Русская традиция и современный консерватизм

Говоря о необходимости и даже неизбежности формирования в России полноценного национального государства, мы не всегда обращаем внимание  на качественное состояние современной русской  нации, без чего любая попытка создания национального государства превращается в фикцию.  Мы даже не знаем ответа на самый главный вопрос – есть ли такая нация? Не как социально-биологическая популяция (хотя и это вызывает немало вопросов), а как носитель цивилизационной идентичности, в которую включаются и «кровь», в(выработанный веками в России генофонд, и «почва», включающая в себя культуру, традиции, архетипы. Что, собственно говоря, представляет из себя тот самый человеческий «материал», пока так туго складывающийся в современную нацию? Казалось бы, что очевиднее, чем возвращение к истокам, к традициям, к той России, «которую мы потеряли». Но возвращаться-то по сути и некуда, и мы уже далеко не те, и того «дома», куда возвращаться, уже давно не существует. «Русский мир» разрушен если и не до основания, то настолько сильно, что от него остались одни фрагменты, какие-то из которых можно приспособить к нашей сегодняшней жизни, какие-то нет, но целостную картину «русских сегодня» из этих фрагментов не сложить. Тот самый русский путь, находящийся где-то посередке между полярными призывами «полный вперед – к вершинам мировой современной цивилизации» - и «полный назад - к русским истокам», этот путь еще не нащупан. Мы до сих пор так и не можем ответить на вопрос, кто же такие мы, русские, на рубеже ХХ и ХХ! веков, что нас объединяет и объединяет ли вообще что-то. Даже в сравнении с некоторыми нашими ближайшими соседями, согражданами по советским временам, у которых тоже далеко не все идет гладко, мы зачастую выглядим какими-то потерянными, не способными ни осознать, ни тем более воплотить своих национальных интересов и целей. Мы напоминаем каких-то временщиков, сосредоточенных на решении сиюминутных задач, но не способных выстроить внятную перспективу на будущее. Перед нами стоит очень непростая задача, сохранив основы русской цивилизации, ее исторической и культурной идентичности, сделать ее одновременно жизнеспособной, современной, соответствующей ментальности и образу жизни нынешней генерации россиян. Обе крайности – выжить, но перестать быть русскими, и умереть, распасться, уйти на обочину современного мира, в равной степени неприемлемы. Именно поэтому самым важным вопросом для нас представляется сохранение идентичности русской цивилизации, всего этнического и культурного многообразия, характерного для нынешнего ее пространства. Сможет ли нынешняя генерация населения России сохранить эту идентичность? Однозначного ответа на этот вопрос нет ни у социологов, ни у футурологов.  Уж больно противоречивая картина сочетания «архаики» и «модерна» проступает при внимательном взгляде на нашу жизнь, в которой ментальность и ценностные установки формируются под воздействием двух тенденций, зачастую противоречащих друг другу. С одной стороны, для современного российского общества характерно усиление консервативных тенденций и в политике, и в массовом сознании. С другой стороны, по очень значимым характеристикам российское общество все сильнее отдаляется от традиционной культуры и традиционных ценностей. Если можно так выразиться, движение идет как бы по спирали, когда приближаясь в чем-то к ранее прошедшей фазе, мы одновременно необратимо от нее и отдаляемся.  Проступающие в нашем сегодняшнем менталитете вековые архетипы сочетаются с окончательным и бесповоротным разрушением традиционного уклада жизни. Впрочем, глядя на наш современный социум непредвзятым глазом, следов «архаики» и «почвы» видишь гораздо меньше, чем хотелось бы. По сути, последние десятилетия, когда огромная часть нашего населения переориентировалась на ценности общества массового потребления,  оказались разрушительными для российской культурной «почвы» едва ли не в большей степени, чем вся советская история с ее провозглашенным дистанцированием от «старого мира». Это дает основания полагать, что современному обществу ближе подходит такая характеристика как «кризис беспочвенности», чем торжество архаики и традиций. А это означает, что внешний, лежащий на поверхности, политический и социальный консерватизм, «новый русский порядок», о котором мечтают наши граждане – это что угодно, но только не возвращение к истокам, не регенерация русской цивилизации, более того, вполне возможно, как бы это ни было печально, ее окончательные похороны.
Действительно, как показывают социологические исследования,  в качестве самой важной, актуальной массовым сознанием выделяется такая триада ценностей, как порядок, справедливость и стабильность. К этим базовым ценностям тяготеют практически все группы, электораты всех основных политических партий, различия между которыми с точки зрения их идеологии становятся все менее выраженными. Политические же  ценности, в том числе, такие как ценности демократии, отошли на задний план, причем нельзя сказать, что общество их отрицает. Теоретически общество за демократию – за выборы, за политически свободные СМИ (цензуру, правда, хотят вводить, но не политическую, а нравственную), за свободу передвижений, против вмешательства государства в частную жизнь. Но актуальность демократических ценностей снижена,  это сегодня ценности второго, третьего, четвертого порядка.
Чтобы осознать, что консервативные ценности порядка и справедливости отнюдь не являются запросом со стороны традиционных слоев общества, достаточно взглянуть на наше социальную структуру. Действительно, кто сегодня является носителем идей порядка и справедливости? Как показывают исследования,  это как раз «средний класс», точнее его российский аналог, потому что «европейского» среднего класса с его независимостью от государства и способностью самому «заказывать музыку», у нас нет и не предвидится. По сути, это новая, социально очень молодая  генерация русских, которая формируется на месте сохранявшихся даже в позднесоветские времена традиционных или полутрадиционных структур.  Например, та же советская интеллигенция, как бы ее не обзывали в сердцах «образованщиной», все же многое унаследовала от старой русской интеллигенции. Сегодня ее нет и, скорее всего, уже никогда не будет. Есть ли в нашем обществе еще какие-то слои-носители традиционализма, русской ментальности, русских идеалов? Да, и они сохранялись, протянулись через весь советский период: это кроме интеллигенции еще крестьянство, военнослужащие, государственная бюрократия, хотя и  в меньшей мере. Сейчас крестьянство добито окончательно, добито как образ жизни и менталитет, а не только как производитель сельхозтоваров. О «моральном облике» нынешнего служивого класса вообще всерьез и говорить нельзя. Надежды путинской эпохи, сделавшей ставку именно на всемерное укрепление бюрократии как главного класса, в расчете на пробуждение в ней «государственнических инстинктов» явно не оправдались. И уж конечно, эти новые группы общества вряд ли готовы «лечь костьми» за русскую традицию и русскую духовность. На месте сегментов традиционного общества происходит формирование общества современной массовой культуры, глубоко оторванное от своих традиционных исторических корней.
Проводя социологические исследования, мы убеждаемся, что в нашем обществе существуют весьма значительные и даже порядковые различия в описании базовых ценностей русского народа. В качестве таких базовых ценностей нашей цивилизации, на которые часто делают упор и философы, и простые граждане, выступают соборность, коллективизм, духовность, бескорыстие. Одним их важнейших компонент социокультурного кода, определяющего поведение нации, этноса, социальной группы, является представление о себе, некий образ народа, в данном случае, русских, представление об их недостатках и достоинствах (так называемый автостереотип). Так, согласно данным ВЦИОМ, в 2008 г. среди положительных качеств, присущих русскому народу, отмечались такие как – доброта, честность, искренность – 40,6% опрошенных, душевность, благородство, порядочность – 26,1%, взаимовыручка, товарищество – 13,1%, терпимость, безотказность – 12,4%, трудолюбие – 12,1%, гостеприимство – 10,2%.  Среди же отрицательных на первые места вышли такие как пристрастие к алкоголю, наркотикам – 43,2%, надежда на «авось», лень, безынициативность, вялость – 23,2%, бескультурье – 10,9%. Согласно результатов специального исследования  базовых ценностей россиян, проведенного нами несколько лет назад, в целом присутствует представление о том, что русские смелы (3,87 по пятибалльной шкале); умны (3,76); доверчивы (3,82); отзывчивы (3,87); щедры (3,66); душевны (3,85); жизнерадостны (3,74), простодушны (3,64). Напротив, в меньшей степени им присущи такие положительные качества как активность (3,13); независимость в суждениях (3,00); религиозность (3,08); основательность (3,22); уравновешенность (3,06); законопослушность (3,00).  Когда же мы исследуем современную генерацию по этим параметрам, выясняется, что эти ценности занимают место, прямо противоположное ожидаемому. Опрошенные отмечают доминирование в окружающих их людях таких качеств как черствость, жадность, готовность ради денег перешагнуть через нормы морали, хамств и цинизм. Те, кто занимается сравнительными социологическими исследованиями России и стран Европы, говорят, что более индивидуалистического общества, чем в современной России, в Европе просто не существует.  Ценности «Святой Руси» присутствуют скорее в качестве «тоски по идеалу», а в жизни мы наблюдаем скорее их противоположность. Это же касается и очень многих иных характеристик современной русской нации. Как показывают специальные исследования, современные россияне очень бедны «сверхидеями». В рамках того же исследования мы выяснили, что современные россияне очень бедны этим подсознанием, «подкоркой коллективного бессознательного», выражаясь языком немецкого философа ХХ века Карла Юнга. Они очень прагматичны, сориентированы на скорее практические формы жизненного успеха. И если такие поддерживающие мобилизацию ценности в нашем обществе все-таки есть, то они требуют каких-то особых изысков, недоступных для классической социологии. Что касается идеи русской духовности, — мы видим, что современная генерация россиян очень сильно дистанцирована от традиционной русской культуры. Эта культура осталась частью наследия прошлого. Наши соотечественники сегодня смотрят на неё примерно так же, как современные греки — на развалины античных Афин. То есть это нечто, что уже ушло, и никоим образом не затрагивает нынешнюю жизнь.  Следуя мудрости «узнавать дерево по плодам его», оценим культурное состояние нашего общества по изуродованным и фактически уничтоженным историческим городам страны, по содержанию основных телеканалов, по проникшей во все поры общества «попсе», по тому, что строят представители «новой генерации русских», как они себя держат, что читают и на каком языке говорят. Мнимая «традиционность» русских сегодня служит основой сразу для двух, внешне противоположных мифов, но оба не выдерживают критики при внимательном рассмотрении. Так некоторые либеральные исследователи пытаются увидеть в современном плачевном положении жителей России, усилении антидемократических, деспотических черт политической системы последствия дурного русского характера. Возникает контр-мифология о народе, который является источником собственных бед, неким объективным фоном, который сопровождает неудачи любой реформы. Народ объявляется беспробудным пьяницей, варваром, которому недоступны ценности цивилизации, дух предпринимательства, трудолюбие. Отмечается при этом, что  «феномен современного западничества отягощен деструктивным комплексом, в основе которого лежит резкое неприятие российской действительности».  С другой стороны, представители нашей «патриотической общественности» с самыми, вероятно, лучшими намерениями, призывают нас вернуться к патриархальному образу жизни, земледелию, многодетным семьям, православной духовности и коллективизму, ошибочно полагая, что эти ценности сохранили свою актуальность в стране, почти бесповоротно порвавшей со своими традициями и историей. Уже цитировавшееся выше исследование показало также, что такие «русские» мифы как «для русского человека важно не материальное преуспеяние, не карьера, а жизнь по правде и справедливости», «русский человек стремится делать добро не только для себя, а для всего человечества», «русский человек не может не быть честным», «русские честнее других народов» - являются в современной России ценностями лишь традиционалистского сегмента общества, которое стремительно сокращается.
Многое говорится про объединяющую роль православия, способную превратить наше общество в дееспособную нацию. С одной стороны, это так, более того, РПЦ как организация, общественный институт в последнее время демонстрирует активность и дееспособность, которым могут позавидовать институты российского государства. Трудно переоценить роль РПЦ в поддержании единства и национальной идентичности россиян, но рассчитывать на православие как институт возрождения традиционной русской духовности все же не приходится. Однако за внешней, фасадной стороной возвращения страны к православию скрываются иные тенденции, зачастую иного, если не противоположного свойства.  Конечно, Церковь не призывает «жить по Лжи», презирать ближних и идти на все ради денег. Но и не слишком активно противостоит этим установкам. Следует трезво сознаться, что эти два процесса попросту идут совершенно в разные стороны. Желающих окропиться «крещенской водой», отстояв часовую очередь,  или приложиться к мощам того или иного святителя у нас полным полно, но вот с заповедью «возлюби ближнего своего» как-то никак не получается. Всем нам известны люди с высокой христианской моралью, но их очень мало в общем потоке. Как показали результаты исследования «Базовые ценности», верующих, формально отождествляющих себя с православием,  можно разделить на «старых верующих» и «новых верующих». И если «старые православные» сохраняют в себе соборно-коллективистский менталитет, в чем-то, правда,  очень сходный с советской традицией, то «новые православные» – это в основном носители индивидуалистического типа сознания, ориентированные на индивидуальный успех и, по-видимому, на индивидуальное «спасение» души. Для современных новорусских консерваторов характерна прагматизация и рационализация сознания, достаточно ироничное и секуляризованное отношение к религии, а их коллективизм основан, скорее, на корпоративистской этики, чем на сакральной соборности. Социологи отмечают в этой связи, что «то, что идеологи почвенничества считают в народе самобытно-ценным, самим народом оно таковым не воспринимается…». Так «духовное» воспринимается не как альтернатива высоким жизненным стандартам, а как их следствие. «Духовность» перестала быть монополией народа как целостной общности, а стала, в первую очередь, прерогативой личности. Произошла девальвация таких ценностей как долготерпение и непритязательность, которые стали восприниматься современной частью общества со знаком минус. Образ воина, как собирательный образ народа, заменился образом работника и в еще большей степени частного потребителя. Нынешнее рационально-позитивное отношение к религии вообще, к православию – противостоит в равной степени как православному фундаментализму, так и советскому атеизму. Вот высказывания о религии, поддерживаемые новорусскими консерваторами:
- «Обряды, посты – все это не столь уж важно, главное – жить по нравственным законам»;
- «Церковь должна заниматься только духовной сферой, не вмешиваясь в политику и повседневную жизнь общества»;
- «Важно во что-то верить, а конкретная форма веры не столь важна»;
- «Религия – это то, что привязывает человека к его истокам, к вере и обычаям предков».
В связи с этим даже некоторые православные философы признают, что «религиозный миф перестает быть живым и превращается в иносказание, этнографическую диковинку или даже в примитивный бытовой ритуал, который сам по себе не порождает никаких чувств сверх тех, которые прихожанин приносит в Церковь. В Церкви уже нет глубокого переживания бессознательного». Антифундаментализм современного массового сознания, причем не только россиян, но и, по-видимому, всего западного мира, может быть с известной мерой условности охарактеризован как кризис монотеизма. Действительно, монотеистическое мировосприятие предполагает признание единой правды, абсолютной истины. Между тем, более 55% опрошенных в ходе исследования согласились с утверждением, что «единой правды вообще не существует, у каждого она своя». Соответственно, и православное мироощущение все больше приобретает функцию национально-исторической идентичности, его «экзотерические» стороны (связанные с обрядами, ритуалами) становятся более актуальными, нежели «эзотерические» (связанные с поиском сокровенного смысла бытия). Как отмечает современный религиовед С. Филатов, «поэтому совершенно не случайно, что на вопрос: “Что такое в Вашем понимании религия?” – люди отвечают: культура, верность национальным традициям, мораль. И лишь один из десяти – “личное спасение”, “отношения человека с Богом”. Одной из важнейших составляющих этики современного молодого преуспевающего русского является культ жизненного успеха. Поэтому не случайно, что лишь 18% опрошенных россиян готовы согласиться с тезисом, что «судьба посылает страдания наиболее достойным людям, страдания просветляют и очищают духовно», тогда как более 40% разделяют тезис о том, что «судьба наказывает нас страданиями за грехи, а успехами и достатком вознаграждает за праведную и добродетельную жизнь». Вопреки расхожим представлениям о неизменной склонности русских к этатизму, культу государства, как высшей силы, дающей народу смысл жизни, нынешние русские неоконсерваторы относятся к государству достаточно прагматично. По их мнению, «государство существует ради своих граждан. Оно должно быть сильным, чтобы эффективно защищать их интересы» (68%), тогда как с «традиционным взглядом на государство («государство олицетворяет высший смысл деятельности отдельных граждан; жить ради государства, самозабвенно служить ему – нравственный идеал русского человека») готовы согласиться только 9,5% опрошенных. Приведенные данные убедительно свидетельствуют о том, что в современной России государство перестало быть экзистенциальной ценностью, превратившись в сугубо инструментальную. И в этом нам представляется главный разрыв с т. н. «русской традицией». Именно поэтому «западные фобии» в сегодняшней России далеко не во всем следует интерпретировать буквально. По своей социально-культурной составляющей, Россия является сегодня страной индивидуализированной и во многом вестернизированной. «Восток» с его культом «коллектива», подавлением личности, патриархальной семьей, в отличие от «Запада» и культурно, и социально становится все более чужд современному россиянину.
Итак, понятно, что русские традиции, память о которых стала сегодня скорее составляющей частью «парадного пласта» сознания массового россиянина, сами по себе не способны консолидировать общество и превратить русских, россиян в нацию. Может быть, таким консолидирующим фактором смогла бы стать идея этничности, «голоса крови»? Представляется, однако, что она тоже явно недостаточна. Во всяком случае, — в том виде, в каком она существует в умах нынешних россиян. Вся кухонная болтовня на тему засилья инородцев  - это лишь компенсация за неумение отстоять свои этнические и не только этнические интересы в реальной жизни, неспособность самоорганизоваться. Энергетики «голоса крови» в лучшем случае достаточно, чтобы иной раз устроить хорошую драку, ее никак не хватит на создание национального государства. Идея «общности по крови» сегодня – это скорее идея консолидации малых социальных групп в условиях, когда общество испытывает крайний недостаток социальных связей. Она имеет мало общего с русской цивилизацией, русской почвой, по своей энергетике она скорее противостоит идее общегражданской идентичности и скорее разрывает государство, чем его скрепляет. Этого не понимают многие политики «русского направления». Им непонятно, что системный кризис в стране связан отнюдь не с присутствием инородцев, в том числе и во властных структурах, а с глубоким кризисом самих русских,  тех идей и ценностей, которые мы по привычке называем русскими.
Так о каком же «новом русском порядке» мечтают современные консерваторы? В какую сторону они хотели бы изменить то состояние общество, которое мы привычно уже называем «путинской стабильностью»? Эта самая  «путинская стабильность»  кажется им довольно обманчивой и зыбкой. При всей видимой безальтернативности российской политики, новый “порядок”, который бы устроил основные слои российского общества, особенно те, которые собственно и порождены последним витком трансформационного процесса, еще не создан, более того, проблема его отсутствия переживается обществом все более остро в последние годы.  «Мечта о порядке», когда под словом «порядок» понимается отнюдь не установление репрессивного режима и «закручивание гаек», а формирование общественного строя, который признается большинством общества справедливым и эффективным, все еще остается далекой от своего воплощения. Несмотря на общую социально-политическую стабильность в стране, по данным ВЦИОМ, в 2008 году  только 17,1%, то есть глубокое меньшинство признавали справедливость и эффективность нынешнего социального строя. По-прежнему наблюдается  огромный разрыв между системой парадных ценностей и системой реальных ценностей, мотивирующих трудовую и социальную активность. На уровне парадных ценностей общество стремится к «новому единству», оно очень патриотично, оно собирается «в кучу» вокруг национальных интересов, вокруг государства, вокруг образа будущего. Во всех опросах, связанных с поисками новой национальной идеи,  на первое место выходит идея возрождения России как великой державы. С другой стороны, в своей реальной жизни постсоветский гражданин ничем не готов поступиться - не то, что проливать кровь за «великую Россию», но даже самым малым.  Консервативные ценности во многом повисают в воздухе и остаются не более чем парадными декларациями. Современное российское общество, как и общество 90-х,  антимобилизационно, оно поддерживает власть ровно до того момента, пока власть только рассуждает о величии, но не требует от граждан никаких активных действий. Мы сами по себе, вы сами по себе. В то же время стремление общества к национальному единству, запрос на формирование дееспособной нации, безусловно, существует. Это некий идеал, который пока только «греет», но не мотивирует. Идет попытка формирования современной российской нации, поиск ее базового смысла, но попытка эта сопряжена с  большими сложностями и проблемами. Ясно одно, что восстановление традиционного уклада жизни, многодетных семей, русского коллективизма, являющегося своего рода экспортным брэндом «русского характера», патриархального быта в целом, не имеют своих значимых социальных носителей.  Современная генерация россиян - в основном жителей, представляющих городской универсальный, унифицированный образ жизни - очень далека от каких-то глубинных российских корней. Наоборот, неоконсерватизм – это альтернатива не только либеральным, но и консервативным ценностям, это процесс формирования устойчивого порядка в обществе, где традиционные ценности и институты уже не могут быть жизнеспособными.