1
Нежное, невесомое, шаловливо-ласковое апрельское утро. Неспешно умываюсь, пью, не слыша аромата и не ощущая вкуса, кофе.
Почему, в чём причина такой оглушающей, почти звенящей, пустоты в душе. Потеряна любовь? Увы, нет. Нечего мне терять в этом смысле. Нет, и не было у меня ни её, ни Её. О деньгах можете не спрашивать даже, счетов в десяти швейцарских банках у меня может и нет, но…
Так что же мне не так? Вон парк за окошком приветливо машет мне голыми ещё ветвями, но грачи обустраиваются уже в гнёздах. И вот сегодня для меня всё кончится? Да.
Откуда, зачем, почему такая не уверенность даже, а прямая решимость? Как ни печально, она обоснована. Это ни какие-то обстоятельства или злая судьба, ни единой внешней причины. Лишь внутренний конфликт. Мои старые, очень старые строчки: «Я заблудился сам в себе. Наверно, скоро быть беде». Итак, сбывается пророчество о том, что до 30 лет мне не дожить. Кто бы мог подумать, что это будет вот так? Все ждали несчастного случая, покушения, болезни в конце-концов, ан нет. Всё будет просто и очень глупо. Тупее некуда. Я молод, умён, и без ложной скромности или с некоторой всё же её долей, - симпатичен и одарён. Но, убил себя.
Уверен я в своём решении? Более чем.
Но вот заблудился ли я в себе? Нет, нисколько. Страшно сознавать, что вот оно – полное и истинное воплощение человеческой свободы. Способность решиться на идиотский поступок – самоубийство.
В так и не отправленном почти год назад Кассиопее письме я просил её, если узнает о моём самоубийстве, простить дурака и труса. С одной стороны был прав тогда. Сейчас всё иначе. Не от проблем бегу я в смерть. От себя? И да, и нет. Чем же порождён внутренний конфликт, заставивший меня принять целую упаковку «Три***********»? И сейчас я уже, в принципе, мёртв. Максимум до обеда я смогу не смыкать глаз, но как только я их закрою и провалюсь в сон…
«Уснуть и видеть сны…». Да вот только на дворе не летняя ночь, и придёт ко мне отнюдь не Оберон – король эльфов.
То, что происходит со мной сейчас – не депрессия. Это просто яркое и явное нежелание жить. И страшнее всего то, что нет усталости от жизни, нет глобальных проблем, есть просто банальное презрение к самому себе. Тогда я, получается, герой, убивший того, кого считал недостойным жить. Ну-ну, ещё немного и я обосную и, мало того, докажу неправоту религиозных запретов суицида.
Дьявол, глаза уже слипаются, Сатана, потерпи ещё несколько минут, я ведь всё равно весь твой, так не торопи меня. Дай закончить мысль, сохранить файл и, главное, завернуться в одеяло. Холодно мне, холодно. И ноги уже немеют.
Пожалуй, то, что я к себе испытываю, презрением назвать не совсем корректно. Главная причина моего суицида – я перестал получать от жизни новые впечатления. И поэтому решил подвести черту. То есть я пресытился жизнью. Бешусь с жиру? Лучше бы так и было – побесился бы, да остыл. Но всё немножечко не так. Не зажравшийся гедонист подобно патрицию вены в ванне вскрыл, а человек, жизнь которого постепенно поблекла и стала существованием, выпил смертельную дозу снотворного. Существования я и не вынес. Жить впустую, да ещё и в серой пустоте? Ну уж нет.
Будут ли обо мне жалеть? Некому. Родственнички с русской стороны, которые получат дом и узнают цифровые подписи тех самых пресловутых счетов, только обрадуются. А из другой генеалогической ветви есть только дедушка Кирилл. Примет ли он наследство от внука-самоубийцы? Не знаю. С другой стороны, оно отписано не ему лично, а монастырю. Но вот молиться за меня там точно не станут. И правильно – я бы такой мрази не только на могилу кол поставил, как и положено самоубийцам вместо креста, но и в сердце вбить не преминул бы.
Если только кто из ребят, с которых я персонажей для «Летописи Альматеуса» списывал, действительно пожалеет о моём уходе. Но, как говорится, ничем не могу помочь. Вселенную игровую я им подарил, ролевики они со стажем – пусть «водятся». А в незаконченности романа есть свой плюс – финал неизвестен, так что может в итоге победит зло. Почему бы и нет? У повести моей жизни финал-то печальный. Сколько можно читать и писать сказки, где добро всегда побеждает? В жизни, как правило, бывает иначе. Но ведь на то и сказки, чтоб отвлекать нас от жизни. Пробило, называется, мертвеца на философию…
Так, мне уже «гластится». Хотя, кого-то принесло. Ну кто мог ко мне приехать, трудно было на полчаса припоздниться? Я бы спал уже. Ясненько – так только Дианка тормозит. Поругалась с очередным ухажером и приехала дяде пожаловаться?
Чтож, пойду впущу свою 4-хюродную племянницу. Она ведь дверь и выворотить способна ежели настроение плохое. Прилично ли открыть дверь своей главной наследнице в нижнем белье и тапках? Какие глупости в голову лезут… Главное не заснуть на полдороге и не сверзиться с винтовой лестницы. Ноги совсем не работают. Котёнок, как ты не вовремя. Какой позор, я этого не переживу. Мда – двусмысленно как-то…
2
А за окном апрель-апрель, он принесёт любви капель…
Интересно откуда эти строчки, или я сама только что их придумала? Как тяжело таким утром, а каким таким? Да насквозь пропитанным любовью, ну или уж влюблённостью-то точно. И вот таким утром, когда всё вокруг пробуждается к жизни, я вынуждена смотреть в чёрное небо. Я стиснула руль своей джипки. Сама во всём виновата дурёха! Ну почему я так безоглядно в него влюбилась? А был ли шанс его не полюбить? Ну, с математической точки зрения – был. Стремящийся к бесконечно малому числу.
Мне было 10, ему – 19, когда он забрал меня у моей родной тётки, буквально через считанные дни уже он стал моим официальным опекуном. Сколько же денег он потратил, чтоб от родной тёти опекунство передали аж 4-хюродному дяде? Мы же практически не родня. Родителей я совсем не помню, ни капелечки. Но такого папу как он, я могу любому человеку только пожелать. Он ведь за все девять лет, что я с ним, даже голоса на меня ни разу не повысил. Кроме только тех случаев, когда пытался докричаться до меня в тренажерный зал, что в подвале, с балкона третьего этажа. А уж баловал он меня и позволял капризничать просто без меры, как мне тогда казалось.
Повзрослев только, я поняла, что он, таким образом, прививал и взращивал определенные черты моего характера. Ну и что, Тёмная Госпожа в зеркале, довольны Вы творением рук Вашего Тёмного Господина – собой? Ещё как. Меня считают ведьмой, а когда оказываюсь в одном из соседних райцентров, должна же госпожа проверять иногда свои владенья, набожные старухи от меня открещиваются украдкой. Наивные овечки, считать меня ведьмой, то же самое, что назвать тигра-людоеда – котёнком.
Ой, сейчас засмеюсь и реснички «потекут». Он очень часто зовёт меня котёнком. И расплачусь сразу. Ну почему он не видит во мне женщину? Любящую его. Не хотящую, не желающую даже, а мечтающую стать матерью его детей. Геката, покровительница моя, ну что мне сделать, чтоб он прозрел наконец? Увидел не котёнка, а взрослую могучую львицу.
Девятнадцать мне уже, а в интимном смысле я всё ещё девчонка. Он-то точно в моём возрасте мальчиком не был. Вот. Неужели он себя не помнит тогдашнего и не понимает, какое огромное желание чувства живёт в моём сердечке? Хотя кто его знает моего дядюшку? Может, он и не влюблялся-то никогда. Хоть и ходят какие-то слухи о его бурных похождениях в молодости, хочется поинтересоваться – в какой молодости? С тех пор как он в 19 взял в 99-и летнюю аренду этот лесопарк и построил в его центре самый настоящий замок, я практически всегда была рядом и была единственной особой женского пола в его окружении. Если не считать Бабу Варю – нашу экономку, которая и тогда и сейчас выглядит на одни и те же годы – на триста с хвостиком, очень длинным.
Итак, я въезжаю в Чёртов Лес. Ещё восемь лет назад он носил другое имя, но спустя полгода после приезда сюда моего дяди, в чаще появились черные, в холке больше метра, волки. Чуть погодя крестьяне порой видели всадника на здоровенном коне, неспешно едущего по тропке или просто сквозь заросли, а вокруг него кольцом шли эти волчищи. В лес перестали соваться даже за дровами на опушку. Но вопреки затаенным страхам всей округи, дети или девушки почему-то не пропадали. Пропадали приезжие браконьеры. Местные ехидно посмеивались, когда от прибарахлённых «охотничков» из больших городов находили всё – от автомобилей до амуниции и белья, кроме их самих. И никаких следов.
«Тьма стала цивилизованной и утончённой, третье тысячелетие на дворе сегодня», - сказал четыре года назад один местный паренёк, учащийся в области в университете, когда, валяясь на пляже, вся молодежь деревни обсуждала нависший над другим берегом Чёртов Лес. Я, инкогнито, была среди них, просто одна из многих городских внучек или дачница. Другое им в головы прийти не могло, кто позволил бы?
Кроны сомкнулись над крышей моей джипки. Изящные и могучие щупальца множества неснимаемых заклинаний проникли внутрь моей полноприводной машинки, ласково обвились вокруг меня, прошептали несколько словечек радости по поводу моего возвращения и вновь заняли боевые позиции у кромки леса. Да войти сюда человеку… Странно, почему дядя не среагировал на активность заклинаний? Он сейчас дома – я его уже отсюда чувствую. Занят? Да чем, чтоб не обратить внимание на такое сильное возмущение? Я ведь половину леса переполошила. Да, практика у греческих жриц Гекаты не оказалась пустым времяпрепровождением. Теперь я сильнее почти вдвое. Может мне даже попробовать… Чушь! Приворожить его?! Себе-то врать зачем? Рядом с ним я по-прежнему котёнок.
Больше трёх лет прошло с того дня, как он первый раз так меня назвал. Я решила, что смогу справиться с Призраком. Идиотка, и все буквы заглавные! Этот конь дал спокойно себя оседлать, вывести из стойла, сесть на себя, провёз меня метров пять, и сбросил как тряпочку. Причём целенаправленно в куст сирени. А дёрни он крупом в другую сторону – полетела бы я на выход гранитной жилы. Ошарашенную из куста меня вытащил дядя, за шиворот, одной рукой. Так и отнёс меня в тренажерный зал, бросил в угол и бесцветным голосом приказал одеть меня в доспехи. Два моих тренера и трое охранников за десять минут упаковали меня в железо. Я сначала даже не поняла, что именно дядя собирается делать. И тут он взял меч и встал в стойку. Боги, вот тут я испугалась. Так страшно мне не было даже на колдовском экзамене в Тхелькорадэ, а там могла погибнуть запросто.
Он холодно так на меня взглянул, и меч в его руке слился в яркий круг живого серебра. И неуловимым движением он бросился в атаку. Вас когда-нибудь бил разъяренный, но ласковый ураган? Какое там сражаться с ним? Я в лучшем случае лишь каждый четвертый удар принимала на меч. Остальное шло в доспех. И каждый был так выверен, что на мне потом даже синяков не было, только болело всё тело так, что из доспеха после четырёх минут воспитательной работы меня просто вынимали. А я даже шевельнуться не могла.
Он взял меня на руки и отнёс в мою половину дома. Я смутно помню как он меня раздел, резко, словно вспышкой я пришла в себя, когда он уже натирал лечебным бальзамом собственного изготовления меня чуть пониже спины. Вот это была буря чувств! Он же видит меня всю-всю! Всё внутри сжалось в комочек, такой маленький, что и нет его почти. Тут его пальцы скользнули к моей промежности. Вот она-то болела больше всего. Одно легкое прикосновение обжигающе-холодного бальзама и нет даже следа боли.
И вот в этот момент я почувствовала себя самой счастливой на свете и одновременно самой несчастной. Мои нижние губки намокли. Не от бальзама. Я, наконец-то, поняла, что давно люблю его. Не как отца, учителя, самого близкого и родного человека, а как мужчину! Моё тело желало его! Оно просто кричало ему – я твоя! Поэтому я и была на седьмом небе! И ещё я чувствовала как предатель бальзам стёк по моим губкам, спрятав ту грамульку смазочки, которую я так надеялась, он увидит! Я молча заплакала в подушку.
- Девочка моя маленькая, неужели так больно? – я лишь помотала головой в ответ на эти его слова. И зарыдала уже открыто. Он молча обнял меня, как делал это в детстве, когда по ночам я не могла заснуть и приходила баиньки к нему под бочок.
- Прости меня, глупую, - прошептала я ему и уткнулась в его грудь, обняв его сильно-сильно. Он погладил меня по волосам и поцеловал в щёку. Не туда! Ну пожалуйста, не туда!
- Я не сержусь на тебя, но больше так не делай, не надо брать некоторые мои игрушки. Часть из них смертельно опасна. Хорошо, котёнок мой избалованный? – он размазал остатки бальзама мне по животику и добрался почти до лобочка. Да, там болит и очень сильно! Ну пожалуйста! Ну зачем ты остановился?!
- Не уходи от меня этой ночью, - с мольбой в голосе, пряча от него глаза, прошептала я едва слышно.
- Хорошо маленькая моя, - он точно так же, как в детстве, лёг на бок, прижал меня к себе, и накрыл нас обоих одеялом. Вот только в детстве я не была ни разу в его постели обнаженной, и не ощущала так отчетливо сквозь его нижнее бельё его член, так и не напрягшийся ни на капельку, пока он держал в руках меня всю. Мы так удобно лежим, он даже немножечко мои губки достаёт, и никакой реакции!
И я разбилась на миллион миллиардов маленьких кусочков. А утро следующего дня встретило меня глубокими антрацитовыми небесами. И сейчас надо мной такие же. Но сквозь них тянется Длань Смерти! К нашему дому! К моему мужчине!
Рывком возвращается цвет. По ультрамариновому небу лениво ползут невинные пуфики белых облаков, и к ним заполошно взмывает стая черных птиц, напуганная криком, в котором нет ничего ни женского, ни даже человеческого. Акустическую волну видно даже невооружённых глазом. Она поднимает в воздух гальку с обочины дороги и ломает отнюдь не тонкие ветви ближайших деревьев.
Моя джипка рисует на спидометре 200. С визгом тормозов останавливаюсь перед дверями. Где охрана?! Кто мог перебить натасканных стражей и не потревожить магическую защиту? Нет, только не они! Если здесь Мерцающие Охотники то это всё… Длань уже касается шпилей замка.
Даже если я не готова, а я не готова – если уж дядя повержен, то меня они просто растерзают, но уж парочку я за собой уведу в небытие! Одежда с треском сползает на землю, когда я изменяюсь.
Оглядываюсь с высоты своего 12-и футового теперь роста, чуть напрягаю крылья и протягиваю руку к дверям. Физическую их составляющую я вырву вместе с петлями и частью стены, энергетическая их компонента для меня сейчас как укол булавкой, а астральная – вовсе паутинка. Магическая же защита меня проигнорирует, даже если я вознамерюсь весь замок по камушку разнести. Тут дверь открылась. Её открыл мой дядя. Живой и улыбающийся.
А Длань почти касается его головы. На нём ни крови, ни… Да вообще ни единого следа драки. Перенастраиваю зрение и вижу…
- Идиот! Зачем?! Какой ИДИОТ! Как ты мог?! – ору ему в ухо, схватив его в охапку как ребёнка и неся в ванну. Сначала промывание желудка, потом стимуляторы, потом не давать ему заснуть часов 12. Но как?
- Ангел мой любимый, не давай мне уснуть, - шепчет он едва связно, держась левой рукой за моё крыло, а правой протягивает мне бокал за новой порцией стимуляторов. Пока он пьёт второй стакан, взгляд почти обретает фокус. Длань, кажется, немного отстранилась, и словно в нерешительности перебирает пальцами. Как же не дать ему уснуть?! Безумная ситуация – безумное решение.
Возвращаюсь в человеческий облик и целую его. В губы. Именно так, как всегда об этом мечтала – глубоко и прочувственно. Он замирает, и… Геката! Он мне отвечает! Бешеный ритм моего сердечка. Шум в ушах, его руки обвивают мою талию. Ласкают мои плечи, скользят к моей обнаженной попке. Он мой... Мой?! Мой! Мой!!!
Он подхватывает меня на руки как игрушку, как Котёнка! Мы кажется идём в спальню… Теперь ты не уснешь. Не надейся даже. Я до завтрашнего рассвета буду тебя мучить. Мой Некрод!
3
Меня кольнуло в бок предчувствие, из рода тех, что в приличных домах и на крыльцо-то не пустят. Дианочка, мой котёнок, мирно сопит у меня на плече, её кудряшки щекочут мне шею. Она спит уже почти девять часов, а я любуюсь ею, затаив дыхание. Мог бы и сам спать – уже не опасно, единственное, что может быть – легкая тошнота по пробуждении. Но я не сплю, потому что не могу оторвать от неё глаз. Я поцеловал её разрумянившуюся во сне щёчку:
- Малыш, проснись, - прошептал на ушко.
- Ни за что! Ты меня замучил всю-всю, любимый… - пробормотала она, не открывая глаз.
- Дианка, просыпайся же, гости у нас, - сказал я уже не шёпотом. Она приподняла голову, прислушалась и выругалась. На семи языках, помянув дюжину мёртвых ныне богов. Несколько секунд и она уже в джинсах и рубашке, я тоже.
- Ты думаешь это светский визит, дядя?
- А какой же ещё? Земля – санктуарий, никто не станет здесь сражаться. Тем паче Высшие.
- Это Высший?! Чего он хочет?
- Проще будет у него спросить… - я убрал всю защиту. Я ждал открытия портала прямо перед дверью замка. Но нет, он распахнул его на северной дороге прямо у кромки парка. Почему? Ждёт, что защиту снимать я не стану? Он готов к конфронтации? И тут я чуть не сел – из портала он… выехал. На автомобиле. Как говорили мудрецы – всё когда-то бывает в первый раз. Как он протащил в магический портал технику? Причём земную и работающую. Портал закрыться ещё не успел, а он уже въехал под кроны деревьев. Вдобавок он курил. Империонец курит? Приплыли. И, как любит расставить нюансы Дианка, точка жирная.
Машина, вообще-то, не земная, хаммеры 400 миль не выжимают. Он плавно затормозил, припарковался рядом с джипом Дианы. Я открыл дверь замка, он дверь хаммера. Я вышел на крыльцо, он из машины. Этикет…
Одновременно мы посмотрели друг на друга. И у меня чуть не подкосились ноги. Вспомнилась моя юность, когда я ещё служил Свету, жил в Империоне, был Правой Рукой Первого Сотворённого Светом (надо же хоть разок полный титул привести). Альматеус – первый властелин. Двадцать эпох минуло и сорок Императоров сменилось. Но Империоном по-прежнему правят Альматеусы. Не так давно – по моим меркам, я послал куда подальше и своего второго господина – Омдигарднариуса. Не выговорить без тренировки, потому все и зовут его Омегой. Великий повелитель Тьмы, Хаоса и энтропии. Уже после того как мы расстались, в Империоне взошёл на трон Зевс – 39-й Альматеус. По доходящим до меня слухам Омега и его сгубил, так же как и ещё 26 его предшественников. По другим слухам – он держал Зевса в плену. А юный, или сказать точнее – маленький, принц Аполлон его пока ещё не интересовал. Не в том смысл Противостояния чтоб детей убивать. Но как бы то ни было, сейчас эра сорокового Императора – Аполлона. А я смотрел в лицо Первого! Я его предал, потом он погиб, не от моей руки, но и не без моей помощи, а теперь он пришёл за моей жизнью. Не знаю, как он мог вернуться, но он вернулся! И плевать ему на Противостояние, на то, что я уже не с Омегой, на статус санктуария у Земли – он меня сейчас дезинтегрирует и поедет дальше, покуривая…
4
Ох, Свет неизбывный! Он точно такой же, как в те, бесконечно далекие и забытые теперь, годы. И, по-прежнему, носит облик девятнадцатилетнего. Узкие бёдра, широкая грудь, не гипертрофированные, но рельефные мышцы – с него только скульптуры ваять. И та же осанка. Абсолютная, подавляющая царственность во всём: от движения руки, захлопнувшей дверь машины, до поворота головы и взгляда, брошенного на меня. Так смотреть умел лишь он. Бесконечно спокойный и умиротворенный взгляд, в котором отражена вечность и что-то больше чем она. С этим взглядом он одаривал щедротами и отправлял на плаху, вёл за собой армии и точно также он смотрел на меня, умирая.
На ту битву Омега привёл за собой целый сонм тех, кого во многих мирах почитали богами. И в этот день Альматеус показал, почему подобные им должны именоваться не с заглавной буквы. Это было банальное избиение. Он меньше минуты потратил на каждого. В этом и была его ошибка, не торопился бы он так добраться до главного Врага, подождал бы свою свиту, сохранил бы силы… Именно на эту его ошибку и был рассчитан мой план, и Повелитель Тьмы воплотил его от и до. Как только Альматеус поверг последнего, Омега напал на него сам. И после 43 богов Светлейший не смог противопоставить ему многого, но, тем не менее, Омега убивал его больше часа. Убить-то убил, но и сам едва выжил – раны оказались не смертельными буквально чудом. И точно такие же, как сейчас, глаза были у Альматеуса, когда я поднимал на руки Омегу, чтоб унести с поля боя. Потом этот взор погас и Первого Императора не стало. Так я думал все эти годы. Что мне думать теперь, когда он передо мной?
Он окинул беглым взглядом замок, никаких эмоций на лице, ленивым движением отбросил в сторону урны тлеющую сигарету. Ей лететь почти двенадцать метров. К тому времени как окурок упадёт точно в центр урны, я буду уже мёртв. Дианка! Что мне делать, что сказать ему, чтоб он сохранил ей жизнь?! Страшная боль от безысходности заполнила меня всего.
И тут Диана, нарушив все нормы Этикета, вышла на крыльцо, но всё же опомнилась и встала слева и позади меня. И снова на его лице никаких комментариев, её выходка ему безразлична? Очевидно, да, наш приговор был подписан заранее, вот и не реагирует он на Этикет.
- Повелитель Некрод Носфератос, - глядя на Диану, он обратился ко мне. Даже так?! Его тихий голос ничуть не нарушил утреннего очарования апреля, а он шагнул к нам.
Это завораживало, только что он стоял в дюжине метров от меня, а сейчас он передо мной – рукой достать. Он многомерное существо, и начав шаг там, закончил его здесь – как человеку через соломинку перешагнуть. Помню, как он атаковал Омегу, пользуясь только этим своим свойством. Именно свойством – не умением. Он, казалось, находится в пяти-семи точках сразу и атакует противника из самых неправильных, невозможных позиций. Сейчас он закончит движение и наши с Дианой головы вкатятся в наш же замок. Сопротивляться ему?! Я не хочу, чтоб он сначала убивал пару недель её, у меня на глазах, а потом меня месяц! Он может.
5
Его меч по-прежнему оставался в ножнах, и я всмотрелся в его глаза. Нет, сейчас я не умру.
- Представьте меня хозяйке замка, - продолжил он. Итак, требуя сначала своё имя назвать той, что ниже его, но хозяйка здесь, он повелевает принять его как равного, а не господина. Он в гости приехал?!
- Их Императорское Величество Альматеус, - Диана проглотила эту информацию и, кажется, попрощалась с жизнью.
- Диана Носфератос, моя племянница, - почти любопытство мелькнуло в его взоре, а потом он начал искать сходство в наших лицах. Я решил внести уточнение:
- Исключительно по земным линиям родства, после принятия мной тела местного, причём 4-х юродная, - и тут, я не поверил увиденному, Альматеус улыбнулся. Легко и открыто.
- Не только по земным, как я вижу, - внёс он своё уточнение, легким кивком головы он поприветствовал её, у Дианы хватило самообладания, чтоб ответить каким-то неявным подобием книксена. Он откровенно заглянул через её плечо в коридор. Какой позор! Как я одичал. Я повернулся, и первый вошёл в дом – он ведь гость, значит, он входит в дом следом за хозяином. Диана здесь повела себя безупречно – не только двери закрыла, но и под ручку его взяла.
- Слуг на сегодня вы отпустили? – поинтересовался он, входя в главный зал.
- Увы, на целую неделю, я не видел нужды в них поскольку… - я сбился, не мог же я в лицо ему сказать, что он пришёл меня убивать буквально на следующий день после моей попытки самоубийства.
- Конечно же, не видели, замок в идеальном состоянии, а уж любимая племянница дядю всегда накормит, - в его тоне промелькнуло подобие двусмысленности. Что он подразумевает? Намекает, что я сплю с племянницей? Вот мерзавец.
- А ведь время завтрака, - Диана восприняла его слова буквально и повернулась, не отпуская его руку, в сторону кухни. Он ничего не сказал, лишь сделал намёк на пожатие плечами и, чуть округлив глаза, позволил отбуксировать себя на кухню. Всё летело, стараниями Дианы, в тартар. Он сделает с нами что-нибудь невообразимое. Потешится вовсю, позавтракает, поговорит о погоде, а потом достанет меч.
На кухне, он подошёл к окну и начал любоваться видом. Я молча подчинился и встал справа.
- Лорд Носфератос, я преодолел долгий путь, был в двух битвах, вынужден был не смыкать глаз и поститься, моему клинку нужно место у огня… - мне показалось, что я сплю и вижу невероятный, нереальный сон, или же от снотворного я просто спятил, вместо того чтоб умереть. Диана тихо охнула и выронила графин вина. Спокойно, Некрод, это твёрдая, чёткая, настоящая реальность. Ты вне противостояния, но по-прежнему с Тьмой, а Повелитель Света ищет в твоём доме приюта. И не важно, нужен ли ему приют на самом деле или нет. Значимо то, что уже прозвучало. Ответить молчанием я не могу. Вот она возможность отплатить Омеге за всю его ложь. И я не стал молчать:
- Я с гордостью понесу Ваш клинок, Милорд, - показалось ли мне, надеюсь, нет, что глаза его в этот миг чуть изменились? Я встал на правое колено и принял его перевязь.
6
Я выронила графинчик, как же так? Зачем он пришёл? Он же рушит наш маленький мирок! Я так надеялась, что больше Противостояние не коснётся Некрода, он же сам, сам, по своей воле оставил в прошлом эту борьбу. Пусть и она оставит его! Он принял плоть землянина, причём принял самым сложным образом – переместив свой дух в умирающего в утробе ребёнка. Умирающего по естественным причинам. Маленькая душа освободила тело, он занял её место. Думаете приятно существу, одним именем которого повелевали богам, воплощаться в тело меньшей расы? Так, или иначе – он сделал свой выбор.
А я последовала за ним в этот мир. Тогда он ещё меня не знал, но я тогда уже его любила. Любила, как может любить лишь никогда не имевшая плоти – всем своим эфирным существом. Да, я была раньше обитательницей высшей сферы, знаете, чем я заплатила за воплощение на земле?! Памятью! И до сегодняшней ночи я действительно была лишь его племянницей по земным линиям родства. И не будь этой ночи, или будь у меня первым кто-то другой, та другая я так и осталась бы в прошлом – безвозвратно. И вот сейчас, когда я, наконец-то, с ним, живая, во плоти, и помнящая, всё может рухнуть, только от одного слова Некрода! А молчать данной ситуации он не может. Альматеус, уйди! Исчезни, окажись дурным сном, пусть я проснусь, и тебя не будет. Некрод встаёт на правое колено… Нет! Не-е-е-т!!! Он совсем не думает обо мне. Он сейчас вернётся в Свет, а я останусь всё той же Дианой Носфератос. Эти двое через секунду просто уйдут, а я? Я?! Я останусь здесь, одна, у разбитого … графина. И точка жирная. Слезинка упала с моих ресничек.
- Сколь много она стоит! – тихо шепнул Альматеус, ловя её на ладонь и сжимая пальцы. Другой рукой он подхватил графин, - негоже проливать такие жидкости, - добавил он уже едва слышно.
Он поставил графин на стол и, встав позади меня, осторожно взял меня за плечи. Как теплы его ладони! И я буквально кожей ощущаю, что? Нежность, заботу и беспокойство за меня?! С какой стати? Что я для него?
- Диана, не волнуйся понапрасну. Тебе сейчас нельзя этого делать. Происходит лишь то, что должно. И не пугайся – Свет не всегда жесток. Попробуй внять его голосу и может быть, ты увидишь нечто не доступное твоим очам в одном прошлом, но виденное ими в другом, - он чуть придвинулся, я почувствовала спиной его грудь. И вдруг мне стало так спокойно. Я поняла, что ничегошеньки сейчас не случится. Некрод никуда от меня не уйдёт – Альматеус не собирается нас разлучать, а уж тем более мстить. И, несмотря на то, что сейчас с Некродом произойдёт событие, которого ранее не случалось, и никто толком не знал чего ждать от подобного действа, я ни капельки не боялась.
Некрод плавно поднялся с колена, взял ножны в левую руку и правой чуть потянул клинок, обнажив лезвие на пару дюймов. Так подаёт оруженосец воину меч для битвы, и так же хозяин показывает, что дом принимает гостя, когда гость выше хозяина рождением. Да вот только гость сейчас – Светел, а хозяин ничуть нет. И что нам скажет Этикет? А скажет он – Перерожденье!
Клинок, выйдя из ножен, окутался легким бледно-фиолетовым ореолом, в котором явственно просматривались сполохи рубинового сияния. Какое-то воспоминание, из рода тех вертящихся в голове, но не идущих на язык, связалось у меня с этим зрелищем. На лице моего любимого отразилось изумление. А потом всё поглотил свет. Он тёк от меча по рукам Некрода, окутывая его фигуру, вливаясь в него бесконечным потоком. И взгляд его менялся. Я слишком долго следовала за ним, всегда и везде, с того самого дня как, случайно залетев в Империон, наткнулась на него в саду фей, когда они беседовали с Эгдернианом. Разговор шёл о начинающемся антагонизме между магией и усложняющейся технологией. Они эту проблему не сочли актуальной и оставили всё как есть. История потом показала, что и проблемы-то не было. Я помнила его взгляд, ещё бы мне не помнить. Именно в те его глаза и влюбилась та, которой по всеобщему убеждению чувства не просто недоступны, а даже неведомы. И сейчас, спустя бездну времени, я видела возвращение тех самых очей. А потом свет ударил из Некрода, затопив всю комнату, и немного вырвавшись в соседние помещения. И всё. Никаких разрушений, потрясающих спецэффектов, или глобальных катаклизмов.
7
Вот сотканный из света, свой поднимает взор,
Вернулись ко мне силы, что спали до сих пор.
Сиянием порядка любуюсь пред собой,
Но ты не Альматеус, о, гость мой дорогой.
Твоей крови рисунок, я спутать не могу,
В своих воспоминаньях я в прошлое бегу.
Я там найду ответы, на непростой вопрос,
Кого же средь апреля, портал ко мне принёс.
Да, ты интриги мастер, и лучше не найти,
Некрода как мальчишку сумел ты обойти.
И с самого начала, ты всё мне показал,
Когда свою ты гриву волнистою создал.
Мой первый Альматеус, такого не носил,
И дальше как изящно меня ты обдурил!
Сыгравши с моим страхом в красивую игру,
Ты надавил на злобу, воззвавши поутру,
Мои обиды, слёзы и даже боли тень,
И до скончанья века я не забуду день,
Когда мальчишка юный, как полагаю я,
Сумел в такой интриге так превзойти меня!
Сказав, меня представьте, ты мне свободу дал,
Меж строчек там читалось, что я тебя узнал.
А дальше был я волен, в поступках и словах,
И лишь мои ответы поставили мне шах.
Ответь же Император, зачем позвал меня,
Ведь не пришёл ты просто погреться у огня.
И мне, вернувши Фьоред – клинок с живой душой,
Меня, переродивши – владеешь теперь мной.
Но, зрю, не лишь за этим сегодня ты пришёл,
Ты что-то много больше в апреле здесь нашёл,
Ответь же, чем так манит, тебя сей скромный дом,
Теперь ты не слукавишь, не так ли, Абадон? – всё время моего словоизлияния, он спокойно смотрел на меня, левая рука всё ещё лежала на плече Дианы, правой он неспешно подбрасывал в воздух несколько необычный бриллиант. В ответ на некоторые слова он утвердительно кивал головой, а в ответ на последний вопрос улыбнулся мне, так как может улыбнуться лишь старый друг, принесший самые радостные вести. И красноречиво посмотрел на Дианку. Он откровенно показывал, что ответ рядом и очень прост. Ну же, Некрод, сложи два и два. И я сложил. Мне стало не смешно, и не весело – это можно называть эйфорией, полётом и свободой души, но у этого есть краткое, ёмкое и очень правильное имя. Счастье. Я посмотрел на Диану. Неужели это правда?! Да, конечно же, правда.
Мне захотелось схватить её на руки, распахнуть крылья и броситься в небо. Но я сдержался, не хватало ещё её напугать. И поэтому, я спокойно опоясался Фьоредом и решил устроить своему дорогому, нет – драгоценному гостю приём, достойный истинного Альматеуса. А Тьме теперь я могу лишь пожелать удачи. Она ей ох как понадобится в дальнейшем. И причина стоит прямо посреди моей кухни, рослая, голубоглазая, черноволосая, на бедре перевязь с чудовищным клинком, которую раньше я почему-то не видел, поигрывает бриллиантом и смотрит почти тоскливо на графин вина. Мы же завтракать сюда шли! Ой, как неприлично, а если он и вправду постился продолжительное время? Надо ребёнка кормить срочно, помню ли я хоть какие-нибудь поваренные заклятья? Кажется, помню. Итак…
8
А дальше события начали развиваться так стремительно, что мне показалось, будто я попала в волшебный сон, красивый и нежный. На поэтический вопрос моего любимого Абадон улыбнулся, так по-доброму, что никакие слова стали не нужны. Он истинный Император Света, пришедший сюда призвать к порядку, нет, к Порядку, Высшего. Который хоть и наделал в прошлом ошибок, но не будет теперь за них расплачиваться, приносить покаяние или жертвы. Он просто прощён. И всё тут. Добавить нечего.
Абадон, юный Император, которого Тьма и в расчёт-то не принимала. Вот вам и мальчишка. Похоже, Омеге придётся потесниться теперь на троне короля интриг. Просто умничка. Так облапошить самого Некрода. И ведь, главное, ни на йоту не отступил ни от буквы, ни от духа Этикета. Как по нотам! Мне вдруг захотелось чмокнуть его в щёчку. Вот просто так, легко и по-дружески. Или как родного братика, которого у меня никогда не было.
Так я и поступила. Он засмеялся и шутливо пощекотал кончик моего носика. И я поняла, что теперь у меня есть больше чем друг или «родственничек». Я теперь его фаворитка. Не в том пошлом смысле, как иногда это бывает у смертных властителей, а самая настоящая Фаворитка. Действительно приближенная к нему, та у которой есть на него немалые права, но и очень большие перед ним обязанности. Готова ли я ему служить, отдать Его Трону все свои умения, таланты, способности, согласна ли? Не просто готова и согласна, а хочу этого!
А ещё я поняла, что время Этикета прошло, и условности кончились, и началась просто домашняя обстановка. Он у нас просто в гостях. Гость желанный и долгожданный. И никак иначе.
- Диана, будь любезна, покажи гостю бежевую спальню, и сделай так, чтоб хоть немного походить на даму. – Некрод так выразительно посмотрел на мои старенькие джинсы, что я чуть не покраснела, - а я пока поколдую насчёт завтрака. Я думаю, четверти часа хватит и мне и вам. – С этими словами он вручил Абадону огромное яблоко и повернулся к обеденному столу. Я подхватила своего гостя под локоток и потащила на третий этаж.
Бежевая спальня – моя особая гордость. Я её сама оформляла, там всё так уютненько и симпатично, цвета, мебель, мелочи и аксессуары – располагают исключительно к отдыху и беззаботности. Если он устал, а мне кажется, так оно и есть, то лучшего способа для его отдыха придумать невозможно.
По дороге он с аппетитом слопал фруктовую закусочку, и с виноватым видом попытался спрятать огрызок в ладони, я его отобрала с самым решительным взглядом. Оставила его ванной комнате разбираться с горячей водой и набором умывальной химии, и удрала выбирать платье. Хотелось и впечатление произвести, но и не показаться выделывающейся провинциалкой. И я решилась на нежно-голубое, под цвет глаз гостя, немного строгое платье для коктейлей. Теперь минимум косметики, привести в порядок волосы, а знаете, я завидую его гриве. Цвет чернющий, кудряшки такие правильные, и все одна к одной, не чета моим – разным всем.
Внизу я была, на минутку раньше него, и когда он появился на лестнице, у меня даже дыхание перехватило. Нет, влюбиться в него не-ре-аль-но! Им можно любоваться, восхищаться, поклоняться ему, обожать, наконец, и молиться как на идола, но полюбить нельзя! Невозможно испытывать к Этому живые, человеческие чувства. Я лицезрела совершенство. Без всяких эпитетов. Они здесь не-у-местны.
Сможет ли хоть одна женщина полюбить его как человека? У меня бы на это храбрости не хватило. Да и просто я всегда понимала бы, как жалко смотрюсь рядом с ним. А я-то своей внешностью горжусь. В эру своего эфирного существования я была музой, вдохновляющей художников. Особенно хорошо мне удавались женские образы. Подумайте, как я выгляжу? То-то.
Я подловила его, когда он шагнул с последней ступеньки, и позволила препроводить прелестную меня на кухню. Ох, дядюшка постарался! Это завтрак?! Из двадцати семи перемен?!
9
Каюсь, я увлёкся, завтрак получился немного обильным, но я просто слишком давно не практиковался в гурманской магии, вот и расстарался. А ещё, мне просто захотелось действительно порадовать Абадона. Сказать, что он мне понравился – солгать безбожно. Он меня попросту очаровал. А ещё эта его похожесть на Альматеуса, внешняя, и такое отличие изнутри. Если тот был просто великим властелином, то этот, по моему внутреннему убеждению, ещё и добрейший. И то, с каким ненаигранным аппетитом он впился зубами в яблоко, расставило все точки окончательно. Да, он ещё мальчишка, живой, весёлый и открытый, и пришёл он ко мне, не столько получить себе ещё одного могучего союзника, сколько вернуть Альматеусам их дядю. Что ж, очаровательный юноша, буду я вам дядей. Куда я денусь?!
Тут они вошли в кухню. Картинка. На тему – император и его кузина. Довольные, улыбающиеся, болтающие легко и непринуждённо. Ни о чём особенном, и обо всем сразу. Диане всегда шли «макси», вот такое платье, до оттенка совпадающее с глазами гостя, она и выбрала. Соорудив не слишком броскую, но и достаточно парадную прическу, она украсила свои чёрные кудряшки тоненькой, изящной тиарой. Умничка моя! Она подчеркнула для него, что в гостях он в доме Высших.
Я посмотрел на него. Не скажешь, что принарядился, но где-то прямо на грани того. Чёрные сафьяновые сапоги, обтягивающие шёлковые штаны, камзол до середины бедра, очевидно по последней Империонской моде, черного шёлка с золотыми деталями. Цвет его выездного герба. Молодец. Три камня он не забыл? Не забыл. Один рубин украшал рукоятку его клинка, который я все ёще не мог соотнести ни с одним видом холодного оружия, другой красовался на пряжке ремня, а где третий? Он перехватил свою гриву заколкой с рубином, одну прядь волос даже сбросил с правого плеча на грудь, и она красиво дисгармонировала со стилизованным драконом, выложенным по шёлку камзола золотой нитью.
Найдётся ли такая отважная девчонка, что осмелится побороться за его сердце? Хватит ли хоть у одной имперской девушки отваги просто заговорить с ним. Не ради диалога: «Здравствуйте, Император. Я рада с вами познакомиться. Извините мне пора». А ради слов: «Ты мой мужчина? Я твоя женщина? Мы вместе?»
Интересно, сам он задумывался, глядя в зеркало, как непросто будет ему найти равную себе? Он пододвинул кресло Диане, устроился сам напротив неё, последним, во главе стола, место занял я. Он снял крышку с жаркого, не удержав тихого восхищенного вздоха, он отрезал себе ножку от поросёнка. Диана тихонько хихикнула и пододвинула ему овощной соус. Он взял пиалу с ним, и просто утопил в нём мясо. Завтрак начался.
10
Ни я, ни дядя не стали отвлекать Абадона от творческого процесса опробования кулинарных изысков. Он не солгал, сказав, что постился некоторое время. Недели две, я думаю. Он слопал всё! Потом был десерт и кофе. И беседа.
Мы сидели в гостиной, тихо потрескивали поленья в камине, в огонь летели обёртки от шоколадок и объедки фруктов. Наш гость тренировался в метании разнотипных предметов на близкое расстояние. Шучу. Над нами витал аромат кофе, смешанный с благоуханием коллекционного вина. Его-то я чуть и не погубила этим утром. Над камином покоились два клинка. Фьоред на второй сверху паре крюков, и Ночной Сполох – так Абадон поименовал свой меч, снимая с пояса и водружая на верхнюю пару. Будь мы в пределах Империи, сейчас над домом вился бы стяг Императора, и уже под ним флаг самого хозяина замка. Но мы сейчас в одном из срединных миров, а потому не обязаны с флагами по крышам бегать. Тем паче над замком и флагштока-то нет.
- Племянник, не сочти за наглость, но я всё смотрю на твой клинок и не могу понять ни его типа, ни природы, - Некрод бросил красноречивый взгляд на камин.
- Не сочту, ни типов, ни классов таких больше не существует. Он уникален. Как некоторые говорят – артефакт, – произнося это, он чуть поморщился. – Лично я предпочитаю определение уникум, или, ласково – диковина. Моё личное творение. Не ковал, не создавал, а именно сотворил я этот ножичек. А природа его – вовсе отдельный разговор. Фьоред, например, обладает живой душой, он думающий меч. Но до определённых пределов. Свободы воли у него по сути дела нет. Он не личность, а сложнейший набор категорических императивов. Нойс, так зову я его для краткости, это действительно личность, живущая в мече, даже скорее принявшая плоть меча.
- Абадон, Ночной Сполох, это же одно из имён Дарквордов – фей ночных небес! Я прав? – в голосе Некрода явное недоумение. И я понимаю отчего. В бытность свою музой я хорошо знала многих фей. Даркворды – одни из самых древних среди них и самых могучих. При желании Закатная Тень младшего бога в бараний рог свернёт, а потом нектар из этого рога полетит попивать. А он среди Дарквордов младшенький. Блеск Сумерек – следующий этап их эволюции. Потом в «табели о рангах» идут Звёздные Сияния и они собственно вершина развития Дарквордов. Ночные Сполохи – считались легендой, несуществующим рангом фей. Шепотком поговаривали, что несколько таких может и есть, но видеть их никто не видел. А пределов могущества даже вообразить не пытались. Астральное существо, способное влиять на физический мир одной лишь волей? Это, знаете ли, пугает, выбивает основы из под многих религий и т.д. Словом, в них не хотели верить. А теперь такая фея, принявшая плоть клинка, в нашем доме?! Юный мой кузен, где пределы Твоих сил?! И есть ли они?
11
Абадон в ответ на мой вопрос коротко кивнул, - Да это тот самый фей, в которого не хотели верить. Без преувеличения собственных заслуг, скажу, что встретил его случайно. Другая фея – маленькая Витерия его за собой притащила к моему бивуаку. Он колдовскую драку проиграл и таскался уже не первый век практически без способностей. Я его освободил от проклятий, а он, расчувствовавшись, потребовал принять его омаж. Я его что, гнать должен был? И он следовал за мной в облике феи некоторое время. Потом с нами произошла… неприятность. И он отдал свои жизненные силы мне. Все, - Абадон замолк на секунду, посмотрел в пространство невидящим взором. Погрыз немного злобно яблоко. Я молчал. Диана смотрела на него круглыми глазами. «Неприятность». Абадон, да тебя там почти убили. Какое там почти. Из-за грани смерти тебя Сполох вытащил. На это все силы и угробил. И ждал его распад астральной сущности. Как он остался стабилен? Любовь. Племянник, он тебя любит. Так как умеют любить феи – всем своим существом. Говоря попросту – ты центр его вселенной, бог и что-то чуть-чуть больше. Это и удержало его астральную суть от распада, но из физического мира он должен был уйти. Но этого не захотел уже ты. И подарил ему плоть клинка. Красиво и изящно, племянник. Так из чего твой меч? Смотрю на все его компоненты разом. Физика, энергетика, астрал и даже эфир. Ох, и ни…
В рубине, самопроизвольно играющем оттенками алого, комочком свернулся фей, он тихонько спит. Сон этот мало отличим от смерти, но всё-таки не смерть. Он оплетен в астральном мире искусственно созданной волей, которая будет питать поверженного фея силой, до тех пор, пока он не сможет пробудиться. В энергетическом пласте реальности это вообще не меч, это чистая деструкция. Он разрушает объект, чуть ли не на лептонном уровне. Про эфир говорить не хочется. Там каждый взмах – как тень небытия. Оцарапает такой «ножичек» палец обычного человека и часть его души просто пропадёт. Про серьёзное ранение говорить не приходится – лёгкий укол в руку, и на землю осядет прах. Легенды о сверхмечах читали? А я прямо сейчас на такой смотрю.
Я решил проверить одно подозрение. Встал, подошёл к камину, потянулся к Нойсу. И услышал как сквозь астрал искусственная личность, бережно охраняющая спящего фея, категорично посоветовала пойти прочь. Клинок при этом начал выскальзывать из ножен. Ого! Башку срубит и «прости» не скажет. Я молча вернулся в кресло. Абадон безмятежно попивал кофе, грыз печенье и начинал клевать носом. Пора его спать отправить. Встаю, и тут перед ним появляется фея. Похоже упомянутая им Витерия. Только вот не маленькая. Вы фею в камуфляже представляете? Попробуйте. И не нескольких дюймов ростиком, а всех шести с лишним футов. Встаёт перед ним на колено и вместо того, чтоб поцеловать его руку, ласкается к ней щекой. И только потом целует, и совсем не так как длань сеньора. Далее Абадон быстренько представляет нас ей. Вот как? Невестой он её не считает. Тогда кто она ему? Любовница и только? В спальню они ушли вместе…
12
Едва за нами закрылась дверь бежевой спальни, Витерия разревелась. Совсем как маленькая девочка, у которой случилось огромное горе. Я опешил. Она стиснула в кулачках шёлк камзола у меня на груди, спрятала между ними лицо и усиленно заливала меня слезами. Я обнял её за плечи и не знал, как и чем её утешить. Ведь попросту не ведал, отчего она рыдает. Постепенно она затихла, слёзы приостановились, и её глаза нашли мои.
- Он распался? – еле слышно вымолвила моя фея. У меня просто камень с души упал. Она, выходит, с Дарнисом ещё не виделась. Обогнала где-то моего дракона в нашей безумной беготне последнего месяца по срединным мирам. Вот мой ящер и не передал ей, что Сполох жив. Ещё бы она не рыдала по напарнику. Я покрепче взял её за плечи:
- Он жив, вытри слё.. – договорить я не успел, Витерия взвилась как пружина, и не держи я её – потолок бы допрыгнуть попробовала.
- Тише ты, неугомонная, это не все новости! Он спит. Очень крепко. И будет спать…
- Пока не накопит сил, чтоб не было опасности остаться в астрале навсегда. Я поняла! – заверещала она, и бросилась осыпать моё лицо поцелуями.
- Витерия, я тоже испытываю к тебе симпатию, но не до такой же степени, - ласково сказал я ей, ненавязчиво отстраняя.
- Ну не сердись, Донни! – ничуть не обидевшись, мурлыкнула она мне в ухо, чмокнув таки меня ещё разок. Ну что ей скажешь? А сердиться я на неё не способен. Она моргнула пару раз, и начала тереть глаза кулачками.
- Да что ж ты делаешь? – удивился я, и приложил к её лицу платочек. И тут до меня дошло. Она не сколдовала для себя это тело. Я принюхался. Пот, кровь, правда, не этого тела вроде бы, пороховая гарь и ещё что-то. Знакомое настолько, что сразу и не узнаешь. Где ж тебя носило, моя фея? Почему ты в настоящем человеческом теле? Она осмотрелась в комнате, добрела до дивана и уселась на него так, как обычно устраивалась у меня на ладони – уютно поджав под себя ноги. Только вот я не думаю, что опускать попку на край подошвы металлизированного ботинка – хорошая идея. Она ойкнула и подскочила. Я покачал головой, усадил её назад на диван, и начал расшнуровывать военную обувку.
- Ты знаешь, - тихонько начала она. – Я, кажется, влипла.
Я не подал виду, но сердце кольнуло иглой предчувствие.
- Я не могу выбраться из этой плоти, - сказала она тоном, каким пристало бы сообщить о своей вчерашней скоропостижной смерти. Снимая уже второй ботинок, я мысленно застонал. Глупая моя подружка, как ты исхитрилась так вляпаться?
- Я в этой спешке немного сбилась, и вместо одного из указанных тобой миров, попала в его близкое подобие. И на меня как водопад упала боль. Там недалеко от меня людей мучили. Я просто не стерпела и ринулась к ним. Особенно сильно кричала в астрал одна истерзанная душа. Это была красивая молодая девушка, - фея провела кончиком пальца по своему новому носику. – С мощной волей, устойчивой психикой, сильным и тренированным телом. Это был концлагерь, Донни! А она – захваченной шпионкой. Пытки током, психотропные наркотики, многочасовые, доводящие до безумия, бичевания сверхмягкой плетью – меньшее, через что она прошла. А теперь она умирала. И знаешь, умирала она в здравом уме и твёрдой памяти. Спокойная от того, что её не сломили. И на моих глазах, душа её рассыпалась огнём по эфиру. Как думаешь, она теперь в Блаженстве? А меня втянуло в её тело! Не смотри на меня так! Я не знаю почему. Я этого не собиралась делать, даже в голову такой мысли не приходило. А потом я обозлилась. Тело было измучено, поэтому полдня я его восстанавливала. Но когда в морг за её трупом пришли охранники, представляешь её ещё живую в морг бросили – чтоб быстрее сдохла, их ждал сюрприз. Донни, теперь твоя фея – серийная убийца! Во всём лагере было 327 охранников, я считала… Пожалей меня бедненькую, - голос её готов был сорваться в слёзы.
А ботинки она надела на босу ногу. Откуда бесплотной фее знать о такой вещи как носки? Да ещё и размера на полтора больше, она же их с первого попавшегося сняла. Я взял её за голени и приподнял стопы, худшие подозрения подтвердились – сплошной волдырь.
- Бедняжка моя цветочная, - пробормотал я. И едва тронул её за пятку. Она дернулась.
- Это такое понятие у тебя о жалости? Тиран! – всхлипнула она.
- Ноги на пол не ставь, - сказал я, и, взяв, первую подвернувшуюся под руку, подушку, подложил её под пятки. Ушёл в ванную, включив воду, вернулся к ней и спросил:
- Сколько ты в этом теле?
- Четыре дня.
- И за всё это время, ты хоть раз поспала, поела, сходила в туалет?
- Я два раза опустошала мочевой пузырь… - прошептала она, спрятав глаза. Я отлично понимал, какое чудовищное унижение испытывает она, говоря мне это. Жительница высшей сферы рассказывает, как была вынуждена отправлять потребности физического тела. Как у неё психологического коллапса-то не случилось, когда она поняла, наконец, что некомфортно ей оттого, что жидкие отходы жизнедеятельности просят выхода. Или же в первый раз она попросту описалась?
- Я бы должен сейчас тебя отшлёпать от души, а вместо этого буду изображать Айболита, - вздохнул я.
- А кто это, Айболит? – посмотрела она на меня с подозрением.
- Известный земной ветеринар, - ответил я ей в полголоса, а потом заорал. – Сучка неумная! – она пришла в ужас. Вот и хорошо, отвлечется от внутренних переживаний на внешнюю психологическую боль. А потом внешняя исчезнет, а к внутренней я ей вернуться просто не дам.
- За что ты так? Не надо, смилостивись Император…
- Ты употребила очень правильное слово. Перед тобой император. Твой император. Пока ты была свободной феей, ты вольна была хоть по людским, хоть по каким телам прыгать. Хоть застревать в них, хоть суицидные эксперименты устраивать. Но сейчас, ты моя личная фея! Что это значит?
- Я Ваш покорный вассал, мой Господин, - она сжалась в маленький комочек.
- А вместо прямого исполнения моего приказа, ты позволила чувствам взять верх над тобой. И твоя жалость затянула тебя в это тело. Да ты понятия не имеешь, кому служило вот это всё, - я помотал перед её носом, её же безвольной рукой. – И знать не знаешь, к кому были ближе те, кого ты там перебила. К ультралевым, или наоборот, к добрым, или ко злым. Судя по ботинкам – это мир, стоящий на пороге прорыва в киберэпоху. Ты могла влезть в войну двух гиперкорпораций, делящих тот мир между собой. Тогда там вообще ни правых, ни виноватых. И, в конце-то концов, ты мне нужна в качестве феи, а не амазонки. Взять бы плётку и отходить тебя от ушей до пяток, или поиметь, да так, чтоб взвыла…
- Хоть поимей, хоть плётку возьми, только не ругайся так, - с мольбой в голосе пискнула моя фея. Мне стало грустно. Она даже не знает, что такое «поиметь», а соглашается. Я её перепугал.
- Взять-то возьму, да только не плётку, а мыло и губку, - вздохнул я, и начал расстегивать куртку её униформы. И тут тело, именно тело, а не Витерия, попыталось отстраниться. Вот как? Никакая она не шпионка была. Если уж табу на обнаженность у неё на уровне рефлекса, уцелевшего в клетках спинного мозга даже после отторжения души от тела, то она просто не может быть шпионкой «широкого профиля». Как бы ещё и не девственница. Витерия удивилась ещё больше меня.
- Чего это я?
- Не ты, Ви. Лишь тело. Насколько ты его контролируешь?
- Похоже, что я вся как раз уместилась вместо души. С управлением всё отлично. А вот с вегетативными функциями, я, кажется, не в ладах. Или просто ещё не во всех разобралась. Я какую-то слабость ощущаю, и окружающее иногда пытается расплываться. Может, глаза повреждены?
- Ты за эти четыре дня ела? Впрочем, даже к лучшему, что нет. Её наверняка голодом морили, - я раздел её уже до пояса. – Но признаков дистрофии ни одного нет. Это уже хорошо, - заявил я, вытаскивая её из брюк. Она пыталась мне помочь, а в результате я возился раза в три дольше, чем мог бы, если бы она сидела спокойно. А девушка действительно красавица. Я легко взял её на руки и понёс купать.
13
Сделав шаг к ванной, я вслушался в плеск воды. И сами пришли воспоминания. Почти месяц прошёл, а как минуту назад…
Проснулся я под шум водопада. Легонько поцеловал, наполовину скрытую платиновыми кудряшками, щёчку Нефриемы, и вышел из палатки. Дарнис лениво лежал и любовался рассветом. А вокруг нашего с Нефриемой укрытия от бесстыжих звёзд, кольцом лежали его чудовищные лапки.
- Летят уже, - спокойно шепнул он мне, показав когтём на облачко, на фоне которого темнели мелкие точки. Из палатки вышла Неф, уже в доспехе. Утопив меня в железных объятьях, поцеловала в губы. Глаза любимой полны решимости. Ни тени сомнений или тревоги.
Вчера ты напомнила мне о своём возрасте. Тебе всего шестнадцать. Но ты уже сейчас не просто невеста кронпринца, ты богиня войны. Прекрасно знаешь, что сейчас здесь произойдёт, но спокойно садишься на дракона и летишь выполнять моё задание. В очень далёкий мир.
Так, за вами уже погоня. Какой дебил послал за вами гарпий? Они же Дарнису лишь завтрак. И почему так мало?! Мой дракон не на диете! Решил покормить мою зверушку, так будь любезен – досыта.
Медленно и лениво – спешить мне некуда, меняюсь. Ох, что сейчас будет. Театр одного актера – меня замечательного. Итак, я собираюсь заняться пусканием пыли в глаза врага. Сделаем это красиво и артистично.
Расправляю беленькие, пушистенькие крылья и придирчиво осматриваю – все ли пёрышки в порядке? Не зря же маленькая Витерия вчера их так упорно и старательно начищала и укладывала. Перетягиваю потуже копну волос, и вынимаю мечи из ножен. Хорошо блестят, ярко.
Вот и гости – четыре мощные, когтистые лапы, почти львиная голова, два крыла и хвост с ядовитым жалом. Приземляться не спешат. Как угодно, воробышки, будут вам танцы. Взмах крыльев, и я на одной высоте с ними. Вы что, совсем дуры? Кто ж кидается в воздушную атаку, построившись в каре? У вас же дальнобойного оружия нет. Вы же царапаться на меня лезете. И строем? Жаль не свиньёй построились – я бы от смеха помер.
Рывком бросаю себя по дуге над ними. Стая бьёт хвостами. Вы все косые? На нижней точке дуги пропарываю крылья двум в заднем ряду. Пока подружки, до земли двести метров. Ближайшая тварь разворачивается и получает удар под нижнюю челюсть. Я слышу, как клинок ударяется в верхнюю стенку её черепа. Изнутри. Легко выворачиваю меч из раны, наотмашь бью по глазам следующей, сослепу и в шоке, она вбивает хвост в соседку. Та мёртвой хваткой вцепляется в обидчицу. Обе кубарем летят к земле. Да куда ж ты лезешь? Дура, испортишь весь рисунок боя и красоту момента. Закидываю ей в раскрытую пасть шаровую молнию, башку сносит полностью. Ой, перестарался.
Закладывая мёртвые петли через спину, отлетаю на несколько десятков метров, непрерывно отбиваясь от множества лап и хвостов. Несколько серьёзно раненых зверюг покидают строй. Домой рванули – к ихнему Айболиту. Ещё несколько тяжелораненых – сваливаются в беспорядочный штопор. Так дело не пойдёт, ещё немного и я их всех тут перебью. Ах, да – я же молод и горяч! Кидаюсь в бессмысленную атаку. Со стороны это выглядело, я думаю, ого-го!
В строй мантикор словно косилка въехала: во всех шести направлениях из строя летели лапы, хвосты, крылья и головы. От всех ответных ударов я, разумеется, не увернулся. Из сорока мантикор уцелели три, оцарапанных в разной степени. Посмотрев, как спускаюсь к земле, неровно и сбивчиво, они, с чувством выполненного долга, полетели обратно. Шваркнувшись об землю рядом с палаткой, я пару минут повалялся неподвижно. С трудом встал на ноги и добрёл до озера. Смыв кровь и яд, вернулся к палатке – умирать.
Я ведь пока ещё юн, глуп и неопытен. Бросился на мантикор, чтоб они мою невесту не догнали, а поскольку я ещё слабенький и жалкий – сорок штук этих тварей одолеть не удалось. Главное, чтоб враг в это поверил. Хотя какие могут быть сомнения, если я сейчас тут сдохну?!
Контуры моего тела начали плавиться и таять. Империонец – это скорее энергетическая, чем материальная форма жизни. Когда умирает человек, от кровопотери, хотя бы, тело приходится куда-то деть, от меня не останется ничего. Весь растаю, потому что потерял слишком много энергии, сопоставляя с человеком – литра 4 крови. С душой моей произойдёт в точности тоже, что и незатемненной человеческой – рассыплется огнём по эфиру и уйдёт в лежащую над ним реальность – Блаженство. Спокоен я перед смертью? Да. Хотя бы потому, что душа моя сейчас полетит не в Блаженство а ко… Как же больно! Это начало конца…
14
Держа Витерию на руках, я исхитрился вылезти их сапог, и кончиком пальца ноги потрогал воду. Температура – самое то. Я аккуратно опустил свою фею в ванну.
- Мне как-то не так, потеряно пробормотала она. Потом добавила уже уверенней. – Мне мокро и жарко! Здорово как! – и вытянулась во весь рост. Голова ушла под воду. Я схватил её под мышки и посадил, отфыркивающуюся и ошарашенную близким знакомством воды и носоглотки, таким образом, чтоб голова была над водой, а не наоборот.
Что есть у моего дядюшки в холодильнике? Полно всего подряд, но мне нужны только некоторые продукты. Ура, нашёл. И я быстренько телепортировал найденное с кухни к нам. Потом Витерия полчаса отмокала, а я изображал диетолога. Угрозами и насилием влились внутрь пол-литра минералки. Питьевые йогурты пошли несколько легче. А я сидел рядышком, на краешке ванны, гладил её по волосам и уговаривал не плакать. Она пила их взахлёб, перепачкав лицо, как младенец, и плакала, потому что ей было стыдно за голод, проснувшийся после попадания в желудок минерализованной воды. Дальше были соки. Их она восприняла уже без слёз, но пила, делая над собой усилие. Гораздо легче пошли кусочки фруктов. Кажется, они ей даже понравились. А мармелад мне у неё пришлось отбирать. Не хватало ещё, чтоб у неё желудок разболелся.
В отместку, она забрызгала меня водой. И хихикала, наблюдая, как я раздеваюсь. А ещё, я увидел в её глазах, не совсем понравившуюся мне, тень интереса. Вообще-то для меня, как и, практически, для всех имперейцев, гимнофилия норма. Но всё-таки, когда тебя рассматривает с вожделением фея, пусть даже она смотрит человеческими глазами, это не совсем приятно. Но именно из-за того, что она фея, я, кажется, начинаю возбуждаться.
15
Дарнис едва шевелит огромными крыльями, он поймал ветер, оседлал, и теперь смещается от мира к миру очень быстро. Но пейзажи внизу меняются то плавно, то рывком – будто слайд переставляется. Устал дракончик.
Чего спрашивается, я-то так разошлась? Зря я такую драку устроила. Поберегла бы силы – давно бы у моих родителей дома были, перекусили и завалились спать. И вообще, я к мужу под бочок хочу! Ну, не совсем под бочок, если откровенно говорить. Я зажмурилась и потянулась, вспомнив нашу первую и пока единственную ночь.
Темные считают моего Донни юным, да и светлые тоже. Глупенькие! Ему же века и века уже. Как и в каких потоках, он исхитрился их прожить, да ещё сохранил это в тайне – мне неведомо. Но его пути – это его пути. И даже я – его любимая половинка, не знаю всех его планов, дел и свершений. И даже вникать не хочу в некоторые его интриги. Почему? Спятить можно, если начнёшь тянуть за некоторые нити судеб и событий, что держит он в руках. Сколько ему точно? Он сказал: «двадцать четыре», когда мы первый раз целовались. Не так как в детстве, а по-настоящему. И это был для нас обоих первый разик! Не знали раньше уста наши сладость уст других. Как лирично получилось… хорошо, если он подразумевал десятилетия, а вот если ему двадцать четыре века уже?
Я посмотрелась в блестящий металл левого наруча. Подросток, соплячка шестнадцатилетняя. Почему он с тобой? Додумайся, ещё у него спроси. Он засыплет тебя пеленою нежных слов, а четкого ответа не даст. И, тем не менее, именно ты владеешь им безраздельно.
Ведь до вчерашней ночи, вообще-то месяц уже прошёл, но всё равно, до вчерашней ночи мы оба были девственниками. Он с самого нашего расставания – в его десять лет, до этой ночи, был мне верен. А ещё, он этой ночью, в наш первый раз, оставил во мне семя. Такого за все сорок поколений Альматеусов не случалось.
Высшие, почти энергетическая форма жизни. Способные существовать миллионы лет. Самцы могущие оплодотворить физической спермой за одну ночь пару дюжин смертных женщин. Только вот родится после такой ночи, пара дюжин обычных смертных детей. А чтоб оставить своё истинное семя – свой энергетический слепок в лоне Высшей, они должны любить друг друга. Истинно любить. Иначе, ни его семя не попытается отделиться даже, ни её лоно даже не попытается его позвать. И сколько бы они не совокуплялись в таком случае – дитя не появится. А поскольку каждый Империонец очень хорошо сознаёт свою исключительность, то почти у всех поголовно патологическая склонность к нарциссизму, вкупе с гипертрофированным эгоизмом в отношениях с окружающим миром. Особенно – среди равных себе. Лишь на императора они все молятся, естественно. И это тоже было одной из причин, почему именно у Альматеусов ребенок появлялся очень поздно.
Другие ещё как-то побыстрее находили себе пару и влюблялись постепенно в своего спутника жизни. За разумное или нет, это кому как повезёт, количество веков можно даже себя убедить, что любишь того, кто рядом так давно. Вот и появляется малыш. На этом размножение заканчивается. У самца, как правило, только одно семя созревает, у самки – только одна материнская клетка. В наше время два ребёнка – только у Тарена Лаодокийского. И когда-то давно вроде бы были прецеденты.
А мой Донни был со мной до десяти своих лет, и полтора дня путешествия до нашей ночи. И семя – во мне. Летописцы Империи, посыпьте главы пеплом.
Я легонько провела своей бронированной ладошкой по доспеху на животе. Хочу к мужу! Пока мне ещё можно кое-что. Скоро животик будет большой, и никакой мне близости. Даже хотеться не будет, а уж маленьким рисковать – ни за что! Надо срочно подумать о любовнице для Донни! Не хватало ещё такое дело ему доверить. Он же ничегошеньки о женской психологии не знает. Выберет – рад потом не будет. Кого, кого, кого? Я мысленно пробежала по лицам придворных дам, подходящих по возрасту. Ну, более-менее. В голову пришла Флер. Ага, она мне такое скажет. Она это как инцест воспримет. Ей Донни – как брат родной. Мы росли вместе. Стрелочку? Она уже теперь с Митри по розовым кустам, между боевыми вылетами, бегает. Приплыли, как мой папа скажет. Не-ко-го. Может найти в срединных мирах какую-нибудь юную модельку, стерилизовать, и подарить мужу? Вот прилечу к родителям, посоветуюсь с мамой. Чего-нибудь придумаем.
На горизонте мелькнула стремительная тень. Дарнис лишь покосился на неё одним глазом, да склонился на правое крыло, открывая мне обзор. Я начала фокусировать зрение. Что? Снова горгульи? Ну не надоело, а? Я лениво прошептала заклинание. На двух соседних с ними облаках возникли разные заряды. Ловкая импровизация на тему цепной молнии. Буду я ещё ману тратить, которой и так капля последняя осталась. На похождения последнего месяца я угрохала все свои резервы, и всё то, что отдал мне Донни, целуя меня на берегу Того озера. А отдал он очень много – процентов 98 своей. Зачем покойнику мана? А он остался умирать. Какая красивая интрига получилась.
Он умирает в расцвете лет, оставив меня беременной, пределы света вновь надолго не опасны для тёмных, они тем временем захватывают ещё кучу срединных миров. И к совершеннолетию нового императора, вселенная не будет уже биполярной. Свет останется в резервации. Как диковина.
Да вот только Омега не знал, что Аполлонов бегает два сразу. И тот, за которым, он так целенаправленно гонится – всего лишь дубль. Или Омега предположить не мог, что такой юный принц, способен на такой фокус. Это уже не важно – Враг купился. Мой Донни под грохот фанфар, рванул через магический портал из самого Империона, аж до чёрти-какого срединного мира. Он всем показал – вот он я. Глупый, юный принц. Берите меня! И они стали брать. За мной отправили суммонера со стаей волкодлаков. А на него наслали мантикор.
И мой муж героически погиб в неравной борьбе с ними. Я чуть со смеху не померла от этой «эпической баталии». Другой Аполлон в это время сидел в Империоне, буквально тише воды, да ниже травы. Как только Абадон погиб, флот тёмных начал атаку. Пробную. На ближайшее звено нашего флота. Аполлон ждал, что весь тёмный флот начнёт атаку по всем рубежам. Но нет. Он плюнул, и, не дожидаясь пока они разнесут звено его флота, вмешался. Хотела бы я видеть рожу Омеги, когда в ту систему влетел Дарящий Свет. Думаю, его приближённые долго этот миг не забудут. От звена тёмных остались обломки. На том, мой любимый не успокоился. Он прямо из кабины флагмана телепортировался в другой мир. Там наши некромантов пытались из замка выбить. Те круг начертили посреди крепостного двора и готовили какой-то удар по нашим войскам. Мой муженёк появился прямо посреди этого круга, потоптался прямо по магическому рисунку, да мимоходом посносил головы всем 13 некрушникам. А потом прыгнул назад в Дарящего Свет. Только затем, чтоб увидеть, как Ч-С собой торпеду поймала, которую он ещё раза три сострелить бы успел. Он ей такое про её героизм сказал, когда её врачи в чувство привели, что она полчаса потом на руках у Митри рыдала. А на следующий день, Рендор благословлял помолвку этих двоих.
Но самое смешное началось, когда душа Абадона, погибшего у озера, собралась выскочить в эфир и полететь к Аполлону. Тут выскакивает Сполох, где он был до этого – чёрт его знает. Орёт дурным голосом, что его хозяин умирает. Дубина. Хозяин уже умер. И кидается за ним в эфир. Дубина дважды. Будь там душа не дубля, а настоящего Аполлона, ох и получил бы он за такую самодеятельность. Но на копию силёнок ему хватило. Выдрал из эфира, протащил через астрал, и отдал весь запас своих сил, чтоб вышибить Абадона в мир физический. Как сам не распался – ничем не объяснить. Может он правда его так любит? Тут Абадон озверел от такого самочинства и упаковал Сполоха в ножик. Чтоб впредь неповадно было. Но есть вероятность и того, что и это всё комедия, разыгранная этими двумя. С какой-то ещё, неизвестной мне целью. Я действительно не знаю, какие, и каких уровней ложности и сложности, интриги плетёт Абадон прямо сейчас. В тот момент, когда во вселенной два независимых друг от друга Повелителя Света, когда армии стоят лицом к лицу, готовые вцепиться насмерть, а беременная дочь летит к своим родителям к тому дню, когда семя её папы, уже внутри её мамы, но ещё не слилось с материнской клеткой. Я уже запуталась.
Я знаю только то, что весь последний месяц, я с Дарнисом, Витерия и два эльфа метались по срединным мирам, отыскивая точки астральных соприкосновений физических миров, причём, весьма удаленных друг от друга. Примерные координаты он раздал нам всем, ещё до нашей первой ночи. Мы просто их выверяли. Далось лишь это совсем не так легко. Зачем ему это, я лишь смутно догадываюсь. И если моя догадка верна, то мне страшно. Ибо люблю я тогда безумца и чудовище. Но почему мне очень-очень хочется, чтоб страхи оправдались?
16
Пока я распутал и отмыл все её, чуть волнистые, локоны, Витерия начала клевать носом. Купать спящую девушку у меня желания не было, и я добавил в воду заклинание. Грязь, пот и мертвые чешуйки кожи моментально оказались на дне ванны. Заодно оно удалило её размякшие в горячей воде мозоли. Так быстро, что она только ойкнуть успела. Я вытащил её из воды и осторожно попробовал поставить на ворох своей одежды. Она пожаловалась на несильную боль. Быстренько вытерев ей спину, я промокнул её волосы и принялся за неё спереди. Когда полотенце по её лобку вниз, она покраснела. Самым натуральным образом.
- Не делай так! С телом что-то происходит! Такое сильное, что оно меня сейчас подавит! – в голосе моей феи была паника. Чего-то подобного я и ожидал. Это хорошо. Тело в порядке, моя фея тоже. Остается лишь научить их функционировать слажено. Я шлепнул ладонью по её голой попке. Звук был изумительный. Удар был не сильный но болезненный. Витерия чуть успокоилась. Укутав её в пушистый халат, я отнёс её в постель. Завернул в одеяло по самый подбородок, сплёл для неё чары сна. Уснула бы она мгновенно и без всякой магии, но вот силы бы не восстановила, в том объёме, какой потребуется дня через два. Да и сам я уснул чуть ли не одновременно с нею. Так, кажется, и забыв руку у неё на плече.
Проснулся я перед рассветом. От горячего дыхания на моей ладони. Моя рука сползла с плеча Вит и оказалась перед её лицом. Я тихо выбрался из кровати. Она чуть пошевелилась, но просыпаться даже не собиралась. Сходил в ванную, влез в одежду, посмотрелся в зеркало и кое-как привёл себя в порядок. А когда проходил через спальню, замер, залюбовавшись феей. Она повернулась во сне, не только откинув одеяло, но и почти вылезла из халата. Какая же красивая фигурка! И до невозможности похожа на мою Нефриему. Всё, хочу к любимой. Я её месяц уже не видел. И самым натуральным образом изголодался. Сейчас мы ещё можем позволить себе побыть вместе, а совсем скоро моя драгоценная половинка будет с животиком ходить.
Я же взбешусь без её ласк! Кто бы мог подумать, что мы зачнём ребенка в первый же раз? Два девственника, опыта никакого, зато есть любовь и огромное желание быть вместе. Всё словно само собой получилось. Начавшись с поцелуев под струями водопада и закончившись страстными объятьями в палатке. Страстными настолько, что мой дракон слух отключил – так мы громко возились. Да ещё её комментарии, начиная от руки не там, ноги не здесь, и заканчивая, ой ты мне крыло коленом прижал. А чего стоит фраза: «если сейчас же в меня не войдешь, я тебя поколочу!»
Как же изменилась моя Нефриемочка за какой-то год с небольшим. Ей 15 было, когда мы покинули Империон. Я на Землю отправился, она – в гости к Змееоким. Для меня прошёл совсем не год, но я прекрасно помню, какой она была. Ласковой и нежно, старшей сестрой и няней в первую очередь, а уж потом моей невестой. Ещё бы, она тогда была на 4 года старше. И никогда я не видел ни единого признака того, что моя девчонка страстная как ураган, а ведь мы купались вместе, и спокойно мыли друг друга в самых интимных местах. И ни разу не только не возбудились, а даже и не думали о подобных вещах. За прошедший для неё год, Нефриема физически изменилась очень мало, едва заметно для глаза. В некоторых местах прибавилось буквально по полсантиметра, и всё. И так изменилась внутри. Такая взрослая стала. Матушка моего Затронного Змия приложила руку к её взрослению? Что ж, правильно сделала.
17
Именно на Земле у меня выработалась привычка просыпаться с рассветом. Спустившись на кухню попить кофе, я обнаружил там племянника, курящего у открытого окна. Встав рядом, я положил руку ему на плечо.
- Я рад, что я теперь с тобой, Альматеус, - сказал я негромко.
- Меня радуют твои чувства, Носфератос, - в тон мне ответил Абадон. Мы секунду смотрели друг на друга, а потом, рассмеявшись, обнялись.
От кофе он отказался, а сок пил с удовольствием.
- А почему ты предпочитаешь иврит греческому? – неожиданно для себя спросил я племянника.
- Ты о чём? Ах, имя. Не знаю даже. Аполлон вроде бы покрасивее звучит, но оно какое-то уж больно торжественное, официальное даже. Как раз для балов, приёмов и прочей дворцовой показухи. Не для войны. Вот поэтому, быть может, Аполлон во дворце посиживает, а Абадону воевать приходится. Шучу. Абадон звучит более воинственно, и всё.
- Ты будешь смеяться, но я не помню их лексических значений на этих языках.
- Не их, дядюшка, а его. Это одно имя. И, ты будешь смеяться, это «губитель», - сказал он с милейшей и недвусмысленной улыбкой. Его это действительно забавляло. А я, хоть убей, не мог найти повода к веселью. Вчера вечером, когда он поднимался со своей феей наверх, я посмотрел на него. Во всех четырех слоях реальности…
У меня было желание отказать в разговоре еще на пороге. Разумеется, Альматеус меня убил бы – мечом, магией, руками. А вот это существо, являющееся сороковым его потомком, просто приказало бы умереть. И Некрод просто умер бы. Он мне сказал, что с ним случилась неприятность, и Сполох его спасал. Чёрта с два. Комедию они ломали. И продолжают сейчас. Фей в клинке, не спит, поди, а просто лежит и балдеет от безделья. Зачем? Не знаю.
Подозреваю, что Абадон сейчас не полностью в силе. Если он имитировал гибель, то, наверняка, отдавал перед этим большую часть своих сил кому-то другому. Сейчас он их вновь копит. Но даже увиденного вчера, мне достаточно, чтоб не найти смешного в «губителе».
Его энергетическое тело неправдоподобного роста, крылья ужасают, и, тем не менее – он сложен без изъяна. Пропорции идеальны. А в астрале он предстаёт тварью, которую опознать я не могу. Шипы, щупальца, когти, жала, клыки и зверская броня. Я не совсем понимаю, как у него энергетика с астралом срослась при такой разнице ипостасей, но я видел так. А ещё, я видел то, чего не должно было существовать. Он всего на секунду показал мне истинные свои лики, а потом вновь надел маску простого смертного. Но при этой перемене я успел заметить, и, подозреваю, таким образом, я прошел проверку на пригодность, его ипостась в эфире. Не знаю, почему я не повредился в рассудке в тот же самый миг. Должен был. Он не позволил? Вновь у меня ответа нет. Почему должен был повредиться? Да потому, что в эфире не живёт никто! Это слой реальности, где обретаются законы бытия. Метафизические. Мораль и нравственность, чувства, эмоции и страсти происходят оттуда. Всё что делает разумное существо Человеком. Когда в утробе соединяются две клетки, именно из эфира стекает вниз та сила, что наполняет соединившиеся половинки душ родителей жизнью.
Вечные жители астрала типа фей, муз и прочих подобных им бесплотностей могут с эфиром контактировать, даже ненадолго проникать туда, примерно как человек под воду без акваланга. Но ни одно существо не может там жить. Таких тварей просто нет в природе. Творец не создавал.
А нечто, посиживающее сейчас на моей кухне с сигаретой в левой руке, и стаканом ананасового сока в другой, имеет в эфире ипостась. Там он, оно, это(?) выглядит человекоподобной фигурой без выраженной половой принадлежности. Бесконечно красивой. И еще оно будто сложено из миллиардов мельчайших бриллиантов, внутри каждого из которых пылает мечущийся туда-сюда слепяще-голубой пламень.
Кто-то, помнится, вякнул, что на Альматеусе Творец завершил эволюцию видов. Мудрецы… Прямо передо мной доказательство, что на Альматеусе Он её начал. Только это была уже не эволюция аминокислотных соединений, а разума. И вот, за 20 гигалет и сорок поколений, вывелся первый представитель нового вида. А что породит в этот мир он?..
18
Племянник сделал глоток сока, поставил бокал и прислушался. Но не к тем звукам, что воспринимает ухо человека.
- Встречай гостью, хозяин замка, такую важную, что важней для тебя и Дианы быть просто не может, - и в голосе его было настоящее волнение. Он эту гостью очень ждал. Значит, сейчас будем знакомиться с будущей императрицей?
- Защиту можешь не убирать, на неё она не среагирует. Поймёшь почему, когда её увидишь, - он погасил сигарету и пошёл на крыльцо. Только теперь и я услышал приближающегося к этому миру дракона. Очень уставшего и очень молодого, едва из возраста птенца вышедшего. Дракон не знал точных координат моего дома, судя по тому, как он нерешительно застыл у грани этого мира, принц просто велел ему лететь к этой планете и ждать зова. С крыльца племянник зов и послал. Дракон ухватился за него, чуть шевельнул крылами и ворвался в атмосферу. Приземлился точно перед ступеньками и с его шеи, прямо в объятья моего племянника спрыгнула девушка, если не девчонка ещё, сказочной красоты. У меня в сердце зашевелилось тёплое предчувствие. Доброе, нежное и ласковое. Она так похожа…
- У нас ещё гости? – на крыльце появилась Диана, заспанная, в халате, и изумлённо застыла, глядя на гостью. Конечно же, она успела увидеть эту похожесть. А гостья, обвив руками шею Абадона, просто повисла на нём. Они увлёчённо целовались, забыв всё и вся. Я отвел от них глаза и посмотрел на дракона. Тот кое-как восстановил дыхание и перевоплотился. На месте лежащего навзничь красивого ящера появился еле держащийся на ногах симпатичный юноша. С довольной улыбкой посмотрел на целующуюся парочку и поплёлся в дом. Как-то не просто наплевав на этикет, а по-свойски что-ли? Меня и Диану он поприветствовал кивком головы, уместным между, разве что, родственниками первой крови, и совершенно обыденно ляпнул нам:
- Тётя, дядя, привет. Пойду съем что-нибудь, - и скрылся в доме. Мне всё стало ясно как день, а Дианка совсем опешила, но тут гостья соблаговолила отпустить принца и рванула к нам. Схватив меня за правую, а Диану за левую руки, она нежно проворковала:
- Мам, пап! Дочку поцеловать никто не хочет?!
19
Пока она бежала от принца к нам, успел растаять доспех, и сейчас на ней было лёгкое шёлковое платьице. Очаровательное и скромное, и яркие, весёлые цветы, задорно по нему разбежавшиеся, очень гармонировали с сияющим на её лице счастьем. Как она слезала с дракона, я увидеть не успела, а потом она вся спряталась за Абадоном, и только теперь я смогла рассмотреть черты её лица. Мои черты. И ещё до того, как она заговорила, я поняла, что это моя дочь. Мы с Некродом уже два раза были вместе, возможно я уже беременна, а принц ухитрился или её из будущего сюда и в сейчас привести. Он правит временем?! Или нас с Некродом в другой, более быстрый, временной поток в ближайшие дни отправит – вот и оказалась одна и та же наша дочь здесь в количестве двух девчонок сразу. Одной лет шестнадцать, а другой день или меньше от момента зачатия.
Её румяные щёчки мы поцеловали одновременно и принялись её рассматривать. Она засмеялась – так звенят серебряные колокольчики и, отойдя на шаг назад, сложила ладошки за спиной, и замерла на несколько секунд. Вот это божественное создание – моя дочка? Я говорила уже, что принц – совершенство? Повторю это ещё раз, и добавлю, что его избранница – капельку красивее.
- Вот теперь, когда вся семья в сборе, ответы на некоторые вопросы, которые вы так и не решились вчера мне задать, теперь в озвучивании и не нуждаются. Я прав, родители? – голос Абадона был вроде бы точно таким же, как и вчера, но звучал так по-родственному! Ещё бы, он теперь нам сын. Вот только теперь пришло осознание всех этих мыслей, и вслед за ними эмоции. Первым это понял Донни, так теперь и буду его называть, подхватил меня под локти и спокойно, нарочито медленно, повёл в гостиную. После бокала крепкого вина, влитого в меня Некродом, я смогла сфокусироваться на окружающем.
Нефриема, я всё-таки расслышала имя дочери сквозь туман волнений и эмоций, сидела на коленях принца и что-то рассказывала. Это очень напоминало стратегический отчёт, вперемешку с аналитическими выкладками и такими выводами, что я просто испугалась, не столько поняв, сколько почувствовав по тональности беседы, на пороге каких событий мы находимся. Высшие всегда творили судьбы и историю – для того и жили.
Но вот эта супружеская чета намеревается совершить нечто запредельное, как мне кажется. Я не все термины понимала, что мелькали в их разговоре, но у меня сложилось ощущение, что Донни планирует обрушить на Хаос всю мощь Света разом. До него так вести войну не пытались ещё. Боялись – раз, не знали, как это осуществить – два. Я в тактике понимаю ровно нисколько, но даже мне ясно, что главным сдерживающим фактором здесь было расстояние. На двух разных концах вселенной находятся Империон и Хтонус. Начнешь стягивать войска к границе – ослабнет где-то твоя оборона. Туда противник и ударит. Поэтому всё Противостояние и напоминает множество локальных войн, а не одно грандиозное побоище. Но если бы кто-нибудь мог щёлкнуть пальцами и все его армии мгновенно предстали пред границами, тогда бы изменилось всё и сразу. Словно в ответ на мои мысли, Донни щёлкнул пальцами и в гостиной предстал его дракон. Бодрый, свеженький, пахнущий мылом и одеколоном… Тройным. Да-а-а.
- Дарнис, ты нас кормить думаешь? – поинтересовалась моя дочь. Дракон, спешно что-то дожёвывая, довольно закивал головой. Мы пошли в столовую. Этикет был отметён. Мы – семья, и ведём себя по-домашнему. Во главу стола усадили Нефриему, моя девочка обрадовалась и так наигранно заважничала, что мы все развеселились, и трапеза прошла с шутками и анекдотами.
Донни сел справа от жены, я – слева, рядом со мной устроился муж, а сбоку от принца – Витерия. По сравнению со вчерашним её видом, сегодня она была попросту живой. По правую руку от себя Донни посадил её намеренно, он диетолога изображал. Неудивительно, бедняжка фея во плоти совсем недавно, что с телом делать – понятия не имеет. Вот и кормил принц её чуть не с ложечки. Возьму её себе в компаньонки, кому как не музе, ставшей человеком, объяснять фее, как быть женщиной?
Постепенно, общими усилиями, мы разговорили Витерию. И феечка договорилась до того, что сама для себя уяснила, что её тело требует чувственного удовольствия. Эта её фраза была завершена долгим и растерянным взглядом на чешуйчатый торс Дарниса. Оказалось, драконы умеют краснеть. Черно-золотая чешуя на его щеках стала коричнево-оранжевой. Он-то ничего такого не думал даже, он просто тихонько сидел в кресле, лопал фрукты и смотрел на Витерию только потому, что она в этот момент говорила.
20
Поглощая завтрак, который Дарнис наверняка просто телепортировал из кухни императорских покоев столицы, я любовался Нефриемой и размышлял о такой странной вещи, как судьба. Есть ли она, эта таинственная нить, тянущая нас чрез всё наше бытие? Кто знает? Передо мной, в лице моей дочери, обретаются сразу два ответа на этот вопрос: утвердительный и отрицательный. И ещё серьёзнее я думал над тем, что вчера в мой дом пришёл властелин света, пришёл, как я думал тогда, лишь затем, чтоб забрать мою жизнь. И я не ошибся. Он мою жизнь забрал. Всецело забрал. Я теперь принадлежу ему не только по клятве, но и по крови. Он мне сын теперь. Скоро станет отцом моего внука. В большей степени завладеть мною он не мог.
Свиток 1. Часть 3. Некрод и...
© Copyright: Альматеус, 2011
Свидетельство о публикации №211091601020
Свидетельство о публикации №211091601020
Рецензии