Радист номер один

Питер, Купчино, дома застройки 70-х годов прошлого века, зеленые дворики, тишина. И вдруг: на стене одной из типовых пятиэтажек на уровне второго этажа – серьезная антенна, да не какая-нибудь «тарелка», а что-то наподобие оборудования из фильмов про шпионов. Еще одна антенна есть на крыше, но ее не видно с земли. Что такое, откуда? Все просто: в этом доме живет радиолюбитель с восьмидесятилетним (это не опечатка) стажем, в прошлом – начальник службы связи Балтийского морского пароходства, Олег Степанович Ключарев. Олегу Степановичу в этом году исполнилось 96 лет. «Морской Профсоюзный Телеграф» побывал в гостях у ветерана и убедился, что он так же, как и десять, двадцать, сорок, пятьдесят лет назад, в эфире.
Одна из двух комнат скромной квартиры Олега Степановича полностью посвящена радиолюбительству. На столе – два трансивера, наушники, компьютер, ноутбук, часы, выставленные по Гринвичу. На стенах – карта мира, фотографии, дипломы и открытки с позывными, присланные такими же радиолюбителями со всех концов земли. Пока Олег Степанович рассказывает свою историю, из радиопередатчика периодически звучат чьи-то позывные. А история его долгая…
ПОХОРОНЫ ЛЕНИНА
Олег Степанович Ключарев родился в Стрельне под тогдашним Петроградом в 1915 году. После революции и гражданской войны отец Олега Степановича служил в одном из Наркоматов, и семья переезжала туда, куда направляли на работу ее главу – Петроград, Москва, Подмосковье. Память у ветерана-радиолюбителя отличная, и он хорошо помнит события тех лет: и голод, и разруху. А одно из ярких воспоминаний детства – похороны Ленина.
О. С. Ключарев: «На самих похоронах Ленина я не был. Но я хорошо помню этот день. Мне было 9 лет. В 1924 году мы жили под Москвой, станция Апрелевка – мой отец был назначен директором одного из детских домов. И вот как-то днем до нас стал доноситься артиллерийские залпы. Мы, дети, испугались, а отец говорит – это хоронят товарища Ленина. Мой отец, надо сказать, беспартийный человек, выпускник духовной академии, глубоко уважал Ленина. В ту зиму он меня специально возил в Москву, в мавзолей. Помню, было очень холодно, первый мавзолей был деревянный, и очередь стояла во всю Красную площадь. Ленин лежал как живой».
ПЕРВЫЙ ЭФИР
Но в Подмосковье семья Ключаревых надолго не задержалась. У матери было слабое здоровье, она постоянно болела, и отец Олега Степановича стал просить перевода в какое-нибудь место с более мягким климатом. Так, в конце 20-х годов семья переехала в Тбилиси. Там Олег Степанович окончил школу, и там «заболел» радиолюбительством.
О.С. Ключарев: «Хотя я фактически окончил школу, аттестат мне не выдавали – я не знал грузинского языка. А это значило, что я не мог никуда дальше идти учиться. Отец на работе стал снова просить перевода, обратно в РСФСР, мол, ребенок останется неучем, а его грузинские коллеги сказали: «Кацо, в чем проблема? У нас при Министерстве финансов есть институт – пусть приходит, учится». И вот в этом институте из целой группы были только двое русских – я и еще одна девушка. Она-то мне и сказала, что открываются курсы радиолюбителей, куда приглашаются все желающие. Мы с ней туда пошли, и все: я, как говорится, обалдел: громадные генераторные лампы в человеческий рост, карточки, разговоры… Короче говоря, все, кроме радио, меня перестало интересовать. Дома я сказал, что в институт больше не пойду – буду заниматься в радиолаборатории. Вот, я вам сейчас покажу документ. Видите? Это в 1931 году еще в Тифлисе мне выдали разрешение «на прием». А уже в 1933 году, когда мы переехали в Ленинград, я получил разрешение на пользование установленной дома радиостанцией, другими словами, на работу в эфире».
В КРУГОСВЕТКУ НА БУКСИРЕ
В «море» Олег Степанович пришел уже в зрелом возрасте. Закончив в 1937 году  Морской техникум (бывшее Петровское морское училище на Васильевском острове), он попал в институт Арктики и Антарктики, был на зимовке на Чукотке. После возвращения в Ленинград был зачислен в экипаж ледокольного парохода «Дежнев», но в выйти в рейс не получилось – началась война. Олег Степанович был мобилизован в Севастополь, участвовал в обороне и освобождении города. После демобилизации вернулся в Ленинград. Пошел искать работу.
О.С. Ключарев: «Кругом голодуха. Хожу, ищу, куда бы устроиться. Случайно встретил своих бывших сокурсников по техникуму, а они мне говорят: «Иди в пароходство: там Борька Китаевич сидит, он тебя устроит». А мы с Борисом вместе учились тоже. Прихожу, приношу все свои дипломы и документы, а я весь такой положительный был, орденоносец – и меня берут. Правда, на береговую работу. И вот я два года работаю на принимающей радиостанции пароходства, а зарплаты тогда были, сами понимаете, какие. Продуктов нет, хорошо, если из друзей кто-то что-то подкинет. И я уже взмолился: отправьте меня в море, хоть что-то заработаю… И вот меня стали «привлекать»: направили сначала на пассажирское судно «Сестрорецк», потом «Совгавань» после пожара перегонял из Одессы. А раз даже попал почти в «кругосветку» - перегоняли т/х «Сибирь» из Ленинграда на Дальний Восток».
История этого перегона, действительно, замечательная. Потому что получился не перегон, а самый настоящий угон. Дело в том, что после Победы 1945 г. т/х «Сибирь» достался СССР в качестве трофейного судна, и был передан в БМП. Пароходство его отремонтировало на верфях в Варнемюнде, и тут объявился бывший владелец парохода – им оказался гражданин Швеции. Конечно, он потребовал его обратно, и, конечно, нашим отдавать судно совсем не хотелось, поэтому было принято решение перегнать «Сибирь» на Дальний Восток. А чтобы бывший хозяин не смог остановить судно в каком-нибудь несоветском порту, идти было приказано без заходов в порты.
О.С. Ключарев: «Мы вели «Сибирь» на буксире. Нам приказали идти не через Суэц, а вокруг Африки. Единственный порт, на рейде которого ночью мы грузились углем, был Дакар – «Сибирь» работала на угле, и мы запускали двигатели в штормовую погоду, чтобы она могла «подрабатывать». Вот мы обогнули мыс Доброй Надежды и пошли «ревущими сороковыми». А это – не дай Бог там плавать. У нас несколько раз трос буксирный рвался, а волна длиной до трехсот метров, и высотой – будь здоров. Попробуй потом опять состыковаться! В общем, очень сложный был рейс, условия тяжелейшие. Но самое интересное даже не в этом. Когда мы привели судно, нам это засчитали как большой каботаж. А это значит, что никакой инвалюты взамен суточных экипаж не получил. Народ сильно возмущался, даже писали в разные правительственные и партийные инстанции, не говоря уже о Министерстве, но те стояли на своем: каботаж, и все! Иностранных портов захода не было же… Зато потом все штурмана, побывавшие в этом четырехмесячном рейсе, стали капитанами».
САМАЯ ВАЖНАЯ ТЕЛЕГРАММА
В жизни Олега Степановича было много интересного: арктические и антарктические зимовки, работа в регистре судоходства и за границей – Венгрия, Китай, Финляндия, и служба связи Балтийского морского пароходства, которую он возглавлял в 60-х годах. Сколько радиограмм он принял и отправил – не сосчитать. И всегда хранил тайну переписки. Но одну из них он нам все-таки раскрыл, когда мы его спросили, какую самую важную телеграмму ему пришлось передавать.
О.С. Ключарев: «Вы знаете, это совершенно не служебная была телеграмма, а личная. Это случилось еще в первую мою зимовку на Чукотке. Когда мы шли на судне в Певек, вместе с нашей экспедицией к месту работы ехал новый секретарь райкома – молодой парень, только что женившийся. И вот, мы приходим в Певек, а его красавица-жена говорит: «Я на берег не сойду и с тобой не останусь – я полюбила второго помощника». Что тут было! Секретарь рвал и метал, а она ни в какую, так и уехала обратно со своим штурманом. А потом стала просить развода, потому что без согласия мужа тогда не разводили. И этот брошенный муж был очень зол и развода категорически не давал. А вся переписка через меня была, и я, можно сказать, видел, как люди страдают. Время шло, у них уже ребенок родился… И вот этот секретарь райкома постепенно стал смягчаться, смягчаться и, наконец, пришел ко мне и говорит: «Отбей, что я согласен». Я был так рад, наверное, даже больше его бывшей жены!»
U1AU
Олег Степанович – человек, действительно, уникальный. И можно только позавидовать его отношению к жизни. В свои 96 – он уверенно работает на компьютере, пользуется «Скайпом», и находится на связи со всем миром. А иногда даже участвует в соревнованиях среди радиолюбителей. Во время мартовской катастрофы в Японии он держал «qso» с японскими коллегами, а те регулярно выходили в эфир, мол, мы ничего, держимся. Только вот ключом Олег Степанович больше не работает: говорит, тяжело, рука уже не та. Текст радиограммы он заранее готовит на компьютере, который с помощью специальной программы преобразует его в радиосигнал. Так что товарищи моряки, если кто из вас увлекается радио, и вдруг услышит в эфире позывной U1AU, знайте, это – Олег Степанович Ключарев, радист номер один нашего времени.