Часть III. Вас тут не стояло

Часть III. Вас тут не стояло

Теряет своё тот, кто желает чужого.
Федр

Вторым выдвиженцем в мэры, в пику Кутовому, естественно, стал Максим Анатольевич Кузнецов.  Директор мясокомбината пригласил за бешенные деньги имиджмейкеров, которые примчались в город на огромных черных внедорожниках и засели в центральной свободнинской гостинице, приспособив люксовские номера под избирательный штаб. Столичные наймиты развили бурную деятельность вокруг Максима Анатольевича: его интервьюировали, фотографировали с трудовым коллективом и в кругу семьи, учили грамотной речи и уверенным жестам и даже выщипали волосы, торчащие из носа и ушей. Толстый и лысый, как коленка, Макс лоснился от удовольствия, окруженный мейкеровским вниманием. Тем же приходилось держать руками лицо на пути к полю чудес за своими золотыми, так как Кузнецов, «хоть и не семи пятен во лбу», за перлами в карман не лез. На вопрос избирателя «Знаете ли вы свое генеалогическое дерево?», - решительно ответил: «Да, знаю – каштан!» А на встрече с представителями трудовых коллективов от образования и здравоохранения, получив пару каверзных вопросов, сбился с заученной барабани, стушевался и пробормотал: «Странные вы люди, медики-педики…»      
Профатилов надеялся на то, что заезжая команда, выдвигая Макса, напортачит с подписными листами – где адрес избирателя не так укажет, где фамилию с именем. Да мало ли что еще можно было найти в подписном листе, опираясь на помощь всех городских служб? Однако ушлые столичные ребята, быстро разобравшись в ситуации, даже не стали париться со сбором подписей, а заявили о выдвижении Кузнецова по избирательному залогу. Такой поворот событий давал возможность Кузнецову зарегистрироваться в качестве кандидата в мэры.
Проинформированный о происходящем Кутовой пришел в бешенство. Фамилия Кузнецова в списках кандидатов действовала на него, как красная тряпка на быка. Вскипевшая ненависть к  оппоненту снесла к чертовой матери крышу, и мэр в очередном приступе ярости напустился Михаила Иосифовича.   
- Сделайте что-нибудь, советник, вы ведь у нас тут самый умный по выборам. А иначе зачем мы вам такие деньжищи платим? Не пришлось бы их возвращать!
Иван Иванович впервые за многие месяцы работы попрекнул Профатилова копейкой. Удар был ожидаемый. Рано или поздно любой кандидат решает, что платит чересчур много нанятым специалистам, и что они не отрабатывают потраченных денег. Михаил Иосифович, через раз сталкивался на кампаниях с подобными лошадиными предъявами. Но все равно, каждый раз огорчался до глубины души.
Надо сказать, что за годы занятий выборами, Профатилов уже знал, когда кандидат впадет в победную эйфорию, а та, в свою очередь, перетечет в истерику, кончающуюся полной невменяйкой. Возможны были нюансы и оттенки, но все эти припадки, а иначе их Михаил Иосифович и не называл, в принципе, катили по одному сценарию. В этот раз взорвался и Профатилов.
- В таком случае, уважаемый Иван Иванович, с сегодняшнего дня я работаю у вас бесплатно. Заплатите в день объявления победителя избирательной кампании. Но за вашу победу я требую гонорар утроить! Согласны?
Кутовой засопел. По лицу было видно, что он лихорадочно пытается сообразить о какой сумме идет речь. Псих психом, а деньги считает. Хорошая считалочка сразу успокаивает. Мэр вдруг как-то обмяк, от чего на лице обозначились морщины и индюшачья шейка под подбородком. И уже примирительно сказал:
- Будет-будет, советник, не заводись. Мэру уже и психануть нельзя? Ты-то понимаешь, чего я злюсь. Не дай Бог, просрём кампанию. Вы по домам и были таковы. А я в Свободно все потеряю...

Следом за Кузнецовым двинули и другие. Стронулся, как с горы, и покатил вал кандидатов. Кутовой каждое новое выдвижение расценивал как личное оскорбление - скрипел зубами и катал желваки. И так охарактеризовал процесс: «Поперло, словно дерьмо на дрожжах».
Потянуло к исполнительной власти законотворцев разного уровня. И депутат Госдумы Игорь Сафонов, и Вячеслав Игнатов, председатель Гордумы выдвинулись кандидатами на должность мэра города Свободно.
Некоторые выдвиженцы, к примеру, Мудян, депутат Гордумы и юристконсульт, прежде чем выдвинуться, приходили за советом к мэру.
- Пойми, Иван Иванович, я ничего против тебя не имею. Но меня партия направляет. Тем более, что уже и денег дали, и политтехнолога прислали. Лучше уж я схожу в мэры под твоим контролем, чем они из столицы кого другого привезут.
В словах Артема Вагаршаковича был резон. Профатилов подхватил нового кандидата, закрепил за ним фотографа Анатолия Лазебного и строго настрого предупредил обоих:
- Без моего разрешения даже пукнуть не сметь! Понятно?
- Так точно! – дурашливо вытянулся во фронт и щелкнул каблуками Анатолий. Нависая над Профатиловым скалой, он таращил глаза мимо начальника, в потолок.
- Посерьезней, Анатолий Сергеевич, посерьезней, – осадил Лазебного Михаил Иосифович. – Дело-то важное.
- А раз дело важняк, почему тогда его мне поручают, а не папе?
Папа Анатолия – Сергей Иванович Лазебный, заслуженный адвокат России – человек известный и уважаемый в мире адвокатуры, нес тяжкое бремя юридического сопровождения избирательной кампании Кутового. Много лет назад, на заре перестройки, когда в спорах хозяйствующих субъектов чаще обращались к бандюкам, чем к адвокатам, а самым весомым аргументом был автомат, безработный Лазебный выживал, работая на избирательных кампаниях с Профатиловым. Теперь все кардинально изменилось, и Сергей Иванович оброс состоятельной клиентурой, как старый пароход ракушками, но время от времени выезжал на кампании. Тем более, что у Профатилова работал фотографом его сын. Василий давно вырос из ребенка в жеребенка – хлопчик под два метра ростом, косая сажень в плечах да грива волос по пояс. Закончив юрфак по настоянию отца, он торжественно вручил красный диплом Сергею Ивановичу со словами «это тебе, папа» и ушел в море матросом. Работал поваром, фотомоделью, ловцом змей и лесорубом. И вот уже несколько лет, как увлекся фотографией. В свои неполные тридцать лет Лазебный-младший имел за плечами биографию. Но папа считал, что за сынишкой все еще необходимо приглядывать.
- А потому Толя, что папа у тебя не двужильный. Помочь бы надо отцу, по-родственному, как юриспрудент юриспруденту.   
Лазебный-младший в ответ только покрутил ус а ля Пикассо.

Следом за Мудяном Кутовому доложились директор редакционно-издателькоского комплекса Повертайло и председатель колхоза Явлунько.
- Григорий Михайлович, тебе-то зачем эти выборы? – выговаривал Иван Иванович, стараясь поймать взгляд председателя. Тот немного косил и был похож на зайца-переростка, особенно когда открывал рот с длинными передними резцами. 
– Ты же не победишь, Михалыч.
- Да я и не собираюсь.
- Михалыч, ты со своим колхозом нам все социологию портишь – проценты крадешь. Может, задвинешься назад, пока не началось, а?
- Я не могу, меня люди просят.
- Какие люди?
- Колхознички мои, вот…
Григорий Михайлович не пропускал ни одной избирательной кампании, выдвигаясь всегда и везде. Явлунько давно сообразил, что к удостоверению кандидата прилагается повышенное внимание прессы и властей, и, под шум баталии, как говорится, можно решить множество вопросов. Цель – ничто, процесс – все.
Глядя сразу в ухо Кутовому и в пупок Профатилову, председатель виновато отвечал:
- Не проси, Иван Иванович, не могу, друг, прости.

С Повертайло мэр даже не стал разговаривать. Лишь тот шагнул за порог со своей вестью, как Кутовой заорал:
- На ***! Чтобы сейчас же снялся с выборов и мне доложил! Козья морда! Я тебя пою, кормлю, денег на твои сраные газетенку и телевидение не жалею. А ты? Вот она, благодарность?
На козью морду Повертайло, похоже, обиделся. Позволил себе возроптать:
- Ну, деньги, положим, Иван Иванович не ваши. Мне их Дума в бюджет закладывает.
От такой дерзости мэр запнулся и, наливаясь гневом, побагровел.
- Ах, «положим», значит. Да я тебе так… положу.
Кутовой поглядел на советника, вспоминая, что тот говорил ему о правильном произношении этого глагола.
- То есть покладу… Вернее, я тебе такой… с прибором – мало не покажется!
Когда дверь за редактором закрылась, мэр обернулся к Профатилову.
- И что ты, Михаил Иосифович, глядя на все это, скажешь?
- А что тут говорить? – пожал плечами советник. - Саботаж и предательство.
- Да уж, выгрел я на своей груди серпентарий.
- Мы же предполагали, Иван Иванович, что события будут развиваться подобным образом, а эти люди – выдвигаться кандидатами. Разве вы не помните моих докладных записок?
- Помню я все, только поверить не могу. Ничего-ничего, я этих гаденышей собственными руками… - и глава жахнул кулачищем по столу.

Продолжение http://www.proza.ru/2011/09/13/740