Колотушечники

Родину, как и родителей, не выбирают. Хотя первую, в случае недовольства, можно со временем поменять, родителей уже поменять не удастся.

Я родился в поселке Колотушки, в семье колотушечников. Все наши предыдущие поколения также жили тут и занимались тем же. Простите, я еще не рассказал, чем же занимаются люди данной профессии, минуточку терпения…

В центре нашего поселения находился огромный грушевидный барабан, обтянутый красной волокнистой тканью, к нему со всех сторон были приставлены многоуровневые башенки и лесенки, на которых стояли жители деревни в специальных одеждах, а в руках они держали длинные  палочки-колотушки. На запястьях у каждого был специальный прибор, который показывал, в какой момент и в каком месте нужно ударить в стенку барабана. Сигналы посылал Главный дирижер, он стоял на высокой башне с большим монитором, на мониторе высвечивались так называемые нотные ряды, расшифровав которые, дирижер отсылал сигналы каждому колотушечнику. В итоге получались интересные мелодии, иногда мажорные, иногда печальные, иногда торжественные, но всегда завораживающие до дрожи.

С раннего детства нас учили пользоваться колотушками, знакомили с устройством барабана, с искусством распознавания сигналов, техникой нанесения ударов, упражнениями для гибкости кистей и массажу уставших мышц. После выпускного у каждого была практика, которую, как правило, успешно проходили все. Редкие неудачники, завалившие практику, отправлялись в соседние поселения, больше их никто не видел. Да, забыл сказать, что по соседству с нами были другие поселения: Продувщики (они дули в длинные трубы), Струнники (дергали за белые волокнистые струны), Администраторы (следили, чтобы все выполняли свою работу правильно и в срок)  и другие. Я никогда не покидал пределы своего поселения, а вести о соседях приходили редко и в основном от Передатчиков, которые курсировали между всеми поселениями по своим делам.

Колотушечники работали в четыре смены, без перерывов на обед, без выходных и праздников. Многие из них были фанаты своего дела, мастера и виртуозы удара. Были эстеты, которые находили несказанное удовольствие в звуках, издаваемых барабаном, их нередко можно было встретить праздношатающимися возле инструмента после отработанной смены.

Сорок лет я отстучал в барабан, уже подрастали мои дети, судьба которых была в продолжении традиции всех наших поколений… Я все чаще стал задумываться о смысле своих действий и самой жизни вообще. Какая польза от наших усилий, кроме эстетической, и то, ценимой лишь двадцатью процентами жителей поселения? Кроме того, я заметил, что барабан с годами стал портиться. Раньше после удара его стенки быстро затягивали вмятину, сейчас же вмятина еще долгое время оставалась на месте, а если последующие удары приходились на то же самое место, красная ткань расходилась мелкими морщинистыми трещинками. Так какая польза, если все, что мы делаем ведет к разрушению? Что ожидает нас лет через 50, когда барабан вконец испортится? Этими мыслями я делился со своими друзьями и близкими, я не мог их держать в себе, они раздирали меня изнутри, вгоняли в депрессию.

Однажды, проснувшись утром, я решил не идти на работу. Это был первый прогул за всю историю поселения Колотушечников… Вечером ко мне явился дирижер и еще десяток уважаемых поселенцев. Узнавали в чем причина, почему не предупредил. Я соврал, что был очень болен (впрочем, я действительно был болен, но не физически, а морально). Дирижер пожелал скорейшего выздоровления, и возвращения в строй.

На следующий день я узнал, что на работу не вышли мои знакомые и друзья. В поселке началась паника, сбился ритм работы, барабан выстукивал какую-то какофонию. В тот же вечер барабан с оглушительным шумом взорвался и затопил все поселения вязкой алой жижей...

 

 

Врач вышел в приемную и направился к родственникам прооперированного больного. Стараясь не смотреть в глаза, он тихо сказал:

- Увы, мы не смогли ничем помочь – разрыв сердца.