Весёлый издатель

      Однажды я принёс в издательство "Вита" повесть.
    Главред сонно кивнула в сторону угла, заваленного до потолка кипами бумаг.
    В тот момент, когда я направился к куче, вошёл полный холёный седоватый мужчина с расстёгнутым воротом рубахи и подтяжками. Я смекнул, что только издатель может позволить себе ходить в этом заведении в шлёпанцах. Почтительно улыбнувшись, я присмотрелся и вдруг узнал: это был известный писатель Светин. Впрочем, поздоровавшись, я тут же опустил взгляд, ибо его лицо носило печать усталости и раздражения.
  Светин не заметил моей улыбки и воззрился на "свалку шедевров".
- Опять завалили, - вздохнул он и потеребил пальцами подтяжки.
- Одолели графоманы, - кивнула главред.
- Фамусов  дело говорил, - издатель взял рукопись, сдул пыль и открыл.  Полистав, он простонал, бросил обратно в кучу и сказал: - собрать бы это всё да сжечь.
- Вернуть надо авторам, - уныло протянула главред.
- Это я фигурально, - ответил издатель и вдруг обратился ко мне: - принесли рукопись? Положите сюда, - он махнул белой пухлой рукой в сторону "могильника графоманов".
- Чтобы заодно сжечь? - усмехнулся я. - Лучше оставлю на память.
Глаза Светина ожили интересом, губы подёрнулись улыбкой.
- И правильно сделаете, - сказал он. - Эх, кабы все проявляли добрую волю и не атаковали меня подобной чепухой!
- Неужто ничего путнего не присылают?! - изумился я.
- Не знаю, что вы разумеете под этим словом, - поморщился слегка Светин. - Мне оно не нравится.  Но вот литературы настоящей, весомой, насыщенной давно не видно! - он немного помолчал, задумавшись и прибавил: - если не считать мою, конечно.
- В общем, - вздохнул в свою очередь я, - у вас мне надеяться не на что.
Главред вопросительно посмотрела на меня: чего же, дескать, я ещё жду?
Пока я подыскивал словечко, чтобы попрощаться, Светин вдруг сказал мне:
- Вот если бы вы написали повесть, где каждое слово начиналось бы с буквы "С", то я бы, пожалуй издал!
Несколько секунд я соображал. Затем неуверенно произнёс:
- Это ведь тоже будет чепуха.
- Да! - воскликнул Светин. - Зато оригинальная!
 Я кивнул и вышел.
  Целый год я корпел над повестью, все слова которой начинались на одну букву.
Я переворошил все словари, облазил архивы, публичные библиотеки, надоедал лингвистам и покрылся щетиной древних позабытых слов и выражений.
Закончив повесть и чуть тронувшись умом от напряжения, недоедания и бессонных ночей, я пришёл с рукописью в издательство.
Увидев Светина, я поздоровался и трясущейся рукой протянул сочинение.
- Положите туда, - скучным тоном произнёс он и кивнул в сторону развала бумажных кип, по прежнему захламлявшего угол.
- Нет, - сказал я. - Это особенное.
- Все так считают, - пожал плечами Светин. - Этот угол как раз для особенных.
- Вы не поняли, - твёрдо произнёс я, открыл рукопись и протянул издателю.
Он, не взяв её в руки, чуть наклонился и читал секунд двадцать. Затем выпрямился, уставился на меня недоумевающим взглядом и спросил: - Что за ахинея?! Почему все слова начинаются с одной буквы? Других не знаете что ли?! Такое даже не оставляйте!
- Вы же говорили, чтобы я с буквы "С" ... - у меня перехватило дыхание.
- Не помню, - Светин болезненно поморщился и решительно произнёс: - Я не мог сказать подобную чушь!
  - Днями и ночами, - ошеломлённый, забормотал я, - целый год работал как чёрт! У меня бессонница, носом кровь идёт!
- Я не врач, - пожал плечами Светин и сказал, повернувшись к девушке: - Машуля, принеси мне в кабинет кофейку.
Девушка оторвалась от монитора, мило улыбнулась и кивнула.
Издатель вышел, а я стоял, покрывшись холодным потом и туго соображая.
  Наконец, словно очнувшись, я подскочил к главреду, сидевшей за столом  в противоположном от "графоманской могилы" углу, и воскликнул:
- Вы же помните! Мы договорились! Поговорите с шефом! Может вспомнит!
- Присядьте и успокойтесь, - сказала главред, и я подчинился. - Говорить с ним я об этом не буду и вот почему.  Наш шеф писатель, большой оригинал и шутник.  К примеру, накануне Восьмого марта, он приехал в издательство с бутылкой шампанского и тортом. Вошёл в офис - никого! Положил гостинцы на стол и тихонько вышел на улицу. Сел в машину, включил телик и курит.
Потом заходит снова в офис и здоровается со всеми, как ни в чём ни бывало. Женщины его окружили: - "Спасибо, Анатолий Сергеевич! Уважили!" А он изумился: - "О чём это вы?!"   Мы указываем на торт и шампанское, а он плечами пожал, дескать, понятия не имею, откуда это взялось. Вы, говорит, её не открывали?  "Нет,- отвечаем, - вас ждём!"  "И не трогайте, - сказал шеф, - чёрт знает, что внутри находится!"  А сам подошёл к коробке, пригнулся и слушает. Затем достал телефон и сурово произнёс: - что то там тикает. Вызываю сапёров".
  Мы мгновенно выбежали на улицу, стоим и трясёмся.
  Вдруг из окна выглядывает шеф и с улыбкой говорит: - " Дорогие мои! Вспомнил: это же я принёс и забыл!"  Главред улыбнулась,  взглянула на меня и сожалением в голосе протянула: - Кому ни расскажу - хохочут! А вы даже не улыбнулись. Что вы написать можете, если глухи к юмору?! -  и уткнулась в монитор.
Мне ничего не оставалось как засунуть "шедевр" в сумку и убраться подобру поздорову, пока издатель, пил кофе, забыв на время про шутки...