Переворот

В дверь стучали чем-то тяжелым и твердым. В железную дверь – тяжелым и твердым. От этого она гудела и даже будто прогибалась посередине в месте ударов. Бум-бум-бум!
Я уже успел позавтракать, потому что обычно рано уезжаю на работу. Как раз стоял в прихожей, всовывал ноги в летние туфли в дырочку. Заторопился, выронил из руки длинную пластиковую «ложку», дернулся к замку, крутанул, щелкнул…
- Квартира триста восемьдесят четыре?- закричал прямо в лицо какой-то военный.- Что?
- Да,- только успел сказать в ответ.
- На выход! Бегом, бегом! Вниз все! Кто еще есть в квартире?
Я не успел ничего сказать, а он уже, оттолкнув меня, прямо в тяжелых черных ботинках побежал по комнатам, заглянул на кухню, снова появился в прихожей.
- Чего стоим, интеллигенция? Бегом вниз, бегом, блин!
Черт… Как больно-то. Вот этим ботинком – по копчику. Я схватился за больное место, только начал что-то спрашивать, ругаться, что ли, как получил удар кулаком в лицо. Не сильный удар. Такой, чтобы разбить губу, «пустить кровь», как говорили в детстве.
- Бегом, сказано! Ну?
И кто бы после такого не побежал? Я еще как побежал, подпрыгивая, когда он догонял и давал пинка для ускорения. Лифты не работали, и он гнал меня все тринадцать этажей бегом вниз по лестнице. Голова закружилась от поворотов так, что, спустившись, вынужден был прислониться к стене.
- Чего встал? Чего раскорячился? Бегом, я сказал! Хуже будет! Бегом, твою мать…
На улице, прямо на асфальте, сидели незнакомые люди. Меня прогнали к ним и усадили, больно подбив ноги. Рухнул опять на копчик и чуть не закричал, но мне со всех сторон стали шикать:
- Тише, тише! А то будет хуже!
Из разных подъездов выгоняли бегом незнакомых мне людей, сажали рядом с нами. Вокруг ходили здоровые румяные ребята в красных беретах. Они напоказ громко разговаривали, смеялись чему-то понятному только им, щелкали затворами автоматов. Иногда пинали походя кого-нибудь с краю. Тот сразу старался сделаться меньше, лез в самую середину, где и так было тесно. Парни в форме снова радостно смеялись.
Потом во двор въехали два автобуса с окнами, закрашенными белой краской. Автобусы вели милиционеры. И из автобусов тоже посыпалась милиция. Я понадеялся, что вот сейчас-то все и разъяснится. Милиция – она нас сбережет. Если бы…
Милицию встретили громким жизнерадостным ржанием и криками, что они как всегда позже всех. Те только отругивались угрюмо, выстраивая коридор к дверям автобуса. Оружия у них совсем не было. Только дубинки. Такой дубинкой перетянули по плечам крайнего, потом вздернули его на ноги и с криком:
- Первый!- послали по живому коридору, сопровождая каждый его шаг ударом по спине или ниже.
Кто-то из армейских наклонился к нам и очень доброжелательно сказал:
- Сами видите, менты – это просто звери какие-то. Это вам не мы. Мы все же армия. Так что в автобус рекомендую бежать быстро. А то побьют.
Мы по одному бежали по коридору под громкий счет. И каждому досталось хлестко, с оттяжкой. Я уже поймал себя на  этом «мы». Никого не знаю, меня никто не знает, но мы здесь и сейчас - вместе. И терпим вместе одно и то же. И издеваются над нами одинаково.
- Пошел! Пошел! Бегом, бегом! Тридцать пять!
…
В стандартный милицейский «обезьянник» втискивали, впинывали, вбивали.
- Начальник,- стонал кто-то в глубине.- Нет места!
- Ничего, потерпите!
Решетчатые двери закрылись, прижав нас еще плотнее друг к другу.
- Тебя за что?- спросил сбоку едко пахнущий потом паренек в черной майке.
- Я вообще ничего не понимаю… Ворвались, били, вот сюда пригнали…
- А, так это – по спискам. У них списки были заготовлены заранее.
- Какие списки? Меня никакая налоговая найти не могла! Я в съемной квартире.
- Эти – не налоговая. Эти, брат – ого-го. Меня на даче выловили. Мы там с пацанами квасили. Нашли вот и привезли. А уж по квартирам-то…
Так стояли часа два.
По коридору прохаживались, гремя подкованной обувью, милиционеры и вооруженные армейские в разной форме. Были в черной. Были в зеленом камуфляже. В какой-то момент я краем глаза даже заметил голубые береты и тельняшки на двоих, куда-то волокущих за задранные кверху руки такого же военного, но с большими звездами на погонах.
- О,- шептал сосед.- Верхушку всю срубают. Это хорошо. Это, выходит, полковники командуют. Полковники – это нормально, это как везде. Я бы тоже так начал. Списки – и всю верхушку…
- Молчать!- по решетке громко пробарабанили палкой.- Молчать, гниды, а то не дождетесь никакого следствия!
Стояли еще. Ноги отекли и начали болеть, потому что даже переступать с ноги на ногу было невозможно. Сейчас бы просто снять туфли и постоять босиком – но и это было невозможно в тесноте.
- Товарищ сержант…
- Тамбовский волк тебе товарищ,- радостно заржал на весь коридор сержант.
- Мне бы в туалет.
- Потерпишь. Мужик ты или не мужик? А если пива перепил – ссы в карман впереди стоящего. Вам, в принципе, теперь уже все равно,- и снова этот гогот, какой-то нутряной, страшный.
Наконец, зашумели, засуетились. Пронесся шепот, что приехали следователи. Выпустили всех разом, и сразу развели, распихали по пять-шесть человек к разным дверям, за которыми, видимо, сидели следователи. Каждого вышедшего из-за двери тут же уволакивали куда-то. Не в обезьянник, это было бы слышно.
Наступила моя очередь.
В кабинете у дверей стояли два автоматчика. За столом сидел штатский в помятом костюме и с очень усталым лицом. Как будто он не спал неделю.
- Имя, фамилия, адрес?- скучно спросил он.
Я назвал.
Быстрый треск опытных пальцев по клавишам (у них тут старые клавиатуры – подпружиненные, стучат), удивленный взгляд поверх очков:
- Еще раз – фамилия?
- Понимаете, это не моя квартира, я просто снимаю… Я, как это, не при делах совсем!
- Это упущение. Придется искать. А адреса вашего хозяина вы не знаете?
- Только телефон.
- Очень хорошо. Диктуйте.
Пальцы опять порхают по клавишам, пауза, жужжание принтера.
- Семенов! Вот по этому адресу группу – бегом!
- Есть!- неуклюже козырнул один из автоматчиков.
А нас на срочной учили, что с оружием – не козыряют. Молодые, неученые…
- Так я, значит, могу идти?
- С чего это?- удивился штатский.
- Ну, это же не моя квартира, не за мной приходили.
- Еще раз фамилию свою. По буквам. Ага,- пальцы так и щелкают, так и щелкают.- Ну, вот… Вот, значит. И блог есть. И рассказы разные пишете…
- Балуюсь,- смутился я.- И я же никогда ни слова против! Что вы! Я - только фантастику!
Он опять понажимал клавиши, пролистал несколько страниц.
- Действительно. Против – ни слова. А где же – за? Где ясно и твердо выраженная позиция? Позиции нет… А это значит, не наша позиция.
Он оторвал от какого-то бланка корешок, расписался, махнул второму автоматчику. Тот подхватил бумажку почти на лету, тут же схватил меня за шиворот, выпихнул в коридор, где приняли два милиционера.
- Вот,- протянул автоматчик узкую бумажку.
Бегом, постоянно приподнимая кверху заломленные назад руки, заставляя идти на цыпочках, меня вывели через черный ход во двор.
- Что в карманах? Показывай.
Я выгреб телефон, бумажник, паспорт, ключи, какую-то еще мелочь. Ключи мне тут же вернули, похлопав по плечу. Остальное забрали и при мне, не стесняясь, поделили. А потом передали двоим армейским, молча наблюдавшим за творящимся беспределом.
- Ваш. Вот бумага.
Старший только глянул, повел носом, и вот меня уже перехватили у милиции, потащили к стене, поставили на колени лицом к бетону, покрытому грязными жирными пятнами. К затылку прислонилось холодное:
- Молись, если умеешь. Может, повезет там.
Выстрела я уже не слышал.