Желтый дом

               
               Научно-художественная статья
   Многие дома окрашены в желтый цвет. Вот и сейчас смотрю в окно и передо мной многоэтажный жилой дом, облицованный желтой плиткой.
   Но есть дома, которые обязательно желтые и «желтый» дом стал именем нарицательным.
   В этом доме редко лечатся, а чаще просто живут люди, так сказать, опасные для общества – умалишенные или сошедшие с ума – сумасшедшие. Живут – очень красиво сказано, в действительности отбывают пожизненный срок. Несчастнейшие люди и только маленькое утешение – они об этом не знают.
   Врачи для них придумали различные медицинские термины, вроде шизофрении, патологии психики и т.д. Люди же их называют сумасшедшими, т.е. лишенными ума. Кроме того, что это очень обидное прозвище, оно не соответствует истине.
   Ум у них, конечно есть. Только логика их поступков не сопоставима с нашими представлениями.
   Они, как и актёры, меняют свой образ, поведение же их согласуется с логикой этого образа.
   Возьмем набивший оскомину пример – я Наполеон. Так он и руки скрещивает на груди (как Наполеон), головной убор из газеты (а ля Наполеон), голову держит высоко (как Наполеон) и многое другое – всё зависит от совокупности знаний об этой легендарной личности.
   Но актёр после спектакля снимает маску своего героя, и одевают новую, которая и определяет его жизненный образ.
   «Вся жизнь – игра» справедливо отмечает Арбенин, «Жизнь – это театр» повторяет Моэм. Жизнь – маскарад – резюмирую я. А маскарад без масок невозможен. Все подыскивают по своему вкусу маску и носят её всю жизнь.

Шумит вселенский карнавал –
Счастливый час для смеха.
Вот маски. Бойко торговал.
Продал все, да и съехал.

Кого сегодня только нет –
Теснят меня повсюду.
Дай волю, наложи запрет,
Так всё равно осудят.

Торчат, кривляясь, предо мной,
И корчат, корчат рожи.
Вот глупый, пьяный, вот больной,
А маски, словно ножны,

Что не скрывают суть вещей –
В лицо давно их знаю.
Для них всегда я, как мишень…
Одно лишь – не залают.

Огромный переполнен зал
С Кавказа до Аляски.
Я одного лишь не признал –
Один он был без маски.

Лепить на лица маски
Мы стали мастера:
Наводим их замазкой,
        Ножом чтоб не сдирать.

Есть маски, как гримаса,
Есть как застывший воск.
А, если мастер классный,
Сплошной заздравный тост.

Есть маски карнавала –
Всего бумажный лист.
Шута короновали
Под дикий крик и свист.

Ах, маски, маски, маски
Повсюду и везде.
Вас саблею дамасской
Скрести, обрить, раздеть.

Без маски вы красивы,
Честны вы и добры.
И дай Господь вам силы
Вернуть его дары.

   А больной сменил маску, как актёр, но носит её всю оставшуюся жизнь.
   Так чем же мы отличаемся друг от друга? Да, риторический вопрос.
   Но есть и ответ. Вместо того, чтобы держать, например, Наполеона взаперти, а порой одевать даже смирительную рубашку, надо создать обстановку, в которой он бы действительно чувствовал себя императором.
   Поселить его во дворце, одеть в соответствующий мундир и, конечно, шляпу – шляпу прежде всего. Расставить кругом военные барабаны и на них разложить многочисленные карты, отдать в его распоряжение взвод солдат во французской форме с длинными ружьями… И он будет чувствовать себя действительно Наполеоном, и будет счастлив по-настоящему, вот вам и лечение.
   В больнице же над ним издеваются, постоянно напоминая, кем он был раньше. Воспоминания изредка выплывают из подсознания, сталкиваются с новыми представлениями – происходит сшибка, дискомфорт – несчастье.
   Однако, если согласиться с его новым статусом, то память может спокойно вписаться в новый образ.
   Последнее предложение я решил проверить на практике.
   Подделав необходимые документы, мне удалось побывать в подобном заведении и побеседовать с его обитателями.
   Встреч было много, но для этой статьи  приведу наиболее характерные.
   Безработный ученый (кому сейчас нужны ученые), не имея средств к существованию дошел до крайней степени психического расстройства -– произошел скачёк сознания и он надел маску Сталина. Левая рука его действительно закостенела в изогнутом положении и в ней курительная трубка, правда, всегда пустая. Глаза слегка прищурены, взгляд пронзительный.
   – Здравия желаю, товарищ Сталин.
   – Здравствуй. Пиши.
   1.Всех бандитов расстрелять, ликвидировать все «крыши».
   2.Привитизацию отменить- всё государственное.
   3.Проверить соответствие доходов и нажитого богатства. При несоответствии имущество конфисковать, а владельца судить по статье 58, пункт придумай сам.
   4.Вернуть всех ученых в академию. Бюджет академии без лимита..
   5.Ввести карточную систему для пенсионеров и инвалидов, обеспечивая ими набор необходимых продуктов и промтоваров.
   6.Перевооружить армию новой техникой. Ввести строгую дисциплину.
   Пока всё. Да, всё это в трехдневный срок. Скажи Берия – при невыполнении расстрел.
   - Слушаюсь, товарищ Сталин.
   Здесь преобладал сталинский образ, но из подсознания память о прошлой профессии и появление пункта №4.
   Еще пример. Клоун – эквилибрист потерял в автокатастрофе жену и двоих детей. Психологический криз и вот он председатель Совмина.
   - Здравствуйте господин…
   - Какой я господин – это Господь один, а я просто председатель. Так и называйте – председатель.
   – Как идут дела, председатель.
   – Плохо. Козлы все вымерли, нанотехнология еле балансирует – хоть шест подавай, банки без страховочного троса. Публика не смеется, а плачет, А мне почему-то смешно – ха, ха, ха…
   – А что надо сделать?
   – Всё окружить барьерами, всё в рамках дозволенного. Воровать столько, сколько уместится в кармане, а не в кейсе. Брать рублями и только рублями, а не валютой. Всем обеспечить хорошее освещение, чтобы их деятельность была видна публике. Фокусы с исчезновением давно надо отменить, публика хорошо знает, как выполняются эти трюки. И не плакать слезами сквозь паклю, а смеяться и только смеяться. В какой газете будет это интервью?
   – Тов… Извините. Председатель, в самой правдивой газете, а какую вы предпочитаете?
   – «Цирк» и только «цирк».
   Здесь память и принятый образ совмещены еще сильнее.
   Нужны ли еще доказательства?!! (SiC!)
   Вы верите в реинкарнацию? Пора считать это не верой, а научным доказательством.
   Пусть и в редких случаях, но память о прошлой жизни накладывает отпечаток на наши поступки. Каждый может вспомнить ни один, не поддающийся логическому объяснению свой собственный поступок.
   Тогда, скажите, чем мы отличаемся от обитателей желтого дома?
   Что из этого следует?
Да, вам уже это понятно – все мы в большей или меньшей степени сумасшедшие с единственным отличием – мы, так считает общество, не опасны для окружающих. Правда, и это понятие относительно.
   К такому же выводу ученые пришли давно на основание сугубо научного опыта.
   А моя заслуга заключается в том, что я пришел к тому же на основании житейского опыта и житейской логики.
   Читатель, только об одном прошу – считай меня сумасшедшим, но только это слово не произноси вслух.
   Я, в свою очередь, обязуюсь впредь и до конца жизни это слово не произносить. Думать же мне никто не запретит, а думаю я, что все другие сума…  Простите!