Право выбора

                «Любовь – единственная
                страсть, не признающая
                ни прошлого, ни будущего».               
                Оноре де Бальзак

Я  приподнял голову, и незаметно взглянул за стеклянную перегородку. Анна Максимовна, разговаривала с кем-то по телефону, жестикулируя рукой и раздражаясь, и от этого лицо её стало ещё красивее.
   Анна Максимовна  Авдюшина – мой шеф, начальник отдела продаж завода по производству резинотехнических изделий, где я работал уже три года сразу после окончания политехнического института. Она была очень строгим начальником и не прощала нам ни малейшей ошибки,  много работала сама, и заставляла также  работать и нас.
  Кроме начальницы, нас в отделе работало ещё четверо: я, Галина Семёновна Кочергина женщина  пенсионного возраста, Иван Игнатьевич Симаков – отставной подполковник, и Лидочка Савушкина, тридцатилетняя блондинка, до сих пор не вышедшая из юного возраста,  постоянно, в любое время года, носившая юбки, слегка прикрывавшие трусики, и туфли на высоченных  каблуках.
    Два года назад, в нашем отделе было десять человек, но генеральный директор посчитал, что это слишком много для нашего завода, и сократил отдел вдвое, а Анна Максимовна из девяти человек, выбрала именно нас четверых. Мы, отлично сработались, под руководством нашего шефа, хотя теперь времени на перекур, или на лишнюю чашку кофе катастрофически не хватало.
   Лидочка перехватила мой взгляд, улыбнулась, и начала набирать какой-то номер по телефону. Её стол был расположен  напротив моего, а слева стояло ещё два стола, где работали мои коллеги. Мы, размещались в одной огромной комнате все вместе, и только место, где сидела  наша начальница, было отгорожено стеклянной перегородкой, через которую она могла наблюдать, как мы работаем. 
   Год назад, на одной из корпоративных вечеринок, Лидочка выпила слишком много, или сделала такой вид,  но коллеги попросили меня проводить её домой, а на другое утро всё время смотрели на нас, в надежде выяснить, ночевал я у неё или нет. Я, же со спокойной совестью созванивался с представителями Якутской компании АЛРОСА, по поводу поставки им очередной партии футировок, которые мы делали по их заказу.
   В тот вечер, доехав на такси до дома Лиды, я буквально выволок её из машины, расплатился с водителем, и с трудом выспрошав номер квартиры, поднялся с ней на лифте на четвёртый этаж. Дверь  квартиры сразу открылась, видимо нас увидели в окно, и мать Лиды, обняв её за плечи, тут же молча увела внутрь квартиры. Ну, а я вернулся домой. Так, что моя совесть была чиста.
   Лидочка  пока не оставила попыток уложить меня в постель, хотя призналась, что как муж, я ей не подхожу, ей нужен мужчина лет на пять старше её и опытнее. Да, она мне и не нужна совсем.
  Я уже три года любил одну женщину, и звали её Анна Максимовна. Любил тайно,  всячески старался это скрывать, и стараясь работать так, чтобы она мною гордилась, и ни за что не огорчать  эту замечательную женщину.
   Да, мне было двадцать шесть, а ей сорок один. Да, она замужем, и у неё двое детей, Но, для меня на этом свете существовала только она. До института, я два года прослужил в армии, попал в морскую пехоту, и прошёл там хорошую школу жизни. В институте,  был заводилой всех мероприятий, тусовок и пьянок, но учился хорошо. Девчонок вокруг было много, и мама очень переживала за меня, боялась, что я до женитьбы «истаскаюсь», а отец только улыбался, глядя на мои  постоянные гулянки и свидания.
    Теперь мама меня просто не узнавала, я стал красиво и модно одеваться, чистить обувь, и два раза в месяц постригаться в модной мужской парикмахерской. А,  делал  я это всё для моей Анны, запоминая все ёе слова, особенно те, которые она сказала после посещения отдела одним нашим клиентом: «Терпеть не могу мужиков в нечищеных туфлях, и не стриженных по полгода!»
  Я, эту её фразу хорошо запомнил, и сразу изменил свой внешний вид.  Сначала Анна Максимовна вроде бы не замечала перемен в моём облике, но на мой день рождения, когда мы после работы собрались в отделе, чтобы  его отметить, она приподнесла мне красивый, модный галстук и сказала: - Примите  Викентий Александрович подарок от меня лично, я думаю, он очень подойдёт к Вашей голубой рубашке.
   Моё сердце затрепетало от восторга. Отдел подарил мне новый сотовый телефон, но подарок шефа, был мне стократ дороже и милее. И, ещё я понял, она всё видит, и наблюдает за мной. Это вселило в моё сердце надежду, и заставило работать ещё лучше.
   Анна  редко оставалась подолгу на вечеринках, которые проходили в кафе напротив завода, и, посидев немного, тут же под благовидным предлогом тихо исчезала, так, что никто на это не обращал внимания. Никто, кроме меня. И, как только она уходила, всё моё хорошее настроение улетучивалось вместе с ней.
   Я выходил покурить на улицу, и тоже уходил оттуда к большому неудовольствию незамужних дам в большом числе находящимся на вечеринке в надежде « подцепить» там хоть какого-нибудь мужичка.
   10 сентября, наш завод отмечал тридцатилетие со дня основания, и потому торжественная часть проходила в нашем Доме культуры. В фойе здания был организован фуршет,  расставлены столы, оставлено место для танцев и играл приглашённый эстрадный оркестр.
    Торжественная часть немного затянулась, потому что долго ждали мэра города, обещавшего «обязательно» приехать, поэтому застолье  и танцы начались уже в девять часов вечера. Анну Максимовну наградили ценным подарком – плазменным телевизором, пообещав завтра развести все крупногабаритные подарки по домам на заводской машине.  И мы, её сразу домой не отпустили,  а решили всем  отделом   отметить это событие сегодня, пригласив Анну Максимовну, за заранее занятый мною столик. Мы, поздравили её, выпили по  паре бокалов шампанского, и начальница, взглянув на часы, сразу заторопилась.
    Мы проводили её до выхода, а сами вернулись в зал.
  - Эх, ты, джентльмен! Ну, кто же отпускает ночью женщину одну, да ещё и пьяную? Догоняй  скорее, и проводи до дома, идиот! Давай! – буквально прошипела мне в лицо Лида, которую я сразу потащил танцевать.
  - А, ты не обидишься?
 - Обижусь, обязательно, но не на тебя, а на Ивана Игнатьевича, если он сейчас не пригласит меня танцевать, - мы уже приближались к столику, где жевали бутерброды ещё двое наших коллег.
  - Конечно, Лидочка, я Вас приглашаю,- галантно сделал шаг вперёд бравый подполковник, и положил свою руку на пышное бедро Лиды.
   Ну, а я, даже не попрощавшись, рванул из зала на улицу, и поспешил на автобусную остановку.
   Анна  ещё стояла на остановке, рядом находилось ещё несколько человек,  но я почему-то не решился подойти к ней.
  Когда подошёл автобус, она вошла в переднюю дверь, и тут же села на свободное сиденье у окна, а я пристроился на задней площадке, прикрытый от её взора спинами людей стоящих в проходе.
   На, улице было уже темно, и тусклые фонари слабо освещали улицы, половина фонарей вообще не горела. А, я помнил наш город, каким он был двадцать лет назад, весь яркий, светлый, сияющий, не то, что сейчас.
  Тогда у нас были горисполком, райисполком, а теперь мэр, главы администраций районов, а толку мало – город потемнел, помрачнел, особенно это бросалось в глаза ночью.
  Мы вышли на остановке, недалеко от дома Анны, и между домами, на некотором расстоянии друг от друга,  двинулись к её дому. Её дом я знал хорошо, уже несколько раз издалека тайно «провожая» мою начальницу домой.
   Все площадки возле десятиэтажных домов, были заполнены машинами, внутри которых светились фиолетовые огоньки автосигнализаций, и только тусклые лампочки над входными дверями подъездов,  закрытые специальными металлическими сетками от вандалов, освещали площадку перед подъездом.
   Анна повернула к своему подъезду, и тут навстречу ей со скамейки кто-то встал. Высокий и огромный. Оставаясь в темноте, я немного приблизился, и  увидел, что это мужчина, который был на голову выше Анны.
   - Ты, где шляешься, сука! Посмотри, ночь на дворе, - буквально прорычал мужик.
  - Господи, Коля, как ты меня напугал! Ты, что здесь сидишь? Чего ругаешься?
 - Что сижу, да? Тебя проститутку жду! Ты же все деньги спрятала, мне даже курево не на что купить!
 - Ну, это же неправда. Я тебе утром сотню положила на стол. Это, что мало?
 - Мало. Мне даже на бутылку не хватило, пришлось у Насти из копилки всё выгрести, только на одну беленькую и хватило. Дай денег, я пойду, сигарет куплю, а потом поговорим..
  - Да, не дам я тебе денег, не проси. Хватит! Полгода уже не работаешь, пьёшь, бездельничаешь, детей пугаешь. У меня что, банк, да? Мне деньги тоже с неба не сыплются, я их зарабатываю, и семью содержу.
  - Ах, я не работаю, оказывается, да? А, кто посадил меня в милицию на десять суток? А? Меня ведь после этого с работы уволили, кто? Последний раз говорю, дай денег, а то хуже будет!- и мужчина дёрнул сумку с плеча женщины.
  - Не, трогай сумку алкаш, там нет денег!
  - Это я алкаш? Да? А, ты просто потаскуха!- и он рванул сумку к себе так, что затрещала ручка. Но, Анна вцепилась в сумку двумя руками и не отпускала её.
  Тогда мужик, просто кулаком легонько ткнул ей прямо в лицо, и женщина как подкошенная свалилась в цветник, высаженный вокруг дома, а сумка оказалась в руках мужчины.
   Ну, этого, я уже выдержать не мог, я рванулся вперёд, и с размаху ударил мужчину прямо в нос.  От неожиданности он взвыл, бросил сумку, и прикрыл лицо руками, а я успел заметить лежавшую  среди цветов Анну, с окровавленным носом, пытающуюся приподнять голову.  Я развернулся, и пнул мужика ногой в живот, стараясь попасть в солнечное сплетение. Но, он каким-то чудом увернулся, и взмахнул кулаком. Спасла меня реакция, я слегка отступил назад, и стал ждать нападения. Мужчина рванулся на меня как бык, и я запнувшись о деревянную оградку, чтобы не получить удара, упал спиной в цветы, с противоположной стороны от того места где лежала Анна. А мужик, всем весом  навалился на меня.
  Весу в нём было, наверное, килограммов за сто, и он успел несколько раз достать меня  рукой по лицу, пока я не вывернулся и не улёгся на нём сверху, как показывают в матчах боёв без правил, и колотил его до тех пор, пока нас не растащила милиция.
  Её, видимо вызвали жители первого этажа, наблюдавшие эту картину.
   Нас скрутили, надели наручники, и повезли в отделение.  Когда меня вели, я взглянул на место, где лежала недавно Анна. Там никого не было. Сумки не было тоже. «Ну, и славно, значит с ней всё нормально».
    Мужик сидя между двумя милиционерами, дышал на меня перегаром, и высказывал всё, что он обо мне думает.
  - Ты, зачем гадёныш в наши семейные дела полез? А? Анька же стерва, понимаешь! Её воспитывать нужно. Она меня гадина с работы уволила, на десять суток посадила, денег на курево не даёт, а ты полез. И, на хрена тебе это было нужно? А?
   Я молчал, у меня ужасно болел правый глаз, который слегка заплыл, всё-таки в пылу драки я один сильный удар пропустил. Одно меня радовало, что у сидящего напротив меня мужчины, уже заплыли оба глаза, и огромный синяк на  правой скуле.
   Несмотря не на что, меня переполняло чувство гордости: я вступился за честь женщины, любимой женщины.
   Здоровый сержант, которому видимо, надоели разговоры мужчины, резко ткнул его  резиновой дубинкой  в бок, и  сказал  громко: - А ну, заткнись! Надоел уже! У нас уже третье задержание сегодня, и всё пьяные драки. Достали вы нас уже алконавты и наркоманы! Чё, вам не живётся нормально то? А?
   Мужчина сразу  замолчал, и больше не сказал ни слова до самого отделения.
  Нас сдали дежурному по отделению милиции,  обыскали, забрали всё, что было в карманах, потом сняли наручники и развели по разным камерам.
   Со мной рядом оказались трое ребят одетых в добротные модные костюмы и белые рубашки, они, оказывается, устроили дебош на свадьбе, и передрались между собой, а теперь прикорнув друг к другу мирно храпели на нарах посвечивая синяками.
   Мужика, посадили в камеру рядом, там тоже было несколько человек, и оттуда сразу послышался молодецкий храп.
   Я примостился на узкой крашеной скамейке, за решёткой прямо напротив дежурного, и тоже провалился в темноту.
  Утром, когда мы все помятые  были по очереди отправлены в туалет, и потом вернулись в камеры, пришёл следователь,  старший лейтенант лет тридцати, Проходя мимо камеры, где сидел муж Анны, он остановился, засмеялся и воскликнул:
  - Господи! Авдюшин! Неужто, это ты, а? И кто же это тебя так отделал, а? И на чей же ты кулак нарвался? Нашлись, видимо люди, которых ты уже достал?
  Тот что-то произнёс в ответ. Следователь засмеялся, и сказал дежурному:
- Ну, что Вася, давай с первой камеры начнём, давай материалы, докладные патрульных милиционеров, и  задержанных ко мне по одному.
 Первой камерой оказалась наша, и первым оказался я.
   Ещё рано утром, как проснулся, я твёрдо решил не говорить, почему напал на этого мужика, и не произносить имени Анны. Просто шёл от девушки, услышал крики, увидел, как мужик бьёт женщину, и пытается отнять у неё сумку, вот и вступился. Но мужик оказался здоровым, и мне досталось тоже.
  - Так это ты Авдюшина отделал? Как же ты сумел? – добродушно спросил старший лейтенант, глядя мне прямо в глаза, и оценивающе осматривая мою фигуру.
  - Да, я в армии в морской пехоте служил, вот потому и сумел, наверное.
 - А, ты сегодня видел его лицо парень?
  - Откуда?  Мы же в разных камерах сидели, и в туалет нас по одному выводили.
 - Так вот, сообщаю, лицо у твоего соперника всё синее, глаза заплыли, вся одежда порвана, хорошо, если рёбра и зубы целы. Но, если честно, я доволен. Авдюшин последнее время никому в районе покоя не даёт, пока трезвый добрый милый человек, а выпьет, становится зверем.  Дерётся на улице, гоняет жену, детей. Я его уже сажал на десять суток за драку, не помогло. Так ты говоришь, работаешь на заводе РТИ, в отделе продаж? – он внимательно  ознакомился с моим пропуском на завод, потом с паспортом и начал спокойно заполнять протокол допроса.
  - А, вот патрульные, в своём рапорте  сообщают, что никакой женщины  с сумкой или  без неё рядом с вами,  когда вы дрались, не было.
  Я в ответ просто промолчал.
   Потом меня отправили снова в камеру, в обед даже покормили какой-то похлёбкой, и котлетами с пшённой кашей, и я просидел там до пяти вечера.
  В пять меня снова ввели в кабинет следователя, и он, улыбаясь, сказал: - Ну, что морпех, повезло тебе. Авдюшин сказал, что был пьян, ничего не помнит, и к тебе претензий не имеет. Так, что ты свободен. Но, больше старайся мне не попадаться, хорошо?
   Я, как мог, улыбнулся, поблагодарил его и побрёл домой.
  Мама, была в отпуске и, увидев моё лицо и мой вид, просто пришла в ужас, и заплакала.
  Я, как мог, успокоил её, соврав, что дрался за правое дело, как они с отцом учили меня в детстве, и  сразу прошёл в ванную. Когда  я при полном свете увидел себя в зеркало во всей красе, я тоже ужаснулся. На теле было множество синяков и кровоподтёков, а правый глаз совсем заплыл. Идти в таком виде завтра на работу было просто невозможно.
  Я искупался, сменил бельё, а мама начала бодягой, как в детстве, сводить мои синяки. Три дня я не подходил к телефону, выключил сотовый, и как волк зализывал свои раны.
   Утром, в пятницу,  замаскировав синяк  на лице маминым тональным кремом, я, наконец, явился в отдел, и тут же был вызван «на ковёр», в кабинет к начальнице.
    Её лицо просто пылало гневом. Губа слева была немного припухшей, и тоже тщательно припудрена. «Здорово всё-таки этот гад её ударил».
  - Викентий Александрович! Вы, что себе позволяете? Знаете, что мы чуть не сорвали заказ по футировкам, мне пришлось всё бросать, и самой этим заниматься. Это же огромные деньги! Понимаете! – она была со мной только на «Вы», как бывало редко только в минуты редчайшего раздражения.
  - Что у Вас с лицом? Вы, что начали пить? Дрались? Почему прогуляли? Что не могли даже позвонить мне? - она презрительно посмотрела в моё пылающее от стыда лицо. Мы все знали прекрасно, что наш шеф терпеть не может пьяниц и прогульщиков, и сразу с ними расстаётся.
   Лицо у меня горело пламенем, но я молчал.
 И это, видимо окончательно разозлило Анну Максимовну.
  - Так, Викентий Александрович. Поскольку Вы молчите, значит, уважительных причин у Вас нет. Поэтому, я вынуждена уволить Вас за прогулы. Всё, идите, сегодня работайте, а
завтра будет приказ, и она отвернулась к окну.
  - Подождите, не торопитесь, Анна Максимовна! У меня причина уважительная, но я как мужчина не могу Вам о ней рассказать, потому что там замешана честь женщины. Вы меня, конечно, можете уволить, я не пропаду. Но, я этого не хочу! Не хочу, потому что очень Вас люблю, очень!
   - Викентий, остановитесь! О чём Вы говорите? Вам же всего двадцать шесть лет, я на пятнадцать лет старше Вас. У меня семья, муж, дети, - умоляюще произнесла Анна, чего-то сразу испугавшись.
  - Да, знаю я всё о Вас, знаю. И, про мужа, которого вы не любите, да и он Вас, судя по всему тоже, и о детях тоже. Но, зато я вас люблю. По настоящему,  больше жизни.
  У меня был выбор в жизни. Был. И я его сделал. Каждый человек имеет право выбора. Вы, думаете, что если уволите меня, я перестану Вас любить? Забуду? Вычеркну из жизни? Да, Ваш возраст для меня и сейчас и потом, совсем не имеет значения. Я просто Вас люблю!! – и я сделал шаг в её сторону.
  - Нет, не нужно об этом. Идите, давайте завтра поговорим, у меня много работы,- тон её был таким умоляющим и растерянным, что я тут же развернулся и вышел из  её «закутка»  на своё рабочее место.
   «Пахал» я в тот день, как проклятый, и за день сделал то, что раньше делал за трое, а перед глазами стояло растерянное лицо Анны, в сторону которой, я даже ни разу специально  не взглянул.
   Все ушли домой, а я остался, чтобы закончить все дела, Анна Максимовна, слов на ветер не бросала, сказала, что завтра будет приказ, значит, будет. Но, мне уже было всё равно, я, наконец, сказал ей о своих чувствах. Сумел сказать, а дальше будь, что будет.
  Автобус, в котором я ехал домой  остановился на остановке, где жила Анна, и я, сам не знаю почему, вышел из него на площадку, хотя мне нужно было ехать ещё пять остановок.
  Вышел, и потихоньку побрёл к её дому, меня тянула туда какая-то неведомая сила. Повернув за угол здания, я неожиданно впереди увидел Анну, с двумя огромными пакетами в руках.
   Она, была уже одета в другую одежду, и видимо, шла из магазина. Я спрятался за кузов грузовой «Газели», привезшей кому-то домашние вещи, а потом тихонько двинулся за ней, маскируясь, как  разведчик.  Было ещё светло, и я увидел, как Анна подошла к свому дому, а со скамейки, ей навстречу, снова поднялся её муж, с синим лицом и лохматыми волосами.
  Представляя, что он сейчас снова ударит Анну, я рванулся вперёд, и закричал: - Стой, гад! Не трожь, её!
  Анна от страха вжала плечи, обернулась ко мне, а муж её увидев меня, вдруг отступил назад к оградке цветника, и громко сказал:
- Да, не трогаю я её! Не трогаю! - И, когда я подошёл к ней и стал рядом, добавил.             – Опять, этот твой защитничек появился, гляди-ка! Это же он меня тогда так разукрасил, посмотри, синяки до сих пор не проходят. Я ему тоже, правда, надавал, но в милиции он меня не сдал, молодец.
   Анна, с недоумением слушавшая этот разговор, начала видимо, что-то соображать. Она повернулась ко мне, внимательно посмотрела и сказала: - Почему же ты мне ничего не рассказал, а?  Ну, почему?.
   - Ань, я тут подумал, и решил уехать. Сашка, мой брат, ты его знаешь, живёт в Ухте, работает на нефтепромысле, хорошо зарабатывает, зовёт меня к себе. Я об этом и пришёл тебе сказать. Поцелуй детей  от меня, и не поминай лихом. И, ещё. Если можешь, прости меня.
  Анна смотрела на мужа, и во взгляде её не чувствовалась ни горечи, ни сожаления, а только боль.
  - Бог простит. Прощай. 
   Мужчина развернулся, махнул рукой, и понурив плечи пошёл к остановке.
 Анна проводила его взглядом, глубоко вздохнула на прощанье, потом присела на скамейку, поставив пакеты с продуктами рядом. Так сидела несколько минут, потом посмотрела на меня, стоящего перед ней словно осужденный на казнь перед палачом, потом произнесла:
- Ты, видимо, прав Викентий! Каждый имеет право на выбор. Пойдём к нам, я познакомлю тебя с детьми, угощу тебя чаем, ты ведь после работы голодный, я знаю. А дальше будет видно…

 
                9 сентября 2011г.