Сквозь дымку лет. Глава 1

   Снег усердно белил тротуары и мостовую. Ранние сумерки обволакивали город. Зажглись вечерние огни. В темных силуэтах домов появились светлые пятна освещенных окон.
У входа в театральную кассу девушка читала афишу.
   -  Ваш билет на «Пер Гюнт» у меня, - сказал ей.
   -  Вы думаете, что я хочу на "Пер Гюнт"?
   Она обернулась, и я увидел ее глаза. 
   -  Я знаю все! - сказал, не отводя взгляда.
   «Сейчас повернется и уйдет, - подумал я. - Куда мне с моей-то рожей?!».
   - Знать все - это, пожалуй, большое несчастье. Вам не кажется, что вы слишком преувеличиваете? Как меня зовут, всезнайка?
   - Не знаю, но желания людей во многом одинаковы. И я подумал – почему бы вам не хотеть того же, что и я? Конечно, я  рисковал...
   -  Я тоже рисковый человек.
   Мы вбежали в полупустой троллейбус. Сели. И я рассмотрел свою спутницу.
   -  Вы очаровательны, сударыня, - сказал я. – «Веня, - говорила мне бабушка, -  мужчине с красивыми женщинами слишком много хлопот и мало счастья».
   -  Зачем переживать заблаговременно? Ей-богу, вы себя не жалеете. Вот моя бабушка говорила...
   -  Давайте не будем ссориться до спектакля. Хорошо? – предложил я. – Так что же говорила ваша бабушка?
   -  «Рита, -  говорила мне бабушка, - держись подальше от трепачей - в потоке их слов обнаружить мысли затруднительно. Поверь моему опыту, детка».
   -  А детка – это вы?
   -  Детка – это я.
   Мы смеялись громко, как смеются, бывает, дети по любому маломальскому поводу. На нас стали оглядываться, и я, изображая человека слишком воспитанного, раздраженно брюзжал:
   -  Ведите себя прилично! На нас обращают внимание...
   Лишний билет спрашивали за квартал от театра. Спрашивали с надеждой и  обреченно. Спрашивали, волнуясь, словно от нас зависело подарить им счастье или нет. Мы чувствовали себя обладателями пропуска в волшебный мир, и было немного жалко этих интеллигентных людей, которым сегодня не повезло.
   За время, проведенное нами в театре, все изменилось – в город ворвалась оттепель. Капало с крыш. Туман окутал уличные фонари – они стояли, как святые, с сияющим нимбом.
Мы шли по безлюдным улицам. Рита напевала мелодии Грига. Казалось, что его музыка об этой тишине, щедрой капели, гаснущих окнах, темных зеркалах луж и надеждах, незримо витающих над нами. Когда мы подошли к ее дому, я, прощаясь, спросил:
   -  А вам не приходило в голову проверить права ли ваша бабушка? Давайте начнем проверку завтра. У театральной кассы в семь.
   Весь день ждал вечера. И вот он наступил. Я стоял возле входа в театральную кассу. И вдруг увидел старенькую морщинистую Риту. Она, улыбаясь, подошла ко мне и спросила:
   -  Вы – Веня?
   Я сразу признался.
   -  Очень приятно. Мария Александровна – бабушка Риты, - она, открыв сумочку, дала мне листик бумаги.
   "Веня, - прочел я, - не сердитесь. У меня – температура, и в проверке участвовать не могу. Давайте к ней приступим, когда выздоровею. Рита". И ниже – номер телефона.
-  Большое спасибо, Мария Александровна. Мне давно хотелось познакомиться с вами.
   -  Давно? – удивилась она.
   -  Со вчерашнего вечера, - улыбаясь, уточнил я.
   Она засмеялась, и сходство с Ритой обозначилось еще больше. «Так вот какой станет Рита, когда состарится», - подумалось мне.
   - Насколько я понимаю, завтра мы сможем считать себя старыми знакомыми. Не правда ли?
   Возражать было бессмысленно. Я промолчал, и после паузы спросил:
   -  Разрешите – провожу вас?
   -  О, меня так давно не провожали молодые люди! Когда-то нравилось. Вы не находите, что я с вами разоткровенничалась?
   -  Ну что вы! Все в меру. Как сказано в «Экклизиасте»: «Не будь слишком правдив и не умствуй слишком», - сказал я.
   Мы шли по улице Рубинштейна. Остановились возле  дома, часть фасада которого был в ремонтных строительных лесах.
   - Здесь живет моя подруга. Мы с ней часто вспоминаем былое. Трудно поверить, но мы когда-то были такими же молодыми, как вы. Увлекались поэзией.
   -  Мария Александровна, признайтесь – вы писали стихи?
   -  Почему – писала? Пишу:
«Фантазия приходит ко мне на дом -
сквозь дымку лет вернуться в юность. Мне
важней гораздо с юностью быть рядом,
чем ей внимать когда-нибудь во сне».
   -  Великолепно!
   -  Воспитанный человек иное не скажет. Рада была с вами познакомиться. Всего доброго.
   Я смотрел ей вслед. Она шла походкой Риты.

   Наконец, встретились. Мы выбирали самые безлюдные улицы. Контуры крыш черной причудливой рамой обрамляли фрагменты звездного неба. Постанывал под ногами снежок. Вдыхая морозный воздух, превращали его в серебристый иней, делавший седыми наши волосы и  воротники пальто.
Когда идешь с женщиной, которая нравится, город преображается. В нем появляется таинственность. И многое, на что раньше не обращал внимания, становится интересным и значимым: причудливый ствол дерева, уходящего в ночное небо; освещенное окно в черных прожилках ветвей, глухие переулки, страдающие одиночеством. Словно давно не видевшиеся друзья, мы делились впечатлениями, мыслями, надеждами. Долго стояли у двери ее парадного, не решаясь проститься. И вдруг услышали сверху, словно глас Божий:
   -  Ребята, идите пить чай!
   И увидели на балконе Марию Александровну. Она стояла в накинутом на плечи пальто.
   Мы пили чай янтарного цвета с нежным ароматом цветущей липы и ели вкуснейшие пирожки. Мария Александровна зажгла свечу и погасила люстру.
   -  Так вкуснее, - объяснила  она.
   Маленький огонек вцепился в короткий столбик фитиля и испуганно трепетал от смеха и громко сказанных слов, и  наши огромные тени шевелились на стенах.
   Далеко за полночь я возвращался домой. Мне хотелось кому-то рассказать о необыкновенной девушке, о том, что обожаю ее, и что она пригласила меня на встречу Нового года. И я вошел в ближайшую телефонную будку, набрал номер.
   -  Дежурная капитан Седова, - услышал уставший женский голос.
   -  Товарищ капитан, вы знаете, что произошло? Я влюбился!
   -  Очень вам сочувствую, - и гудки, гудки, гудки...
   Я смеялся, скакал на одной ноге, лепил «снежки» и швырял их в ночь.
 
   Рита распахнула дверь и увидела меня, запорошенного снегом, с переброшенной через плечо парой валенок, связанных бечевкой, с сумкой в одной руке и букетом красных гвоздик в другой. Из-под мышки у меня торчала коробка конфет. Я шагнул во вкусно пахнущий дверной проем. Поставил сумку возле отягощенной гроздьями пальто вешалки. На сумку положил валенки. Поцеловал Риту, вручил ей конфеты и цветы.
   -  С наступающим! Ты не представляешь, как я спешил!
   -  Сумка? Валенки? -  удивилась она. -  Что это значит?
   -  Меня выгнали...
   -  Как?! -  Рита застыла в недоумении.
   -  Меня выгнали в командировку. Как я не хотел! Представляешь? В самом конце дня. Срочно! В Омске жуткие неприятности с нашими приборами. Самолет в три ночи.
   В комнате сверкала елка. Гости уже сидели за столом.
   -  Его зовут Веня, - представила меня Рита.
   Усадила меня на свободное место между Марией Александровной и белокурой девушкой.
   -  Прошу принять, - сказала Рита, - и жаловать.
   -  А любить? - лукаво спросила девушка.
   -  Можно и любить, -  разрешила Рита.
   Мария Александровна улыбнулась мне, как старому знакомому.
   -  Что новенького вычитали в «Экклезиасте»? – спросила она.
   - Приходи вовремя, и не обделенным будешь, - придумал я на ходу.
   Мария Александровна недоверчиво посмотрела на меня.
   - Принято считать, что кратчайший путь к сердцу мужчины лежит через желудок, - сказала девушка, щедро наполняя мою тарелку. - Суждение спорное, но все может быть. Меня зовут Настя. Хотите – я буду вашим гидом?
   И она поведала сначала о тех, кто произносил тосты, а затем о присутствующих. В основном это были школьные и университетские друзья Риты. Через полчаса я был заочно знаком со всеми.
   А тосты следовали чередой и были один умнее другого. Из-за суеты, всегда предшествующей неожиданной командировке, я не успел пообедать, и был очень голоден. Мне казалось, что на расстоянии вытянутой руки я опустошил все тарелки с закусками. Настя, сочувствуя мне, на некоторое время умолкла. Наконец-то пришла сытость. Я откинулся на спинку стула и огляделся.
   -  Настя, - сказал я, - вы не находите, что интеллект из публики прямо-таки сочится?
   -  Похоже, что вы пришли в себя. Кстати, когда ко мне обращаются на «вы», я чувствую себя старой теткой. В нашем кругу не принято быть очень вежливым.
Настя встала, подняла наполненную рюмку и громко сказала:
   -  Ребята, я предлагаю коллективно выпить на брудершафт с Веней. Я буду олицетворять коллектив. Как мысль?!
   Все шумно согласились. Пришлось встать и совершить обряд перехода на «ты». Когда начались танцы, и мы с Ритой кружились в вальсе, стал говорить о впечатлениях от ее друзей, называя их по имени. Рита была удивлена.
   -  Настя, - догадалась она и засмеялась.
   Мое внимание привлек парень богатырского сложения. Он танцевал, как танцует на волне большой корабль в окружении мелких суденышек. Его бас рокотал над хрупкой партнершей, голова которой едва доходила ему до подбородка. Когда музыка умолкла, он проводил ее к креслу.
   - Петя, что ты сделал, чтобы родиться русским? - продолжала она разговор. - Можно подумать, что при желании ты мог родиться папуасом. Нужно гордиться не тем, что ты русский, а своим народом, но при этом не должен забывать, что и другим есть чем гордиться и не меньше. Но если гордишься, никто тебе не мешает. Стой себе и гордись. При этом не забывай закусывать, а то захмелеешь от гордости...
   - Рита, скажи ей, чтоб не приставала, - попросил Петя.
   Рядом собралась небольшая мужская компания. Ребята, оглядываясь, рассказывали анекдоты, не предназначенные для ушей милых дам, и хохотали.
   -  Случай из жизни! Случай из жизни! - кричал светловолосый паренек с ярким пестрым галстуком и продолжал в полголоса.
   Ребята плотно обступили его, чтобы лучше слышать. Взрыв смеха разбросал их головы по сторонам.
   -  А еще! - продолжал тот же парень, но уже громко. - Иду вчера по коридору.     Возле кафедры математики народ толпится – третья группа зачет сдает. Толик Васюк что-то зубрит – заглядывает в учебник, закатывает глаза, словно в обмороке, и шевелит губами, повторяя прочитанное. «Толик, - говорю ему, - ты не помнишь уравнение Васюкелли?» и напираю на два «л» в этой «итальянской» фамилии. «Васюкелли - удивляется он. - Впервые слышу!» И давай листать  учебник.
   После танцев возобновилось застолье. Настя куда-то пересела, а Рита - ко мне.   Не хотелось уходить, но стрелки часов заставили встать. Встретился глазами с Ритой и кивнул в сторону двери. Она торопливо стала собирать для меня бутерброды, пирожки, пирожные. Я надел пальто. Перебросил через плечо  валенки.
   -  Какой ты смешной! - потянувшись ко мне,  сказала Рита. Я поцеловал ее в губы. Потом еще раз и еще. Она ответила ласково и нежно.