Кто делит Луну, кто - власть, кто - бабло...

Гонка вооружений и основной вопрос философии, или
Дружеские симпосии


* * *

Недавно мы с друзьями засиделись вечерком в саду. Ну, знаете, как это бывает летом, когда все чувства и мысли, даже установки и эмоции прячутся от дневного жара где-то там, в глубине души, а мы все пытаемся о чем-то думать, на крайний случай, что-то смотреть или читать…

Да еще, нас хватает на «постмодерные» игры. Например. Георгий вытряхивает фантомную курительную трубку и говорит с ощутимым грузинским акцентом что-нибудь вроде: «Товарищ Уатсон, а не заняться ли нам этим, как его, профессором Мориарти?». Или, наоборот, Лука произносит с неподражаемой интонацией Карлсона: «Спокойствие, Лестрейд, только спокойствие!»


* * *

…И вдруг, словно почувствовав аромат вечерней прохлады и обилие, так сказать, загородных звезд, все эти многоразличные процессы - в эмоциоях и в мыслях - вылезли, так сказать, показаться лучам: заходящего ли Солнца, восходящей ли старой Луны.… Ну а звездное небо, само по себе располагает к «возвращению к себе и к истокам», к раздумьям – сколь глубоким, столь и возвышенным.

И вот, как-то быстро и стихийно, да к тому же, как ни странно, как бы единодушно, сложился предмет беседы. Его можно определить примерно так: сколько в космосе раскрываемых тайн, а сколько – «нераскрываемых», и почему «раскрытая тайна» – все  же ТАЙНА, и насколько... Вопросов много, проблема одна, и, говоря словами перифразированного поэта, «вопросам числа нет, проблеме – дна». Одно слово, космические вопросы!
Георгий даже выразил это в стихах:

    О, сколько
           в-в-вопросов
    У нас
        к тебе,
              космос!
    Но космос
спокоен:
    «Ша!
        – это я,
             - ты усёк? –
    здесь я сам
        всем
            задаю
                вопросы!..»

- Да чего там космос – типа там, далеко?! – заговорила Клара. (Наши ребята называли ее «подругой семиструнною», ибо в далекие недавние годы - прежде чем мечи науки были перекованы в офисные оралы), она написала диплом по т.н. Теории струн). – Ведь даже о Луне нифига никто не знает, а она-то под боком совсем, три дня пути – до Находки и то дальше!..

- Ребята, Клара, вообще-то, права, – авторитетно заговорил Лука, который сам называл себя «жертвой тоталитарного гуманизма», – Не насчет Находки, конечно, хе-хе, но... Венера или Марс все-таки, даже дальше Луны, хе-хе. Правда, белых людей там еще нет, но белых пятен меньше, чем на Луне, хм…

- На Венере загадок вообще не осталось. Единственный вопрос – вот какой: мы обе, и Венера, и Земля, находимся так близко к Солнцу, и довольно близки друг к другу, в смысле размера и массы, – так почему же, на Венере жизни нет и не предвидится – хотя бы, по нашим, земным, понятиям, и даже - хе-хе - несмотря на страстное название. Ну а у нас, худо-бедно...

- Да разве это жизнь? – вставил кто-то из угла, голосом старого еврея из старого анекдота.

- А, по-моему, вопрос не в этом. Вопрос надо ставить так: почему на Венере вообще что-то есть, кроме базальтовых морей и сернокислой атмосферы?

Ребята рассмеялись. Но тут послышались отдельные, но веские требования «прекратить паясничать и реально заняться ситуацией».

Тут Лука глубоко вздохнул, так сказать, затянулся молчанием, важно и громко, так, словно вопрос этот был адресован лично ему, и словно вопрос ему поставили не друзьями, а сам космос – в лице планеты Земля или даже планеты Венера. В руки. До востребования.

- Все непросто, - вымолвил он, наконец, как всегда, веско и даже величаво. – На самом деле, еще на Потсдамской, так сказать, мирной конференции был поставлен вопрос о разделе Луны. Поставил его, разумеется, Сталин. Трумэн сотоварищи просто одичали: «Вы, мистер Сталин, наверное, имеете в виду раздел Германии?» Что имею, то и.… Гм.… А Сталин ему, походу, говорит, так, спокойненько: Германию мы уже …

- Ты, Лука, задачу ставь, а не истории рассказывай! – нетерпеливо перебил Торнике.

- Это не истории, а история, с большой «И» под точкой, вот!.… Просто обидно, как-то, по-человечески, что Сталин не дожил до полетов в космос!.. Ну да, в общем, эх!.. Ладно, с тех пор, на протяжении четверти века русские и пиндосы посменно дышали друг другу в затылок хе-хе, типа, кто круче. Сначала Эйзенхауэр обещал запустить спутник уже к концу 1950-х. А Советский Союз, никому ничего не обещав, просто взял и запустил, аж в 1957-ом! С тех пор, у пиндосов началась фобия, которая у многих и сегодня не кончилась! А при Кеннеди на Лунную программу ухнули чуть не двадцать миллиардов тогдашних баксов. К тому же, президент объявил эту программу Нацприоритетом №1, так что в проекте было занято чуть меньше миллиона человек. Если бы его вскоре не замочили, он был бы убит горем, хе-хе...

- А может, потому Кеннеди и убили? Луняне, или, вообще, марсиане…– задумчиво, но с интригой в голосе произнес Георгий.

- Сейчас – не об этом! – с бурковской интонацией произнес Лука, – Просто прикинь, какой реально крутой проект!

- Да уж, лихо! – согласился Торнике, – немудрено, что если бы наших родителей спросили, в самом начале 1960-ых, как будут развиваться события на Луне в двадцать первом веке…

- Тем более, в новом тысячелетии, – со смешком вставила Клара.

- …то, что только они не предложили бы – от военных баз и шахт до экзоботанических садов и луна-туров! Ведь все можно было вообразить, всего можно было ожидать! Самым тривиальным ответом сочли бы, наверное, «просто полеты». ПРОСТО! – а ведь прошло уже почти сорок лет с тех пор, как НАСА объявила о прекращении полетов на Луну. Так прекратился прогресс в освоении Луны в послевоенном мире: просто прервался – внезапно и, в общем, бесследно...

- А ведь уже близилось время получать дивиденды!.. – с двойной болью подчеркнул Лаша.

Леван, «трудящийся дикого империалистического Запада», ехидно спросил: «А к чему в наши дни сводится изучение Луны?» Этот вопрос, не предвещавший ничего хорошего, наши девушки невольно поддержали «встречным вопросом»: «А как изучают Луну наши современники?» Вопрос этот был преисполнен уныния и, к тому же, адресован Левану. Ему пришлось отвечать:

- Изучение нашего ближайшего спутника в наши дни, - начал Леван тоном тов. Никадилова из «Общества по распространению», – сводится к двум программам, двум, так сказать, статьям… гм… статьям расходов. Первая включает наблюдение за Луной в телескопы. Но вот, что интересно, - тут Левана сбросил казенную маску, и показалось его истинное лицо, – чем больше бабок вбухано в обсерваторию, то есть чем круче телескоп, тем непонятнее, до абсурда, те процессы, которые происходят на Луне. Ровно пятьдесят лет назад, в далеком 1961-м, НАСА опубликовала «Хронологический список сообщений о лунных событиях», – тут  интонация Левана приобрела глуховатую таинственную окраску, – В этом отчете перечислены сотни различных феноменов. Мужики, – с внезапным надрывом возопил Леван, – вы хоть знаете, что творится на Луне?

- В наши дни? – не без иронии спросил Лука.

- У Луны нет наших дней! – для пущего пафоса, Леван даже встал с гамака и принялся ходить, как кентервилльское привидение, перечисляя «лунные эксцессы», – это происходило всегда, с тех давних пор, как Луна поднялась со дна Тихого океана. На Луне исчезают кратеры, – на этом месте голос Левана характерно задрожал, словно он говорил о потере темпов или прибылей, а не лунных кратеров. – На поверхности Луны возникают гигантские купола и воронки неизвестной природы и назначения, там появляются разноцветные траншеи, которые удлиняются со скоростью до шести километров в час. Там наблюдаются яркие вспышки, высвечивающие кратеры размером с Нью-Йорк, хорошо упорядоченные трассы и колеи светящихся объектов, прямоугольные ямы – именно ямы, а не воронки от метеоритов и не вулканические кратеры! А есть еще нечто совершенно невообразимое: какой-то типа, условно говоря, корабль, которые способен моментально перемещаться между полюсами Луны: как говорится, НЛО нервно буксует над Долиной смерти.

- Но это ведь было больше полувека назад. Тогда все только начиналось!.. – попыталась возразить Клара.

- Должен напомнить, - вновь прогнусавил Леван, что это – времена Эйзенхауэра и Кеннеди – а о них уже поведал уважаемый Лука. Тогда были все возможности, но они не были использованы, а затем все вообще заглохло. С тех пор, – подытожил Леван, – прошло уже полвека, и за это скорбное время, лишь укрепились старые вопросы и возникли новые, но не было сделано даже попытки дать хотя бы один ответ, хоть бы тень ответа!..

- Вот только вояджеры всякую хренотень наприсылали и удалились! – с нервным смешком сказал Георгий, - ну и пускай теперь уносят все наши беды, прочь из Солнечной системы!

- Хорошо, а чем занимается вторая… э-э… уголовная стать расходов? – спросил Лаша.

- Хороший вопрос, - с энтузиазмом подхватил Леван, ожидавший этот вопрос. – Вторая программа просто убирает вопросы, не давая на них ответа.

В этот момент даже ветер приутих. Немного погодя, послышался голос Луки:

- А в смысле?..

- Довольно-таки грубо и не заморачиваясь научной совестью джигита, работники фотолабораторий НАСА получили распоряжение ретушировать на фотографиях все то, что может вызвать ненужные вопросы, ответы, дискуссии и прочие заморочки. Эргономика должна быть эрего… тьфу, эргономной!

Тут в вечернем саду вдруг как-то стало темнее. А потом возникло всеобщее возбуждение.

- Как это – «ненужные вопросы»? Кому «ненужные»? Для чего «ненужные»?! – почти кричали Клара и Оля, словно НАСА скрыла что-то очень ценное и красивое, причем, скрывала это всю дорогу и - лично от них.

- Суть даже не в том, нужны или не нужны эти вопросы, – это был Лука, – интересно, от кого же хотят пиндосы скрыть все эти странные, таинственные объекты. Уж, наверное, не от журналистов, не от инопланетян, и тем более, не от третьего мира!

- Ты, вот, шутишь, а вопрос поставил правильно, – перебил Торнике, – ну, надеюсь, насовцы скрывают это не от студентов и ученых: тогда науке – кранты, и космологии придачу! Раньше скрывали от русских, теперь – от индусов или китайцев. или от этого, ак его...Бен-Ладена… А может быть, чем черт не шутит, НАСА скрывают от Пентагона – уж очень достал! Или, еще лучше, сам Пентагон озадачил НАСА все скрывать, из-за НЛО…

- Во, точно, НЛО! – резко оживился Лаша, – прикиньте только, какие сверхприбыли сулит дружба с НЛО этим "первопроходимцам"! Одни только сверзвуковые прогнозы и сверхразведка чего стоят! Ну, дружба должна быть, конечно, сугубо эксклюзивной!.. Тьфу, эксклюзивная дружба...

- Стоп, стоп, стоп! Погодите о пришельцах! Вот – интересный аспект: Пентагон и НАСА – что между ними?

- Наверное, все-таки, не дружьа, а лю…

- Кончай прикалываться! Космическая программа – это, может, и не часть СОИ, но, по сути, продолжение гонки вооружений. Если отвлечься от космической романтики и остановиться на пресных цифрах и прессинге расклада, то фишка вот, в чем… Цель у НАСА и Пентагона была одна – вымотать Советский Союз. А потом, в Белом доме, наверное, решили: чем разоряться на пришельцев, лучше потратиться – раз и, навсегда – на советских гэбистов и партократов. Их купили – и все! – лет через десять, много пятнадцать, Союз рухнул. Вместе со своей, и американской, да и международной космической программой – все развалилось! – закончил Леван.

- Гм… Никита Хрущев – отец западной космонавтики и космологии! – без пафоса, но со значением произнес Лука.

- Что за бред? – возмутилась Клара.

- А как же? – железная логика! Этот придурок стучит башмаком по кафедре в ООН, а шеф Пентагона или… ну какие-то чуваки, военно-гражданского покроя требуют бабла у президента. Типа на программы ракетно-бомбовых ударов класса «Земля – Земля», «Земля – Вода–», «Земля – Огонь» или вообще еще «Земля – Луна – Земля»... А обоснование им уже предоставил Никита Сергеич: «мы вас, сцукко, похороним!»

- Что-то ты все в одну кучу кидаешь, брателло, – и космос, и ракеты, походу, совсем разные ракеты…

- Никаких других ракет не бывает! По крайней мере, у пиндосов – у них все начинается, измеряется и заканчивается ракетно-бомбовыми ударами. А за всеми ракетами - бабки! Хочешь добиться мира – бомби! хочешь добыть нефть – бомби! хочешь демократии – разбомби все к такой-то матери!.. Во – даже стихи получились!..

- Поэзия и диалехтика - два вкуса в одном флаконе. Так сказать, без военной угрозы не цветут даже розы.

- Согласен – вывод не радует. Без военной угрозы никто и не почешется. А говоря шире, все свои исследования и открытия человек либо совершает ради того, чтобы потеснить, мягко говоря, ближнего своего, либо все эти находки с этой целью используются. И просто так – то есть, так сказать, во имя науки, мира и прогресса – никто не станет ни убиваться, ни убивать.

- Ну, Лука, – с укором молвила Клара, – кто не станет, а кто и станет! При твоем любимом Сталине, небось…

- При его любимом Сталине, – перебил ее Георгий, – идея была сходная: все кругом – враги, а социализм должен победить во всем мире! А главное, дело не в отдельных индивидах – кто-то стал, кто-то не стал – а в программах и предприятиях государственного масштаба. Отсюда, так сказать, сцилла и харибда, лучше сказать, уток и основа сталинизма, уравновешивающие друг друга утверждения: с одной стороны, у нас незаменимых нет, но, с другой стороны, кадры решают все.

- О, я чё вспомнила, – вдруг громко заговорила Клара, – недавно по телеку показывали, типа признания второго главного Гейтса. Он прямо сказал примерно так: когда Советский Союз не удалось вымотать ни космической программой, ни гонкой вооружений, мы решили развалить страну изнутри.

- И это им – пи-и-и-и – удалось! В частности потому, что те кадры, которые решали в стране буквально ВСЕ, при Брежневе стали незаменимы. Правильнее говоря, их не грех было «дополнить и улучшить», и они вполне взаимозаменялись, просто их никто не менял. К сожалению!..

- Ну, с этим, ребята, все понятно. Давайте, вопросы как-нибудь подытожим, – начал Георгий, –  Во-первых, ясно, что не Брежнев – отец астронавтики и космологии, и тем более, не Хрущев, а сама гонка вооружений и ее отец – Иосиф Сталин. Помните римскую, хе-хе, пословицу? Хочешь полмира – готовься к войне! А если ты хочешь целый мир, со странами и морями, планетами и спутниками? В общем-то, завоевания географии и астрономии всегда шли параллельно с освоением ойкумены. Даже ой-ой-какойумены! А как ее, родимую, осваивать? – топором и плугом, мечом и мастерком!

- Верно, Георгий! – воскликнул Лука, – кончилась гонка вооружений, и полет мысли сразу прекратился. И полеты на Луну тоже. Вездеходы, летательные аппараты, лучи и волны – все осталось в шутерах да блокбастерах. А серьезные, сцукко, люди взяли пушки - и давай!..

- Хм, калашников!.. – презрительно фыркнул Леван.

- Ну, если у одной стороны – шиш, опричь калашникова, а у другой – истребители пятого поколения, то гонка вооружений не состоится. Впрочем, тогда у ребят «из другой стороны» не будет мазы, выбивать себе лихие бюджеты и сверхбюджеты. Так что, надо поосторожнее с диалектикой, если по уму.

- Верно! И потом, если нету гонки вооружений, то наука и техническая мысль тоже не будут ни гнать, ни вооружаться, а затем откатятся назад. Да еще, инженеры дружно пойдут в инвестиционные фонды и прочие банки. Так сейчас в Штатах и происходит: людям приходится тратить бабангиды-бабаяры на учебу, что без кредитов не обходится. Приходится вкалывать лет тридцать, чтобы рассчитаться с долгами. А вкалывать – где? Правильно, в банках же, поелику лаборатории и институты таких денег не предлагают, да и не имеют (и работы у них столько нет). А у буржуев – психология рантье: к чему что-либо производить, когда деньги САМИ рождают деньги? На предмет ресурсов – вон, третий мир имеется, ну а оружия и орудий – на полвека вперед хватит!

- И вот тут, Лука, начинается как раз самое интересное! Если деньги только печатать и прокручивать, лишь крутить и печатать, то они в какой-то момент перестают работать, – Георгий подчеркнул последнюю фразу громким голосом и каким-то жестом, уже неразличимым в темноте. – Бабки просто перестают порождать себе подобных, понимаете! У них эта фаза кончается - как у людей и у животных. Почему этот знаменитый кризис 2008-плюс не только не кончается, но и перечеркивает все попытки понять или  прогнозировать! А все эти политикантропы и экономады говорят – «Такого кризиса никогда еще не бывало!» – Георгий зло передразнил каких-то абстрактных «экономенклатурщиков» – Правильно, не бывало! – ведь это кризис не экономики или финансов.  Это, черт возьми, идеологический кризис, даже онтологический кризис, кризис бытия! Вот, что это такое! И, сколько не питай его локальными конфликтами и халявными ресурсами, он не скоро кончится. Во всяком случае, нефть кончится куда раньше. Надоело - и, в основном, всем - хапать ради хавать и хавать ради хапать!

- Фаныч, не надо о грустном, а? – печально, но как-то вяло, и потому неуверенно, промолвил Лука. «Фанычем» он называл Георгия по подобию с «архетипическим» персонажем Валерия Попова.

...В саду воцарилось какое-то темное молчание. Всего раз его нарушило блеяние осла на западной окраине деревни – нашей погруженной в молчание компании даже этот крик показался веселым, ярким звуком. А кому-то, наверное, неким риторическим вопросом-ответом.

- А я знаю, что это – не грустное! – внезапно Клара нарушила тишину странным, но позитивным заявлением, – мне позитивная мысль в голову пришла.

Странно – никто не хотел иронизировать, как обычно. Даже Лука и Леван одновременно спросили: «Что за мысль?» Спрсили просто, и без гнусного подтекста.

- А насчет гонки вооружений! Я вот, что подумала. Вы тут, помню, сказали, что первично именно вооружение – вообще, война. А вслед за этим приходит инженерная мысль, конструктвные решения, в общем, большая наука. То есть, имеет место эта, как его, гетерономия – вот, Георгий заценит! А у меня родилась параллель – ну, как бы, для сравнения…

Видно было, что она стеснялась и была не совсем уверена, стоит ли выступать на фоне таких светил. Но одобрительный смех Георгия, и вдохновляющие восклицания Левана и Торнике подбодрили ее.

- Если у человека остается время и место после животных запросов, он в силах поставить человеческий вопрос – возможно, не много, даже быть может, только один, но зато самый-самый. Его-то, наверное, и называют «основной вопрос философии». Некоторые считают основным вопросом философии этот – «Что первично, идея или материя?», то есть «Что главнее, дух или плоть?» Другие считают основным вопросом «В чем смысл жизни?». На самом деле, вариантов много: «В чем состоит свобода?», «Что есть ничто?», «Где проходит граница между живым и мертвым?» или еще как-нибудь иначе!.. Но главное состоит вот в чем: все эти вопросы сводятся к ОДНОМУ вопросу, а ответ на него НЕВОЗМОЖЕН в обычном смысле решения задачи, нахождения ответа или доказательства в пользу ответа. То есть, ОТВЕТ на самом деле есть – но ответ ЕСТЬ ВЫБОР, твой личный выбор того или иного мироустройства.

- Ну, типа… «Есть ли жизнь на Марсе?» – это вопрос, возможно, интересный, но неважный, несущественный. А вот «Есть ли жизнь после смерти?» – это уже по теме. Это определяет, то есть ответ или выбор и определяет во многом, как, собственно, жить! Так, что ли?

- Спасибо за пример, Лаша! А параллель была вот какая: поскольку ответить прямо на эти вопросы считается сложной задачей, попытка ответа вовлекает все новые и новые вопросы. Из этих-то разносторонних вопросов и формируется весь наш многообразный опыт – опыт религиозный, опыт науки и искусства. А за всем этим богатством стоит один-единственный когда-то поставленный вопрос, этот «главный вопрос философии». Именно он каким-то образом и стимулирует все наше познание и поведение. Он и формирует все наши страхи и надежды – на земле и, наверное, за гробом.

Клара замолчала.

А в саду еще долго был слышен потусторонний шорох Луны над затихающей беседой.