Свиток 2. Часть 3-2

Путь к сердцу света.
Свобода или ненависть?
Задайте вопрос о свободе миллиону разных респондентов, и получите сколько ответов? А вот Эснард, без тени колебания ответил бы быстро и однозначно, что такое свобода в его понимании. Он прекрасно помнил, каково это – жить в стране, всецело объятой страхом и тиранией. Родился и вырос в такой. Он был единственным ребенком в семье обычного ремесленника, откуда у него взялись колдовские способности – родители даже предположить не смогли. Зато эмиссары Голдара Чёрного – некроманта, правящего Ронией – так называлась страна, в дальнем уголке которой Эснард и появился на свет, уже не первый век, не преминули отобрать пятилетнего мальчишку у родителей и отправить в Обитель Безжизненности – учиться некромантии. И к двадцати пяти годам отроду Эснард превзошёл в этом искусстве всех своих учителей. Вся Обитель была уверена, что никто иной, как их талантливый ученик станет новым фаворитом Повелителя, тем паче, что место подле трона было свободно – прежний предводитель неживого войска пал в войне с альянсом южных королевств. А достойного преемника Повелитель пока не видел. Вот все и ждали, что перст господина укажет на Эснарда.
Вот только никто из них и подумать не мог, сколь много было ненависти в сердце этого молодого некроманта к черной магии вообще и ко всему Королевству Немертвых в частности. Ненависть – ненавистью, презрение – презрением, но пойти против всех и вся Эснард просто не мог. Собственная смерть ему была безразлична, но в родной ему деревне из четырнадцати скромных хибар жило 63 его родственника. И он как никто знал, чем закончится для его родни его восстание против Голдара. Несколько раз он всерьез подумывал, не напасть ли на Повелителя, просчитывал шансы и возможности. И раз за разом отбрасывал эту идею. Ему попросту не хватило бы сил. Именно по этой причине он всё глубже и глубже уходил в тайны колдовства. И всё отчетливее понимал, что ему попросту не хватает знаний. Всё то тайное знание, что могла дать ему Обитель, его не устраивало – ему было его мало. Оно не способно было помочь ему одолеть Голдара.
Всё изменилось тихим и немного душным вечером последнего месяца лета. Эснард возвращался в Обитель из краткой поездки домой. Впереди его ждал последний экзамен и служение Повелителю. Разумеется, он станет фаворитом. Других кандидатов просто нет.
- Лучше бы мне вообще не рождаться… - невольно сорвалось с его уст.
- Такой молодой, такой могущественный, и в такой депрессии? – от этого вопроса, произнесенного шёпотом прямо над его ухом, Эснард вздрогнул всем телом. Он второй по силе маг этого мира, и к нему подкрались со спины?! Такого просто быть не может. И что за странный акцент? Он мгновенно оказался в боевой стойке, правой рукой пробуждая свой посох, левой плётя заклятье. Перед ним стоял – хрен поймешь, кто перед ним стоял. Не маг, не воин, не герой. Пыльные и чуть стертые, но явно очень крепкие сапоги, выцветшие кожаные штаны, блеклая, но из натурального шёлка рубаха, синего прежде цвета, и одного тона со штанами, прошитая булатной нитью, кожаная куртка. Нож на поясе, ничуть не боевой, скорее уж им и хлеб-то зарезать проблематично. Да несколько медяков в кармане штанов – их Эснард колдовским зрением углядел, когда проверял нежданного гостя на предмет владения тем магией. Ничего колдовского в нём не было. Ни капли. Разве что реакцией он мог обладать отменной – нервная система у него была похожа на великолепно настроенный музыкальный инструмент. А ещё за спиной этого гостя не было следов на высокой, лениво колышущейся под закатным бризом, траве. Равно как и не было на самом госте запахов этого мира. Эснард инертностью ума никогда не славился. Два и два он сложил мгновенно.
- И насколько далеко отсюда был вход в портал, выбросивший тебя сюда? – без единой эмоции вопросил он незнакомца, направляя в область его солнечного сплетения рубиновые глаза платиновой головы кобры, служившей навершием его посоха.
- Звезду того мира, из которого я шагнул к вашему, отсюда даже в телескоп не узреть. Можешь мне не верить, странный молодой маг, который завтра может стать фаворитом Голдара Чёрного, маг, который ненавидит магию, ненавидит этого самого Голдара, но не знает, как убить ненавистного ему врага…  Не верь мне, молодой маг, который завтра может стать кем-то и чем-то большим, чем фаворит мерзкого трупа, не могущего найти покой! Не верь мне, но завтра ты можешь стать кем-то и чем-то большим для всего этого мира. Родного тебе мира! – в глазах незнакомца словно вспышка света мелькнула. Посох сам из руки выпал.
Не каждый день пришелец из другого мира в лицо тебе заявляет, что ему прекрасно ведомы те тайны твоей души, которых никто в твоём родном мире в принципе знать не может.
- Не верь мне, но знай… - незнакомец придвинулся вплотную, и Эснард ощутил на лице его леденящее дыхание – как прикосновение абсолютного безмолвия, пронизывающее кожу, сковывающее мышцы, сводящее судорогой кости и стискивающее чудовищной хваткой саму душу, - знай, что ты всем сердцем всего лишь жаждешь уничтожить Чёрного, а я пришёл его убить. И ничего другого от этого мира, да и от тебя, мне, вообще-то, не нужно.
Не верь мне, и поиграй в преданность господину, которого ты ненавидишь. Сразись со мной, я тебя не больно убью, - и незнакомец рассмеялся. Настолько легко и беззаботно, что Эснард с абсолютной ясностью осознал, что этот незнакомец действительно пришёл убить Голдара. А появился именно здесь, по той простой причине, что он – Эснард – средство и метод добраться до Чёрного.

В Обитель они вошли к закату. Начальник караулки лениво поинтересовался, кто это с Эснардом. Услышав, что молодой маг сподобился обзавестись слугой, довольно хмыкнул, пробормотал что-то из разряда банальных фраз, что давно пора, непристойно великим без прислуги и еще что-то из той же оперы, и всё же придирчиво оглядел слугу. Велел показать нож. Увидев, в сердцах сплюнул, посоветовал хоть попытаться его поточить, ибо таким и колбасу-то не нарежешь, и махнул рукой – проходите.

Оказавшись в покоях молодого мага, мнимый слуга не удосужился даже бегло осмотреть комнаты. Он просто и наскоро сбросил с себя одежду – таких мышц Эснарду видеть еще не приходилось, влез под ледяной душ. На вопрос, что ему с кухни заказать, Виталий, такое вот необычное имя оказалось у этого гостя, ответил, что пищу этого мира данное его тело не примет, завернулся в полотенце, уселся в углу спальни, скрестив руки и ноги, и окаменел. Эснарду сначала показалось, что он ослышался. «Данное тело…» Маг потряс головой. Виталий способен тела менять? Кто же он тогда? Или Что? Он хотел потребовать пояснений, но когда повернулся к гостю, увидел, что вместо него в углу сидит каменная статуя. «Вот это, будь мне поперек, молитвенное или медитационное самоуглубление!» И Эснард пошёл спать. Аппетит куда-то пропал.

Ложности.
- Великие и могущественные! Склоните головы и вознесите посохи! Приветствуйте своего Повелителя! – голос герольда раскатывается над главным залом Обители, где собрались все величайшие некроманты Ронии. Витражное окно над троном, возвышающимся над залом на полметра, тает и исчезает. Сквозь него внутрь залы врывается поток тьмы. Ударяется о трон – во все стороны разлетаются черные хлопья. Тают в воздухе, оставляя за собой след чуть горьковатого запаха. На троне сидит тот, кого Эснард, стоящий в первом ряду – всего-то в шаге от трона, ненавидит всей душой. Черный с алым тиснением доспех, горящие огнём глаза и обнаженные кости черепа, черная, увенчанная восемью рубинами корона – всё это Эснарду ненавистно до глубины души.
Алые глаза одним взглядом охватывают всех собравшихся. И голос, скрипучий и раскатистый одновременно, бросает в залу фразу, которая не удивила лишь двоих из всех собравшихся:
- Вчера, пред самым закатом, в наш мир пришёл  гость нежданный и ненужный. Тёмные пророки следили за ним с момента его появления на земле Ронии, вплоть до его прибытия в Обитель. А затем его не стало… Эснард, ничего рассказать об этих событиях не желаешь? – и взгляд остановился на юном маге.
- Мой повелитель, этот гость – псих и безумец. Больших глупостей и бредней, что он мне наговорил, я в жизни не слыхивал. Обмануть его труда не составило. И он своими ногами дошёл до Обители. До самых моих покоев. А там я просто обратил его в статую.
Стража, внесите подарок для Владыки! – голос мага прорезает тишину, окутавшую залу – все собравшиеся внимают каждому его слову. Внимают почти с благоговением. И отчетливо осознают, что теперь уже нет ни единого сомнения, кто именно будет новым фаворитом Повелителя.
Распахиваются двери и четверо здоровенных стражей с натугой вносят каменную статую молодого мужчины сидящего в позе лотоса. Проносят через всю залу и с грохотом опускают перед троном.
- Эснард! Трудно ли было его околдовать? – взгляд алых глаз, кажется, насквозь пронзает статую.
- Нет, Повелитель! Не знаю, как он смог войти в наш мир, скорее всего – его кто-то другой переместил, ведь магией он не владеет. Я его простейшим заклятьем окаменил.
- Твои учителя в тебе не ошиблись! И теперь, - Голдар встаёт, поднимает руки – с кончиков пальцев простираются девять тонких темных потоков, они касаются плеч Эснарда.
- Великие и могущественные! Поднимите очи и узрите того, кто теперь будет говорить от моего имени! – от голоса Повелителя трепещет факельное пламя по всей зале. В полной тишине вокруг тела Эснарда плещутся девять колец тьмы. Высшая инициация в тайны некромантии. С этого момента, Эснард – не просто некромант, он – истинный повелитель безжизненности. И его хохот, в котором сквозь оттенки торжества и экстаза слышатся ноты безумия, ставит всех стоящих позади него на колени. Стоящий же пред ним тихо и умиротворенно улыбается, если чуть приоткрытую пасть обнаженного черепа можно назвать улыбкой. И в алых глазах светятся удовольствие и торжество.
- Мой фаворит! Поднимись же и займи положенное тебе место – одесную трона моего! – в ответ Эснард кратко склоняет голову, касается коленом пола, резко встает и поднимается к трону Повелителя.

Минимально необходимое воздействие.
- Знаешь, фаворит, не очень-то нужна мне статуя этого пришельца. Что с ней делать?
- Да, Владыка! Я его не уничтожил вчера только чтоб показать Вам. Дезинтеграция? – тихо отвечает Эснард, глядя в упор на статую. Краем глаза замечает мелькнувшее удовольствие в глазах Голдара. Поднимает посох и почти кричит заклинание:
- Арте-лайде-ОДЕ! – вокруг статуи появляется облако невесомых искр. Их становится всё больше, они полностью облепляют статую. Камень тихо крошится и осыпается на пол.
- Что-то не так… - это произносят сразу несколько некромантов, стоящих прямо перед статуей. Они на несколько секунд раньше других видят живую плоть, обнажающуюся там, где тает камень.
- Конечно же, не так! – Эснард смеется уже совсем иным смехом, чем несколько секунд назад, - Трупы грёбаные! Не пора ли по могилам?! – ненависть, звучащая в его голосе, заставляет содрогнуться даже Голдара, а большая часть собравшихся в шоке отступает на шаг-другой назад.
Прежде статуя, а теперь очень даже живой воин, плавно встает, встряхивает серебряной гривой, взгляд его нереально синих глаз останавливается на Голдаре:
- Знал ведь, что раньше или позже это произойдёт. Ты же родился мерцающим, подонок! Как ты мог настолько пасть во тьму?
- Это был мой личный выбор, мой, неизвестный мне, брат-мерцающий. Я сам так захотел. Никто не советовал, и уж тем паче не подталкивал. Итак? По Протоколу, или грубо?
- По Протоколу. Но. Двойной вызов тебе. И вызов чести, и смертельный, - после этой фразы гостя, Голдар приподнимает голову и чуть удивлённо смотрит на него.
- Чести? Тогда все мои вассалы имеют полное право напасть на тебя…
- А я на них, - жуткая ухмылка мимолетно появляется на устах пришельца.
- Да будет так! Убейте его! – черная с алым тиснением латная перчатка несильно ударяет о подлокотник трона.

Гость раскидывает в стороны руки, и с обеих сторон появляются его копии. Семнадцать справа, четырнадцать слева. Он сам уже в доспехе – слепяще-серебряном, с ультрамариновой филигранью, изображающей кракена. В таких же доспехах все его копии. Голдар стискивает подлокотники. «Могуч…» - тихо вырывается у него. Все воины вооружены дробящим оружием: молоты, палицы, кистени, у некоторых даже шесты с ошиповаными шарами на концах. Немая сцена. Чуть больше четырёх сотен мантий разных цветов и оттенков: от бледно серых, до иссиня-черных и тридцать два сияющих доспеха. Некроманты стоят почти правильным прямоугольником – восемь рядов по пять десятков в каждом. И неровной цепью стоят напротив них воины. Соотношение сил явно неравное. «Вот только, в чью сторону здесь неравенство?» - мелькнуло у Эснарда сомнение.
Не нарушая строя, некроманты сделали шаг вперёд. Посохи первого ряда дружно взмыли вверх и устремились к противникам из самых разных позиций. «Насколько он хорош в фехтовании? И вообще… Он сейчас все свои копии контролирует? Какой же разум и скорость реакции должны быть?» - ответ на эти размышления был быстр, безмолвен и ужасающ.
Воины, с завораживающей одновременность и точностью действий ответили противникам. Парированием и мгновенной контратакой. Силищей они, очевидно, обладали неимоверной. А дробящее оружие было выбрано неспроста. Ох, как неспроста! Больше полусотни некромантов полегло сразу же. Каждый из воинов попал минимум по двум врагам сразу. Крошились черепа, перебивались ноги, разбивались в крошево посохи и сжимавшие их руки. А воины даже шага не замедлили – остатки второго ряда и почти весь третий были уничтожены вторым выпадом бронированных монстров.
«Жестокость, граничащая со спокойствием стихии» - вспомнилась Эснарду цитата из какого-то старинного манускрипта, описывающего древнюю и, скорее всего, мифическую битву. И тут он подумал, что прямо сейчас присутствует, и даже, в какой-то мере, является участником события, о котором легенд и мифов будет ничуть не меньше.
Некроманты откатились назад. Чуть меньше двух с половиной сотен посохов были мгновенно наведены на воинов. Каждый некромаг высвободил своё любимое смертельное заклятье. Тридцать и две левые ладони, закованные в серебро, были выставлены вперед. Эснард прикрыл глаза. Двести пятьдесят смертельных заклятий, в зале – только великие некроманты. Этого будет более чем достаточно, чтоб огромную армию в пыль обратить.
Заклятья не долетели до ряда воинов чуть менее фута. Их размазало - как струи дождя по стеклу.
- А теперь мы! – раскатился хор голосов воинов. Воздух в зале словно загустел. Эснард попытался хоть пальцем пошевелить – получилось медленнее, чем в самом густом болоте.
- Вот и всё! – каждый воин опустился на правое колено и ударил в пол левым кулаком. Вздулись клубки молний, выбросили навстречу друг другу метущиеся щупальца, срослись в сплошную стену трехметровой высоты и плавно, будто понимая, что жертвам деться некуда, двинулись к некромагам.
- Пощади моих вассалов! Они-то тебе что сделали?! – в голосе Голдара слышна самая настоящая боль безысходности.
- Мне? Абсолютно ничего. Но сколько каждый из них убил людей? Сколько на счету у каждого: поднятых скелетов, разбуженных зомби, обращенных в призраков, инициированных в вампиров, заколдованных в рыцарей смерти?! Пощадить?! Ни-ког-да! – воин словно выплюнул последнее слово, - Как только все твои вассалы падут – обратится в прах все твое воинство, что сейчас стоит на границах стран Южного Альянса.
Один из воинов, стоящий почти в центре их строя, чуть встряхивает кистями рук и остается один. Щелкает пальцами. Волна электричества словно с цепи срывается. Эснард закрывает глаза. Даже ему, ненавидящему некромантов, невыносимо видеть какую чудовищную гибель выпустил в залу этот воин. Шипящая волна не просто рвала в куски безжизненную плоть. Она буквально перемалывала свои жертвы. Вой, как потом узнал Эснард, был слышен не только по всей Обители. Его слышала вся Рония. А по мере того, как стихал вой – таяло войско нежити, стоявшее на границе. Войско, готовое нанести по войскам Южного Альянса удар, которого армии альянса не сдержали бы.
- Прах к праху! Пыль к пыли! Тлен к тлену! Амено! – негромко пробормотал воин, когда зала опустела. И только невесть откуда взявшийся ветер тревожил пепел, густым слоем устлавший пол.

Новая заря.
- Открыть двери! – голос воина наполнен абсолютным спокойствием. Голдар смотрит на него почти в замешательстве. Двери распахиваются и залу входят все восемнадцать королей Южного Альянса.
- Ваши Величества! – кивком приветствует их воин. Те, в ответ кланяются ему. Не поясными поклонами, но весьма низко.
- Молитвы ваши и ваших подданных сбылись ныне, - и, кажется, с этими словами пришельца что-то неуловимо вокруг меняется. Эснард прислушивается к собственным ощущениям и понимает, что именно изменяется. Над Ронией тает дыхание безжизненных сил. Он этого еще не знает, но на орбите висит крейсер империона, с которого прекрасно видно, как рассыпаются на части замки и крепости тех некромантов, которые были только что уничтожены. Видно, как поднявшийся с восточного океана, почти штормовой силы ветер развеивает черные облака, висевшие над этими оплотами черных чар. Внимание капитана СиДжея, который командует штурмовым десантным батальоном, ожидающим на борту крейсера, и готовым вмешаться в битву нежити и войск Южного Альянса, если операция в Обители пойдёт на так, больше всего приковано в долине, которую местные называют мердинандской. Он пристально смотрит в обзорный портал, развернутый чуть ли не на всю ширину командного мостика, а это больше сотни метров. И видит, как оседает прахом многомиллионная армия ходячих трупов.
Эснард этого не видит. Ему видеть не надо – он высший некромант этого мира. Он и так прекрасно знает, сколько именно немертвых воинов только что развеялось по ветру.
- Итак, Ваши Величества! Сейчас и здесь вы присутствуете при событии, которое навеки изменит судьбу всего вашего мира. Я прекрасно знаю, что под вашей властью почти два миллиарда подданных. Население Ронии, если считать только живых – ибо немертвых уже нет на её землях – сколько? – и взгляд пришельца останавливается на Эснарде. У того появляется некоторое подозрение, что вопрос этот адресован именно ему совсем неспроста.
- Только живых на землях Ронии – два с половиной миллиарда, с некоторой погрешностью, - тихо отвечает он гостю.
- Теперь понятно, почему весь юг не мог одолеть её армию. Ваши Величества, вы все прекрасно знаете, что меня привело в ваш мир. Зачем и почему я здесь. Это был мой ответ Вам. Теперь же я жду ответов от Вас, - он стоит прямо перед королями – всего-то в шаге.
Все они, как один, встают пред ним на правое колено. И единым хором отвечают:
- Мы видим, мы слышим, мы внимаем, Светлейший! И мы готовы! Наши сердца и клинки будут служить Свету! Отныне и навеки!
- Воспряньте светлые цари! – пришелец взмахивает руками и с его пальцем срываются кольца света, окутывают искрящимися облаками короны на склоненных главах королей юга, и короны меняются. Свет уходит в металл. Наполняет его изнутри. А Эснард колдовским взором видит, что этот свет наполняет не только короны. Души и сердца этих королей меняются. Не просто так эти правители прошли сквозь войну с нежитью. Их эта война взрастила и воспитала. А теперь они получили более, чем заслуженную награду.
Эснард уголком глаз смотрит на трон Голдара. Каково это зрелище для темного властелина? И отшагивает назад – на троне ворох одежд и доспехов, поверх всего этого – черная корона. Самого Голдара нет.
- Всё так, как должно быть, - слышит он голос гостя, - Он принял и вызов чести и смертельный. Двойная ошибка, которую нельзя пережить, если ты уже нежив, - и гость смеется. Легко и беззаботно. Ему вторят короли. Однако Эснарду не до смеха.
- Светлейший, - произносит он, и сам удивляется, тому, сколь легко это слово сорвалось с его уст, - Светлейший, что будет с Ронией? Какова её судьба?
- Ты не добавил «и какова моя?» И правильно сделал. Ибо судьба Ронии и судьба Эснарда Освободителя будут одним целым, - пришелец берет в руки корону Голдара, ветер сбрасывает с трона одежды и доспехи. Корона в его руках обретает цвет расплавленной платины, наполненной изнутри светом. Семь её зубцов украшены семью различными камнями. Левой рукой он переставляет Эснарда – тот попросту оцепенел от неожиданности. Увенчивает его голову короной и возглашает:
- Сим, помазываю тебя на царствование! Прими власть Эснард Освободитель и правь мудро!
- Да будет так! – возглашают короли Юга и приветствуют Эснарда салютом.
Гость смотрит на Эснарда, на каждого из королей альянса. Чуть шевелит губами. Каждый из присутствующих слышит на своем родном языке: «берегите мир, который получили. И помните цену, которой он был оплачен». И гость начинает таять.

Вечером уже не было в зале ни пепла, ни сумрака, царившего в ней века и века. Горело множество факелов, были расставлены по всей зале столы, ломившиеся от снеди, и рекой лилось веселье. К чести Эснарда надо отметить, что ему речей и тостов было сказано всего три. А вот каждый из королей юга в свою честь услышал из его уст тостов с дюжину. Разумеется при таком количестве бокалов – умножьте дюжину на восемнадцать, уже к середине пиршества трезвых в зале не осталось. И именно с того пиршества покатилась сначала по Ронии, а затем и по всему миру молва, что именно Эснард перебил большую часть некромагов, что короли ему только чуть-чуть помогли – они ведь пробились в залу, когда Эснард уже добивал самого Голдара.
На орбите тоже праздновали. Скромно и тихо. На две персоны в офицерской кают-компании. СиДжей все подкладывал и подкладывал мне салат из пищевого синтезатора, а я всё подливал и подливал ему водку, прихваченную мною с Земли. Скажу одно – модернизированный ты или нет… Русского перепить – почти можно. СиДжей почти сумел. И всё это время он допытывался, почему мне надо было, чтоб именно такой слух пошёл по этой планете о том, кто перебил нежить. На объяснения, перемежаемые стопками, ушла вся ночь. Но это уже – другая история…