Просящему - дать?

                Просящему – дать?

    В православной традиции всегда считалось добродетельным подать милостыню тому, кто протягивает к тебе руку.  «Просящему – дай» - учит нас книга книг Библия. Сегодня большинство из нас, отведя взгляд в сторону, проходят мимо попрошаек и мало кто достанет из кармана пару монет, чтобы бросить их в кружку или шапку просящего. «Все равно пропьет», - брезгливо говорим мы и оказываемся отчасти правы.

    «Я раньше часто подавала милостыню, думала, это благородно, - рассказывает Татьяна, жительница Красноярска, - теперь перестала. Вернее подаю иногда одной безногой женщине, мне кажется, у нее действительно мало шансов заработать. Недавно ходила в церковь, там стояли у ворот два молодых парня, просили милостыню. Что мешает им зарабатывать? Перестала верить и тем, кто пишет что-то вроде  «подайте на лечение». Однажды дала 10 рублей женщине, которая собирала внучке на операцию, а она мне  нагловато: «А почему так мало?» Через пару лет снова встретила ее с той же табличкой об операции. А дети беженцев? Это же вообще кошмар! Как-то подала одному мальчику, грязному такому, нечесаному, так меня через несколько секунд его многочисленная родня окружила, подумали, раз одному дала, так для других что-нибудь найдется. Пришлось буквально убегать от них…»

    Другая жительница нашего города, Алла, тоже считает, что не нужно давать деньги попрошайкам на улице:

    «Я могу помочь человеку деньгами, вещами, только если знаю, что он в них действительно нуждается. А попрошайкам на улице больше подавать не буду никогда. Однажды подошел ко мне ребенок, лицо грязное, из одежды какие – то лохмотья, сам маленький, худенький и жалобно так говорит: «Тетенька, очень кушать хочется, подайте на хлебушек…» Купила ему булку и пакетик сока. Так он мне эту булку с такой злостью под ноги швырнул с криком: «Я денег у тебя просил!»

    Иначе думает Ольга: «Я всегда бросаю несколько монеток тем, кто сидит возле церкви. На их совести то, как они потратят эти деньги. Мы ведь не знаем всей истории человека, протянувшего руку, значит, и судить их не имеем права».

    Кто они, попрошайки начала 21 века? Действительно нуждающиеся или это просто легкий способ зарабатывания денег?

    Они разные. Грязный вонючий бомж с засаленными волосами, давно потерявший человеческий облик и аккуратная старушка в светлом платочке, стыдливо протягивающая сухую ладошку, безногий калека на самодельной каталке и женщина беженка с грудным ребенком на руках… Одни вызывают в нас жалость, другие неприятие и стойкое чувство отвращения.

    Сергей – мой сосед по двору, молодой парень лет 25, не работает, регулярно просит милостыню возле Архангело - Михайловского храма в Ветлужанке. Соседи рассказывают, что он – сын родителей – алкоголиков, психически неуравновешенный человек, инвалид. Продавцы близлежащих магазинов говорят, что Сергей регулярно рассчитывается за товар мелочью, иногда исключительно пяти-, десятикопеечными монетами. Деньги тратит в основном на хлеб и недорогие консервы, выпивку не покупает.

    Беженки с детьми просят на еду ребятишкам, ссылаясь на то, что муж пока не может найти работу, а знакомых у них в городе нет, помощи ждать не от кого. Действительно, грязные, оборванные малыши, держащиеся за мамину юбку, глядящие исподлобья на чуждый им мир, вызывают жалость. Их детство осталось где-то там, далеко, откуда их увезли в надежде на лучшую жизнь. А так ли это на самом деле? Или перед нами цинично разыгрывается очередной спектакль, которыми так богата современная жизнь?

    «Почему вы уехали?» - спросила я однажды своих знакомых из Дагестана. Отец занимается столярными работами, мать торгует на рынке. Двое сыновей учатся в школе, младший ходит в детский сад.
 
    «На улицах стреляют. Страшно отпускать ребенка в школу, страшно вообще выходить со двора. У нас был большой дом под Махачколой, персиковый сад, море недалеко…»

    Хорошая гостеприимная семья. Старший мальчик прекрасно учится в школе, победитель многих районных олимпиад, в том числе и по русскому языку. Но для многих соседей они чужие. У них другая культура, свои семейные ценности, среди которых, кстати, не последнее место занимает родственная взаимопомощь и взаимоподдержка. Они – обычные люди со своими переживаниями и проблемами; они – родители, которые испугались за жизнь своих детей. И они не просят милостыню и не слишком верят тем, кто это делает. Ни один нормальный родитель, считают они, не поедет с детьми на пустое место с пустыми руками без гроша в кармане…

    Наверное, самое нейтральное отношение у людей к попрошайкам творческим – уличным музыкантам. Многие вспомнят мужчину, одно время игравшего на саксофоне на пересечении улиц Мира и Диктатуры Пролетариата. «Шербурские зонтики», «Влюбленная женщина» и другие популярные и любимые мелодии вносили в оживленный ритм главных городских улиц что-то удивительно нежное и гармоничное, нарушавшее обыденную суету…

    Оглянитесь! Вокруг нас много тех, кто действительно нуждается. Тех, у кого тяжело заболел ребенок, тех, кто волей судьбы остался без кормильца. Кому – то необходимы деньги на сложную операцию или дорогостоящее лекарство. Уже становится нормой обращаться в СМИ с предоставлением соответствующих справок и документов, подтверждающих бедственное положение. Это дает хоть какие-то гарантии, что ваши деньги окажут кому-то реальную помощь, а не уйдут на очередную бутылку водки для спившегося бомжа, которому ничего уже в жизни не нужно. Мы вынуждены не верить на слово людям, попавшим в беду, потому  что, к сожалению, среди нас есть и такие,  которые  корыстно и неправедно используют Слово, сказанное  Богом. Не нам их судить!
 
    Бог им судья! А дающему – зачтется.  Если дающий делает это искренне!
      
.