки. Надоели вы ему, И скажу вам почему. Не хотит вас больше видеть, Будет страшно ненавидеть. Говорит, от ваших лиц «Всё» упало сразу ниц. - Что же делать нам Гурген, Ты ведь, как гематоген, Помоги нам, как  спастись, Как с Андроном развестись? - У меня одна задумка, Зачерпните-ка мне в рюмку. Есть в селе мой друг, Тархун, Он волшебник и колдун. Может, в помощь вам прийти, И уродство отвести. Только ночью руки в ноги, И бегите без подмоги. Поскорей уйти старайтесь, Всё спасайтесь и спасайтесь. Ужин был весь в напряженьи, Было всё, как наважденье. Яд Андрон подсыпал в кашу, Думал, щас их «ошарашу». Но две дамы будто взялись, И от каши отказались, Посмотрели на царька, Поклонились, мол «пока». « Ах, вы женщины-мокрицы, Я закрою ваши лица. Доберусь до вас попозже, А сейчас пойду на ложе. Что-то день был нонче скор, Потерпел и я позор. Сделать не сумел я «дело», Не сгубил два «грубых» тела». Так Адрон и «отрубился», Только лёг и «отключился», Крепкий сон его сморил, Дух Морфея победил. Алевтина с Ветой-дочкой, Не спали всю эту ночку, И под утро, без звонца, Убежали из дворца. Добежали до Гургена, Будто вороги из плена. Он их там одетый ждал, И сбежать им помогал. Сам в село их проводил, И Тархуна навестил, Объяснил про мать и дочь. - Ведь ты сможешь им помочь? Взглядом их колдун «прошил» И на землю уложил, Не подумав ничего, И Гургена заодно. Спят все трое, видят сон, Будто гонит их Андрон, А они бегут вприпрыжку, И у всех уже отдышка. И бегут они пока, Тучи, тучи, облака, Небеса уходят вдаль, Серебристы, словно сталь. Уже больше нету сил, И они кричат: «Спаси», А царёк всё гонит их, Вот догонит и сразит. Вдруг, откуда-то оттуда, Появилось Чудо-Юдо. Покружилось над смутьяном, И сразила его рьяно. Чудо-Юдо, испарился Дальше больше, лес приснился, И они бегут вперёд, Будто в море ищут брод. Впереди стоит избушка, На крыльце сидит старушка. Их старушка ждёт давно, Словно яркое кино. Посмотрела на троих, Оглядела «прытко» их. - Мне сказали, будет двое, А на самом деле трое. Ты откуда ж взялся «гусь», На тебя я рассержусь, Я же буду колдовать, От чего ж тебя спасать? Может, выбелить тебя, Словно смуглого коня? Сник Гурген от этих слов, Он к такому не готов. - Или сделать покрасивше, Или нос задрать подлиньше? Может вытянуть тебя, Ты же мал, как ножка пня? Баб я знаю, нужно скрасить, Молодить и приукрасить. Чтобы не было уродства, Быть такими просто скотство. Буду их я щас лечить, Колдовать и молодить. Становитесь в их свиту тоже, И тебя я омоложу. Стала бабака бормотать, Чертыхаться и шептать, Стало всем, троим тепло, А потом и горячо. Вдруг старуха впала в транс, Значит, был у них тот шанс, И раздался хруст костей, У непрошенных гостей. Снова строился скелет, Будто с кашей винегрет. Кожа с мясом нарастилась, Колдовство осуществилось. И предстали наяву, Словно яблоки в саду, Ни уродства не осталось, Красотою пропиталась. И Гурген стал бел, как снег, И длиннющий, как побег. Нос подлиньше, раза в два, Белокура голова. Сам-то он того не знал, Потому, что не видал. Стал, как русский паренёк, Но Гургену невдомёк. Он двух дам, как метром мерит, И глазам своим не верит, Красотою, как царицы, Ну такие чаровницы. Всем милашки хороши, Получилось от души, И колдунья восхитилась, Что хотела получилось. - Возвращайтесь-ка домой, Там найдёте вы покой. Вы щас ладны и красивы, Только будте не спесивы. И опять трещат бока, Снова тучи, облака, Лес и чаща, напролом, Наконец знакомый дом. На крыльце стоит Андрон, Недоволен снова он. Стал он жить с другой девчиной, Как и с прежней же, страшиной, Нет на сердце ничего, Только боль и мытарство. Посмотрела Алевтина, На  мужскую половину. А потом и на Гургена: « Вот же он, моя «богема», Вот же он, моя судьба, С ним я буду до гроба, С ним хочу судьбу связать, Процветать и горевать». И зажили они миром, Всё счастливо и красиво. Вот и сказке той конец, А кто слушал, молодец.                P/S. Царь Андрон, один остался, Как женится не пытался. Андриан, его отец, До конца был молодец. Славно правил своим царством, И  надёжным государством, Сына он уж не учил, Что хотел, то получил.