Сам по себе

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция….» - в вагоне зазвучал монотонный голос, неприятно разрезая слух высокими электронными нотками на гласных буквах слов. Это нервной дрожью пробежало по всему телу, вызывая огромное желание съежиться в комочек, зажмурить глаза и не двигаться, не дышать…. Но легкий толчок с последующим мерным качанием вагона, набирающего скорость, вернул спокойствие нервам, мыслям и телу. Я вновь разомкнул глаза, упершись взглядом в приевшуюся за час путешествия картинку маршрута движения электрички.
Где-то позади меня сухо кашлял мужчина, укутавшийся в засаленный тулуп и спрятавший под пластиковое сидение ноги. Его руки были собраны в замочек на груди, а голова облокачивалась на стекло, смягчая удары от мелких толчков надетой черной спортивной шапкой. Слева на соседнем ряду что-то лепетал ребенок, пытающийся вывести из полудрема свою маму. Ярко красный шарфик, обволакивающий шею мальчика и  часть лица, забавно покрывался еле заметным инеем от теплого дыхания. Больше в вагоне не было никого….
Я еще раз оглядел попутчиков и уставился в окно. В холодной темноте пробегали столбы, бледно подсвеченные сонными фонарями. Вдоль дороги тянулись заледеневшие и прогибающиеся под собственной тяжестью линии электропередач. Где-то вдалеке горели теплые окна деревень, находящихся в пригороде столицы. Эти желтые точки манили в черную пустоту, но логика подсказывала, что путешествие сквозь непроходимые сугробы, которые прятались в ночной тьме, грозит кучей неприятных ощущений, которые с легкостью смажут все наслаждение деревенской ностальгией. Проще ехать до конца и отдать себя городу. Лично мне, конечно, было абсолютно по барабану где быть – в деревне или столице. Просто нужно идти по пути наименьшего сопротивления. Сейчас электричка везет меня сама, и я не прикладываю для этого никаких усилий.
Вот и следующая станция. Прошипели двери, и в тамбур заскочила девушка, что-то весело кричащая и громко смеющаяся. Через минуту двери с точно таким же шипением закрылись. Девушка справилась со створками вагона. Ей мешало качающее движение электрички и пластиковая полутора литровая бутылка в руке. Пассажирка осмотрела хмельным взглядом вагон и остановила свой выбор на мне. С легким нарушением координации, она вальяжно прошла к тому месту, где сидел я.
- Можно вам составить компанию? - спросила девушка у меня, мило улыбнувшись.
И чего спрашивать? Будто бы я возьму и скажу ей «Нет». Она тоже это поняла и села напротив. Худенькие ножки покрывали прозрачные колготки, переходящие в весьма короткую юбку. Белая водолазка обтягивала худощавое тело, а единственной теплой вещью была кожаная короткая курточка. Темные волнистые волосы, слегка припорошенные снегом, спускались по плечам. Я взглянул в окно и снова перевел взгляд на новую попутчицу.
Бутылку она поставила рядом. Поезд качал в ней хмельную жидкость, половину которой девушка  выпила, очевидно, еще на станции. Так как это был некрепкий алкогольный напиток, судя по ее состоянию, бутылка была далеко не первой. И, возможно, не последней.
- Ну, чего смотришь? – ухмыльнулась она, все также заигрывая смазливой улыбкой. – Тоже хочешь?
В знак отказа я опять отвернулся и пытался сконцентрироваться на чем-нибудь другом. В голове закралась мысль, что эта хмельная девчонка сейчас начнет меня отчитывать, якобы мне не нравится ее компания.
- Ну, ты чего, дурачок! Обиделся что ли? Не надо, я же не со зла….
Теперь мне казалось, что если я вновь не обращу на нее внимания, обидится она. Пьяные истерики мне слушать не хотелось, поэтому я вновь уставился на нее.
- Я не буду тебя обижать! – весело сказала она, смешно кивнув головой. – Симпотяшка!
Да уж, еще комплиментов мне не хватало. Я их в свой адрес практически не слышу никогда. А тут на тебе – сначала дураком обозвала, а теперь видите ли симпотяшка! Вы бы, девушка, определились, чего хотите и кто я для вас буду.
- Давай познакомимся! Меня Настя зовут.
Судя по поведению, моего имени она знать не хотела, потому что сразу же схватила бутылку, открутила крышку и смачно хлебнула из горлышка. После рукой вытерла губы, поставила тару на сидение и вновь улыбнулась.
- Брюнетик! Мне нравятся брюнеты. Они, знаешь, такие…. – пыталась подобрать слово. – Такие…. Добрые, что ли…. Ласковые, беззаботные. Вот ты, наверное, такой же.
Снова усмехнулась, а потом поджала губки.
- Хорошо тебе…. Едешь куда-то, где тебя ждут и любят. И главное, от тебя ничего не требуют. Да и проблем, наверное, меньше. А у меня все как обычно! Глупая работа, холодная квартира и стены, пропитанные одиночеством.
Улыбка пропала с ее личика, сменившись какой-то внутренней горечью и неподдельной грустью. Ее голубые глаза резко наполнились соленой печалью, медленно краснея, норовя пролиться слезами на замерзшие щеки. Но бутылка заставила ее улыбнуться, правда как-то натянуто и неохотно.
- Только это спасает, - она показала мне свое «сокровище». – А ты знаешь, каково быть счастливой? Наверное, знаешь….
Она совсем не нуждалась в моих ответах.
- Самое страшное, это знать каково быть счастливой, а потом жалеть и скучать по тем временам, когда это было так…. Вроде, смотришь – все хорошо. Друзья – рядом, любимый человек – под боком, работа – перед тобой, деньги – не имеют значения. Ты сразу слепнешь от изобилия всего, что тебя удовлетворяет. Но стоит только что-нибудь выкинуть из цепочки, как сразу приходит это противное понимание, - ее язык слегка заплетался, а нотки в голосе были с привкусом души, подчеркивая искренность того, что она говорит, и боль, с которой она все эти слова обдумывает. – Выбросим, например, работу. Ты вдруг резко поняла, что она бессмысленна и совершенно бесполезна. Ты работаешь, как лошадь, а этот труд никто не ценит. Тут же задумываешься о деньгах, которые совершенно не стоят твоих трудов. Их катастрофически мало! За такие объемы и такое отношение я должна получать больше! И вновь новая мысль – а если вообще не получать их, как я буду общаться с друзьями, ходить в кафе, в кино? Ты анализируешь всех своих знакомых, их поведение, на которое раньше закрывала глаза, и понимаешь, что твои друзья – не настоящие!
Настя прервалась, сдерживая в себе чувства, схватила бутылку и вновь отхлебнула. Я смотрел на нее, не отрывая глаз. Она легонько всхлипнула.
- Твои друзья не такие, какие были раньше. Они уже не относятся так, не помогут, не посоветуют. Все на автоматизме. Только твой любимый человек, который рядом. Но…. А каким он стал? Он же тоже изменился! Стал холоднее, не требует ласки, не нуждается в любви, не рвется к общению. И ты понимаешь, что и это прошло. Вот тогда приходит последняя мысль – ничего ведь не осталось настоящего…. – она снова всхлипнула. – И я послала все к черту!
Девушка опять отхлебнула из бутылки, и, прижав ко рту запястье руки, отвернулась к окну. Уголки губ задрожали, щечки горестно сморщились, а из глаз покатились слезы. Она пыталась держаться, но алкоголь невидимым поршнем выталкивал все обиды наружу. Обреченные всхлипы и тихий плач заполнили промерзший вагон.
Что я мог ей сказать? Как поддержать? Не знаю…. Мне оставалось только потупить взгляд и с опаской поглядывать на нее. Женская обида – серьезная штука. Ладно, если бы она таилась в девушке на своего парня или своих друзей…. Но обида на саму себя покрепче недовольства личной жизнью. В таком состоянии люди готовы на самые рискованные, необдуманные, порой глупые поступки. Я отношусь к этому проще. Чего обижаться? Жизнь такая….
- Прости меня, красавчик, - вдруг прошептала она. – Просто сил больше нет. Вот, дала себе слабинку. Это временно. Сейчас я успокоюсь, и завтра все будет хорошо.
Эти слова звучали уверенно. Почему-то мне хотелось ей верить. Может все дело в алкоголе? Да, наверное, он виноват.
- Не надо жалеть ни о чем, - сказала Настя, вытирая рукавом глаза. – Что было, то было. Нужно из этого подчеркивать все самое приятное, а плохое просто забыть. Съездить надо куда-нибудь. На море, может быть. Развеется, а потом все начать с чистого листа.
Электричка остановилась. Противный электронный голос объявил конечную станцию. Прибыли. Девушка обернулась, словно пыталась найти человека, который это сказал, но почти сразу вернула свой взгляд на меня. Она улыбнулась, прищурив заплаканные глаза, и ласково произнесла:
- Я здесь выйду. Спасибо тебе, симпотяшка. Может, когда-нибудь еще встретимся.
Она наклонилась ко мне, поцеловала и мягко ударила кончиком пальца по носу. Взяв бутылку, Настя встала и, шатаясь, вышла из вагона.
Я еще посидел с минуту, переварил все услышанное и увиденное. Да, у всех людей есть свои проблемы. И каждый с ними справляется по-разному. Кто-то заливает горькую алкоголем, кто-то лезет в петлю, кто-то закатывает истерики, а кто-то пересматривает свою жизнь и пытается найти в происходящем плюсы. Последний вариант мне казался самым оптимальным. Но мне все-таки по барабану. Я сам по себе и проблемы меня не касаются.
Все люди из вагона вышли. Проводив взглядом мужичка в тулупе, я спрыгнул с сидения и выбежал из вагона. Перрон вокзала встретил тусклыми фонарями, скользким асфальтом и ледяным ветром. Но меня это не пугало. Я пересек вокзальную площадь, подрезав пожилую парочку. Старики заругались мне вслед. Не понравилось, что я пробежал прямо перед ними. Ох уж и суеверные люди! Вот если бы меньше думали о всяких знаках и не ждали проблем от каждого темного угла, то ничего и не случалось бы. Суеверные….
- Э-эй! Ты это брось! – крикнул мне какой-то мужик, стоящий у прилавка булочной. – Нечего смотреть голодными глазами! Беги куда бежал!
Я вздохнул огорченно и поплелся дальше. И почему люди так не любят черных котов?... Хотя мне по барабану. Я сам по себе.