Скандинавия

               

      Полёт в  Германию.


    Полёт в  Германию.
    Путешествие в Скандинавию из Израиля не дешёвое удовольствие. А из Германии вполне доступное. В прошлом году я сделала попытку, но оказалось, что сентябрь, мой любимый месяц для путешествий, уже не сезон  для посещения суровой страны викингов.
   Учитывая прошлогоднюю неудачу, в этом году  я вылетела  в Дюссельдорф уже 18 августа с тем, чтобы 20 отправится к норманнам.
   Погрузившись в родном  Бен Гурионе в самолёт и, заняв своё место в немецком Боинге, я с привычным лёгким волнением стала осматриваться  по сторонам. Через проход от меня, у иллюминатора, сидела симпатичная брюнетка, мы приветливо улыбнулись друг другу, и я пожалела, что моё место не рядом с ней. Но тут стали появляться новые пассажиры, и моё внимание немедленно переключилось на них. Дело в том, что в салон авиалайнера  с напором не хилого цыганского табора хлынуло несколько многодетных израильских семей. Громко переговариваясь и  ничуть не смущаясь присутствием не столь уверенных в себе пассажиров, они стали шумно устраиваться на своих местах со всем возможным в таких условиях комфортом. Одна из семей, к моему ужасу, стала размещаться рядом со мной. Но тут оказалось, что я своим присутствием  нарушаю целостность её  рядов и меня попросили пересесть именно туда, где я и хотела оказаться с самого начала – к брюнетке. Я упорхнула к ней быстрее, чем глава семьи закончил произносить свою просьбу.
   Мои же несостоявшиеся соседи заняли шесть оставшихся мест в нашем ряду и четыре в соседнем. Впереди меня, не без проблем, размещалась крупная женщина с огромной задницей и столь же огромным, на сносях, животом. К моему удивлению, каким-то образом устроившись на ручке своего кресла, как на хрупком насесте и плотно перекрыв собой проход между кресел, она рассаживала своё неугомонное семейство на нескольких соседних рядах. Мы с брюнеткой почувствовали себя в окружении.  Но хуже нас, без сомнения, было мужчине рядом ниже, для которого почти голый зад (с него всё время сползали штаны) беременной женщины являлась единственным доступным пейзажем почти всё время пути. Тем более, что и справа ему тоже не повезло. Соседние с ним места оккупировали шумные разновозрастные отпрыски моих несбывшихся соседей.  Я несколько раз за полёт, едва сдерживая смех, наблюдала, как он деликатно пытался достучаться до бесцеремонный кормы соседки, прося выпустить его в туалет.   
  Моя брюнетка, видимо, не менее меня оценившая нашу общую удачу, что-то радостно сказала мне по-немецки и я с прискорбием поняла, что мы обречены на молчание: у нас не было общего языка общения.  Этот факт очень огорчил нас обеих.
   Как только самолет взлетел, жизнь на борту  немедленно превратилась в подобие большой коммуналки. Моя робкая надежда, что дети уснут во время полёта, осталась несбыточной. Визг, плач, смех, крик сменяли друг друга без перерыва все четыре часа полёта. Малыши лазали через кресла, бегали, ходили и ползали по проходу самолёта и вообще делали, что хотели. Мамаши со спокойствием, вызывавшим у меня зависть и раздражение одновременно, снисходительно взирали на своих чад и, время от времени, обменивались ленивыми репликами друг с другом.  Отцы вели себя на удивление тихо, скорее всего просто потому, что давно привыкнув к своему громкоголосому  семейству, научились его не замечать и сейчас в полном кайфе спали в своих креслах.
   Вскоре в самолёте заметно потяжелел воздух. Казалось, дети безостановочно делают свои «пипи» и  «каки». У толстозадой мамаши, бегающей в туалет с очередным ребёнком чаще, чем я видела её в кресле, памперсы  закончились примерно через час полёта, и она громко сообщила  об этом всем, имеющим уши. И сразу же со всех сторон к ней дружно поплыли пакеты с заветными прокладками. Ну не трогательно ли?! Впрочем, сама она восприняла этот жест солидарности, как нечто само собой разумеющееся.
   Жалко было стюардесс. Бедняжки были не так уж молоды. Одна из них вообще казалась пенсионеркой на подработке, а тут такое: шум, гам, дети под ногами. Не обошлось без наездов. Передвигая тележку с едой или напитками и при этом часто пятясь задом, какая-нибудь из них то и дело наезжала или наступала на ползущего малыша.  И тогда самолёт оглашался таким воплем, что не помня себя от ужаса, неловкая воздушная фея во всю прыть неслась за шоколадкой для ревущего страдальца. Правда через какое-то время сообразительные малыши поняли откуда берутся шоколадки и стали реветь уже просто, завидев  тележку.
   И вдруг мы попали в грозу. Уже почти над Дюссельдорфом. Самолёт затрясся так, что у меня подпрыгнул желудок. В салоне от общего страха стало на мгновение тихо. И тут моя соседка, зажмурив глаза и вжав голову в плечи, отчаянно произнесла « Ужас!».
   Я не поверила своим ушам:
   - Вы говорите по-русски?
   - Да
   - Ничего себе!
     Надо ли объяснять, что до самого приземления мы уже говорили без пауз. Но времени все равно категорически не хватило. Приземляясь, мы договорились непременно как-нибудь встретиться и попить вместе кофе.  Но, к сожалению, не встретились.
    Когда лайнер сел, все дети в салоне крепко спали, а их утомившиеся мамаши молчали, как изваяния. Зато отдохнувшие папы, деловито суетясь, ловко собирали своё потомство.
    Спящие дети были прекрасны. Их так жаль было будить.