Наша Петербургская Святая Ксения Блаженная

         Всегда было так прекрасно постоять в маленькой часовенке, послушать акафисты, молитвенные песнопения, погрузиться в сладостное ощущение своей сопричастности к таинству благостного пребывания с Ксенией Блаженной в месте ее упокоения.

         И особенно радостно при этом осознавать, что она – наша почти что современница и наша Санкт–Петербурженка.

         В часовенке Ксении нашей я затихаю сразу внутри и светлею, и вокруг все светлеет...

         Безмерно люблю я и Николая Чудотворца, в моей жизни сыгравшего роль спасителя и благодетеля, скоропомощника во всех моих проблемах и бедах.

         Я долгое время была уверена в том, что он наш Российский святой и только позже поняла, Мирликийский Николай Чудотворец из Греции.

         О Серафиме Саровском мною написаны статьи и эссе, и картины написаны, и вся моя жизнь с ним проходила рядом, да и в предыдущей жизни мы не расставались тоже.

         Да, я и не знаю, кто из Святых Великомучеников ни простирал надо мною свое благословление в разные периоды моей жизни...

         По таинственному ритуалу, из–за которого священнослужители ругали нас, а простые люди передавали друг другу правила его проведения, мы после службы обходили часовенку против часовой стрелки трижды, а потом становились лицом к ней и упирались лбом в ее прохладную шероховатость.

         С волнением и благостным ожиданием прислушивается каждый к каким–то таинственным движениям внутри себя в трепетной надежде, что вот сейчас, в следующую секунду Ксенюшка подаст знак, что–то произойдет и воссоздастся связь между нами, сегодняшними, и Святой Петербурженкой, тоже сегодняшней, как и всегдашней во веки с нами пребывающей.

         Но вначале нужно свой вопрос задать, проблему изложить...

         Правда, все прихожане пишут записочки с просьбами и мольбами, прошениями и обращениями и просовывают их везде, где только можно – в решетках, между камнями строения, около подставки для свечей.

         Однажды в году примерно 1996, я, усомнившись в правильности принимаемого решения, спросила о моем жизненном пути и затаилась в ожидании ответа. Стояла неподвижно и старалась остановить поток мыслей, как бы «задремать» ненадолго... И как мне показалось, я действительно вздремнула на секунду, когда услышала тихий, как бы слабый женский голос. Он произнес очень мягко: «Иди дальше»

         Я от неожиданности вздрогнула, очнулась, а потом и вовсе разобиделась... Мне показалось, Ксенюшка как бы прогоняет меня от себя: «Иди, иди... дальше...»

         И только окончательно придя в себя, я заулыбалась, счастливая, так как получила точный ответ на свой вопрос, правильный ли путь я для себя избрала.

         Я пришла к часовенке и в последний мой визит в Санкт–Петербург в 2004 году, из далекой Америки, где я оказалась неведомо какими судьбами, но по провидению господнему, я так полагаю...

         Да и как объяснить простыми нашими логическими умозаключениями те повороты в наших судьбах, которые с неостановимой уже событийностью меняют всю нашу жизнь...

         Приехали мы с моей доброй приятельницей на ....ское кладбище в пасмурный дождливый осенний день. Небо было плотно затянуто тучами, было холодно и сыро...

         Но уже на подходе к кладбищу вдруг посветлело над кладбищем, и внезапно заголубела ярко полоса неба...
 
         Нас благословило небо на долгожданную встречу.

         Благостная служба в часовне Блаженной Ксении закончилась, и я со смущением в душе пошла по ритуалу против часовой стрелки...

         Трижды обходила и плакала, и томилась в душе, и страдала о своем предательстве земли русской и о своей налаженной жизни, и о счастье творчества, на которое так мало оставалось времени в повседневной борьбе за хлеб насущный в родном государстве, и которым я теперь безмерно наслаждалась во всей душевной полноте...

         И просила я благословения и прощения, и понимания и великодушного приятия...

         И стала я у стены отреставрированной заново часовни, покрытой мелкими колкими камешками, «шубой», уж наверно по чьему–то премудрому решению против нас, паломников, надуманную, против тех, кто лоб свой прислоняет к стенам, дабы благости Ксении Блаженной приобщиться...

         Ну да нам и это не в тягость, даже сладостно хоть малою болью заплатить за счастье такое великое.

         Впиваются камешки в лоб, а я жду слов хотя бы горьких, но не молчания, не отвержения...

         Долго стою, страх, что стал закрадываться в душу, гоню…

         Верю, верую, жду...
 
         И услышала вдруг нежный такой голосок, да еще со своеобразным питерским говорком, слова врастяжку: «Да ты на лоб–то, на лоб–то свой посмотри...».

         И как легкий смешок в конце фразы, самой вроде забавно то, что происходит...

         Ну, я и помчалась бегом – смотреть на свой лоб.

         А так как безумно испугалась, что то, что на лбу моем есть сейчас, может вдруг исчезнуть, а мне еще искать зеркало и очки в сумочке, я попросила Галину Савельевну посмотреть на мой лоб немедленно.

         Я была взволнованна и вся внутри дрожала, вернее, трепетала. Слово такое я редко, а может и никогда в последние годы, в описании моего состояния даже в мыслях не допускала, но это так и было – трепетное ожидание ответа...

         Галина – кандидат наук, заведующая кафедрой, человек серьезный и вдумчивый, долго рассматривала рисунок, который не исчезал, а наоборот, все больше проявлялся, надавленный острыми камешками.

         Я рылась в большой дамской сумке и от волнения не находила очков. Наконец–то я, отведя прядь волос со лба, увидела в зеркальце большой краснеющий ярко на моей переносице крестик и рядом четкое слово «ДА». Домик с перекладиной – это «Д», и четкий кружочек с хвостиком – это «А»...

         Ни у меня, ни у подруги сомнений не стало – мы увидели благословляющий крест и ответ на мой вопрос, прощает ли меня и любит ли меня моя небесная покровительница Ксения Петербургская.

         Мы все прощены, мы все любимы, мы все дети любимые наших Ведущих, наших Учителей, тех, кто готов наставлять нас и помогать нам, но как только мы сами готовы быть ведомыми, наставляемыми и нежно любимыми...


         Июнь 2002