Солнечные брызги. Первая вершина

Утром после бессонных суток вставать не хочется. Вчера вечером что-то говорили, ели, выпили по рюмке водки, а потом густое крымское вино из длинных прямоугольных бутылок.
Сморило сразу. Ночью кричали петухи сначала где-то далеко, а потом, будто вслушавшись в соседа, из-под окон отвечал наш хрипловато, но твёрдо. Как-то раньше не замечал, а теперь прислушался и поразился – и тот, и другой поют с одной и той же ноты. И снова через какое-то время петушиная перекличка, как из давней школьной физкультуры, пересчёт на первый-второй. С той же ноты вновь, будто они настроились по камертону.
Ночью по надобности пройтись пришлось почти на ощупь: через коридор, крыльцо в три ступеньки, мимо заборчика, за которым огород и сад, до калитки с двумя крючками, один сверху, другой снизу, чтобы пёс не открыл, затем поиск выключателя в кромешной безлунной крымской ночи. Калитку надо потом закрыть, а дверь будочки, оказывается – нет. Такие мелочи обихода постигаешь не сразу. Ну, да! Ясно, что опустевшую бутылку из-под вина или водки не ставят обратно на стол, а куда-то на пол сбоку, это всегда! Но что разливающий не имеет право передать бутылку другому, пока она не опорожнится, одну бутылку разливает только один – это для меня новость. Точно так, как когда-то в Эстонии, когда жили на хуторе в сентябре во время студенческой помощи колхозникам (вроде даже реально помогали – убирали лён с поля, возили на телеге мешки с зерном на мельницу, загружали машину скошенной кукурузной массой), так вот, оказывается, яйца надо варить только вкрутую и не откалывать потом скорлупу, а быстрым и чётким движением ножа надо разрубить яйцо на две половинки и отправлять съедобное содержимое в рот ножом сначала из одной разрубленной половинки, а потом из другой. Никогда потом не встречал ничего подобного, в других местах Эстонии тоже.
Кажется, я немного отвлёкся…
Вставать не хотелось. Но всё-таки, не сговариваясь, сначала я из своей комнаты, а потом приятели из другой переместились с зубными щётками к умывальнику во дворе. Потом кофе или чай. Лёгкий разговор, как продолжение вчерашнего. Тётя Люба и дядя Гриша благословляют на поход в греческий храм. И мы трогаемся на условленное место. Что там было в храме и сразу потом, рассказывать тут не буду. Зачем повторяться?
После возвращения из храма пару спокойных часов в доме. Но кто же выдержит спокойное ничегонеделанье, если отправился в путь?
Ближайшие улицы Чернополья начинаются почти от шоссе Симферополь – Керчь и упираются другим концом в дамбу, которая выглядит как обыкновенная асфальтированная дорога на насыпи, а со стороны полей проходит глубокая канава вдоль сооружения. Мы недолго ходили вдоль дамбы. Ровно до той поры, как я заявил: «Глядите, какая маленькая корова!» На что мне резонно было замечено, что это бычок. На всякий случай не буду рассказывать, сколько раз мой прокол напоминался моими друзьями с хихиканьем и невинными подробностями. Должен сознаться, что каждый раз в тему. Возле этого бычка и ещё одного застряли надолго. Одного фотографировали с разных ракурсов, а другой ревновал. Это выходит, с малолетства мужики такие ревнивцы?
За дамбой дорожка, вдоль неё – пирамидальные тополя. Мы шагаем по упругой тропинке, а слева, за линией тополей – заброшенный сад. Когда-то это был сад колхоза имени Чапаева. Теперь колхоза нет, остался лишь бюст Василия Ивановича перед зданием бывшего сельсовета. А деревья растут. До них совсем недалеко, метров двести по стерне.
Почва мягко пружинит, оставляя на подошве лишь небольшие отпечатки чернозёма. Деревья стоят рядами. Некоторые совсем пустые, даже не понять, росло ли на них что-нибудь в этом году. А на других – жёлтые, красные или с зеленцом плоды. Одна ветка усеяна ими, а другие бесплодны. Часть веток обломана, людьми ли, временем.… У некоторых деревьев плотная поросль чего-то другого. Стоят они тогда, накрепко обнявшись с пришельцами – не разорвать уз! Состарился сад за двадцать беспросветных лет.
Во рту кислинка от разгрызенной и проглоченной алычи и чего-то другого покрупнее. Экскурсовода ведь не было, поэтому названия плодовых деревьев остались без нас в заброшенном саду. А там, вдали маячат перед глазами горы. Одна чуть повыше и поглаже – левее от нас, а другая, с обгрызенной вершиной – прямо перед нами. Слегка поспорили, сколько же до них, минут сорок или около часа? И чего спорить? Ногами проверить совсем не сложно. От сада до конца поля, где поперечная дорога и лесок, совсем недалеко.
Остатков растительности на поле всё меньше. К резиновым шлёпкам моих друзей и к ослепительно белым моим полуспортивным туфлям размякшая от  дождя почва прилегает плотнее и плотнее, постепенно наращивая толщину налипшего на подошвы чернозёма. Колючки  засохших растений царапают ноги.
За дорожкой и леском ещё одно поле. На его поверхность уже не глядишь, лишь порой с трудом выдирая ноги из липкой каши, прицепившейся теперь не только снизу, но и с боков и сверху обуви. Час прошёл. Красивая левая гора почти не приблизилась, а обгрызенная виднеется ярче ещё за одним полем. Если теперь идти до неё, у нас в запасе только час с небольшим, около восьми вечера – закат.
За густой травой на краю поля журчит вода. Моем ноги и обувь в ручье и выкарабкиваемся на дорожку, которая ведёт почти к горе. Оказывается, мои туфли не совсем потеряли белизну.
Темп ускоряется. Раз решили, безмолвно, но твёрдо – вперёд. Теперь совсем чуть-чуть по стерне и вверх. Колючий кустарник цепляется за тело и одежду. Где-то пройти можно только в обход, а где-то сквозь терновник, ветки которого почти раздвинуты исколотыми шипами пальцами. И вот уже склон почти без кустарника. Местами выступают из почвы белые скалы, поверхность которых сглажена ветром и дождём. Теперь только вверх, соревнуясь с клонящимся к горизонту солнцем. Как пройти назад вниз сквозь колючий кустарник – не думается сейчас. К вершине!
И это правда! Когда стоишь наверху, отдышавшись от сбитого дыхания, пробившись сквозь совсем простые для опытных путешественников препятствия, испытываешь ни с чем несравнимую радость. Мы это сделали!
А внизу, в разгрызенной экскаваторами половине горы, урчат самосвалы, вывозя камень. Сколько до них сверху? Сто пятьдесят, двести, триста метров? Сколько бы ни было. Они внизу, а мы здесь. И солнышко закатилось за край горизонта. Но нам это уже всё равно, потому что увидели совсем близко идущую вниз дорогу. Наверно по ней когда-то начинали свой путь вверх машины, чтобы пилить, дробить, взрывать камень и вывозить отсюда, куда надо.
Ещё не в полной темноте спускаемся вниз по дороге, сворачиваем мимо брошенных корпусов, наполненных когда-то техникой, людьми и скотом, и идём к увиденному сверху озеру. Встречный внедорожник освещает нас фарами. А мы уже у озера, из которого вытекает тот самый ручей, а из-за красивой не достигнутой горы поднимается круглая луна и освещает путь.
Первая вершина взята.



Август    Чернополье, Крым