Мои предки

Когда я вспоминаю свое детство, то мне оно кажется безоблачным. Сталина уже не было, Хрущев, потом Брежнев, но мне до них не было никакого дела до поры до времени. Но была у меня одна ... не знаю, как назвать, потому что обидой нельзя, это жизнь. В общем, стоит сказать чего у меня не было.

В сентябре мы собирались в классе после каникул и рассказывали друг другу, кто где был за три долгих летних  месяца. Помню, что все дети рассказывали о том, как ездили в деревню к бабушкам и дедушкам, катались на конях, рыбачили. Мне рассказывать было в общем нечего.  У меня не было ни бабушел ни дедушек.

Мой отец родился еще до революции. В семье было 8 детей и после очередных родов, когда на свет появилась моя тетя Фрида (которую я очень люблю, пусть земля будет ей пухом, она умерла в 91 год) мама моего папы, то есть моя бабушка умерла. Это было кажется в 1912. Мой дед (как многие в маленьком еврейском местечке под Гомелем) решил жениться еще раз, так как тяжело было управлятся хозяйством одному, без помощи женщины. Его старшие дочери - Фаня, Берта (будущие мои тетки)- уже были замужем, со своими семьями и много помочь не могли, надо было выживать самому. У деда была мясная лавка и, я думаю, она приносила какой-то доход, позволяла жить, но детям нужена была женская рука. А так как он был к тому времени вдовец, то по еврейским законам, он дожен был жениться на вдове, да еще с детьми. Такая женщина нашлась. У нее было семь детей. Вот со всем этим "кагалом" они стали жить. Причем мачеха сделала все, чтобы дед  не слишком заботился о своих детях. У нее это получилось. У них родилась еще одна дочь, но я ее не знаю, так как из-за мачехи она выросла не очень уважая своих старших братьев и сестер от предыдущей жены деда. Так сложилась жизнь. Мой папа помнит те времена, когда мачеха запирала хлеб на ключь от детей своего нового мужа и они почти всегда ходили голодными. А когда началась революция, то за младшими детьми совсем не стало никакого присмотра и отец мой оказался беспризорником на улице, о чем я уже писал в одном из своих рассказов.

Мой дед умер в 1925, когда у него уже реквизировали магазин, он лежал на печи и кашлял. Так рассказывала мне тетя Фрида. Сейчас, когда я стал взрослым, я предполагаю, что у него был рак, так как у меня тоже есть хроническое заболевание, которое, если не принимать таблеток, может перерасти в рак. А тогда этого никто не знал и дед, так вот прокашляв, в 1925 ушел от нас в мир иной.

Были у меня дедушка с бабушкой и с маминой стороны. Но ко времени моего появления их уже не было в живых. Жили они  тоже в Гомельской области с давних времен и занимались вязанием лозы  и спавом строительного леса. В местечке Стрешин почти все евреи были по фамилии Рутман, и "рут" в переводе означает "лоза" или "прут". И все или почти все люди по фамилии Рутман занимались тем же ремеслом. Работа эта, насколько я знаю, трудная. Дед лично сплавлял плоты , промочил ноги и к 70 годам стал сильно страдать радикулитом, но все равно продолжал работать. Бабушка преподавала немецкий и идиш местным детишкам. Так было до войны. Но в 1941 грянула война. Моей маме было 18 и она уехала в эвакуацию куда-то в Казахстан, чуть не погибнув при бомбардировках эшелона. Она предлагала отцу с мамой ехать с ней, но те отказались из-за возраста и сказав ей, что во время первой мировой тоже жили в селе и никуда не ушли, пересидев бои в лесу. И немцы их не тронули. Жизнь дедушки с бабушкой в период 1941-42 года мне неизвестна. А в 1942, (это стало известно позже) немцы согнали всех в гетто и живьем закопали. Местные жители рассказывали потом маме, когда она вернулась из эвакуации, что земля там шевелилась еще три дня, но немцы не разрешали местным спасти никого. Были случаи, когда местные жители выдергивали из колонн детей (так было с одним из моих родственников) крича, что это их ребенок и тем самым спасали детей, но это было редко.

У деда в местечке был большой дом, корова, бараны, было хозяйство, но все это растащили местные крестьяне, и даже дом разнесли по бревнышку. У деда в доме снимала комнату белорусская крестьянка ещяе до войны. Она тоже взяла себе какие-то вещи, когда деда с бабушкой не стало. И она потом реассказывала маме и хотела отдать вещи. Рассказывала, что после смерти моих деда с бабкой ей приснился сон, что к ней пришла моя бабушка и сказала:
- Ты Аня не пей еврейское молоко.

Не знаю, что бы это могло означать.
Прошло много лет. Сегодня моей маме почти 90 лет. У меня было хорошее детство благодаря моим родителям и их заботе о нас. Но у меня не было бабушек с дедушками. Кто-то лишил меня счастья  видеть их, держать деда за его натруженные руки, чувствовать бабушкины руки и знать, что у еня есть дом и родные мне люди.
И еще. Я сейчас очень ругаю себя за то, что когда-то так мало интересовался своими бабушками и дедушками и не знаю, какими они были на самом деле, что делали кроме работы, как отдыхали, как молились. Я стараюсь сейчас спросить маму, но она старенькая и каждый такой вопрос вызывает у нее слезы и тяжелые воспоминания.

Не хочется предьявлять никаких претензий тем людям, кто растащил дом и дедово хозяйство, может на их месте я бы тоже больше думал о своих детях, чем о брошенном чужимы людьми.

Но уже сегодня я постараюсь сделать все, чтобы  мои дети помнили о своих предках и знали, как они погибли.